Три м: манипуляция, месть, музыка

      Рассвет. Часы на столе в кабинете размеренно отсчитывали время. — Опаздываю на 9 минут. Всё идёт не по плану, — вздохнул мужчина, быстро надевая маску и перчатки. Он вышел из кабинета, прислушиваясь к отсчёту настенных часов.       Вскоре он пустился на первый этаж и посмотрел на себя в зеркало, успокоившись: — Всё, Рейх, всё готово. Расписание соблюдено.       Немец зашёл в зал, поправил книги на полке, включил свет и проверил, всё ли сделано на кухне. Сев в кресло, Рей взял блокнот и стал оставлять некоторые заметки в ожидании гостьи. — Я свихнусь скоро с таким графиком, — прошипел он и откинулся на спинку кресла.       Ближе к обеду Япония пошла к Третьему Рейху. Мягкий свет солнца осветил бледные щёки, юные азиатские черты лица, раскосые глаза, маленький носик. Надето на девушке было платье чёрно-белого цвета до колен с расклешённой юбкой. А в руках она несла пакетик с самодельной выпечкой — булочки с корицей. По другую сторону от Японии шёл Кэкен — собачка сиба-ину среднего размера, пушистая и рыженькая.       Девочка подошла к величественному дому Рейха и постучалась. «Да начнутся приключения!» — подумала Япония.       Рей отложил блокнот и подошёл к двери. Аккуратно открыл её и улыбнулся: — Приветствую, Япония-сан. Проходите, — он отошёл, придерживая дверь.       Настроение девушки резко изменилось… Япония вошла, а следом за ней забежало непонятное оно, маленькое, молниеносное, вызывающее ветер и небольшую бурю! Да, это был Кэкен. — Oh, mein Gott, — немец из-за неожиданности отошёл назад и посмотрел на пса. — Не знал, что у Вас есть пёс…  — Это Кэкен, мой верный пёсик, он очень умный и способный, хороший мальчик, — улыбнулась Япония, придержав собаку за хвост. — Мило, — кратко ответив, мужчина прошёл в гостинную.       Япония зашла в комнату следом за Третьим Рейхом, положив на стол коробочку с булочками.  — Это вам, я сама делала, — она улыбнулась, как ребёнок, который подарил страшную открытку на восьмое марта маме. — Благодарю, — мужчина взял гостинец и посмотрел внутрь. — Я уверен, они просто восхитительные. Можете присаживаться, а я сделаю чай. Или, может, что-то другое? Что Вы любите?  — Чай, зелёненький, пожалуйста, — улыбнулась и села за стол, а Кэкен изучал комнату, нюхая каждый угол и читая историю этого дома. — Конечно.       Рей зашёл на кухню, снял с плиты уже горячий чайник и налил кипяток в подготовленный заварник сервиза, где был зелёный чай. — Любите вагаси?       Пёс же, закончив с осмотром комнаты, вышел из неё весёлыми прыжками, намереваясь осмотреть другие. Япония посмотрела вслед Кэкену и обернулась на своего собеседника, поправив волосы, слегка выбившиеся из низкого пучка. — О, да, особенно с клубникой. — Какое совпадение! Я сделал парочку именно клубничных, — усмехнулся Рейх и взял на поднос с сервизом также и вагаси.       Вернувшись в зал, он поставил угощение на стол и сел напротив девушки: — Угощайтесь. — Благодарю, — Япония протянула было руку к вагаси, но тут подбежал Кэкен и залез к ней передними лапками на коленки. — Кэкен! Веди себя прилично! Уйди! — она осторожно отстранила пёсика и принялась за угощение. — Иди ко мне, — мужчина подозвал собаку к себе на колени, немного прищурившись. — Лучше не поощряйте его, а то на шею сядет, — девочка рассмеялась и, прожевав угощение, добавила:  — Очень вкусно получилось. — Благодарю, — Рейх кивнул и аккуратно взял Кэкена, невесомо проведя ладонью по шерсти ушек и головы.       Неловкая пауза застыла в воздухе. Тогда Япония решила добавить: — У вас очень красивый дом. — Вы намного красивее, уж поверьте, — поглаживая пёсика, посмотрел в глаза девушки. — Расскажите о себе. О хобби, о мечтах. Всё что угодно. Мне интересно узнать о Вас больше.       Япония незаметно для окружающих покраснела, почувствовав приток крови к щекам. — Спасибо за комплимент, — выдержав небольшую паузу и вдохнув немного воздуха, она принялась рассказывать о себе:  — Даже не знаю, с чего начать. Полагаю, с того, что мне нравится заниматься кухней, выпечкой, например, или салатами. Я часто помогала маме с этим в детстве, вот и научилась. А ещё мне по душе гулять с моим пёсиком, он всегда найдет чем позабавить. Вот в прошлый раз, буквально вчера, увидел белку и недоумённо на неё смотрел. Это выглядело так забавно.       Отпив немного чаю, девушка продолжила свой рассказ: — Мне всегда хотелось вложить в этот мир что-то важное и значимое, чтобы обо мне помнили и знали, как бы это странно ни звучало. — Это не звучит странно, что Вы. Продолжайте, Япония-сан.       Япония улыбнулась, согревая руки тёплой чашкой чая: — Раз так, то сейчас я работаю над тем, чтобы совершить какое-нибудь открытие в сфере инженерии, но выходит пока что не очень. Мне помогает Южная Корея в этом деле, мой друг. — Расскажите подробнее. Может, и я смогу помочь. — Да так, кое-что из генной инженерии, что могло бы предотвратить многие врожденные патологии и болезни. — Очень занимательно… — он взял для приличия чашку чая, держа его в руке. — Не задумывались ли, почему есть люди, что рождаются с подобной мутацией генов? — Скорее всего, из-за каких-либо травм или психологических стрессов родителей… Я не особо задумывалась об этом. Просто не везёт? — Не везёт… Невезение, что поддаётся математической прогрессии.       Через пару минут нахождения на коленях мужчины, Кэкен спрыгнул с них, отряхнувшись, и направился на кухню, скрывшись за дверью.       Рейх проводил взглядом собаку, вздохнул и продолжил свои рассуждения: — Математически возможно просчитать количество больных. Если невезение заменить наказанием? Можете ли Вы придерживаться такой теории?       Из кухни послышался треск разбитой посуды. — Кэкен!       Девушка моментально отреагировала на звук бьющегося стекла, и ей уже было не до кармы и остальных высоких вещей, ведь её нынешняя проблема валялась на земле: разбитые тарелки и чашки, что покоились на полу. — О, Господи, Кэкен! Всё, на поводок посажу, если продолжишь пакостить!       Собака спокойно сидела на шкафчиках, рядом с холодильником, пытаясь открыть дверцу зубами. Сев, Кэкен опустил ушки и стал виновато шевелить передней лапой в воздухе. — Ничего страшного, Япония, — Рей подбежал к ним. — У меня ещё много посуды. А Кэкен ведь, всего лишь пёс.       Немец подошёл к собаке и открыл дверцу холодильника. Присев рядом, посмотрел внутрь: — Что тебе нравится больше?       Япония была в шоке: в первый же день знакомства, можно сказать, и вот так вот… — Мы все Вам возместим, извините, пожалуйста, — несмотря на гостеприимство и спокойствие хозяина дома, ей было не по себе.       Кэкен же, в ответ на слова мужчины, будто тот оскорбил его эго, спустился вниз, высоко подняв мордашку, подошёл к холодильнику, взял сырую тушку курицы и потащил в зал, держа её в зубах. «Всё ясно, в список покупок теперь войдёт и ковёр», — совершенно спокойно подумал мужчина и пригласив вернуться в зал.       Посмотрев на Кэкена, Япония последовала за Рейхом обратно в гостиную. Собака спокойно ела птицу в кресле Рейха, удобно устроившись на нём.       Сев в другое кресло, немец посмотрел на девушку: — На чём мы остановились? — На карме… — Японию больше сейчас волновало то, насколько ужасной была идея взять с собой Кэкена, хоть он и милый, и умный, и хороший. — Так, как Вы относитесь к этому? — Я как-то не особо задумывалась, что это могла бы быть карма. Я считаю, что карма не столь достоверна, гораздо правильней верить генетике и факторам, которые ясны на лицо. — Хорошо. Как думаете, психологически Вы потянете постоянные встречи с такими людьми? Сможете контролировать чувство жалости? — Уверена, что я справлюсь. Немало, на самом деле, было случаев, когда приходилось что-то скрывать от окружающих. К тому же, я достаточно социальный человек, мне нравится общаться с людьми. — Не боитесь разорваться между каждым человеком? — Не думаю, что это мне грозит, — для Японии это звучало даже как-то смешно, она была уверена в том, что умеет договариваться и знакомиться. — Понимаете, — он сложил ладони вместе у подбородка. — Жалость — это такое чувство, которое охватывает наш разум в присутствии всего, что составляет глубокий и непреходящий смысл человеческих страданий, приобщая нас к страдающему человеку. Мы неосознанно пропускаем боль человека сквозь себя через жалость. А она есть у всех. Это слишком сильное чувство. На равных с горем, счастьем, злостью. Просто мало кто понимает всю силу человеческого фактора, как и силу хоть и самой малой, слабой эмоции. — Наверное… Ни разу не чувствовала, чтобы жалость меня охватывала до такой степени... — казалось, что девушка постарела из-за того, что в момент стала гораздо серьезней, а вид куда озабоченней. — Иногда мне даже кажется, что я такая… Злая, и не способна на настоящую жалость и эмпатию. — Интересное наблюдение, — он прищурился. — Как думаете, чем это связано? Всегда ли Вы были такой?       Немного поколебавшись, Япония ответила: — Мне кажется, что да. Как говорит моя мама, я всегда была легкомысленной дурочкой. — А если не воспринимать слова Вашей матери? Какой Вы себя считаете сами? — Ну… Обычной? Я ничем особо не отличаюсь от других, похожих на меня, людей моего окружения. — Нет обычности среди людей. — Тогда я больше безжалостная, чем жалостная, если уж рассуждать так, как мы с вами только что. Мне всегда было чуждо такое, чтобы прям влиться в историю человека и прочувствовать всё до конца. Может, я просто не встречала таких людей, которых нужно правда пожалеть? — Скорее всего. Если у Вас есть мысли, подобные этому вопросу, то Вы не настолько и безжалостная, каковой себя считаете.       Кэкен к этому моменту уже обгрызал косточку, устало лёжа на кресле и наблюдая со стороны за мужчиной и девушкой. Всё казалось ему таким унылым и тоскливым на фоне разговоров без каких либо ярких, на его взгляд, эмоций. Неважно, положительных или отрицательных. Пёс просто закрыл глаза с костью в зубах и перестал даже пытаться понимать то, о чём говорят Рейх и Япония. — Думаю, да, Вы правы. — девушка снова оглядела комнату. — Ваш смысл жизни — это оставить след в истории или помогать людям? — приподняв бровь, Рей снова сложил ладони вместе. — Мне кажется, что глупо оставлять след в истории, не помогая людям. Мне бы хотелось вложить в историю что-то великое и хорошее, доброе. — А если бы стоял строгий выбор? Тёмный след или помощь остальным без славы и благодарности? — Я… Я не знаю… — японка была похожа на девочку, которая не знала, как ответить учителю на вопрос. Она выглядела так глупо! — Поразмышляйте над этим, — он слабо ухмыльнулся и подошёл к книжному шкафу. Провёл подушечками пальцев по корешкам книг и взял одну. — Знаете, Япония-сан, советую почитать эту книгу. Вам будет интересно.       Рейх остановился сзади девушки и протянул книгу. Чёрная, в твёрдом переплёте, с ровно выгравированным золотым названием.       Япония обернулась и любопытно посмотрела сначала на книжку, а потом на Третьего Рейха. — Она на английском, к сожалению. — Ничего страшного, я прекрасно понимаю его. — Вы мне облегчили жизнь, — выдохнул мужчина, сказав уже на английском.       Весь разговор Рейх вёл на ломаном японском, который уже позабыл со времён второй мировой. — Не будете против перейти на этот язык? — Конечно нет, если Вам так удобней, — Японии очень льстило то, что Рейх старался общаться с ней на японском, ей это понравилось. — Благодарю, — положив книгу на край стола, мужчина сел обратно в кресло. — Надеюсь, Вы любите читать.       Девушка слегка улыбнулась и ответила: — Да, мой любимый жанр — детективы или исторические романы. Люблю познавать культуру и быт народов через художественную литературу. — Это очень интересно, не могу с Вами не согласится. Если захотите обсудить с кем-то литературу, буду рад Вас видеть. — А какое произведение у Вас любимое? — какой же наивный и односложный вопрос задала Япония. — Ох, Вы застали меня врасплох. У меня целая библиотека книг и выбрать одну я не могу. Даже среди написанных мной. — Понимаю, только вчера можно было ответить на этот вопрос вот так, а сегодня — иначе, в зависимости от настроения. Пока можно сказать, что из недавних прочитанных мною книг «Портрет Дориана Грея» — моё любимое произведение. — Это очень интересная книжка. Уайльд умеет передавать настроение и подчёркивать слова, сказанные персонажами. С каким литературным персонажем Вы себя ассоциируете, Япония-сан? — Никогда особо не задумывалась насчёт этого, наверное, я похожа на… — сколько же прочитала Япония, но сейчас все эти произведения будто вылетели напрочь из головы. При том, у неё не было в привычках сравнивать себя с персонажами, разве что ставить себя на их место. Слегка помедлив, наконец ответила — На Исидору Корварубио де Лос-Льянос из «Всадника без головы». — Яркая, харизматичная девушка с характером. Неплохо. — Поначалу хотелось сказать Луиза Пойндекстер, но я более независима от отношений. — Хм, соглашусь. Исидора Вам подходит больше. — Да? Так заметно? — Япония поправила свои смоляно-чёрные волосы. — Не думаю, что всем. Я часто замечаю то, о чём многие и не подумали бы.       И тут девушке стало интересно, что же ещё может сказать Третий Рейх про неё: — А что ещё вы можете про меня сказать? — Вы целеустремлённа, умна, сдержанна в желаниях. Вы создаёте образ девушки, которая милее тех булочек с корицей, что Вы принесли мне. Но на самом деле можете постоять за себя не хуже матери. Вы можете приближать к себе людей, и они Вам будут доверять. Вы спокойно возьмёте роль командира или его правой руки. Япония-сан, Вы для меня очень интересный человек.       От таких комплиментов Япония чуть-чуть зардела, опустила взгляд на свои тёмные лакированные туфли, а потом снова посмотрела на Рейха. — Ого… Спасибо. — За правду не нужна благодарность, — улыбнулся он, поправил маску и налил чай в чашку девушки.       Девушка моментально отпила ещё немного чаю, как ни странно, он был необыкновенно вкусным, словно раньше таких вкусных чаёв Япония не пробовала. «Что это было?.. — подумала девочка, — Он сказал, что я могла бы стать командиром или его правой рукой в команде… Не значит ли это, что он уже назначает меня правой рукой? А что мы будем делать?». — Что-то слишком тихо, Вам не кажется? — вдруг произнёс Рейх. — Полагаю, да… Даже Кэкена не слышно… — тут она подумала вновь, вдруг он что-то нашёл и принялся жрать уже дом Рейха. — Именно это меня и волнует. — Кэкен! Ко мне! — Япония надеялась, что пёс не так уж и далеко, и услышит команду.       Кэкен не отзывался, а пауза становилась все страшней. Япония разволновалась, но не показала виду. — О, Боже… — девушка соскочила со стульчика и принялась оглядываться по сторонам, будто оценивая ситуацию. — Загляните в ванную, — спокойно посоветовал Рей, продолжая сидеть в кресле. — Хорошо, спасибо… — от неё только каблуки сверкали. Всё же, спустя некоторое время, девушка оказалась на пороге ванной.       А вечеринка Кэкена с самим собой была в самом разгаре: он включил воду в ванной и принялся там плескаться, а на голове у него стоял комочек пушистой пены, как и вся ванная была заполнена ею до верху. Японии было ужасно стыдно, она так разговорилась, что даже забыла, что привела с собой это животное.  — Кэкен! А ну вылазь! — Что-то серьёзное? — Рейх, я… Мне правда очень и очень стыдно, это вообще была неудачная идея прийти к вам с собакой. Он был в ванной и сейчас насквозь мокрый. — Всё хорошо, — он подошёл к ней сзади и успокаивающе положил ладонь на плечо. — Сейчас всё решим.       Рейх снял шинель, сложил её и положил в раковину. — И Вы меня простите, — мужчина кивнул ей, закатывая рукава рубашки, тем самым открывая вид на жуткие раны. — А ещё я, как хозяин дома, должен был предугадать такое и закрыть двери на замки.       Он взял в руки полотенце и аккуратно поднял собаку на руки: — Не дёргайся, — шёпотом приказал немец.       Япония поглядела на это всё и заметила, как изувечены руки Рейха. «Как много шрамов с историей… Он прошёл через многое» — подумала она, обеспокоено глядя на все это.       Пёс в ответ на действия Рейха специально замотал головой, стряхивая воду на мужчину вместе с пеной. — Будь послушным пёсиком, и на следующий раз я приготовлю больше вкусностей для тебя.       Рейх промокнул полотенцем шерсть Кэкена, погладил его и более тщательно очистил от пены. — Простите, но у меня нет никаких средств по уходу для него, — поглаживая ещё влажную шёрстку, он обратился к Японии. — Большое вам спасибо и на этом, ничего не нужно. Кэкен сам виноват! Сегодня как придём домой — не дам тебе на полдник печенек! Плохой песик, так нельзя делать!       Кэкен опустил уши вниз, сделав виноватый вид, но только ради того, чтобы получить заветное печенье. — Вы так жестоки! — тихо засмеялся немец и взглянул на неё. — Я могу дать фен и гребень. — Это было бы очень любезно с вашей стороны… Скажите, что я могу сделать для того, чтобы загладить свою вину? Я сделаю всё, что угодно, — девушка заволновалась, ведь ситуация была такой неловкой. — Дать Кэкену печенье, — мягко произнёс Рейх и подошёл к ванне, чтобы спустить воду. Пёс в ответ на эти слова одобрительно закивал. — Мне очень и очень стыдно, я у вас в долгу, вы так добры, — повторила она и села рядом с Кэкеном. — Считайте меня тем, кто поймёт Вас в любой ситуации, Япония, — мужчина обернулся к ней, вытирая руки о полотенце.       Япония хотела было возразить и снова попросить прощения, но, после слов Рейха, успокоилась больше, и только умиротворенно добавила: — Хорошо. Большое спасибо. — Всегда пожалуйста.       Немец опустил рукава рубашки и взял нужные вещи. Положив их рядом с девушкой, отошёл. Япония кратко кивнула и принялась сушить свой маленький комочек радости. И уже через пять минут Кэкен выглядел вновь таким же пушистым, как и до этого.       Она высвободила его из полотенца и взяла на руки: — Ну все, остаток дня проведёшь под моим строгим контролем. — Как хотите провести этот остаток дня? — Рейх протянул ещё одно полотенце.       Япония протёрла лапки и ушки сиба-ину: — Сегодня вечером совершенно свободна. — Не хотите составить мне компанию в библиотеке?       Япония миловидно улыбнулась: — О, да, с радостью! — Думаю, лучше остаться там без Кэкена. Книги не самые дешёвые, понимаете.       Япония потупила взгляд в пол, проговорив: — Да, понимаю… Кэкен, будь хорошим и не хулигань, ладно? Где мы его оставим? — У меня в доме не очень безопасно. — Кэкен не даст нам спокойно читать, так что лучше я отведу его домой, а потом вернусь к вам.       Пёс, переводя взгляд с мужчины на девушку, заскулил, спрыгнув на пол и улегшись на землю, показывая своё послушание. — Буду признателен, — холодно посмотрев на Кэкена, Рейх улыбнулся Японии. — Я успею подготовить нам литературу и всё для атмосферы. — Прекрасно, — она взяла собаку на руки. — Малыш, мы идём.       Кэкен в ответ рыкнул на мужчину, завиляв хвостом и облизнув руку девушке, улыбаясь.       Попрощавшись, Япония вышла из дома и всё время дороги поглаживала питомца.