Три м: манипуляция, месть, музыка

— Verdammt¹, Рейх! — Я уже в Аду? — с трудом спросил мужчина и зажмурился сильнее. — Нет, но уверяю, что ты уже одной ногой там. Германия стояла в дверном проёме, уперев руки в бока. — Двумя, — протянул тот и закрыл лицо подушкой. — Ах так? О нет, так просто умереть я не позволю, слишком легко отделаешься.       С этими словами она резко подошла к дивану и вылила на него стакан воды, одновременно выхватывая из рук подушку. — Германия! — вскрикнул немец и потёр глаза. Вскочил, сев, и сразу запрокинул голову из-за головокружения. — У тебя совесть есть? — И это ты мне о совести говоришь?! Я только на один день уехала, а ты уже напился в хлам в обнимку с Союзом! Я так понимаю, если я уеду хотя бы на два дня, начнется Третья Мировая, и я вернусь уже на пепелище? Или для начала предупредить Польшу об опасности? — Ты уже и записи камер просмотрела? — лишь сцепил зубы тот и мотнул головой. — Камеры я не смотрела, берегу остатки нервной системы, — недовольно прошипела она, достав из кармана листок бумаги. — Кириллица и подпись Союза. Русский я знаю из рук вон плохо, но могу разобрать местоимения. Рей аккуратно взял бумажку и попытался прочесть написанное, приоткрыв один глаз. — Всё плывет, но это точно СССР. С ним ещё и Швеция пришла. Ох нет, никогда не пей с Швецией. — Так с вами ещё и Швеция была? Пазл начинает складываться… — Они хотели вместе украсть несколько бутылок, но я там уже был, — вспоминая вчерашнее, произнес Рейх и отложил бумажку. — Можешь принести воды? И говорить на несколько тонов ниже, прошу, голова раскалывается.       Германия скрестила руки на груди и специально стала говорить громче: — И потому ты решил выпить всё сам, мол, чтобы им не досталось? — Мы пили втроём.       Мужчина понял, что это дохлый номер, аккуратно встал и пошел на кухню, опираясь о мебель.       Девушка посмотрела в несуществующую камеру, вздохнув: — Видит бог, я пыталась не скатывать диалог до плоской шутки… — с этими словами она прошла за ним и уже на кухне взяла с полки кружку, включив чайник. — Ты мне скажи, стоит ли смотреть записи с камер? Я увижу там что-то ценное с точки зрения фикрайтера? — Не думаю, — фыркнул он и по привычке снял маску. Отпивая воду из стакана, Рейх перевел взгляд в окно.       Взгляд немки остановился на шрамах мужчины, из-за чего она замерла, чуть не выронив от неожиданности кружку.       А Рей, боковым зрением увидев отражение в стекле, быстро нацепил рваную маску обратно: — Oh mein Gott, извини! — Ч-что это? — побледнев, спросила девушка. — Это же грим, да?..       Тот медленно опустил кружку: — Нет, прости. — Как это произошло? — рефлекторно дотронулась до своей щеки Германия. — Неудачные переговоры… — прошептал он и отвёл взгляд, полностью отрезвев. — С кем?! — Я не могу сказать, — уверенно сказал мужчина и посмотрел ей в глаза. — По улицам ходит, вероятно, не меньший садист, чем ты. Это попросту опасно! — Не меньший, — подтвердив, он залил таблетку аспирина водой и отпил через порез в ткани. — Так скажи кто это!       Германия поставила кружку на стол от греха подальше, опасаясь всё же выронить её. — Я не могу. — Почему? — На это есть свои причины. Я лучше пойду в душ… Можешь приготовить кофе? Пожалуйста, — попросил немец, допив лекарство. — Не уходи от ответа! Рейх, чёрт возьми, ты сейчас способствуешь тому, что психопат с садистскими наклонностями продолжит спокойно ходить среди простых людей. — Я тоже хожу среди простых людей. Герми, у меня почти всё под контролем. — «Под контролем?» — саркастично хмыкнула девушка. — А эти шрамы тоже под твоим строгим контролем получены, для пущего драматизма? — Эти и другие шрамы нет, я не настолько безумный актер. Герми, я всё смогу решить. Так сделаешь кофе? — Сказал человек, проигравший войну, которую сам же и развязал. Нет, не сделаю, — спокойно ответила она, заливая растворимый кофе кипятком из только что закипевшего чайника.       Третий Рейх сжал ладони в кулак и просто вышел из кухни. Хлопок дверью в кабинет, через минуту уже в ванную и еле слышимый гул воды.       Девушка облокотилась о стену, размешивая свой кофе. В голове был целый рой мыслей, по большей части состоящих из крепких нецензурных выражений, описывающих её острое негодование от этой ситуации в целом и слов Рейха в частности. Поприветствовав вновь проснувшуюся паранойю, она нервно поправила рукав рубашки и отпила глоток обжигающего напитка. В голове промелькнула мысль, что проще и быстрее начать употреблять сухую заварку — вкус и эффект останутся теми же, зато не будет нужды каждый раз кипятить воду. Взгляд упал на банку с энергетиком.       «Теоретически, я вполне могу использовать его вместо воды», — подумала она. Мысль эта была очень заманчивой, особенно если учесть, что обычный кофе уже давно не оказывал на неё никакого эффекта. Минус пока что был всего один — есть шанс умереть. Хотя нет, глупость, это невозможно. Серьёзный плюс стабильности в стране — организм выдерживает даже серьёзные нагрузки, не позволяя умереть раньше времени. Так что, как говорится, надо брать от жизни всё. Особенно смесь кофе и энергетика.       Наскоро допив остатки кофе, она насыпала в кружку ещё несколько ложек гранул, после чего вылила туда же энергетик. Перемешав полученную смесь, она мысленно досчитала до трёх и выпила её, поморщившись. На вкус — дрянь редкостная. — Положи мой энергетик на место, — немного приказным тоном сказал Рейх. Он зашёл на кухню, вытирая волосы полотенцем. На белой рубашке остались мелкие следы крови, ведь он пытался снять швы. — С чего это он твой? — вскинула брови немка. — Это я его купила. — Хочешь повторить судьбу России? — прищурился немец, закинул полотенце на плечо и вылил остатки смеси в раковину. — И какую же?.. — девушка слегка побледнела, чувствуя, как участился пульс. — Der Teufel! ²       Немец быстро взял аптечку. Губы слегка дрожали, в отличие от пальцев. — Ты чем думала, Германия? — протараторил он и накапал в воду лекарство. — Эй, стой. Я жива-здорова, кажется, даже в здравом уме, — спокойно и слегка насмешливо сказала Герми. Было крайне забавно видеть такую реакцию у, как правило, довольно невозмутимого Рейха. — Нельзя пульсу учащаться, — отчитал её Рей и протянул стакан. — Не спорь и выпей. — Не волнуйся ты так, я умирать не собираюсь, так что тебе не надо строить из себя заботливого родителя. Аж тошно, — закатила глаза она, но всё же выпила содержимое стакана.       Мужчина тихо вздохнул и чуть поджал губы: — Прости.       Отвернувшись, немец поправил маску и успокоил панику. Он сделал себе кофе, используя остатки воды в чайнике, и достал сигареты из тумбы. — Почему ты вечно за всё извиняешься? — вздохнула девушка, поставив чашку на стол. — Только перед тобой. — Почему? — Потому что ты единственная, кто мне дорог, — твёрдо произнёс он и допил кофе. Рейх сразу же пошёл на улицу, доставая сигарету из пачки. — Если это очередная твоя манипуляция, то крайне неумелая! — крикнула девушка ему вслед, чуть удивлённо прищурившись. Из всех возможных вариантов ответа, которые пронеслись у неё в голове прежде чем она услышала верный, этот был одним из самых бредовых. — Считай, как желаешь нужным, — с трудом выдавил он и закрыл дверь. Рей поджёг сигарету и сделал затяжку. Дым мягко таял в воздухе, оседал на мокрых красных волосах, осветляя чёрные корни и белые пряди.       Мужчина закрыл глаза и немного отдался внутренней тревоге. Он опёрся на стену, запрокинул голову и резко провалился сознанием в ледяную воду озера. Сквозь толщу воды был слышен стук металла. Игнорировать. Рейх резко выдохнул и открыл глаза. Мутная вода моментально обволокла тело и разрешила дышать. — Почему? — вопрос растворился в пузыре воздуха и застрял в горле. — Ты… постоянно, — донеслось слева. — Развязавший войну… — справа. — Проигравший… — где-то сзади.       Он вновь закрыл глаза, абстрагировавшись. Неприятный шум с суши царапал реальностью. Резкий удар в грудь, и он открыл глаза. В него врезалась Франция, ударившись о руль велосипеда. — И вам доброе утро, — чуть не подавился дымом немец и отошёл на шаг. Выкинув сигарету, он подал руку даме. — Разве сейчас не полдень? — спокойно спросила она и встала без помощи. — Скорее всего, — он мельком посмотрел на солнце и завёл руку за спину. — Вы правы. Просто я только проснулся. — Зачем вы не спали? — Не спал когда? — Было бы прекрасно, если бы вы сейчас спали. — Но тогда бы я не встретил Вас, — мило усмехнулся и коротко засмеялся, прикрыв лицо волосами. — Одни плюсы. — Раз уж так, не составите мне компанию? Или внутренние конфликты ещё не закончили свою войну после последней встречи? — Если у вас есть еда, я с удовольствием составлю вам компанию. — Тогда попрошу зайти в дом, пока я переоденусь и сложу нам продукты. — Прекрасно, но велосипед пойдёт со мной. — Конечно.       С этими словами он поднял велосипед, чуть поправив цепь и педаль. — Я заведу его в коридор, договорились? — Договорились.       Рейх спокойно завёл велосипед и поднялся на второй этаж, заранее указав куда идти. Франция хмыкнула и прошла совсем в другую комнату. — Весело, — вздохнул немец уже в кабинете и начал напевать мелодию из песни. Эта мелодия нередко появлялась в его голове, становясь спасением. Сколько бы он не пытался, но вспомнить время и место, где он её услышал, ну никак не получалось. Ни одна новинка технического прогресса не позволила ему найти её. Но это точно не его стиль, не немецкая песня…       Мужчина вышел уже в форме и с портфелем в коридор, когда мелодия закончилась. Рассудок обрёл желанную свежесть, и немец мотнул головой, спускаясь к гостье. Из комнаты Германии донеслось немецкое ругательство из-за, видимо, упавшей книги, что заставило Рейха мимолётно улыбнуться. Спустившись и не увидев девушку в гостиной, нацист приподнял бровь, но сразу же выдохнул. — Моя давняя подруга, — протянул он, но поспешно добавил: — В прошлом.       Со стороны послышался разочарованный вздох. — Почему я не удивлён? — ухмыльнувшись, немец открыл дверь кладовки и заглянул туда. — Что же Вас заинтересовало здесь?  — Я надеялась найти мягкие игрушки, — уверенно произнесла Франция и выпрямилась. — Вы надеялись, что у такого как я будут мягкие игрушки? — У каждого есть мягкие игрушки, — заявила она и прошла на кухню. — У меня есть авокадо и акула. Хотите подарю?       Рей простоял в секундном недоумении в проходе и ответил с тихим смешком: — Не стоит, дорогая. «Мне снова надо привыкнуть к этому», — подумал мужчина и всё же зашёл в комнату. — От подарков не отказываются, но ладно. Куда мы пойдем? — изучая сахар в серой сахарнице, без интереса спросила француженка. — Сегодня чрезвычайно красивое небо, — он поправил маску и достал из холодильника твердый и сливочный крем-сыр. — Ливаро… Подойдёт красное сухое вино. «Петрюс» не обещаю, но что-то подходящее найду. — Небо омерзительное.       Тот лишь усмехнулся и посмотрел на неё. — Почему? Цвет в правильном диапазоне синего. Так вот. Пойдем к скалам в лесу, — решил Рей и, поставив греться сковороду, принялся нарезать багет. — Багет надо есть целиком. — К вину ведь подаётся нарезанным. — Кто так решил? — Правила этикета и повара, — улыбнулся он и начал сушить на сковороде кусочки багета. — И вы их соблюдаете? Вилки, ложки складываете не как попало? — Франция разочарованно посмотрела на нож и оперлась на стол. — Зачастую, я их соблюдаю. Я не могу по-другому. Исключением может быть лишь отсутствие людей в помещении. — Считайте, что меня нет. — Прошу простить, но для меня это невозможно.       Рейх слабо улыбнулся сквозь маску и сложил готовые тосты в портфель. Туда же вино и нарезанный сыр. — Пойдёмте? — А вы думали когда-нибудь о том, что вещи вас ненавидят? Вы их используете каждый день, бездумно используете. — Нет, не думал, — пожал плечами Рейх, набросив портфель. — У меня нет времени на такие мысли. Но я не против поговорить с Вами на эту тему. — О чём вы тогда думаете? — О том, о чём нельзя говорить другим. — Зря тратите время. Нужно думать о бесполезных вещах и делиться ими. — Зачем? — мужчина приподнял бровь и набросил на девушку свой плащ. — Так легче. Так легче жить, думать. Манипулировать. Вы не выглядите бесполезным, и это не внушает мне доверия. — Доверия Вам не внушает не только это, — лишь прошептал ей на ухо немец и вышел из дома, придерживая дверь для Франции. — У вас есть аквариум? — К сожалению, нет, — спокойно ответил он с лёгкой улыбкой. — Сейчас будет.       Франция вновь зашла на кухню, оставив мужчину в неловком положении. Спустя несколько минут шума и возни в комнате девушка вышла с рыбой в стакане: — Не думала, что немцы любят рыбу настолько. Мне понадобился час, чтобы найти лосось у Британии. — Это… вместо аквариума, да? — Нет, это имитация мира. Когда-нибудь воды станет слишком много и мы будем русалками и сельдью, — она вышла из дома, позволив Рею закрыть дверь. — Хорошо. Тогда какого цвета у Вас будет хвост? — Мы же не в сказке. Обычного цвета. — Но Вы ведь не обычная. — Я? Естественно, ведь у всех остальных будут дурацкие яркие хвосты, а у меня нет. — Логично, — лишь прошептал мужчина и поправил фуражку.       Он, конечно, мог размышлять о том, какого цвета у него был бы хвост, но настроение было другое. Чтобы освежить ещё немного проспиртованный мозг, немец осмотрел спутницу боковым зрением.       Белое платье из плотной ткани, не очень удобно для езды на велосипеде, но красиво подчёркивает фигуру. Каре густых волос обрамляло милое личико. Белая челка словно добавляла невиновности в образ девушки. Красная половина волос оттеняла пухлые губы, а синяя — голубые глаза. Бледные тонкие запястье украсили разной расцветки фенечки. Они сразу заинтересовали немца и он не один раз пытался найти закономерность цветов и узоров. На это были свои причины. Франция была особенной не только своим характером. Ещё в 1940 году Рею предоставилась возможность узнать её получше. Долгое изучение материалов, составление логических цепочек и три дозы амфетамина. Этого хватило, чтобы понять: Франция — аномалия их мира. Ничто не может быть идеальным. Это утопия. И даже система образов стран-людей может дать сбой. Вместо того, чтобы жить воспоминаниями с 1958-го года — именно тогда образовалась Пятая республика Франция, но она помнит всё с 2020-го вплоть до 1792-го. Первая Французская республика — начало жизни этой дамы. Она не проста, и именно это интересует немца. У Рейха похожая ситуация. Его прошлое таит жизнь Веймарской республики и тени, но вспомнил он это только после того, как на «престол» взошла Германия. А эта девушка помнит все годы…       Носок берц на высокой танкетке задел камушек. Золотистые лучики солнца поглаживали мох на краях скалы. Рейх поставил портфель на плоскую поверхность камня и усмехнулся ремню, который был спрятан в кустах. — Я рада, что вам весело. — А? — он обернулся к ней и прокашлялся. — Да, конечно.       Немец быстро достал из портфеля плед и расстелил его. — Присаживайтесь, — пригласил он и, встав на одно колено, начал доставать угощения.       Девушка лишь хмыкнула и уселась на место. Стакан с рыбой она поставила на мох и прищурилась. — Он похож на миниатюрный лес. — Если учитывать макрофлору мха, то Вы совершенно правы.       Немец разложил всё и сел на край пледа. — Муравьи своего рода люди, такие жалкие, копошащиеся, — продолжала Франция. — А есть муравьи с крыльями. Россия — именно такой муравей. Не хотелось, чтобы кто-то обижал этого юношу. Но вы ведь именно это и делаете, не так ли? — О чем Вы?       Рейх слегка прищурился и открыл вино. — Вы охотничий пёс и считаете его своей добычей. Вы — машина, пытающаяся затащить Россию в свой механизм. Либо же мне всё кажется. — Я мог бы сказать: «Когда кажется — креститься надо», но Вы же знаете ответ, — слабо улыбнулся он и разлил вино по бокалам. — Не знаю. — Вы всегда были правы насчёт моих планов. И у меня такой вопрос — что думаете на этот счёт? — Если я всегда права, то вы идиот. Как я могу угадывать ваши действия? — Я сам долго ищу ответ на этот вопрос, — Рей взял бокал ладонью в перчатке и повертел его на уровне глаз, совсем не смутившись данной формулировке. — Хочу услышать Ваши мысли, прекрасная Франция. — У вас плохой план, если я могу его понять. Больше и не нужно думать. Вы идиот, глупец. Может быть, в юности вам нравился Сократ? — К сожалению, нет. Отец запрещал узнавать подобные философские чтения. Сократ ведь не оставил ничего письменного после своей смерти, и всё было создано его учениками. Что ещё скажете? — От Иисуса тоже остались лишь записи учеников. Это прискорбно, но возможно, от вас тоже. Вдруг вы неожиданно и быстро умрёте? Я бы почитала некролог. — Я знаю, когда умру. — Потрясающе! Вам и вода, и воздух, и время подвластны? — Лишь логика и математика, — слабо улыбнулся и отпил из бокала. — Вы любили математику? Я — никогда. Жизнь не подвластна формуле, и планы в ней строить бессмысленно. — В этом мы разные. — Если мы разные, то как я понимаю ваш план? Вы опираетесь на что-то другое? — У нас разные принципы и мышление, но это не мешает нам понимать друг друга. Это было ясно ещё в 1940-м. — Возможно. А зачем вам вообще моё мнение? Оно вам приятно? — Не скажу, что приятно. Но мне оно необходимо. И надо было знать то, что Вы знаете, — он ухмыльнулся и отставил бокал. — Как Вам вино? — Вино прекрасное, но мои знания ограничиваются «большой детской энциклопедией». — Я бы не сказал. — Возможно, двумя такими энциклопедиями. — Как минимум сотней. — Возможно, но вы читали «Хорошо ловится рыбка-бананка»? — Глубокая душевная драма, которую почти не заметно снаружи, в коротком рассказе. — Я не экзаменатор, мне можно говорить не теорию. Давайте так, если вы ответите мне на один вопрос о книге и я скажу вам все свои мысли. — Хорошо. Я Вас слушаю. — Хороший ли персонаж Мюриель? — Если брать за основу мысли мораль, то нет. Но она мне симпатизирует и я не могу назвать её плохим персонажем. — Хорошо, принято. Что сказать… я пытаюсь вас угадать. И всё. — С какими целями? — Вы мне интересны.       Мужчина на миг застыл и опустил голову. — Честно говоря, Вы мне тоже, — признался он и хрустнул тостом. — Очаровательно. И поэтому мы понимаем друг друга? Забавно-забавно. — Возможно, это и есть ответ, — допив вино, Рейх ненавязчиво начал искать сигареты. — Моя милая Франция, не окажите ли Вы мне услугу? — Все делается с выгодой. — Учитывая то, что Вы, мой должник, всё ещё живы, в хороших отношениях на мировом масштабе и услуга будет связана с общением со мной и довольно интересными представителями народа, — немец сделал небольшую паузу и посмотрел на неё. — Окажите ли Вы мне услугу? Можете считать это аналогом предложения на бракосочетание, но без кольца и церемонии. — Это, выходит, не услуга, а моя обязанность. Что нужно сделать? — Стать моим союзником, учитывая всё, что будет в документе. Работы будет мало, всё же, я должен быть благодарен за воспитание Германии. — Не думаю, что мне это выгодно, но хорошо. — Я могу дать Вам время до вечера, — спокойно улыбнулся и опустил руки, поняв, что не взял сигареты. — Но мы оба прекрасно знаем, что ответ останется тот же. — Зачем тогда давать время? Вы действительно идиот. — Это обязательная часть. Знаете, у меня действительно есть небольшая мягкая игрушка. А ещё я буду рад видеть Вас хоть каждый день у меня в доме, после подписания контракта. — Мне это неинтересно, где контракт? — Секунду.       Рейх невозмутимо достал из портфеля уже готовый документ с расписанными изъянами, которые могли появится при разных обстоятельствах. Он протянул лист бумаги ей вместе с красной ручкой. — А как поживает Германия? — Вполне сносно. Сейчас, скорее всего, снова делает кофе. — Красиво.       Дама, даже не просмотрев документ, подписала его и протянула собеседнику. — И не прочитаете?       Девушка лишь приподняла бровь: — А зачем избавлять себя от азарта и риска?       Рей вздохнул и улыбнулся, пряча всё. — Да, Вы правы. Это хороший способ борьбы со скукой.       Франция встала, встряхнула платье и бросила на плед пачку красного Marlboro. — Вы так мило травите себя изнутри самым скучным и затхлым способом, — бросила она и развернулась, уходя.       Рей лишь усмехнулся, поджигая сигарету, и посмотрел на недопитое ею вино. Немец достал телефон из кармана и позвонил Германии. Без приветствия, произнёс лишь краткое: — Помоги Франции забрать велосипед. И кофе поставь обратно. — Командовать будешь своими пешками и тем черепом в кабинете, а не мной, — раздражённо цокнула девушка. На фоне послышался характерный стук упаковки с кофейными зёрнами о стол.       Рейх отключился, положил телефон обратно в карман и лёг на камень, слабо ухмыльнувшись. — Вам понравится, моя милая Франция.