Никотиновое драже

- Нет, Джон, - твердо произнес Ричи, едва Константин переступил порог его кабинета. - Я же еще ничего не сказал, - максимально невинно улыбнулся тот. Ричи поднял голову, посмотрел на него пристально, подвигал губами, будто хотел что-то сказать, но передумал, и снова уставился в монитор. Ричи по-прежнему замурован в несколько слоев одежды – в кабинете работает кондиционер. На улице, правда, беспощадная жара, по такому поводу тренчкот оставлен в машине, и Джон чувствует себя будто без брони. - Говорят, твой диктофон ушел на покой, - спокойно продолжает Константин. - Даже не хочу знать, - Ричи стучит по клавиатуре с совершенно излишней силой, - Кто тебе об этом рассказал. - А будто я помню. Скептически хмыкнув, Ричи поднимается и, старательно игнорируя присутствие Константина, начинает искать в книжном шкафу какой-то талмуд. - Ты, кажется, не удивлен. Что я тут снова, пред тобой, так сказать. - Я жду неприятностей, - невпопад отвечает Ричи, кидая книгу на и без того заваленный стол. – А ты, Джон, приносишь их как муссон – дожди. - Изящно, - улыбается Константин, - Хорошо сказал. Увлекся метеорологией? Ричи выразительно смотрит на него, но удерживается от ремарки и снимает с полки вторую книгу. Джон замечает на его левой руке синее пятно от чернил. - Ну, как ты тут? – беззаботно интересуется он. - Не соскучился, - привстав на носках, Ричи тянется к словарю где-то на верхней полке. - Вре-ешь ведь, - Ричи оборачивается, недоумевая, и роняет словарь, когда Константин порывисто обнимает его. - Хоть мне-то не ври, а Ричи, - негромко просит Джон и с силой прижимается к его рту губами. Он ждет возмущения или скомканного ответа, ждет, что его отпихнут или обнимут. Но Ричи никак не реагирует, только закрывает глаза. И молчит. Он едва ли вздрагивает, когда Джон, взяв за плечи, прислоняет его к стене точно манекена и начинает неторопливо, почти осторожно гладить, аккуратно целуя – Ричи замирает, не размыкая губ и только позволяя себя касаться. Он не отталкивает Джона, но точно не хочет ни за что больше нести ответственность, и это странно раздражает Константина. Да что там, упрямая невозмутимость Ричи его просто оскорбляет. Хотя и заводит одновременно, и Джон снова и снова целует стиснутые губы – легко, будто боясь спугнуть – целует скулы, не переставая при этом гладить, то плечи, то талию, то узкие бедра. Слоев одежды становится меньше – жилет падает на пол, все пуговицы рубашки расстегнуты – и, кажется, Ричи начинает оттаивать: когда Джон запускает пальцы в его волосы, он чуть поворачивает голову, открывая шею, и Джон целует его вдоль бьющейся артерии, целует возле уха, а затем несильно кусает за мочку. (Он еще помнит, когда Ричи носил серьги – тогда на языке забавно чувствовался холодный металл – а сейчас ощущает только вкус самого Ричи.) Но тот по-прежнему стоит, прижимая ладони к стене, и тогда Джон берет Ричи за руку, кладет его ладонь себе на пояс и медленно ведет ниже, ниже, слегка сжимая пальцы. - Чувствуешь? – едва слышно шепчет Джон и он готов поклясться, что Ричи чувствует: его плечи вдруг напрягаются, он открывает глаза и быстро облизывает сухие, раскрасневшиеся губы. Джон, довольный, слегка двигает бедрами, теснее прижимаясь к ладони Ричи. От напряжения, которое только нагнетается и не находит выхода, он уже запыхался и взмок и, наверное, сейчас потеряет последние крохи терпения, но осознает, что ему уже не нужно направлять Ричи, и удовлетворенно выдыхает, - Во-от, так-то лучше… Медленно, словно приходя в себя после долгого сна, Ричи обнимает Константина свободной рукой и так же, невыносимо медленно, целует его, слегка прикусывая нижнюю губу. Джон тихо, рычаще ругается, понимая, что разрешение дано, и вцепляется в Ричи со всем пылом, торопливо стягивая с него футболку, джинсы, а Ричи теперь не стоит столпом, а наоборот, помогает, лихорадочно раздевая Джона, и тянет его за собой к дивану. Диван не очень удобный, искусственная кожа скрипит и неприятно липнет к телу, но Джону наплевать – он возбужден настолько, что это уже становится больно. - Ма-ать, - негромко стонет он, когда Ричи неожиданно податливо (и пока еще медленно) движется ему навстречу. Губы Ричи приоткрыты, на щеках – пятна румянца. Он то стискивает кулаки, то дрожащими руками гладит Джона по спине, задерживая ладони на пояснице, а тот, быстро поцеловав Ричи в веснушчатое плечо, склоняется ниже и ускоряет темп, вжимая его в диван. Рывком хватая Джона за волосы, Ричи притягивает его к себе, и тот снова и снова толкается бедрами, и слышит, как дыхание Ричи учащается, как он едва сдерживает стоны, чувствует, как Ричи напрягается и всё больнее вцепляется в него, и вдруг замирает, зажмуриваясь, – спохватившись, Джон торопливо закрывает ему рот ладонью. Самому Джону требуется еще только несколько движений, чтобы тоже кончить – и он почти падает на Ричи, утыкаясь лбом в его плечо. - Не соскучился, говоришь? – выдыхает Джон, и Ричи неопределенно хмыкает, отпихивая его: - Придавишь же, подвинься. Прежде чем подняться с дивана и начать собирать свою одежду, Джон звонко хлопает Ричи по голени, а тот – поразительно! – тихо смеется.