Реки времен

Драко открыл глаза и снова зажмурился от того, как ярко светило солнце. Иса несла свои воды в Амазонку, и брызги казались огненными искрами. Оглянувшись, он обнаружил мангровое дерево — то самое, в корнях которого он так неудачно уснул во время экспедиции. В конце концов Драко пришёл к удовлетворительному выводу, что на сей раз Управление портключей постаралось и сделало портключ точно по координатам. «В этот раз? — Драко присел на корень и задумчиво уставился на воду. — А что, в прошлый раз с этим были какие-то затруднения?» Память услужливо подбросила образ лесной тропы, по которой пришлось идти, и, кажется, довольно долго. Он даже помнил, что испытывал ужаснейшее раздражение, вот только никак не мог понять почему. Да и карты вроде не было. Или была? Драко закусил губу, пытаясь вспомнить, как он дошёл до берега без карты, почему был раздражен. Особых успехов он так и не добился, а потому решил оставить свою и без того измученную память в покое и заняться тем, ради чего прибыл снова на это место. Он по наитию примчался сюда, но теперь, глядя на реку, не знал, не понимал, не мог представить, как с её помощью можно переместиться во времени. Ну не искупаться же в ней, в самом деле. Драко поднялся и принялся бродить вдоль реки, раздумывая. Волна набежала на чистый берег, а когда схлынула, он обнаружил ямку — похоже, ту, что сделал он сам, когда отбирал пробу. Вновь набежала волна, вновь схлынула и Драко удивлённо охнул: берег был абсолютно гладким. — Что ж, похоже, вода и впрямь может обращать время вспять. Драко тоскливо посмотрел на воду, на свои ботинки, снова на воду. — В конце концов, я смогу высушить одежду заклинанием. Вот только не перемещусь ли я сюда же? Как я буду выбираться из Бразилии? Теперь-то Драко понимал все изъяны своего плана, точнее — намерений, которые он и сам не мог для себя сформулировать. Конечно, можно было вернуться, признав поражение. Но как объяснить МакМиллану, что обратный портключ нужен на восемьдесят первый год и не сдаст ли его МакМиллан в клинику Святого Мунго после такого заявления? Драко вздохнул, махнул рукой и вошёл в реку. Тёплая волна тут же ударила ему по коленям. — Мне нужно попасть в тысяча девятьсот восемьдесят первый год, тридцать первое октября. Вода стремительно стала прибывать, она била по бедрам, по животу, по лопаткам. — Британия, Годрикова Впадина, если можно, пожалуйста! — успел воскликнуть Драко прежде, чем вода накрыла его с головой. Когда вода спала, он с удивлением обнаружил, что стоит в вечернем лесу, льёт дождь, а неподалеку беседуют две фигуры. — Какую опасность может представлять Поттеровский сопляк? Ему едва год, даже стихийная магия в таком возрасте не пробуждается. — Заткнись, Розье, — Драко узнал голос Эйвери. — Тёмный Лорд силён. Не исключено, что он прозревает будущее. Если малец Поттеров представляет опасность, его нужно устранить как можно раньше. Кто ты, чтобы осуждать замысел Темного Лорда? А если он узнает, что ты думал об этой операции? Розье заметался и замахал на Эйвери руками. — Я не осуждаю, ни в коем случае. Я стою здесь, у границы Годриковой Впадины, как и повелел Тёмный Лорд. — И гордишься тем, что он взял именно тебя на такую важную миссию. — Да! — выпалил Розье. — И я горжусь, — согласился Эйвери. «Неужели я был таким же омерзительно раболепным, как эти кретины?» — удрученно подумал Драко и вдруг чихнул. Эйвери и Розье резко повернулась на звук, и Драко инстинктивно выставил магический щит. Заклинание, пущенное Эйвери, срикошетило и угодило в дерево, срезав с него массивную ветку. Драко едва успел отскочить в сторону и выпалить Оглушающее заклятие. Розье увернулся, а вот Эйвери не повезло: чары угодили ему прямо в грудь и отбросили назад. Он пролетел шагов пять, не больше, и вдруг исчез, словно растворился в воздухе. Розье, позабыв на миг про Драко, принялся озираться в поисках напарника, и, наверное, это был самый подходящий момент, чтобы оглушить и Розье тоже, если бы Драко сам не замер, как вкопанный. Эйвери не растворился в воздухе, вовсе нет. В пяти шагах от того места, где стоял Розье, разверзлась глубокая трещина. Эйвери рухнул прямо в нее. «История изменится!» От осознания этого у Драко в висках загудело. Он вспоминал, что именно сделал Эйвери для Темного Лорда, и пришел к выводу: конечно, только что от руки Эйвери было спасено несколько волшебников там, в будущем, но как это могло повлиять на дальнейший ход истории, предугадать было трудно. От этих мыслей Драко отвлекло просвистевшее в дюйме от левого уха заклинание. Розье отходил как можно дальше от трещины, двигаясь по дуге и одновременно заходя Драко за спину. В такой позиции ему хватило бы одного хорошего удара, чтобы отправить противника в трещину вслед за Эйвери. Этого Драко допустить не мог и тоже двинулся, держа палочку наготове. Они кружили по поляне, изредка пуская друг в друга то одно заклинание, то другое, и Драко понимал, почему Розье не делает резких движений, не атакует так стремительно, как он может. Он явно запутался, и теперь остерегался падения в трещину. Самого Драко оберегало только то, что он чувствовал временной разлом каждой клеточкой кожи. Завихрения щекотали пальцы, кололи щёки, проносились мурашками по спине. Розье же опасался, это было видно по его скованным движениям. Неизвестно, сколько ещё могла бы продолжаться эта дуэль, если бы не оглушительный грохот, раздавшийся со стороны деревушки. Розье вмиг потерял интерес к Драко и бросился на звук. Драко побежал за ним, гонимый ужасным предчувствием. Они мчались через подлесок, и наверняка их топот и треск ветвей под ногами были слышны на всю деревню. В домах зажигался свет, люди выглядывали в окна и, похоже, собирались выходить на улицу. Дом Поттеров — точнее, его развалины — Драко узнал сразу. Именно такая колдография красовалась на развороте «Истории Хогвартса». Помнится, Драко на младших курсах никак не мог понять, зачем вставлять такое ужасное изображение в учебник. На старших курсах он счел это доказательством невероятной силы Темного Лорда: пусть он пал в эту ночь, но силы его оказались невероятны, раз спровоцировали такие разрушения. Сейчас же Драко смог в полной мере осознать масштаб трагедии. Розье ворвался в дом, перепрыгнув через бездыханное тело Джеймса Поттера. Драко же проскользнул под стеночкой. Он не питал ни к одному из Поттеров благоговейного восторга, но проявлять неуважение к смерти и павшим ему не позволяло воспитание. Розье он догнал на полуразрушенном втором этаже, когда тот уже переступил через тело Лили Поттер и навис над кроваткой, в которой заходился плачем Гарри. — Протего! — выпалил Драко. Розье отбросило к окну, и он повернулся, явно намереваясь продолжить дуэль. Снаружи раздался оглушительный рев и грохот. Розье пугливо оглянулся и аппарировал. Внизу послышались тяжелые шаги, и Драко резво юркнул в чудом уцелевший шкаф. Хагрид, чьё лицо было залито слезами, вошёл в комнату, неожиданно бережно переложил тело Лили Поттер в сторону и всхлипнул. — Вот так, милая, скоро здесь будет толпа авроров. А так тебя не затопчут. А Гарри Дамблдор велел к тётке отвезти. Знаю, не дружили вы, но, видишь, профессор как решил. Ничего, милая. Дай только Гарри чуток подрастет да в Хогвартс поедет, а я-то за ним пригляжу. Он снова всхлипнул, взял на руки рыдающего Гарри и вышел. «Авроры, значит, — Драко почувствовал, как на лбу выступила испарина. — Вот только авроров мне сейчас и не хватало». Он вышел из шкафа, подошёл к окну и взглянул вниз. В принципе, можно было спрыгнуть на козырёк над задней дверью, а оттуда — на землю. Не так-то высоко, к тому же Амортизирующие чары никто не отменял. Снаружи послышались голоса. Они доносились со стороны главной улицы и звучали взволнованно. «Местные», — с облегчением подумал Драко и выпрыгнул в окно. Благодаря Амортизирующим чарам ему удалось приземлиться достаточно тихо, чтобы соседи, занятые обсуждением произошедшего и оплакиванием Поттеров, не узнали о том, что он был в доме. Укрыться Драко решил в подлеске у дальней границы Годриковой Впадины. Не то чтобы это имело смысл. Если память ему не изменяла, особенного расследования обстоятельств смерти Поттеров никто не вел. Все просто сошлись на том, что малыш Гарри победил Темного Лорда самим фактом своего существования. — Чудовищная халатность, — проворчал Драко, раскладывая палатку на земле. — Воздвигнись. Палатка оказалась напичкана чарами Незримого расширения: крошечная снаружи, внутри она была довольно просторной. В ней даже обнаружилась кровать, на которой Драко незамедлительно расположился и принялся развешивать вокруг Согревающие чары вместо полога. — Что ж, я нашёл трещину. Завтра с утра соображу, что с ней делать, — пробормотал Драко, стараясь не думать о том, какую громоздкую цепь изменений во времени повлечет за собой гибель Эйвери. Стоило спасти само время от разрушения, а уж потом думать, как исправить ошибки. *** Когда Драко проснулся, дождь все еще лил нескончаемым потоком, шурша по брезентовой крыше. Этот звук создавал своеобразный уют, который убаюкивал, словно уговаривая никуда не ходить, остаться в палатке и переждать непогоду. Кроме того, Драко прекрасно понимал, что снаружи уже холодно, в палатке же из-за Согревающих чар было тепло, а постель, согретая за ночь его собственным телом, работала не хуже заклятия Вечного приклеивания. «Безвольный флоббер-червь», — выругался голос в голове, и Драко резко сел на кровати. Голос казался знакомым, привычным, и он определенно был женским. Но от попыток вспомнить, кому он принадлежал, только голова сильнее разболелась. Шум дождя стал понемногу стихать, однако вдалеке все равно слышался плеск — будто бы моря или реки. Реки! Драко вскочил с кровати, как ошпаренный, вмиг вспомнив и о том, где он, и о том, зачем он прибыл, и стал торопливо собираться. Укрывшись под Заклинанием-зонтом, он выскочил на улицу и принялся сворачивать палатку. Видимо, прежний хозяин начинил ее Водоотталкивающими чарами, потому что, простояв ночь под проливным дождем, она все равно оставалась сухой и теплой. «Сам бы ты об этом даже не подумал. Проснулся бы в луже — был бы тебе урок», — внутренний голос оказался ужасно ехидным, и Драко тряхнул головой, пытаясь заставить его замолчать. Наконец палатка вернулась в бисерную сумочку, а та — во внутренний карман мантии, и Драко направился к центральной улице Годриковой Впадины. Немного поразмыслив, он решил, что скрываться бессмысленно. В конце концов, шел восемьдесят первый год, все, кто мог знать даже просто о существовании Драко Малфоя, полагали, что сейчас он тихо лежит в своей колыбели в Малфой-Мэноре. А уж предположить, что возможно настолько масштабное перемещение во времени и подавно никто не посмел бы. Именно поэтому, когда Драко увидел у дома Поттеров Аластора Грюма, он продолжал сохранять спокойствие, будто он простой местный житель и подошел взглянуть на развалины, как и десятки таких же зевак. — Посторонись-ка, малец, — Грюм, даже без своего стеклянного глаза выглядел довольно сурово. — Здесь тебе не цирк и не музей. Люди погибли, не слышал? — Простите, — пробормотал Драко и побрел дальше по улице. Пройдя еще мимо трех домов, он свернул с дороги и направился в чащу. Грюм мог сколько угодно заниматься своими расследованиями в доме Поттеров, хотя для всего магического мира суть происходящего и так была понятна, как белый день. А вот у Драко была своя миссия. И для начала стоило найти трещину в земле. — Я ведь вчера был так близок к разгадке, — бормотал Драко, бредя между деревьями. — Если бы эти два полудурка, Розье и Эйвери, мне не помешали, я бы еще вчера со всем разобрался. И вообще, с чего Темному Лорду пришло в голову брать с собой этих идиотов? По коже пробежал знакомый холодок, и Драко замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Слева, со стороны чащи, донесся гул воды, и он двинулся туда. Зияющая в земле трещина стремительно заполнялась водой, которая прибывала не снизу, а сбоку, словно стекала из невидимого крана. И, судя по течению воды, прибывала она со стороны дома Поттеров. С тяжелым вздохом Драко двинулся туда. Он брел вдоль трещины, узнавая те места, по которым бежал вчера после прыжка из окна, и гадал, разрослась ли трещина за ночь, или это его феноменальное везение позволило не провалиться в нее в темноте. — Эй, ты что здесь делаешь! Грубый окрик отвлек Драко от мыслей и вернул к реальности. Аластор Грюм недовольно взирал на Драко, перегородив ему дорогу. — Это место преступления, здесь идет расследование. Какого драккла ты тут слоняешься? — Я… Простите, сэр, я геолог, — быстро нашелся Драко. — Видите эту трещину? Она возникла тут вчера, и я должен заняться ее изучением. — Трещина, — хмуро пробормотал Грюм и посмотрел на трещину, которая уже наполовину заполнилась водой. — Взрыв тут был. Вот и трещина. — Простите, сэр, но ни один взрыв не может вызвать таких глубинных повреждений земной коры. — А я думаю, что магический взрыв может, — упрямо повторил Грюм. — Шел бы ты отсюда. — А я и иду, — буркнул Драко. — К началу трещины. Видите, как она сужается? Там, где я начал исследования, она куда шире. — Ты точно геолог? — Грюм сощурился. — Уж больно у тебя лицо знакомое. Как, говоришь, твоя фамилия? — Грейнджер, — выпалил Драко первое, что пришло в голову. Точнее, то, что не отпускало его мысли уже несколько дней. — Грейнджер? Не знаю никаких Грейнджеров, — проворчал Грюм. — Полукровка что ли? — Магглорожденный, сэр, — он решил перестраховаться. Назовись полукровкой — и тебя тут же спросят о том родителе, что был волшебником, а это шанс оплошать. Магглорожденных же никто не помнит наизусть, особенно если это среднестатистические ребята, а не какие-нибудь библиотечные умники, лидеры рейтингов, которые у всех на слуху. — А, понятно, — Грюм фыркнул. — Что ж тебе, Грейнджер, не празднуется? Малыш Гарри победил грозу всех магглорожденных меньше суток назад. — И потому я могу свободно заниматься исследованиями, не боясь получить Аваду или Круциатус в бок, — Драко пытался выглядеть как можно более счастливым. — Ох уж эти мне ученые, — Грюм вдруг рассмеялся и хлопнул Драко по плечу. — Ты бы, парень, и под угрозой Авады бегал за своей трещиной, зуб даю. Драко виновато улыбнулся. — Будь осторожен, Грейнджер. Лорд-то погиб, а вот сторонники его не дремлют. Мы, конечно, их переловим, но и ты не забывай, на что тебе палочка. — Да, сэр, спасибо, сэр, — Драко чувствовал себя невероятно отвратительно, а потому спешил отделаться поскорее от Грюма. — Аластор! — позвали со стороны дома, и Грюм еще раз хлопнул Драко по плечу. — Ступай. Удачи в исследованиях. — И вам в расследовании, сэр, — протянул Драко и побрел дальше, держась вдоль трещины. Однако мысли его от временных разломов были далеки. Странное чувство овладело Драко. Он никогда не любил Аластора Грюма, особенно учитывая то, что Грюм превратил Драко в хорька на четвертом курсе. И пусть потом все говорили, что под личиной Грюма скрывался другой человек, это не уменьшало нелюбви. Так или иначе, в девяносто седьмом году Драко не пожалел о смерти Грюма. Ему, как и от остальных убийств, было лишь мерзко. А теперь вот, кажется, проникся к нему симпатией. Наверное, Грюм был суров только с врагами, а с соратниками и гражданскими вполне мог быть доброжелательным. Да и этот Грюм явно не был еще так сильно потрепан жизнью. Глаз на месте, нога тоже. Он еще умел доверять людям и не успел озлобиться на весь мир. Или Драко только казалось, что Грюм озлоблен, ведь он был Малфоем, а значит — врагом. «Хорошо, что я представился чужим именем. Плохо, что именем той мисс, которую никто не помнит». Драко уже настолько свыкся с серым, неприветливым пейзажем, что ярко-желтый песчаный холмик вызвал смятение. Он даже глаза потер, думая, что холмик исчезнет. Но нет, он был на месте, желтел на размокшей глине и не исчезал, сколько бы Драко не моргал. И, что самое любопытное, края разлома сходились под этим холмиком, и позади него трещины уже не было. «Нельзя прикасаться к песку!» — воскликнул в голове голос, но Драко уже не обращал на него внимания. В конце концов, если это действительно временной песок с берегов Исы, то единственная опасность заключалась в том, что его могло перенести в другое время. А Драко и так был в другом времени, так что он справедливо рассудил, что хуже уже не станет, опустился перед холмиком на колени и принялся разгребать песок. По глазам внезапно резанул синий отблеск, и Драко на миг зажмурился. В дождливый ноябрьский день он не ожидал увидеть настолько яркую вспышку. Однако вскоре глаза привыкли к яркому синему свечению, и Драко удалось рассмотреть камень, лежавший в песке и похожий на сапфир. Помимо света, от него исходило еще и тепло. Драко аккуратно положил камень в раскрытую ладонь и ощутил пульсацию, будто биение крошечного сердца. Находка словно умоляла не оставлять ее здесь, в этом времени, под промозглым ветром. «Забери», — прошептал внутренний голос, и Драко послушно спрятал камешек в карман. Налетевший порыв ветра сбил его с ног, и он почувствовал, как падает прямо в трещину. Раздался плеск воды. Драко зажмурился и затаил дыхание.