Скоро начинается учеба, поэтому я не знаю, насколько часто буду выкладывать следующие части. Постараюсь почаще, но это уже как получится. До конца осталось совсем немного, так что вам остается совсем немного подождать.
Приятного чтения всем)
***
— Пожалуйста, скажи мне, что все это было сном! — стонет Чуя, когда просыпается после вчерашнего. У него раскалывается голова, глаза печет, а горло дерет так, словно там располагается пустыня Сахара, но это не идет ни в какое сравнение с тем, как именно он чувствует себя морально. Воспоминания приходят далеко не сразу, но когда они приходят, он чувствует себя так, словно его накрыло цунами или с размаху огрели битой. Теперь он очень отчетливо помнит, что именно вчера произошло — и поцелуй с Дазаем самое яркое, что буквально впечаталось в память.
Теперь это воспоминание оттуда наверняка даже амнезией не убрать.
А что он вчера наболтал Тсунаеши, когда был под действием вина, и вовсе за гранью добра и зла! Хорошо еще, что та на редкость хладнокровно себя повела и терпеливо выслушала его, поглаживая по голове и поддакивая, а не устроила скандал на месте с криками, битьем посуды и прочим. Ну, или как там девушки скандалят?! Хотя, учитывая, кто именно является ее учителем, с Тсуны вполне сталось бы просто долбануть Х-баннером, и на этом уж точно было бы абсолютно все хотя бы потому, что выживших не было.
Он понял, что готов буквально молиться на такую понимающую и, что самое главное, принимающую его полностью невесту.
Накахаре кажется, что лучше бы действительно не было, потому что, по крайней мере, ему бы сейчас не пришлось испытывать на себе дерьмовое состояние после пьянки и чувство стыда за собственные несдержанность и идиотизм.
Хотя, стоит признать, поцелуй со скумбрией ему действительно понравился. Давненько он таких чувств не испытывал…
Так, стоп! Не думать об этом! Не думать!
Было глупо надеяться на то, что это всего лишь
счастливый кошмарный сон, но рыжий надеялся. Ему бы ничего не пришлось бы решать, если бы это действительно был просто сон. Так что да, мафиози на это очень сильно надеялся.
Вот только Савада, которая стояла в дверях и наблюдала за ним и к которой был обращен этот вопрос, полностью разрушила его планы утонуть в самообмане:
— Нет, то, что произошло вчера, сном не было. — хихикнула она, тут же ойкая и бросаясь вперед, чтобы удержать своего парня от того, чтобы он еще раз с силой стукнулся лбом о тумбочку. Тумбочка еще в первый раз жалобно скрипнула, так что не факт, что выдержала бы второй удар. Да и лоб жениха ей было очень жалко, хотя суицидник частенько шутил, что чиби еще тот дуболом. — Что ты делаешь?
— Надеюсь, что все-таки проснусь. — безнадежно проскулил Чуя, места себе не находя со стыда. Они столько времени ненавидели с шатеном друг друга, а теперь Накахара так страшно и ужасно размяк! Он что, идиот, которому
любовь ненависть последние мозги разъела?!
— Не проснешься. — та закатила глаза, аккуратно восстанавливая ему лоб Пламенем Солнца. На это ее контроля этого вида Пламени вполне хватало. Это же не лечение, где нужна хирургическая точность и стопроцентное сродство с Солнцем. — Я же сказала, что это был не сон.
— Убей меня… — обреченно буркнул рыжий, безвольно растекаясь на кровати. Эта вспышка лишила его последних сил и напомнила, что ему не стоило так сильно двигаться, учитывая его самочувствие. Парень простонал сквозь зубы, чувствуя накатывающуюся тошноту. После Пламени Дождя стало немного лучше, но он все еще плохо себя чувствовал. Да и после таблеток самочувствие не улучшилось — на это потребовалось почти двадцать минут, которые показались ему адом.
Чую успокаивало лишь то, что все это время он пролежал на коленях у девушки, пока та нежно перебирала его волосы и тихо напевала что-то похожее на колыбельную на итальянском, от чего ему совсем немного, но становилось легче. Когда Накахаре стало лучше, он медленно приоткрыл глаза и тихо спросил:
— Почему ты отреагировала на происходящее так спокойно?
— А почему я не должна была? — недоуменно спрашивает шатенка, хлопая ресницами. Рыжему понадобилось около пяти минут, чтобы понять, что она ни черта не шутит. Совсем.
— То есть, тебе кажется это приемлемым?! — вопросил он, взирая на нее абсолютно круглыми глазами. Тсунаеши ненадолго задумалась, а потом кивнула, наматывая на пальчик его рыжую прядь волос:
— Почему нет. Ты его любишь. Не спорь. Я же знаю, что любишь. — осадила она Чую, который уже собирался начать яростно все отрицать. Тот мгновенно сдулся, видимо вспомнив про ее Гиперинтуицию. — Ты его любишь, а он любит тебя. К тому же, ты любишь меня, а я — тебя. Дазай-сан… Не могу сказать, что когда-то рассматривала его в подобном ключе, но он не самый худший вариант. К тому же, я хочу, чтобы он тоже был счастлив и перестал искать смысл жизни исключительно в самоубийстве. Так что я действительно не против.
— Поразительно… Ты знаешь, что очень странная? — спросил Накахара, поднимая руку и поглаживая ту по щеке. В его голосе не было осуждения, лишь обожание, тепло и радость от того, что она так легко приняла это. Тсуна прикрыла глаза и прижалась к его ладони, получая нехитрую ласку, а потом открыла глаза:
— Ты далеко не первый, кто мне это говорит. — спокойно заявляет, потому что все это чистая правда. Кажется, про то, что она странная, не сказал ей разве только немой или ленивый. Возможно, странность заключалась в ее восприятии мира, возможно в ее поступках, а может и вовсе в чем-то совершенно другом. Но вот то, что достаточно многие считали ее странной, неотъемлемый факт.
— То есть ты не против, чтобы Дазай… ну… того? — все никак не мог поверить рыжий. — Действительно не против?
— Я — нет. Я уже сказала, я думаю, что это немного странно, но я правда не против. — спокойно покачала Савада головой. — Но теперь тебе стоит подумать и решить, готов ли ты создавать семью на троих. Всегда терпеть Дазай-сана, его слова, поступки и попытки суицида, ведь тот далеко не сразу перестанет заниматься этим. Все будет зависеть от твоего желания и твоего решения.
Девушка смотрит на то, как Чуя думает, схватившись за голову, и качает головой, чуть улыбаясь и направляясь из комнаты:
— Я приготовлю завтрак.
На самом деле завтрак был давно готов, но сейчас Накахару стоило оставить в одиночестве, чтобы он мог переварить все произошедшее и принять верное решение, которое сделает счастливыми их всех. Но шатенка совершенно точно не собиралась влиять на принятие этого решения. Во-первых, рыжий сам по себе уже мальчик взрослый и самостоятельный, так что сам может принять решение и нести за него ответственность. Во-вторых, есть вопросы, на которые может ответить только сам человек.
А советчики в принятии этого решения будут только мешаться, поэтому тому действительно стоит самостоятельно подумать насчет всего происходящего.
Да и не собиралась Тсунаеши стоять у Чуи над душой и выступать для него этаким маячащим флагом, который действует на нервы и пробуждает совесть, мешая все здраво обдумать и оценить все плюсы и минусы. Она, конечно, частенько вмешивается в принятие некоторых решений, чтобы дорогие ей люди не допустили слишком серьезные и опасные ошибки, но иногда стоило отступить в сторону. И именно в этот раз момент был как раз такой случай.
Тсуна вскипятила чайник, еще раз перепроверила, чтобы еда была сытной и горячей, прочитала сообщения от отца, мамы, друзей, Хром и Достоевского, с которым должна была сегодня встретиться. Потом она еще раз перепроверила еду, достала ягоды, сделала кофе, включила телевизор, где не шло ничего интересного, выключила телевизор и снова схватилась за телефон.
Прошло около двадцати пяти минут, прежде чем Накахара все-таки вышел из комнаты и направился в ванну. Когда там зашумела вода и послышались шорохи, Савада немного успокоилась и уже куда более спокойно стала заниматься оставшимися делами. Судя по всему, рыжий уже пришел к какому-то выводу, так что ей осталось только подождать и услышать озвученный вариант. Радовало то, что интуиция ни на какие неприятности и неожиданности не намекала. А значит, вместо дуэта у них в итоге будет трио.
Девушка смущенно хихикнула, думая, как это объяснит своим. И если ее друзья и Вария вполне легко примут это, как и мама, но вот отец, Реборн и Тимотео… Как бы у них инфаркт от этой новости не случился… Попросить, что ли, Такеши заранее накачать их Пламенем Дождя, во избежание подобного? Очень соблазнительная и своевременная идея.
— Ну как? — тихо спрашивает шатенка, когда Чуя молча заходит на кухню и садится за завтрак. Они едят в тишине, после чего Накахара наконец подает голос:
— Знаешь, я понимаю, что самым правильным решением было бы выкинуть эту скумбрию тупоголовую из моей жизни… По крайней мере, никто бы больше не смог так действовать мне на нервы и заставлять буквально сходить с ума от страха за чужую жизнь… — рыжий задумчиво зависает, слепо вглядываясь в кофе в чашке, а потом выпускает короткий смешок и вскидывает глаза на Тсунаеши. — Но знаешь что самое смешное? Я понимаю, что не смогу это сделать. Не смогу окончательно закрыть дверь этому человеку, чтобы тот никогда не смог вернуться в мою жизнь. Глупо, да?
— Нет. — спокойно качает головой Тсуна, беря своего парня за руку и успокаивающе ее сжимая. — Это не глупо. Совсем нет. Ты должен гордиться собой за то, что признал это.
— Я сделал это только благодаря тому, что ты такая внимательная и понимающая. — чуть улыбнулся тот, от чего его глаза смягчились, благодаря чему оттенок стал напоминать беззаботное погожее небо. — Думаю, я еще раз должен поблагодарить тебя.
— За то, что ты осознал свои чувства? — недоуменно спросила Савада, очаровательно хмурясь.
— За то, что ты не устроила мне скандал. — хмыкнул мафиози, представляя себе это. Он никогда не любил женские истерики и слезы. Именно по причине постоянных скандалов о ревности, о том, что он не уделяет достаточно внимания и постоянно занят, Чуя расставался со всеми своими предыдущими пассиями. Не сказать, что их у него было много, но благодаря своей внешности и финансовому положению клевали на него многие. Обычно это были интрижки на одну ночь, а серьезно заинтересовать его могли лишь единицы. Его рекорд в отношениях — три недели.
— Я в принципе не устраиваю скандалы. Это глупо. К тому же, если ты спокоен, то куда проще донести свою мысль до собеседника. — фыркнула шатенка, подпирая кулаком подбородок. — Но еще проще донести свою мысль тогда, когда сломаешь обидчику несколько костей.
— Вот уж точно дедушкина внучка, папочкина дочка и очень хорошая ученица… — восхищенно присвистнул Накахара, вспомнив о ее родственных связях и о том, кто именно ее обучал.
— Чем и горжусь. — невозмутимо сообщила девушка. — Значит, ты все-таки выбрал Дазай-сана?
— Сам не могу в это поверить, но да. — серьезно кивнул рыжий. Его ошеломление можно было легко понять, ведь именно по вине Осаму он испытал в своей жизни очень много всего и в основном не слишком хорошего. Шатен всегда был еще тем раздражающим кретином, и тем не менее… — Я просто не могу бросить этого придурка на произвол судьбы.
— Звучит как не слишком убедительное оправдание. — с умилением вздохнула Тсунаеши, зарываясь пальчиками в рыжие пряди и слушая, как ее жених от этих прикосновений почти мурчит, словно довольный кот.
— Может быть. — не стал спорить Чуя, вздыхая. Потом подумал еще немного и просто не мог не спросить. — Но ты точно не против?
— Да точно, точно! — захихикала та, потому что Накахара такой замечательный и заботливый. Так что Дазай должен оценить, что ему предлагают, и перестать вести себя, как придурок. — Ничто не делает человека счастливее, чем время, проведённое с тем, кого любишь.
— Но с этой глупой скумбрии станется отказаться… — кисло добавил рыжий, прекрасно знающий бывшего напарника от и до. — Он ведь гордая сволочь…
— Тогда пока я нахожусь на встрече с Федором, в твою задачу входит поговорить с ним и убедить его в необходимости такого шага.
— Если откажется, я свяжу его по рукам и ногам и буду держать в плену до тех пор, пока он не согласится! — воинственно заявляет тот, от чего его глаза пылают морозно-голубым.
— Не переусердствуй только. — качает головой шатенка, очень надеясь, что удасться подобного избежать. Если же нет… Ну что же, она с удовольствием поможет Чуе.
— Постараюсь, но ничего не обещаю. — вздыхает тот. Тсунаеши кивает, потому что ей достаточно и этого.
***
Разговор с Достоевским выдался немного напряженным и настороженным в обе стороны, но, в принципе, прошел весьма и весьма благополучно. Возможно потому, что рядом с ними сидела Хром, держала Федора за руку и буквально светилась от счастья. Тсунаеши хватило одного короткого взгляда, чтобы понять, что эти двое влюблены в друг друга по уши.
Зато теперь понятно, почему русский с таким упорством пытался достать КНИГУ. Судя по нежным и обожающим взглядам, которые тот бросал на Докуро, и руке, которая каждую секунду с нежностью сжимала минатюрную девичью ладошку, тот пал под чарами их очаровательной тихой и невинной нимфы.
Никаких сомнений в чувствах брюнета у Тсуны не было — ее Гиперинтуицию обмануть невозможно, а значит чувства подлинные.
Но это не помешало Саваде задать ему несколько вопросов, мысленно вопрошая у Мукуро, почему тот так сильно взъелся на Достоевского, учитывая, как сильно они влюблены, после чего с чистой совестью дала им благословение. И, несмотря на то, что Федор был бесконечно влюблен в Хром, это не помешало девушке твердо пообещать ему, что она сожжет его дотла, если он посмеет обидеть Докуро.
Это обещание она уж точно сможет выполнить.
— В этом нет необходимости. — невозмутимо сказал русский, от чего его фиолетовые глаза решительно сверкнули. — Если я когда-нибудь причиню ей вред, я сам сполна накажу себя.
— Не надо… — тихо зашептала Хранительница Тумана, немного краснея и дергая его за ладонь. Кажется, ей не нравилась идея, что брюнет попытается себя наказать из-за нее. — Не волнуйтесь, Босс. Во-первых, Федор меня не обидит. Во-вторых, я смогу постоять за себя в случае чего.
— Хорошо. — кивнула та, отпивая из стакана немного чая. — В принципе, у меня больше не осталось вопросов. Тогда я пойду.
— Босс, Тимотео-сан и Иемицу-сан попросили передать вам письмо. — тихо сказала Хром, протягивая шатенке конверт. Та благодарно улыбнулась ей, кивнула и вышла, предварительно расплатившись за себя. Когда она отошла на некоторое расстояние, то обернулась и увидела, как Достоевский и Хром целуются, обнимая друг друга так крепко, что если они сейчас отпустят, то другой растворится в руках. При этом они совершенно не обращали никакого внимания на окружающих.
Тсунаеши на это лишь улыбнулась и покачала головой, после чего отправилась дальше. Руку обжигало письмо, лежащее в дорогом конверте, который был украшен официальной печатью. На ее памяти Тимотео использовал ее лишь тогда, когда хотел подтвердить, что это писал именно он, а также хотел убедиться, что его прочтет именно тот, кому письмо предназначено. Если это будет кто-то другой, то оно просто обожжет человеку пальцы.
Она хотела как можно скорее прочитать его, но не собиралась делать это на виду у всех. Лучше найти какое-то тихое и укромное местечко и… Что «и», она додумать не успела, потому что у нее зазвонил телефон. Это был Чуя, который только буркнул короткое:
— Возвращайся. — и отключился. Тсуна застыла ненадолго, вскинув брови, коротко кивнула, спрятала письмо в карман и поспешила в квартиру Накахары. Интуиция подсказывала ей, что стоит поторопиться. Нет ничего опасного и смертельного, но действительно стоит поспешить.
А письмо…
Ну, подождет немного. Новости оттуда от нее никуда не убегут.
