Раннее утро того же дня:
Серхио Бустаманте уже не помнил, какой по счёту стакан виски со льдом он пил в полумраке своего домашнего кабинета. Было раннее утро, но солнце ещё не взошло. Он даже свет не включал, ему хватало освещения из широкого окна. Перед ним на его рабочем столе стояла пыльная прямоугольная рамка с семейной фотографией, которую он достал из дальних закромов сейфа. Он, она и их маленький сынишка: молодые, счастливые, обнимающиеся, у всех троих в глазах искренняя радость. Что пошло не так тогда? Он ломал голову над этим вопросом много лет. Скоро настанет новый день, день годовщины смерти его любимой женщины, матери его единственного сына. В его голове гудел целый рой мыслей и воспоминаний. Вот они познакомились через университетских друзей: серьёзный юноша-юрист и очаровательная студентка экономического отделения. Вот он долго и обстоятельно ухаживает за ней по всем правилам — с благословения её отца, как было принято в то время. Вот их помолвка, скромная свадьба. Молодой парнишка без гроша за душой, изучавший судебное дело, всего добился сам, достигнув верха служебной карьеры — кресло председателя Верховного суда Аргентины. Но он не смог бы добиться таких высот без её поддержки, так что она была полноценным партнёром его успеха. Взаимная любовь и уважение в семье были неотъемлемой частью фундамента его успешной карьеры. Но куда всё это делось потом? После рождения сына Серхио стал всё чаще задерживаться на работе — срочные дела, совещания, внеочередные заседания. Он только что стал помощником арбитражного судьи, новые обязанности поглотили его с головой. Он грезил о возможности дать своей семье всё лучшее, а для этого нужно было работать, об изменах с его стороны не было и речи, времени и так не хватало, да и его сердце принадлежало лишь одной женщине — Море Бустаманте. В погоне за финансовым благополучием для семьи он забыл, что этой самой семье нужны были не хрустящие банкноты или счёт в банке, а он сам. Молодой жене нужно его мужское внимание, а их сынишке — папа. Серхио поднимался всё выше по карьерной лестнице, а Мора чахла в четырех стенах, заботясь об их сыне. От скуки она решила взять уроки верховой езды, сеньор Бустаманте возражать не стал, а зря… Кто мог предположить, что это решение станет началом их конца? Молодой конюший, англичанин Ричард Блоссом полгода назад прибыл из далёкого Туманного Альбиона на практику в крупнейший конезавод Аргентины в Буэнос-Айресе. Он хорошо знал испанский после годовой стажировки в Барселоне, но аргентинский вариант испанского оказался совсем другим. Понадобилось какое-то время для адаптации, сейчас он уже всё понимал и перенял их диалект. Ему поручили обучать сеньору Бустаманте верховой езде. Сначала он возмутился и хотел отказаться, но увидев Мору, резко поменял своё решение. Мужчина и женщина понравились друг другу с первого взгляда, хоть её и мучила совесть. Ричард окружил её таким вниманием и заботой (прямо как Серхио в начале их отношений!), так что она потеряла голову и спустя какое-то время их встречи перешли за пределы конюшни. Это продолжалось на протяжении нескольких месяцев, но верховный судья до поры до времени ничего не замечал.Двадцать три года назад:
— Сеньор Бустаманте, я сделал так, как вы просили, — сказал Морено, сжимая в руках тонкую папку, было видно, что он чувствует себя неудобно, — боюсь, вам не понравится эта информация. — Выкладывай, не томи, — ответил Серхио с жёсткостью в голосе, ожидая услышать что-то страшное. Он сидел за креслом рабочего стола в своем кабинете на первом этаже их с Морой двухэтажного коттеджа. Перед ним сидел Морено, смышлёный малый, проявивший недюжие способности в скрытой слежке. Он раскрыл бумажную папку и осторожно выложил на стол стопку цветных фотографий, на которых было чётко видно жену босса в сопровождении какого-то мужчины. Это была явно не чисто дружеская встреча, парочка целовалась и обнималась. Серхио с ужасом перелистывал снимки один за другим, не говоря ни слова. Морено нарушил тишину, сказав: — Мужчину зовут Ричард Альберт Блоссом, он гражданин Англии, я выяснил, что недавно он обращался в визовое агентство по поводу изготовления двух загранпаспортов и получения виз в Великобританию. Узнать имена пока не удалось, но доподлинно известно, что загранники предназначены для женщины и ребёнка мужского пола. Кроме того… — Хватит! — выкрикнул Серхио. — Перестань, я не хочу больше ничего слышать! — Но босс, это важ… — договорить он не смог, Бустаманте грубо прервал его на полуслове. — Ни слова больше, оставь меня, Морено! — молодой человек не стал настаивать и молча удалился, он никогда не видел своего начальника в таком виде. Когда за ушедшим мужчиной закрылась дверь, Серхио дал волю своим эмоциям. Он с рёвом раненого зверя смёл всё, что было на столе, на пол. Настольная лампа разбилась вдребезги, трубка стационарного телефона отлетела в сторону от развалившего корпуса, фотографии взмыли в воздух. Он сел в своё кресло и обхватил голову трясущимися руками, облокотившись на стол. На его гладкую поверхность, обтянутую тёмно-зелёным сукном, одна за другой капали скупые мужские слёзы.***
— Но Серхио, к чему такая спешка? Дай мне хотя бы переодеться после верховой езды, — говорила Мора, заходя в кабинет мужа. Там уже царил порядок и не было никаких следов погрома. — Позже переоденешься, садись, — властно сказал мужчина безжизненным голосом, указывая на кресло перед столом. Мора уже начала волноваться, муж никогда так с ней еще не разговаривал. Она присела на край кресла, Серхио вытащил кипу фотографий из выдвижного ящика в столе и бросил в сторону супруги, наблюдая за её реакцией. Мора застыла в изумлении и неверящим взглядом посмотрела на мужа. — Ты… ты следил за мной? — к ней вернулся дар речи. Серхио не удостоил ее ответом, зачем спрашивать про очевидные вещи? — Не могу поверить… — Представляешь? И я сначала не мог поверить своим глазам, увидев это, — сказал он. — Это даже хорошо, что ты сам всё узнал, — вздохнула с облегчением его жена. Серхио был готов услышать всё что угодно: слёзы, истерику, извинения, но никак не это. В ответ на его немое удивление Мора продолжила: — А чего ты ожидал? Что я кинусь тебе в ноги со словами: «Прости, я больше не буду»? Дорогой, ты же умный человек. Я женщина, Серхио! — она перешла на крик. — А ты забыл про это! Я молодая, мне нужно внимание, а ты поселился на своей дурацкой работе! — На дурацкой работе?! — возмутился мужчина. — А ничего, что эта дурацкая работа позволила купить этот большой дом, оплачивать твои тряпки, безделушки, даже твою верховую езду? — на повышенных тонах спросил он. Вдруг дверь в кабинет открылась и в кабинет заглянул семилетний Пабло: — Мамочка, наконец-то! Я соскучился! — подбежал он к ней. — Я тоже, mi angelito! — женщина тепло обняла своего сына. — Мамочка, вы с папочкой играете в «кто кого перекричит»? — наивно предположил мальчик в объятиях матери. — Да, сынок, мы с мамой играем, всё хорошо, — напряжённо улыбнулся Серхио. — Но сейчас тебе нужно пойти поиграть на свежем воздухе, где твоя няня? — ответ не понадобился, в коридоре послышались шаги бегущей тучной женщины. — Извините, сеньор Бустаманте, малыш убежал с игровой площадки, я искала его по всему дому, — сказала запыхавшаяся няня. — Ничего страшного, Мичи, отведи Пабло обратно на игровую площадку, пожалуйста, — ответил он. — Хорошо, сеньор. Пойдём, Паблито, — женщина подала ему руку. — Я люблю тебя, мамочка! — сказал мальчик маме на прощание и взялся за руку Мичи. — И тебя тоже, папочка! — И мы тебя любим, сынок, — ответил за обоих Серхио. Когда няня увела ребенка, супруги продолжили свой разговор более спокойно: — Пойми, я делал это ради нас, ради благополучия нашей семьи. Мне очень жаль, что не уделял тебе достаточно внимания, ты права, я виноват. Давай забудем всё это, — он смёл фотографии со стола и подошёл к сидящей жене вплотную, опустившись перед ней на колени и обхватив её ладони своими. — Начнём всё сначала? Съездим в отпуск? — с надеждой спросил он. Глаза женщины стали наполняться влагой. — Поздно, Серхио, слишком поздно, «нас» больше нет… — с сожалением ответила Мора. — Я сама хотела тебе признаться и попросить развод. Мы с Ричардом уезжаем в Англию, я беременна от него, прости меня… — мужчина выпустил её руки, но так и остался сидеть с невидящим взглядом. Ничто так не ранило его, как известие о беременности жены от другого мужчины. Его сердце было разбито на мельчайшие кусочки, жизнь потеряла свой смысл, он понял, что это конец. А самым худшим было осознание, что во всём виноват не кто иной, как он сам. Если бы не его зацикленность на работе, если бы не его «зашоренность» и неспособность замечать что-то дальше своего носа, если бы не… Десятки и даже сотни разных «если бы» заполнили его мысли, он впал в какое-то подобие транса, уставившись в одну точку. Как будто сквозь туман до него донёсся голос жены: — Серхио, скажи что-нибудь? Серхио, ответь? — она легонько тормошила его за плечо. — Что? Что ты сказала? Что ответить? — непонимающе спросил мужчина, он резко встал и вернулся в своё кресло. — Паблито, я говорила о Паблито, — повторила она. — Позволь мне забрать его с собой? Ребёнок должен быть с матерью. — Нет, Пабло останется здесь, со мной, — тихо, но жёстко ответил он. — Но Серхио, я его мать, ты лишишь его матери? — не веря своим ушам, спросила Мора. — Это ты лишаешь его матери, он останется здесь, можешь навещать его, когда захочешь, но границы Буэнос-Айреса он не покинет, я не позволю, чтобы какой-то иностранец играл роль его отца, — озвучил он свой жестокий вердикт в надежде хоть иногда видеть любовь всей своей жизни. Сердце обливалось кровью, ему было невыносимо наблюдать, как плачет его любимая женщина. — Перестань, в твоём положении нельзя волноваться, это моё последнее слово, смирись, — Серхио встал и отвернулся к окну, скрестив руки на груди. — Можешь попрощаться с Пабло, вещи привезет водитель. Завтра пришлю документы по разводу. Адрес англичанина я знаю, не утруждайся. — Серхио, умоляю, отдай мне сына… — Нет, я всё сказал. Пожалуйста, уезжай…Утро того же дня:
Серхио помнил всё до мельчайших деталей, даже то, во что была одета Мора и какого цвета была помада на её губах. Его память предательски хранила неприятные воспоминания. Бытует мнение, что человеческая память со временем стирает всё плохое, и в итоге мы помним только хорошее, но с сеньором Бустаманте она сыграла злую шутку. Даже крепкий виски не всегда помогал забыться, хуже всего становилось ближе к годовщине, в остальное время было полегче. Он отдал бы всё на свете за исправление этой чудовищной ошибки: да будь Мора матерью хоть десятерых детей своего конюха, только бы была жива! Но судьба распорядилась по-другому… А каково бедному Блоссому, который ещё и своего нерождённого ребёнка потерял, Серхио и представить не мог. Для всех окружающих он выдумал историю про свою измену, чтобы Пабло в будущем сохранил только хорошие воспоминания о матери, пусть лучше он, Серхио, будет плохим в его представлении, а мама останется идеальной. Правду знали только он, Мора и Ричард Блоссом, ну и Морено, конечно, но за молчание своего верного помощника он мог поручиться головой. Что же касается его многочисленных браков, то причина была банальна и проста — он не научился жить один, без женщины. Да и с каждым своим новым браком он пытался доказать себе, что он всё-таки может быть хорошим мужем, но вот незадача — теперь уже жёны не были хорошими. Вот и его брак с шестой любовницей Вероникой Пачеко трещал по швам, ещё и Морено подкинул «пищу для ума» в виде цветных фотокарточек с доказательствами её измен. Он не заметил, сколько времени просидел, погрузившись в свои мысли. Яркое утреннее солнце уже вовсю освещало комнату. Сегодня нужно будет подтвердить перед сыном свою «плохую, бессердечную сущность», он и подумать не мог, как это ранит Пабло, но был уверен, что делает это ради светлой памяти о Море. Около десяти часов утра Серхио взял свой телефон и набрал номер сына, в трубке послышался его голос: — О, привет, пап. Как ты? Сам хотел позвонить тебе на днях. — Привет, сын, спасибо, не жалуюсь. Мне нужно кое-что тебе сказать, — говорит Бустаманте-старший, стараясь придать своему голосу максимальную непринуждённость…