Dama de honor / Подружка невесты

Происходящее было похоже на какой-то странный сюрреалистичный сон. В другой ситуации Пабло просто посмеялся бы над комичным поведением бабушки Хильды, но сейчас ему было не до смеха. Он чувствовал такое опустошение внутри, будто пробежал многокилометровый марафон, но финишной линии так и не нашёл, заблудившись, хотя был уверен в результате забега на все сто. В итоге все его усилия оказались напрасны. Он, конечно, сам хотел расстроить свадьбу подруги, но не собирался расстраивать невесту или настраивать её против себя, и не любил, когда что-то шло не по его плану. Его разбирала злость — на Джонни, на себя, на Мию, ему хотелось со всей силы замахнуться и швырнуть портативный бумбокс стриптизёра на пол, разбив его на множество кусочков, а его хозяина схватить за шкирку и выпроводить из квартиры. Но, сделав над собой усилие, он взял себя в руки и мысленно расставил приоритеты — самое главное сейчас догнать Мариссу и объясниться, Бог с ним с этим Джонни, пусть бабуля порадуется на старости лет, раз уж ей так хочется. Он молча поставил обратно портативную колонку, решительно развернулся и широкими шагами чуть ли не бегом направился на террасу вслед за беглянкой. Гостьи начали расходиться, гостиная опустела. Впереди в узком коридоре стояли Лухан и Мия, обе в расстроенных чувствах: — Поверить не могу, Мия, что ты наделала? — говорила Лухан, заламывая руки. — Я… я… не хотела… — заикаясь и плача ответила Колуччи, — то есть хотела, но совсем не этого… Пабло, подожди, извини меня, пожалуйста… — сказала она, хватая его на ходу за рукав. — Отпусти меня, ни видеть, ни слышать тебя не могу, лучше не попадайся мне больше на глаза! — резко произнёс он с презрением в голосе. — Но Пабло, я не думала, что так получится! — только когда плачущая Марисса стрелой промчалась мимо неё на террасу, до Колуччи дошёл весь ужас её поступка. — А ты что, умеешь думать?! Как ты вообще могла так поступить? За что ты так ненавидишь свою сестру? Что она тебе сделала? Ты прекрасно знаешь, что Марисса не хотела такой банальности, как мужской стриптиз, но ты всё равно пошла на это, а я, дурак, поверил тебе, повёлся. Оставь меня в покое! — выпалил Бустаманте, не выдержав. — Я люблю свою сестру, но я просто хотела отомстить тебе за то унижение в универе… — Ты слышишь себя? Сколько тебе лет, тридцать, пятнадцать, а может, семь? Взрослый самодостаточный человек так бы не говорил! Это слова маленькой избалованной девчонки. Так низко и подло, просто омерзительно портить праздник сестре! — от переполняющего гнева Пабло понесло, он не смог сдержаться и вылил на девушку целую лавину из слов: — О каком унижении ты говоришь, за что ты так ненавидишь меня? За то, что не переспал с тобой в ту ночь десять лет назад? Ты в своём уме? Чёрт возьми, да ты же на ногах еле держалась, я не привык пользоваться женщинами в таком состоянии. А потом тебе стало плохо и тебя вытошнило. После этого я должен был тащить тебя в койку? И кто тебя просил пить вообще? Я весь вечер искал тебя на вечеринке, а ты пропала куда-то и напилась до бессознательного состояния, но это, скорее всего, не закрепилось в твоей дурной голове?! Мия стояла, виновато опустив голову, всхлипывая и не говоря ни слова. Лухан хоть и понимала всю справедливость слов Пабло, но ей стало жаль подругу, она легонько гладила её по плечу в знак поддержки. — У тебя настолько неинтересная жизнь, что ты столько лет лелеешь эту глупую обиду?! Пойми, Мия, ты не мне подорвала организацию девичника, ты испортила важное для твоей сестры событие, чужое торжество! Троица не замечала, что всю их «беседу на повышенных тонах» издалека с самого начала наблюдала Соня Рэй, скрестив руки на груди и нахмурив брови. Она неслышно подошла ближе и обратилась к дочери. — Так это твоих рук дело, Мия? Дочь, как тебе не стыдно? Не так мы тебя воспитывали с твоим отцом! — воскликнула она с болью в голосе. — Мам, это не то, что ты думаешь… — ответила девушка, проливая слёзы. — Извините, сеньора Рэй, мне нужно догнать Мариссу, — сказал Пабло. — Да, иди, конечно, но знай, я поддержу тебя в любом случае, — ответила Соня. Пабло благодарно кивнул ей и оставил женщин одних. Он нашёл Мариссу в дальнем углу террасы, она облокотилась на гранитные перила и смотрела куда-то вдаль. Её хрупкие плечи то и дело вздрагивали, она всё ещё плакала. Первым желанием мужчины было обнять её, прижать к своей груди и защитить от всех невзгод, оградить от всего мира! Но что делать, если одной из этих невзгод, причиной её слез стал он сам? Он подошёл к ней, желание успокоить, забрать её боль себе не отпускало, но как начать разговор, он ещё не знал. Он протянул руку и дотронулся до её плеча, она резко отдёрнула его руку и повернулась. Её карие глаза, полные слёз, стали ещё темнее — как очень крепкий кофе. — Не трогай меня, Пабло! — сказала она с болью в голосе. — Марисса, прости меня, я дурак, я знаю это, но позволь всё объяснить! — Что объяснить?! Что тебе захотелось в очередной раз «поприкалываться»? Что тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? Я же просила тебя не делать этого! Не надо было предлагать тебе стать подружкой невесты, это было ошибкой… — тихо сказала она, снова отвернувшись. Пабло опешил — да, он признаёт, что, хоть и не по своей воле, но он подвел её, однако слова Мариссы об удовольствии издеваться над ней больно резанули его по сердцу, словно острые ножи. Он сделал всё возможное и невозможное, чтобы организовать для неё этот праздник, приложил огромные усилия чтобы сделать сегодняшний вечер идеальным, а о количестве потраченных денег он даже не думал, да это и неважно. Да, он подшутил над ней с этими перуанскими закусками, но, чёрт возьми, не отравил же он её! Он сам попробовал перед девичником каждую из них, чтобы убедиться, съедобны ли они. Да и сделано это было с одной единственной целью — донести до подруги, что выходить замуж за человека другой национальности и культуры чревато такими вот неожиданностями в виде странных предпочтений в еде или различиями в привычках. Слышать, что выбрать его в качестве ГПН было ошибкой, было больнее всего. — Марисса, я клянусь тебе, я не знал, что этот мужчина стриптизёр, мне он представился хиромантом, я хотел сделать тебе сюрприз, Мия уверила меня, что гадания по руке на твоем девичнике — твоя мечта. Но я ни в коем случае не снимаю с себя вины! Я тоже виноват, должен был всё перепроверить несколько раз, но… — Не оправдывайся, всё уже произошло, — прервала его тираду Марисса. — Я не думаю, что… Внезапно послышались женские голоса и цокот каблуков. — Ну мам, я же не маленькая в конце концов, — жаловалась Мия. — Ну, знаешь ли, дорогая моя, по твоему поведению не скажешь, — укоризненно ответила сеньора Рэй. Они приблизились, и Соня заговорила, пока Мия виновато прятала свой взгляд. — Мариссита, солнышко, твоя сестра хочет тебе кое-что сказать. — Марисса, мне очень жаль, это моя вина, это я соврала Пабло про хиромантию. Я просто… — Не надо ничего объяснять, я и так всё знаю, — оборвала её Марисса на полуслове. — Прости меня, пожалуйста, я не знаю, что на меня нашло, скажи, что простила? — слёзно взмолилась Колуччи. — Не знаю, Мия, сейчас я ничего не могу сказать, мне нужно подумать, — ответила Марисса, быстрая отходчивость никогда не была её коньком. — Дочка, знай, что Паблито тут ни капельки не виноват, он ничего не знал! И вообще… — начала тараторить Соня. — Мам, мама, МАМА! — нервно перебила её Марисса. — Я уже поняла, буду признательна, если вы оставите нас, мне нужно поговорить с моей ГПН. С моей ГПН… Эта фраза вселяла хоть какую-то надежду. Иначе как помешать подруге совершить самую большую ошибку в её жизни? — Ну… ладно, мы пойдём, проверим, не задушила ли наша бабушка кролика, — сказала сеньора Рэй и увела грустную Мию, странно озираясь на парочку лучших друзей. — Марисса, прости меня ещё раз, по большому счёту это моя вина, и если… — Тебе не за что извиняться, Пабло, это ты прости, — неожиданно ответила она. — Что?! — переспросил Бустаманте, не веря своим ушам и удивляясь резкой перемене её настроения. — Я не уволен с должности ГПН? — Ещё чего! Так просто ты не отделаешься. Я прошу прощения, что непонятного? Ты сам знаешь, какой импульсивный я человек, сначала устраиваю истерику, потом сама же понимаю, что сглупила. Мия во всём призналась, да и я хорошо знаю свою сестру, знала, что у неё давний зуб на тебя, но всё равно заставила вас работать вместе. Этого стоило ожидать, — спокойно рассуждала она. — И это очень мило с твоей стороны, кстати, не валить всю вину на мою глупышку-сестру, а отвечать за всё самому. Спасибо тебе за всё! Ты такой молодец! — Да, я такой, — с глупой улыбкой сказал Пабло, не зная, что ответить. — Дурак, — еле слышно произнесла Марисса, легонько стукнув его кулачком по предплечью и улыбнувшись впервые за долгое время. Слёзы всё ещё блестели на её щеках. — А если серьёзно, Мариссита, ты очень дорога мне, и я всё сделаю ради тебя, только обещай мне, пожалуйста, больше не плакать. По крайней мере я больше не заставлю тебя ронять слезы! Ну, разве что от счастья, — сказал он, сдобрив свою слегка пафосную речь шуткой. Он сам не заметил, как его ладони нежно обняли мокрое от слёз лицо подруги, а её руки обхватили его запястья. Не убирая рук и не отводя прямого взгляда, Пабло провёл подушечками больших пальцев по её щекам, высушивая последние слезинки. Глаза цвета неба проверяли на стойкость глаза цвета осенней листвы, но те не сдавали свои позиции, продолжая требовательно заглядывать в самую душу. В груди Мариссы смешался целый водоворот разных чувств. Она вспоминала начало сегодняшнего вечера, да и вообще поведение Пабло с сáмого её возвращения из Мачу-Пикчу. Он вёл себя мягко говоря странно, и она не понимала — это просто дружеская ревность с его стороны или что-то другое? В случае Пабло она уже ничему не верила, все эти факторы могли означать всё что угодно. Букет её любимых цветов в ресторане во время знакомства с Рорро, шок, разочарование и боль в его глазах, его вечные подколы и придирки, ловко завуалированные под шутки — но ей ли не знать, что именно имел в виду её друг? А когда танцоры исполняли румбу, она была готова расплакаться от переполнявших её эмоций — Марисса помнила каждую секунду их чувственного волшебного танца на свадьбе Серхио, ей стоило невероятных усилий не выдать себя нечаянным взглядом — всё-таки бабушка была права, и ей нужно было пойти в актрисы. А её внезапный порыв, когда она налетела на него с объятиями, вообще чуть не разрушил её тщательно выстроенную линию защиты от чувств, запертых за семью замками от себя самой. Тонкая перегородка чудом выстояла, но только потому что их объятие длилось не дольше трёх секунд. Она так боялась не выдержать и «обмякнуть» в его руках, но судьба сжалилась над ней, да и толпа людей вокруг отрезвляла. И даже если бы она не выдержала и выдала себя, что толку? Для него это всё равно ничего не значило, для него это всего лишь «ошибка». Сейчас кроме них двоих здесь никого не было, опасная близость щекотала нервы. В бездне его пронзительных голубых глаз бушевало что-то странное, какая-то буря эмоций, а на его губах таилась манящая недосказанность, немая мольба. Мариссе во что бы то ни стало захотелось вкусить эту тайну, и чёрт с ним, что скоро её свадьба — сознание отключилось. Мозг отчаянно подавал красный сигнал бедствия, эхом отдаваясь в ушах: «Это неправильно! Это неправильно!» Она и сама понимала, что сложившаяся ситуация никак не вяжется с её ролью невесты. У неё есть жених, который любит её и которого любит она. Но в данный момент Марисса ничего не могла с собой поделать, они инстинктивно потянулись друг к другу. Сердца обоих отбивали бешеный ритм, дыхание сбилось. Но когда их губы оказались максимально близко и уже были готовы соприкоснуться, а глаза закрылись, из глубины квартиры до их ушей донёсся высокий голос Сони Рэй. — Паблито, дорогой, можно бабуля приляжет в комнате для гостей? А то она утомилась, бедняжка. Молодые люди резко отпустили руки и отпрянули на добрых полметра друг от друга, широко раскрыв глаза и тяжело задышав, восстанавливая дыхание. Они обменялись взглядом, полным паники и страха, а потом Марисса старалась смотреть на что угодно, но только не на друга. В голове девушки крутилась одна мысль: «Как хорошо, что маму слышно издалека!» Подойди Соня к ним молча, как бы они объяснили эту сцену? На Мариссу как будто вылили ушат холодной воды. Она что, с ума сошла? Похоже на то… Пабло можно понять — у него семь пятниц на неделе, да и отсутствие его «Недельки» могло сказаться. А она куда смотрела? Один раз она уже обожглась на Бустаманте, повторять это было бы ошибкой. Пабло, в отличие от неё, не стал отводить своего взора, продолжая смотреть на неё и прожигая её своими голубыми глазами. Что выражал его взгляд? Ей показалось или в его глазах играла смешинка? Он опять насмехался над ней? Пабло, как всегда — никогда не может быть серьёзным до конца, для него это всё, скорее всего, только игра. Вот и хорошо, что Соня помешала им и не дала совершить ошибку. Ей нужно закрыть эту страницу своей жизни раз и навсегда и начать новую главу с Родриго. — Да, конечно, могли и не спрашивать, — ответил уже собравшийся с мыслями Пабло с еле заметной улыбкой на губах, ведь в глубине его души заискрилась надежда. — А подарки все взяли? Если нет, заберите хоть вы с девочками, сеньора Рэй, раздадите подругам, Гвидо с такой любовью их паковал! Может, перекусим или выпьем кофе? У меня что-то ужасно разыгрался аппетит, там должны остаться вкуснейшие эмпанадас и десерты, надеюсь, официанты убрали некоторые определённые закуски со стола… — он как ни в чём не бывало включил радушного хозяина и жестом пригласил дам в дом, окинув невесту мимолётным озорным взглядом. Причину внезапно улучшившегося настроения Пабло Марисса так и не смогла разгадать, не подозревая, что сделала для себя выводы, прямо противоположные правильным.