(Не)называй ее по имени

Остров был красив, это признавал даже Курт. Сидя в грубо сколоченной телеге, он не переставал завороженно пялиться по сторонам: слишком долго он не видел такого буйства красок. С приходом малихора Серена словно выцвела, окрасившись в какие-то пыльные оттенки засохших деревьев и грязных тряпок, прикрывающих обезображенные трупы. А здесь все было таким свежим и ярким, что начинали слезиться глаза. Они ехали по пыльной тропке уже несколько часов, а вокруг шумел лес, курлыкали какие-то невидимые птицы, а пару раз за деревьями он видел оленей. Зеленокровная сидела рядом и клевала носом — половину ночи она провела в сборах, а уехали они еще до рассвета, так что выспаться ей не удалось. Курт вообще сомневался, что она смогла заснуть, уж слишком девчонка была взбудоражена предстоящей поездкой по «волшебному» острову. Сидящий напротив Васко о чем-то негромко переговаривался с Сиорой, и Курт до сих пор не знал, как относиться к этому новому члену их группы. Она явилась ко дворцу наместника, оглушила их речью на непонятном языке, и Курт даже отодвинул зеленокровную себе за спину — хрен ее знает, эту островитянку, мало ли, что у нее на уме. К счастью, обошлось, она оказалась вполне себе вменяемой и не собиралась кидаться на эмиссара Содружества с каменным копьем… или что там у них вместо оружия. Ей тоже нужна была помощь, а взамен она предлагала себя — свои знания об острове, местном населении, языке и всем остальном, что могло бы помочь зеленокровной. Стоит ли удивляться, что девчонка с радостью приняла ее в свои ряды? И все-таки, что-то было не так. Курт помнил свой первый шок, когда он увидел у Сиоры такое же пятно, как и у зеленокровной. Те же сплетающиеся веточки, тот же мшисто-зеленый цвет, даже расположение было таким же, на челюсти. Он заметил, как пытливо зеленокровная всмотрелась в лицо островитянки, но больше ничем не показала свое удивление. И до сих пор почему-то ни о чем не спросила, хотя прошло уже несколько дней. Может, ему спросить самому? Он не знал, что об этом думает девчонка, но лично ему было до неприличия интересно, что это за хреновина. И он всеми своими костями чувствовал, что эта хреновина не принесет им ничего хорошего — скорее всего, они вляпаются в какое-нибудь очередное дерьмо. Сиора напоминала ему какой-то экзотический цветок. Разглядывая ее странную яркую одежду, узоры на лице и волосы, из которых торчали — что это, ветки, что ли? — Курт думал об одном из навтов, с которым ему довелось познакомиться в таверне. Он рассказывал невероятные истории, и в одной из них фигурировал цветок — яркий, красивый, безобидный на вид, но смертельно ядовитый. Почему-то Сиора напоминала ему такой вот цветок. Прелестная малышка и, пожалуй, даже младше зеленокровной; широко раскрытые удивленные глаза, неуемное любопытство — но раздери его демоны, если в ней нет чего-то такого… опасного. Курт вполне мог представить себе, как эта малышка злобно сужает глаза и разрывает своего врага — пока они ждали караванщика, Сиора успела продемонстрировать им «островную» магию. И, конечно, зеленокровная пришла в восторг. «Они научились управлять природой», — вспомнил он ее слова. Правда, Сиора тут же поправила ее, что не управлять, а работать вместе, мол, что беру, то и отдаю. Курт в этом ни хрена не смыслил, поэтому предпочел отвлечься и обсудить с Васко преимущества меча перед шпагами. И вот сейчас этот экзотический цветок сидел напротив и вел какую-то беседу с Васко. — Они называются андриги, — услышал он ее тихий голос. — У них вкусное мясо, они очень сильны, а детенышей легко приручить. — А верхом на них можно ездить? Как на лошадях? — поинтересовался Васко. Должно быть, они говорят об этих странных быках, что тянут повозку. — Сидеть неудобно, — пожала плечами она. — А что такое «лошади»? — Самые замечательные животные, — сонно пробормотала зеленокровная. — На них мы бы уже давно добрались до Хикмета. Курт покосился на нее и убедился, что она даже глаза не открыла. Вздохнув и проворчав что-то нелестное о повозках, девчонка поерзала и положила голову ему на плечо. Курт посидел, подумал и все-таки сдвинулся пониже, чтобы ей было удобнее. В конце концов, если у девчонки затечет шея, у нее точно испортится настроение, а ей еще наместника очаровывать. А то, что он ее приобнял — так это чтобы она не свалилась с жесткой скамейки. И ничего больше. Они добрались до Хикмета под утро, голодные, грязные и измученные тряской в проклятой телеге. Предупрежденный о визите эмиссара наместник выделил им дом — поменьше того, что остался в Новой Серене, но обставленный с поистине аль-садской роскошью. Когда они вошли — точнее, вползли — в гостиную, вокруг забегали слуги в идиотских тюрбанах. Они все, не сговариваясь, отказались от еды: как бы не хотелось есть — не есть, а жрать, поправил себя Курт — они слишком устали. Проняло даже Сиору, которая стала совсем тихой и словно прозрачной. Поднимаясь по лестнице, Курт успел подумать, что аль-садская мода ему не по душе: яркие вычурные цвета, бархат и шелк — невообразимая пошлость. А потом все его мысли устремились вперед, к комнате, в которой стояла кровать, наверняка такая же безвкусно аляпистая, под каким-нибудь алым атласным покрывалом. Плевать, пусть хоть девиц сюда притащат: все, что ему было нужно, это рухнуть лицом в подушку и исчезнуть из этого мира часов на восемь. Они разошлись по своим комнатам молча, не сказав ни слова, и Курт был готов поклясться, что всю дорогу у зеленокровной были закрыты глаза. Может быть, поэтому она разбудила его спустя всего три часа после того, как он утонул в излишне мягком матрасе? Может, выспалась, пока шла по лестнице? Если и так, то Курт ей завидовал — он сам, казалось, только закрыл глаза, а она уже стучала в его дверь (или пинала ее, судя по звукам) и требовала, чтобы он немедленно спускался вниз. Неудивительно, что он был зол, как голодный демон, когда тащился вниз. — Какая заноза в заднице не дала тебе спокойно отдохнуть? — Ты знаешь, какая, — спокойно ответила она, с немыслимой скоростью поглощая завтрак. — Наместник ждет нас до полудня. — Он ждал бы тебя столько, сколько понадобится. Я слишком стар, чтобы подрываться в такую рань, не успев отдохнуть. Завтрак, если его можно так назвать, не прибавил ему настроения. Какие-то тонкие лепешки, какое-то дерьмо — скорее всего, паштет, какая-то слоеная выпечка и фирменный аль-садский чай: пряный, крепкий и приторный. Курт глотнул горячей сладкой дряни и поморщился — он терпеть не мог аль-садскую кухню. Ему хотелось мяса или, в крайнем случае, яичницы. С мясом. И большую, огромную кружку кофе. Может быть, кофе здесь не растет, а везти его с материка слишком долго и дорого? Это было бы очень, очень хреново. — Надо было взять плащ. Курт непонимающе глянул на зеленокровную. Она повредилась головой от недосыпа? — Ты мрачнее тучи, того и гляди, хлынет ливень, — продолжила она. Ха-ха. Очень смешно. Курт глянул на нее так, что будь на ее месте кто-нибудь из его подчиненных, ему пришлось бы стирать штаны. А эта, гляди-ка, даже не поморщилась. Сидит себе, улыбается, грызет печенье. — На самом деле, Курт славный, — доверительно сказала она притихшему рядом Васко. — И он нас любит. — Я люблю ваше золото, — пожалуй, сейчас он верил в это как никогда. — Конечно, — девчонка сузила лукавые глаза и потянулась. — И именно поэтому ты поехал с нами на этот остров, хотя терпеть не можешь корабли. — Потому что мне заплатили. И продолжают платить. Вставая из-за стола, Курт поймал ее взгляд и понял — не верит. Более того, кажется, ей прекрасно известно, сколько ему платят: на дерьмовые пятьдесят монет больше, чем в Страже, смешная сумма. И все-таки, он здесь только из-за денег. Надо бы попросить надбавку — ему никто не говорил, что придется не спать сутками, а это, знаете ли, может повлиять на его бдительность и, как следствие, безопасность зеленокровной занозы.