Это нормально

Проворочавшись всю ночь на диване в гостиной, на утро я был абсолютно выжат, как в моральном, так и физическом смысле. Всё-таки пива я выглушил немалое количество, поэтому имел место лёгкий бодун; сказывался на моём состоянии и недосып, но больше всего, конечно, меня напрягало воздержание. Совершить на диване Широямы грехопадение я так и не решился за всю ночь. После заботливо приготовленного Юу завтрака я немного пришёл в себя и в студии уже был в полной боевой готовности. И вновь потекли нервные и насыщенные рабочие будни. Две недели прошли в большом напряжении и суматохе, и хотя о вылазках с Юу теперь не могло быть и речи, меня страшно радовал тот факт, что мы стали общаться гораздо больше и ближе. Я продолжал ежедневное самобичевание, укоряя себя за свою неуверенность, но по привычке отсрочивал своё признание. К моему удивлению, подколы ребят по поводу моего недомогания постепенно сходили на нет, от чего я, разумеется, почувствовал облегчение, но вместе с этим меня никак не отпускало странное чувство вины перед ними. В конце концов, друзья действительно пытались помочь мне: советами, делами, пусть даже нелепыми и совершенно дурацкими. Как бы по-идиотски они себя ни вели, я понимал, что они восприняли мои слова серьёзно, и теперь их непонятная отчуждённость задевала меня. Если бы я только я мог знать, насколько я недооцениваю своих верных товарищей... Я зашёл в комнату и растерялся - меня напряжённо пробуравливали три пары сверкающих глаз. Медленно обведя согруппников непонимающим взглядом, я сообразил, что происходило что-то нечистое. Ютака восседал аккурат в центре дивана, расслабленно положив ладони на колени. Выражение лица у него было необыкновенно серьёзное, он весь был необычайно собран и напряжён, впрочем, точно так же, как и Таканори с Акирой, примостившихся у него по бокам. Лицо Мацумото было даже вдобавок с оттенком скорби, на что я обратил внимание мимолётом. Больше всего меня поразил наисерьёзнейший настрой распиздяя Сузуки, который сейчас смотрел на меня так сосредоточенно, что я даже не смог припомнить, когда в последний раз его таким видел. - Кто-то умер? - спросил я. - Можно и так сказать, - вздохнул Таканори. Глядя на их серьёзные морды, я чувствовал, что начинаю нервничать помимо воли. Мацумото вновь тяжко вздохнул, и я не выдержал, срываясь с петель: - Что за сборище смердов перед эшафотом?! Говорите уже, что хотели! Перерыв всего час, я не собираюсь обозревать ваши унылые рожи! - Полегче, Койю, - неуверенно начал Ютака. - Мы действительно собирались тебе кое-что сказать... - А то я не понял, блядь! - выплюнул я, с раздражением сдувая со лба чёлку. - Высрите уже что-нибудь. Повисла напряжённая пауза. Таканори и Уке беспомощно переглянулись, а Акира неожиданно рубанул: - У Широямы есть любовник. - Мы думаем, что он совсем недавно появился, - встрепенувшись, поспешил добавить Мацумото. - Буквально неделю назад... - Столько раз говорил, что не гей, и на тебе... - растерянно пробормотал Ютака. - И ведь даже сейчас ускакал к нему! - Целый час есть, успею, говорит! - закивал шевелюрой солист. - Ресторан якобы тут рядом... Возбуждённая болтовня приятелей уже с трудом достигала моих ушей; перед глазами расплылся мутный туман, а язык во рту превратился в кусок сухой древесной коры. Меня накрыло мощной волной злости, отчаяния и, самое главное, невообразимой злости на самого себя. Согруппники продолжали что-то монотонно бубнить, и я попытался на них прикрикнуть, но попытка была безуспешной. С трудом взяв себя в руки, я провёл ладонью по своему пылающему лицу, и сдавленно произнёс: - Уверены? - Ресторан "Да Винчи", за углом, - послышался невозмутимый голос Акиры. Не помня себя от паники, замешательства, и целого вихря множества разрывающих меня чувств, я, не подумав ждать лифт, бросился вниз по лестнице. Наверное, мне никогда не было так страшно, как в тот роковой день. Осознав то, что из-за своей неуверенности я всё-таки умудрился упустить такого близкого и родного, любимого Юу, моего Юу, вылилось на меня ведром холодной воды. И теперь я был напуган, напуган почти до смерти мыслями, что Широяма успел полюбить этого человека, что он будет принадлежать ему, хотя обязан быть моим. Я был тряпкой и слизняком, не заявив о своих правах, неуверенным и слабым человеком, любившим втайне. И сейчас я был готов кричать о своей любви, невзирая на то, нормальная она или вовсе не ненормальная, однополая, такая, как у меня. И совсем неважно, как мне ответил бы Юу, - моя любовь осталась бы такой же светлой и искренней, в независимости от ответа. И даже несмотря на то, что всё было предрешено, и я прекрасно осознавал, как отреагирует Юу на моё признание, сидя в ресторане с другим мужчиной, - я наконец решил действовать. - Добрый день. Пожалуйста, пройдите за мной, я провожу вас к столику. Бездумно кивнув в ответ на вежливую речь официанта, я быстро оглядел небольшой уютный зал. Широяма бросился в глаза сразу. Смеющийся и расслабленный, он действительно сидел за столиком с каким-то незнакомым дядькой. Сначала я ощутил невероятный прилив разрушающей ревности, затем злости, а после даже ненависти к незнакомому субъекту. Захотелось подойти, и, схватив его за шею, долбануть об стол, так, чтобы искры из глаз посыпались. Или сначала признаться Юу, а потом долбануть... Я не замечал, как стоящий рядом со мной официант подозрительно и встревоженно меня разглядывает. Не заметил я так же и его ловкого жеста, адресованного находившемуся неподалёку охраннику. Видимо, слишком суровая морда у меня была в тот момент. Так и не составив для себя чёткого плана действия, я направился прямиком к Юу. За мной тенью шмыгнули официант и охранник, но, повторюсь, третьих лиц я абсолютно не замечал. - Надо поговорить, Юу, - сказал я, не узнавая свой голос, на что Широяма, ошеломлённый моим внезапным появлением, даже закашлялся. - Койю... А что ты... Прямо сейчас? - Юу попытался встать, но я жестом указал ему оставаться на месте. - Прямо здесь, - я говорил резко и громко, так, что любопытные персоны уже вовсю поглядывали в нашу сторону. Стоит упомянуть о сидящем напротив Широямы экземпляре. Это был полноватый, опрятно одетый, с густыми тёмными волосами мужичок, с живым интересом и весёлой улыбочкой наблюдающий разворачивающуюся перед ним картину. Гневно зыркнув в его направлении, я подумал, что разберусь с толстяком позже. На тот момент для меня существовал один лишь Юу, и, взглянув в его тёплые, удивлённые, от этого ещё более прекрасные глаза, я понял, что теперь абсолютно готов. - Слушай, Юу. Меня, конечно, очень удивляет твой выбор... Если бы я знал, что тебя привлекают такие вот тёмноволосые толстяки, я бы обязательно перекрасился и набрал вес. - Что ты... - Нет, послушай... Я знаю, что вёл себя как полный придурок... Я ведь так долго скрывал от тебя... Потому что... Мы ведь дружили... Ты очень дорог мне, понимаешь? - Я... - Я никогда не испытывал такого раньше... Только пойми меня правильно... Для тебя это будет огромной неожиданностью, но... - Давай уже ближе к делу! - внезапно добродушно хохотнул толстяк, а я свирепо метнул глазами в его сторону молнию и продолжил. - Ну, понимаешь, Юу... Я, в общем... - Да рожай уже! - прогремел над ухом голос охранника, но я был настолько взволнован, что даже не обратил внимание на хамское обращение. - Дело в том, что... - Не будь тряпкой, чёртов идиот! - расслышал я до боли знакомый и гневный голос откуда-то сзади. - Я люблю тебя, Юу, - наклонившись, выдохнул ему в самое ухо, а затем громко и чётко, выпрямившись: - Люблю тебя. - А ты ведь и правда идиот, Такашима, - Юу вдруг легко рассмеялся, и, поднявшись, быстро прижался тёплыми губами к моим. Толстый дядька засунул сарделеобразные пальцы в рот и пронзительно засвистел, сзади кто-то больно шибанул меня конечностью по спине, официант, охранник и люди за соседними столиками дружно захлопали в ладоши, а я... А я моментально впал в ступор и никак не мог отвести взгляда от смеющегося счастливого Юу.