«Я в порядке. Следующий, кто спросит, в порядке ли я, получит по морде»
(Дин Винчестер «Сверхъестественное»)
Южная Корея. 2018 год Комната довольно приличных размеров, вопреки всеобщему представлению светло-серых спокойных тонов, освещалась приглушенным светом. Достаточно, чтобы четко разглядеть обстановку, но и не так сильно, чтобы утомлять уставший взор. Благодаря высоким потолкам помещение казалось еще больше, что способствовало неограниченному полю любых воздействий. Тяжелые портьеры цвета индиго плотно обрамляли окна, тем самым скрывая происходящее внутри от любопытного глаза. Мягкий ворсистый ковер позволял беспрепятственно передвигаться босыми ногами по своей поверхности, приятно окутывая стопы. Рядом с окном — высокий стеллаж со множеством полок, на каждой из которых мирно, в ожидании своего часа, лежали всевозможные девайсы. Их владелец не любил прятать свои любимые игрушки за плотными дверями шкафа или в темноте очередного темного ящика. Ему нравилось выставлять их напоказ, тем самым демонстрируя выбор любому решившемуся смельчаку войти сюда. Хозяину здешнего места нечего было прятать. С помощью своих девайсов он творил. Творил так, как никто другой не мог творить. Он — художник в своей области, а предметы на полках стеллажа — инструменты его изощренного творчества. Рядом со стеной прямо посередине располагалась кровать размера king-size. Чуть поодаль — небольшой столик с надежно укрепленными ножками. Помещение показалось бы совершенно обычным и непримечательным, за исключением, разумеется, довольно изрядного выбора девайсов, если бы не происходящее внутри. На той самой упомянутой кровати распласталось обмякшее тело молодого парня, вздрагивающее и взмокшее от пота. Его руки, объятые незамысловатыми графическими татуировками, были надежно закреплены широкими кожаными фиксаторами, в свою очередь, присоединённые к изголовью кровати по обеим сторонам. Ноги крепко обнимали металлические колодки, не позволяя ни свести, ни развести конечности в стороны. Парень был полностью обездвижен, лежа на животе, упираясь лицом в мягкий матрац. Каждый раз, когда он пытался дернуть руками, на первый взгляд мягкие кожаные браслеты сжимали его запястья, причиняя ощутимый дискомфорт взмокшей коже, а металл на его ногах впивался в лодыжки, грозясь оставить заметные синяки, которые обязательно проявятся уже на следующее утро. Но это было не то, чего он хотел. Парень отчаянно ждал, когда его Мастер занесет плеть, в очередной раз подарив долгожданную и такую приятную боль его изголодавшемуся телу. Каждый удар многохвостовой плетеной плети сопровождался глубоким и сдавленным стоном сабмиссива и тяжелым, частым и горячим дыханием его Доминанта. Спина парня горела огнем: каждый из хвостов плети отдавался небольшим ударом, но в совокупности они ощущались куда более чувствительно. А учитывая интенсивность и время воздействия девайса на исполосованную красными, уже местами припухшими линиями кожу, сабмиссив почти не ощущал, куда именно приходится удар, и не мог различить каждый хвост плети по отдельности, как ранее. Он просто ждал очередного замаха, пытаясь расслышать, как плеть со свистом рассекает воздух, тут же приземляясь на его истерзанную взмокшую спину. Кожу нещадно щипало, когда отдельные капельки пота попадали на особенно уязвленные места, где плеть прикоснулась своим яростным поцелуем не раз и не два. Руки и ноги затекли от неизменной, казалось, вот уже несколько часов позы. Зубы с силой впивались в светло-голубую простынь, оставляя темные пятна от стекающей слюны. В горле стало сухо от постоянных монотонных вздохов и стонов. Перед глазами плыли темные круги, затягивая все дальше и дальше в непроглядную тьму. Кровь гремела в ушах, затмевая все звуки вокруг, оставляя лишь громкое биение сердца. Яркая боль распространялась, казалось, по всему телу, посылая обжигающие всполохи, охватывая целиком. Сабмиссив уже не понимал, где начинается один удар и заканчивается другой. Тело обмякало с каждой секундой, проваливаясь в бездну, но легко и так свободно. Парень дрейфовал на грани боли и безумия, ходил по краю пропасти, намереваясь с готовностью броситься вниз. Его тело стало чем-то вроде бессвязной и безвольной субстанции. Он — словно податливая мягкая глина в руках опытного скульптора. И ему так хотелось вновь стать целым. Обрести себя. Взять контроль над происходящим. Но желание сдаться на чужую милость, отдать себя в руки опытного Мастера, расслабиться и позволить другому взять контроль над собственным телом, было таким манящим и приятным. В итоге парень почувствовал, как последние крохи здравого смыла, которые все еще удерживали в этом мире, оставляют его, и он с готовностью шагает в пропасть. — Назови мне свой цвет. Голос Мастера звучит приглушенно и невнятно. Сабмиссив дрейфует на волнах нахлынувшего, наконец, сабспейса. Ему так не хочется возвращаться обратно. Он шумно и протяжно выдыхает, не в силах произнести ни слова. — Назови мне свой цвет, Джей. Парень продолжает молчать. Мастер рвано дышит после проведенной очередной сессии. Его грудь вздымается и опадает с каждым тяжелым и шумным вдохом. Рука продолжает крепко сжимать рукоять девайса. Сабмиссив не слышит его. Доминант тут же опускает плеть, хоть и с неохотой, и кладет на ближайший столик. Подходит к распластавшемуся телу и присаживается на корточки рядом. Повернув голову сабмиссива набок, чтобы тот не задохнулся, Мастер понимает: улетел. Глаза парня открыты, но пусты и безмятежны, выражение лица представляет собой смесь радости и непонимания. Сессия прекращается. Как бы Мастеру не хотелось продолжать, как бы не хотелось окунуться в еще больший азарт, располосовывая таким приятным взору, кроваво-красным оттенком светлую и нежную кожу, безопасность превыше всего! Сабмиссив не в состоянии продолжать сессию. Он не слышал призыва Доминанта. Не мог сознательно контролировать дальнейший процесс. Эйфория, окутавшая его сознание после полученного сабспейса, не давала возможности трезво оценивать ситуацию. Именно этим отличалась работа Мастера от его сабмиссива. Тело Доминанта потряхивало от почти нахлынувшего чувства удовлетворения. Но Верхний редко мог позволить себе состояние домспейса. Он был обязан контролировать процесс целиком и полностью, постоянно держать себя в руках, чтобы трезво оценивать состояние своего нижнего и вовремя прекратить сессию в целях безопасности партнера, даже если тот не произнес свое стоп-слово или не предупредил Мастера о желании остановить процесс. Все эти нюансы редко способствовали погружению Домината в состояние полного удовлетворения. Однако Мастер был не доволен не только этим. Его эмоциональная составляющая отошла на второй план. За последние несколько сеансов состояние его сабмиссива, казалось, ухудшилось. Он стал назначать внеплановые сессии, появлялся на пороге возбужденным и злым, перестал контролировать свои реакции и сам процесс в целом. Время сессий также увеличилось. Нижний не мог достичь финальной точки отсчета, сабспейс накатывал долго, но в то же время упорно и длительно. Сабмиссив терял сознание на более продолжительное время. Выходил из состояния удовлетворения сессией, казалось, еще более раздражительным. Все это не нравилось Мастеру. Такое поведение было опасным как для нижнего, так и для Верхнего в целом. Но самое главное было в том, что сабмиссив упорно отказывался обсуждать это. Как бы Мастер не старался, нижний не хотел говорить. А вторым правилом после безопасности было полное доверие нижнего и его Верхнего. Без доверительных отношений тематических встреч следовало избегать. Нижний слегка зашипел, когда Мастер в очередной раз провел ватным тампоном, смоченном в антисептике, по его вздутой красной коже на спине. Он пришел в сознание около получаса спустя, когда Доминат почти закончил обработку его повреждений. Осталось нанести заживляющую мазь и несколько повязок на самые уязвленные части спины. Мастер воистину любовался проделанной работой: крупные полосы от хвостов плети пересекали всю спину крест-накрест, огибая также плечи и задевая небольшую область поясницы. Довольно болезненные и чувствительные, но достаточно аккуратные, чтобы полностью скрыться под одеждой, не привлекая лишнего внимания. — Не надо, — слегка хриплый голос сабмиссива прозвучал оглушающе в тишине комнаты, когда Верхний обработал повреждения мазью, намереваясь нанести повязки. — Оставь так. — Если я не перекрою кожу, любое соприкосновение с тканью будет вызывать болезненные ощущения. — Я знаю. Мастер нахмурился, но все же уступил желанию нижнего. — Как ты себя чувствуешь, Джей? — Прекрасно. Спасибо… Мастер, — молодой парень повернулся к своему Доминанту и ехидно улыбнулся, нараспев произнеся последнее слово. Теперь при довольно хорошем освещении можно было четко разглядеть его лицо: среднего разреза глубокие карие глаза, обрамленные черной подводкой, густые аккуратные темные брови, одну из которых венчал титановый твистер цвета хамелеона, густо накрашенные длинные ресницы, правильный нос, розовые, чуть припухлые от укусов губы, правый уголок нижней украшал такой же титановый черный циркуляр, палящий румянец на все еще юных щеках. Макияж, так тщательно нанесенный несколько часов назад, смазался и местами растёкся от интенсивности слезотечения и постоянного пребывания в ткани лицом. Темные волосы, уложенные ранее в хаотичный беспорядок, сейчас выглядели еще более вздернутыми и взъерошенными. Весь образ парня в целом представлял вопиющую дерзость в дополнение к неподчинению. Завораживающая картинка. Трудно было представить, что такой вызывающий, яркий, на первый взгляд непрогибаемый и уверенный в себе парень играет роль «нижнего», позволяя своему Мастеру рисовать незамысловатые узоры, превращая свою кожу в своеобразный холст под руками опытного художника. Именно таким любил видеть его Доминант. Но сейчас было не до восхищений. Сабмиссив обязан был объясниться. — Не называй меня так вне сессии, — старший поморщился и встал с постели, оставляя своему партнеру личное пространство. Он знал, что парень не очень любит чужие прикосновения без причины, особенно, когда речь шла о партнерах того же пола. — Спасибо, Шуга-хён, — поправился молодой человек и в очередной раз поморщился, когда свежие раны вновь зазудели и защипали от малейшей попытки пошевелиться. Но именно это ему и было нужно. Боль. Чувство, которое поможет ему прийти в себя и снова взять свою жизнь под контроль. Но в последнее время это давалось все тяжелее. Он стал назначать сессии намного чаще условной договорённости и совершенно слетал с катушек в процессе. А недавно случилось то, что уже давненько с Джей Кеем не случалось. Шуга-хён внезапно отменил сессию, сославшись на важную деловую встречу по работе, и у Джея началась паника. Он не мог сдержать рвущиеся наружу гнев и негодование. Эти сессии были нужны ему как воздух, учитывая последние события в его жизни. Джей чувствовал потребность так яростно, что не выдержал до следующей сессии, и сделал то, что Доминант делать запретил: самостоятельно нанес себе такие долгожданные повреждения. Спрятанный нож, подаренный бывшим партнером, до сих пор покоился в коробке в самом темном углу шкафа. Руки подрагивали в предвкушении, когда Джей доставал заветную вещь и сломя голову несся в ванную комнату. Плотно закрыв дверь, хотя в этом и не было особенной необходимости, парень сел на край ванны, крепко сжимая рукоять ножа в ладони. Обработав лезвие антисептиком и пробежавшись пламенем от старенькой зажигалки для большей эффективности, Джей приспустил штаны до колен и, закусив губу, коснулся острием металла кожи на внутренней стороне бедра, чуть ниже паха. Прохлада обожгла не хуже пламени, и приятные искорки эмоционального возбуждения пронеслись по всему телу, взрываясь друг за другом небольшими фейерверками, заставляя коленки позорно дрожать. Надавив чуть сильнее, Джей почувствовал, как острая кромка ножа пронзает нежную кожу, причиняя такую долгожданную боль. Джей зажмурился, перед глазами пробежали яркие вспышки, а рука продолжала давить на рукоять, пока парень не почувствовал щекотку где-то рядом с опасным предметом. Капельки крови медленно стекали по коже бедра, капая на светлый пол, ярко и так красиво окрашивая его кроваво-красным. Джей порезал себя несколько раз, прежде чем понял, что поймал то самое чувство, которого ему так недоставало. Убрав все предметы на свои места, парень обработал рану, чуть шипя от неприятных, но одновременно желанных ощущений, перевязав бедро марлевой повязкой. Та тут же пропиталась кровью, но Джею было уже наплевать. Ощущая саднящее чувство где-то между бедрами, он с точностью был уверен, что теперь сможет продержаться до полноценной сессии со своим Мастером. — Тебе надо поесть, — Шуга стоял рядом со среднего размера полукруглым столом, на котором располагалась ваза с фруктами, шоколад различных марок, соки и питьевая вода. — Хён, — парень поморщился, бросив взгляд на стол рядом со старшим. Тот заставлял его принимать хотя бы малую дозу сахара после каждой сессии. Джей Кей не был особенно этим доволен. — Это не моя прихоть, Джей. Твой организм должен восстанавливаться и правильно функционировать. После полноценной сессии не рекомендуется есть тяжелую пищу, но уровень сахара в твоей крови должен быть в норме, — Шуга указал на стол, жестом призывая младшего подойти. — Хён, ты же знаешь, что я этого не ем, — Джей все же подошел и присел в рядом стоящее небольшое кресло, скептично оглядывая выбор «сладостей». Стоило парню соприкоснуться спиной с пусть даже довольно мягкой спинкой кресла, как свежие раны тут же дали о себе знать, и Джей сел прямо. Испытывать боль, не будучи подверженным эндорфинам, гуляющим в крови и вызывающим такое сладкое притупляющее чувство забвения, было обратной стороной монеты. — Мой сабмиссив должен быть здоров и питаться правильно. По крайней мере, в моем присутствии, — голос Шуги был спокоен и ровен, но где-то за чертой все же ощущался властный тон Доминанта. Джей вздохнул и взял первую попавшуюся плитку, надкусив кусочек. Шуга удовлетворенно кивнул и отошел чуть в сторону, прикуривая сигарету. Серый дым прозрачным облаком окутал его лицо. В таком свете оно казалось еще более непроницаемым. Джей всегда восхищался выдержкой своего старшего. Что бы тот не делал, о чем бы не говорил, он всегда оставался спокойным и уверенным. Ни единый мускул не двигался на его прекрасном лице. — Джей, что с тобой происходит? — вопрос старшего застал Джея врасплох. Он чуть не поперхнулся апельсиновым соком, который только что налил себе в стакан. — О чем ты, хён? Старший внимательно и серьезно посмотрел на своего донсена, в очередной раз затягиваясь. — Твое эмоциональное состояние отклоняется от нормы. Наши встречи не помогают тебе. Ты стал раздражительным и нервным. Сессии стали интенсивнее, но твое тело не справляется с полученными повреждениями, и ты не можешь достичь удовлетворения от процесса. А когда сабспейс все же накрывает тебя, ты полностью выпадаешь из реальности. И довольно надолго. Так что происходит? Джей опустил глаза под пристальным взглядом старшего. Он не хотел делиться своими проблемами. Это было не в его стиле. Парень старался как можно реже откровенничать со своим старшим, но вот от Мастера, к сожалению, скрыть свое состояние не удавалось. Джей и сам понимал, что его поведение отклоняется от нормы. Но он все равно натянул маску беззаботности и улыбнулся в надежде, что сможет обмануть своего хёна. Как бы не так… — Все в порядке, хён, правда. Ничего такого. Просто немного устал. Первая неделя в универе тяжело дается. Это было почти правдой. Джей поступил на факультет медицины около недели назад и уже проклинал все, что с этим связано. Он хотел совершенно иного. Хотел сам строить свою будущую жизнь. Но отец решил все за него, не позволил поступить на выбранный по желанию факультет, надавил авторитетом, заставив подчиниться своей воле. — Факультет изобразительных искусств? Ты что, девчонка? Я терпел твои увлечения в ожидании, что ты перерастешь это. Ты должен выбрать более оплачиваемую и престижную профессию. Чем окупится твоя мазня, которую ты называешь искусством? Слова отца до сих пор звучали в его голове. Вот так он называл будущее стремление и увлечение сына — мазня, которая в последствии окажется никому не нужна. Джей хотел рисовать. Его душа отчаянно стремилась к этому. Каждый раз, когда он брал в руку карандаш или кисть, мир для него исчезал. Оставался только он и чистый белый холст перед глазами. Джей мог воплотить все что угодно, полностью выпадая из реальности. Это было сродни тому чувству, которое он испытывал здесь, в умелых руках своего Мастера. Но предок решил все за него! И это было не единственной проблемой. Его, казалось бы, прочные гетеросексуальные отношения развалились как карточный домик, когда он застал свою уже теперь бывшую девушку в руках своего прежнего дружка. — С тобой всегда было сложно, Чонгук. Я никогда не могла полностью понять тебя. Ты будто в своем мире, а на меня тебе попросту плевать. Да и к тому же, секс с тобой сродни пытке. Ты не знаешь, что такое нежность и ласка. После твоих изощренных фантазий я несколько дней ходить не могу. Мне все это надоело. В реальной жизни Джей Кея не существовало. Был непроницаемый и угрюмый Чон Чонгук, который привык все держать под жестким контролем и никогда не раскрывал своих истинных эмоций. И только здесь, за большой тяжелой дверью комнаты, в приглушенном свете, на огромной кровати Чон Чонгук становился Джей Кеем, который добровольно отдавался чужим мужским рукам, в попытке освободить себя от обязательств и тотального контроля, к которым привык, в попытке получить те самые эмоции и ощущения, которые не могла дать ни одна, даже самая искусная киска в мире: боль и унижение. — Когда ты трахался в последний раз, Джей? — вопрос был задан столь непроницаемо и безэмоционально, что Джей чуть не рассмеялся. — Хён, тебе не кажется, что это слегка не твоего ума дело? Старший напрягся и мгновенно оказался рядом со столом, за которым сидел Джей. Хоть сессия и была окончена, и сейчас он был для Джея всего лишь его хёном, его старшим, его сонбэ, все равно злить Шугу без причины не хотелось. — Я твой хён, но также я твой Мастер. И «знать» — это мое дело. Если ты не можешь поддерживать со мной доверительные отношения, я не вижу смысла продолжать наши встречи. Тематические сессии основаны на полном доверии Доминанта и его сабмиссива. А я в последнее время не могу добиться от тебя ни слова. Если ты чувствуешь не только психологическое, но и физиологическое неудовлетворение от наших сессий, выбери себе Доминатрикс. Сексуальные потребности не всегда входят в основу тематической встречи. Но, если тебе этого не хватает, придется подумать о смене партнера. — Хён! Что за чушь ты несешь? Разве ты сможешь отдать меня какой-то девице, которая будет шлепать меня, а потом еще и оттрахает? Ты мой Мастер уже два года. Неужели это ничего не значит для тебя?! — слова старшего больно ударили по самолюбию. Джей почувствовал себя ненужным, а для сабмиссива это высшая степень унижения. — Если бы это ничего для меня не значило, я бы отказался от сессий с тобой уже после нескольких пробных встреч в самом начале нашего знакомства. Ты ведь помнишь, как впервые попал сюда? Конечно, Джей прекрасно это помнил. Ему тогда было около восемнадцати, и он буквально только что расстался со своим прежним и… первым партнером. Этот парень был старше него почти на семь лет, но Джею было плевать на огромную, как тогда казалось, разницу в возрасте. Старший совратил его в шестнадцать. Джей попался в сети опытного взрослого мужчины, но на тот момент он вовсе не боялся его. Ему казалось, что они любят друг друга, что им не нужен никто, только они двое. Но как же он ошибся. Буквально через полгода настоящая сущность его тогда уже парня вылезла наружу. Он оказался жестоким и безудержным тираном, ревновал младшего к каждому фонарному столбу, воплощал до неописуемости глупые упреки и ссоры. Но ночью… если Джей оказывался в его руках ночью, его старший уже не был тем милым и любящим парнем, которым казался в самом начале. Он избивал Джея почти до беспамятства, умудряясь не оставить видимых следов, но от этого не менее унизительно и болезненно, трахал так, что младший не мог подняться с постели последующие несколько дней, сыпал оскорблениями, которых Джей и слыхом не слыхивал, продолжая вбиваться в его тело размашистыми жесткими толчками почти на сухую. А увидев нанесенные повреждения на следующий день, старший мягко и заботливо оглаживал следы своей работы, описывая круги своими длинными костлявыми пальцами по телу беспомощного молодого парня, и извинялся, умоляя о прощении, клялся, что больше такого не повторится, что он любит своего мальчика и не сможет жить без него. И Джей верил ему, роняя горькие слезы на наволочку, вздрагивая от очередного болезненного касания ладони. Но вскоре все возобновлялось. И Джей просто не мог это остановить. Стокгольмский синдром работал поистине исправно: Джей понял, что попросту не выживет без своего мучителя. Но спустя почти два года старший просто исчез. Пропал с радаров Джея, оставив лишь короткое послание о прощании. И вот тогда у Джея началась самая настоящая паника. Тело его, уже привыкшее к подобному, отчаянно нуждалось в пытках. Джея ломало как наркомана, которому не дали вовремя очередную дозу. Учитывая молодой возраст, сексуальные желания тела и такую изощренную потребность, Джей просто не мог справиться с собой. Случайный секс с девушкой на какой-то вечеринке не удовлетворил его ни на миг. Он чуть не задушил ее в порыве злости. Тело трясло от недостатка определённых ощущений, мысли путались, не давая сосредоточиться, руки дрожали и не слушались, и все это сводило парня с ума. В тот момент он попробовал нанести телесные повреждения самостоятельно впервые. Нож, который ему подарил его старший и который сам не единожды использовал на нем, лежал, надежно спрятанный в шкафу. И Джей незамедлительно им воспользовался. Стоило ему почувствовать, как резкая боль пронзила внутреннюю сторону ладони, а по коже растеклась липкая и теплая кровь, Джея… слегка отпустило. Но всего лишь слегка. Он надавил лезвием на мягкие ткани сильнее, от чего еще больше красной жидкости просочилось через сжатый кулак. Боль не стихала, приятно расползаясь по всем внутренностям, задевая чувствительные нервы, посылая яркие вспышки, стремящиеся к самому мозгу. Чувство азарта и адреналина захватило парня, и он сжал лезвие ножа еще сильнее, ощутив, как возбуждение спускается к его паху, а из горла рвется несдержанный и хриплый стон. Член налился тяжестью и гордо поднялся под тканью легких домашних брюк почти моментально. Джей прикрыл глаза и запустил свободную руку в штаны, оглаживая пульсирующий орган, продолжая сжимать нож. Боль, граничащая с диким возбуждением и приятными ощущениями, которые дарила собственная ладонь, просто сносила крышу. Работая рукой, с каждым разом оттягивая крайнюю плоть все сильнее, Джей не прекращал постанывать, с силой закусив нижнюю губу, ощущая во рту сладковатый привкус. Он кончил так бурно и много, как не кончал уже довольно давно от собственной руки. Молодой парень жутко испугался, когда осознал, что именно сделал. Рука все еще сжимала лезвие, а другая держала член в крепком захвате. Джей выронил нож на пол, бегом направляясь в ванную, залезая под прохладные струи душа. — Ты больной ублюдок. Вот каким ты стал, — парень нашёптывал себе эти слова снова и снова, пытаясь отогнать картинки только что произошедшего безумия в комнате. Но он не мог отрицать, что это ему понравилось, не мог гарантировать, что это не произойдет снова. И не ошибся… Через какое-то время он почувствовал потребность вновь испытать похожие эмоции. Это случалось особенно часто в моменты сексуального напряжения. Рука не могла принести долгожданной разрядки, если только все это не сопровождалось болезненным ощущением лезвия на разгоряченной коже ладони или внутренней части бедра. Парень не знал, что ему делать. Как избавиться от этого саднящего чувства внутри, которое, словно вирус червя, глубоко засело в его мозгу. Стоило ему вспомнить сцены секса с бывшим партнёром, как его потряхивало от страха, и где-то в глубине души Джей радовался, что старший оставил его. Но тело отчаянно требовало пыток. Так парень и оказался в закрытом клубе для тематиков. Предварительно изучив закрытый сайт сверху до низу, а также облазив с полсотни других в поисках дополнительной информации по БДСМ-тематике, Джей все же ступил на порог заведения. — Сколько тебе лет, ребенок? — это был первый вопрос, который задал ему Шуга-хён, когда они встретились. Вся информация о членах клуба считалась строго конфиденциальной, настоящие имена не использовались, не велось видеонаблюдение, а также не было проверки каких-либо документов на их подлинность. Члены клуба приходили сюда осознанно, уже зная, за чем идут. Но это не значило, что заведение не охранялось и не следовало всем пунктам защиты его членов. Охрана стояла почти у каждой комнаты, будь то помещение для приватной деловой беседы или же для тематической встречи, и готова была оказать помощь и обеспечить безопасность любому члену клуба. — Ты слышал, что я спросил? — голос Шуги разрезал тишину, и Джей почувствовал, как приятное ощущение легкого страха оседает где-то внизу живота. Всем своим видом хён излучал доминирование и силу опытного самца несмотря на то, что внешне он был довольно непримечателен: среднего телосложения и роста молодой человек, с довольно худощавыми руками, но широкими плечами и твердой грудью. Одна его осанка и пронзительный взгляд вызывали глубокое уважение и желание подчиниться. А его хриплый, чуть свистящий на шипящих голос заставлял желать слушать его беспрекословно. Джей моргнул и кивнул на вопрос старшего. — Двадцать, — неуверенно ответил молодой парень. Он нагло соврал. Ему едва исполнилось восемнадцать, и он прекрасно понимал, что его попросту вышвырнут отсюда, если он раскроет свой настоящий возраст. Благодаря фальшивым документам ему удалось обдурить охрану, но внимательного и серьезного хёна, который смотрел на него так, словно готовился прожечь дыру в его голове, казалось, обмануть все же не удалось. Несмотря на яркий и дерзкий макияж, броские дорогие шмотки и своенравный характер лицо парня все еще выдавало его юность. И Шуга сразу же заметил это. Но также он заметил еще кое-что. Безумие. Безумие, которое буквально резонировало в воздухе, окутывая парня целиком и полностью. Он пытался выглядеть бесстрашно и даже чуть вызывающе, но его руки заметно дрожали над столом, он свел вместе бедра, а ступни продолжали время от времени отбивать чечетку по плиточному мраморному полу. — Восемнадцать — я быстрее поверю, — Шуга не сводил упрямого взгляда с младшего, и тот поежился от колкого ощущения вины за свою неприкрытую ложь. Джей сглотнул накопившуюся от волнения слюну и кашлянул, прочистив горло, после чего сцепил руки в замок в попытке сдержать дрожь. — Хорошо, мне восемнадцать, но… — Я не педофил и не растлитель малолетних. Я не провожу сессий с несовершеннолетними. Если ты решил позабавиться, то нашел не лучшее место, — Шуга было уже встал из-за стола, но младший тут же перегнулся через него и схватил того за руку. Прикосновение обожгло, Джей сразу же вспомнил грубые костлявые пальцы на своих истерзанных ягодицах и зажмурился, пытаясь подавить приступ подкатившей вдруг тошноты. Но ему это было нужно. Просто необходимо. — Хён, пожалуйста, прошу тебя. Мне нужно это, правда. Очень, очень нужно. Помоги мне, прошу тебя! Шуга чуть поднял бровь в легком удивлении. Только что этот мальчик казался ему просто избалованным ребенком, глупым и напыщенным, который понятия не имел, во что на самом деле ввязывается. Каждый день сюда приходили разного рода люди: мужчины, женщины, молодые парни, несовершеннолетние девушки. Шуге никогда не нравилась политика этого заведения относительно возраста вступивших членов. Но у каждого были свои предпочтения, и клуб предоставлял возможность удовлетворить и их по возможности. За пять лет членства в этом месте Шуга никогда не вступал в связи с несовершеннолетними партнерами, никогда не соглашался на повторные сессии, если понимал, что человек не устойчив психологически. Он садист, но не извращенец. Шуга не собирался удовлетворять потребности похотливых мужчин или избалованных молодых девиц только потому, что те решили попробовать что-то «новенькое». Тема — это не хобби, не разовое увлечении и не игра, в которую от скуки могут сыграть две влюбленные ванильки. Тема — это то, что ты есть. Это у тебя внутри. Это — ты сам. Шуга понял очень давно, что его потребности в сексуальном и эмоциональном удовлетворении далеко отличаются от тех, что большинство привыкли считать нормой. Он вступил в этот клуб осознанно, хотя на тот момент и не имел достаточного опыта Верхнего, регулярно посещая тематические встречи и обучающие семинары на интересующие его темы. За пять лет членства в клубе Шуга научился всему, что он знает сейчас. Джей Кей мог стать его пятым партнером из числа мужского пола. На данный момент он проводил сессии только с одной девушкой-нижней и, честно говоря, был бы не прочь получить тело парня в свое распоряжение. Но даже не возраст смущал старшего столь сильно. Именно эмоциональное состояние парня не нравилось Шуге. Джей Кей был неустойчив психологически, и это было видно даже невооруженным глазом. Шуга не любил связываться с такими партнерами. В последствии ими становилось сложно управлять, сессия выходила из-под контроля, а сам сабмиссив часто впадал в сабдроп без основательных причин, всего лишь по состоянию неуравновешенной психики. По правде говоря, Шуга бы посоветовал этому ребенку помощь хорошего психолога и поддержку близких ему людей, а не сессию с опытным садистом. Но что-то во взгляде парня, в его действиях, в том, как отчаянно и одновременно уверенно Джей сжимал его запястье, заставило Шугу проникнуться несвойственным для него сочувствием и пониманием к этому макнэ. Ведь его намерение прийти сюда уже говорило об отчаянно принятом решении. И если Шуга не согласится стать его партнёром, возможно, сумея хотя бы частично вывести парня из такого состояния, это может сделать кто-то другой, менее внимательный и вдумчивый. — Хорошо, — Шуга мягко разжал металлическую хватку парня со своего запястья, — я предлагаю провести пробную сессию, после чего мы сможем понять, подходят ли наши предпочтения друг другу или нет. Если нас обоих все устроит, мы заключим письменный договор, в котором будут четко прописаны наши обязанности и желания. Но, если ты окажешься лишь избалованным ребенком, пришедшим сюда от скуки, я тут же прекращу сессию, и тебя вышвырнут отсюда так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь. Шуга неплохо разбирался в людях. Его пусть и небольшой опыт в теме позволял буквально читать реакции тела предполагаемого партнера. Также сказывалась любовь к психологии. Он знал, что парень не лжет. Он действительно нуждается в том, за чем пришел сюда. Но в его обязанности, как Верхнего, входило предупредить о всех возможных негативных последствиях, соблюдая условия негласности, безопасности и добровольного соглашения партнера на те или иные действия. Тема была внутри него, она являлась неотъемлемой частью его жизни даже за пределами этих дверей. Доминантная и жесткая натура не оставляла старшего ни на миг, но это не значило, что его позиция подходила всем без исключения. Джей безумно закивал, тут же поднявшись со стула так, что тот чуть не упал на пол. — Для начала тебе нужно успокоиться, ты слишком эмоционально напряжен, — сказал Шуга своему предполагаемому партнеру, и тот потупил взгляд, опустив голову, от чего его темно-каштановая челка упала на лоб, почти полностью скрывая лицо. — Я хочу, чтобы ты был самим собой вне сессии. Если я стану твоим Мастером, ты будешь беспрекословно подчиняться мне, делать все, чего я захочу, учитывая твои пределы допустимого. Но за пределами сессии я не твой Мастер! Я твой хён, и ты не должен вести себя так, как не привык за стенами этого заведения. Ты понимаешь, о чем я говорю? Джей неуверенно, но все же поднял голову, и в его глазах мелькнула тень удивления. Он кивнул, облизав пересохшие от волнения губы, и последовал за старшим. — Я читал твою анкету перед тем, как встретиться с тобой. Твои предпочтения чересчур расплывчаты. — Да, я знаю. Просто я не был уверен, что именно смогу вынести, а что нет, поэтому обозначил только то, что уже испытывал на себе. Голос Джей Кея слегка дрогнул, когда они вошли в комнату, и Шуга закрыл за собой дверь. — Телесные пытки — это все, что тебе нужно? Или же сексуальное удовлетворение также входит в спектр твоих предпочтений? — Я… не знаю, — Джей вспыхнул от одного только упоминания о сексе, а Шуга, казалось, даже бровью не повел. — Что значит, ты не знаешь? Ты испытываешь потребность заняться сексом, когда чувствуешь боль? Ощущаешь сексуальное возбуждение от того, что твоему телу наносят повреждения? Джей задумался и кивнул. Ведь последнее время он мог кончить только с ножом, зажатым между пальцами. Но прямого сексуального контакта у него не было довольно давно, после того самого раза на вечеринке, когда он чуть не задушил свою партнершу в приступе гнева. — Хорошо. Если ты почувствуешь дискомфорт или же что-то, что заставит тебя остановиться, просто сообщи об этом. Твое стоп-слово? — Что? — Джей непонимающе уставился на Шугу, и тот закатил глаза от полной неосведомленности макнэ. — Ты выбрал стоп-слово, которое будешь использовать, чтобы остановить сессию, если тебе покажется, что мои действия для тебя чересчур интенсивны, и ты не можешь этого выдержать? — Нет. — Тебе нужно подумать над этим. На данный момент воспользуемся стандартным выбором цветовой гаммы: зеленый, желтый, красный. Зеленый — ты используешь этот сигнал, когда полностью уверен, что мои действия не причиняют тебе психологического или телесного урона, что ты готов продолжать сессию, будучи в полной ясности ума. Понимаешь меня? Джей кивнул. Почти после каждого вопроса Шуга-хён спрашивал его об этом. — Желтый — этот цвет используется как предупредительный сигнал. Ты можешь назвать его, если почувствуешь, что мои действия слишком интенсивны, и ты хотел бы ослабить эффект, но не прекратить сессию полностью. Понимаешь? Еще один кивок. — Красный — этот цвет используется для полной остановки сессии. Если ты почувствуешь, что мои действия для тебя чересчур интенсивны, болезненны, неприятны, то можешь использовать стоп-сигнал словом «красный», и все действия с моей стороны сразу же прекратятся. Я гарантирую тебе полную безопасность, я не сделаю ничего из того, что причинит вред твоему здоровью или психологическому состоянию. Но ты должен четко обозначить свои границы допустимого, чтобы я осознавал, насколько далеко могу зайти. Что именно тебе нужно. Я не сделаю ничего из того, что окажется за пределами допустимого для тебя, но все, что ты обозначишь как допустимое, будет использовано в полной мере, если я этого захочу. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Да. Шуга медленно, но уверенно подошел к парню, протянув руки в сторону его рубашки. Джей слегка вздрогнул, но попытался расслабиться. Шуга-хён обещал не причинить ему вреда. Длинные аккуратные пальцы методично расстегивали пуговицы, обнажая светлую кожу, являя взору молодую юношескую грудь. Шуга оглядел обнаженный подкаченный торс и неосознанно облизал губы, представляя, как красивые фиолетово-красные полосы огненными всполохами будут красоваться на таком нетронутом и прекрасном чистом холсте. Спустив рубашку с плеч парня, Шуга позволил ей упасть на пол, к ногам, и уже готов был приняться за брюки младшего, поднося ладони к пряжке ремня, но макнэ вдруг задрожал всем телом и схватил старшего за руки, качая головой из стороны в сторону. — Н… не надо. Так… не надо. — Ты сказал, что испытываешь сексуальное возбуждение, ощущая телесную боль. — Я не хочу секса, хён. Пожалуйста. Нет… только не так… Не снова… Тело парня трясло крупной дрожью, посылая огромные мурашки по кожному покрову. Джей зажмурился от страха и с силой сжимал руки хёна, не давая тому двинуться дальше. И только сейчас, опустив глаза ниже, Шуга увидел методичные поперечные шрамы, выглядывающие чуть выше из-под кромки брюк. Он мягко освободил руки из захвата младшего и взялся за хлястики штанов. В глазах макнэ появилась паника. Он не знал, куда ему спрятаться от настойчивых рук старшего. Ведь Шуга-хён обещал, что не сделает ничего из того, чего Джей не захочет. Он снова попытался оттолкнуть руки старшего от своих штанов, но тот поднял глаза и внимательно посмотрел на Джея, а голос прозвучал спокойно и мягко: — Я не сделаю тебе больно. Я только посмотрю. Расслабься. Джей неуверенно, но все же позволил чуть приспустить свои штаны, оголяя тазовые кости. Он с силой закусил губы, ощущая прикосновения чужих пальцев там, где в прошлом плясало лезвие острого ножа. Шуга внимательно рассматривал небольшие, но довольно глубокие шрамы чуть выше тазовых костей макнэ. Они были ровными и аккуратными, словно тот, кто нанес их, проявил небывалую выдержку и знание своего дела. Младший задышал чаще и изо всех сил зажмурил глаза, когда Шуга легко коснулся шрамов пальцами. Услышав сдавленный всхлип где-то у себя над головой, Шуга тут же отнял руки от кожи и выпрямился в полный рост. Обойдя парня, старший увидел широкие светлые полосы, обнимавшие большую площадь спины. Зажившие шрамы от порки ремнем. Этот парень подвергался телесным пыткам задолго до того, как пришел сюда. — Сядь. Когда Джей открыл глаза, то увидел, что Шуга-хён сидит чуть поодаль от него в большом кресле, закинув ногу на ногу, прикуривая сигарету. Младший так сильно погрузился в пучину собственного страха, так сильно старался выстроить очередной защитный барьер от чужих мужских прикосновений, что не заметил, как Шуга-хён покинул его. — В чем дело, хён? — Кажется, это я должен задавать этот вопрос? Зачем ты на самом деле пришел сюда, макнэ? Ты не терпишь даже малейшего прикосновения к своей коже. Я могу себе представить, что с тобой произойдет, коснись я твоего тела одним из своих девайсов. Твое тело уже подвергалось пыткам, и, судя по твоим реакциям, ты был от этого не в восторге. Так зачем ты пришел сюда? Джей Кей глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Он боялся, что хён разозлится на него. И так оно и вышло. Младший думал, что именно этого ему не хватало: того же обращения, что когда-то пользовал на нем его старший, пыток и грубого секса. Но стоило ему почувствовать хоть малейшую тень защиты от своего нынешнего хёна, как его бравада рухнула ко всем чертям, заставляя тело биться в истерике от страха, а мозг закипать от переполняющих мыслей. Спустя, казалось, вечность, лицо Шуги не изменилось, все также выражая спокойствие и непроницаемость несмотря на то, что макнэ только что буквально излил перед ним душу. Но именно это и было одним из первых правил отношений Мастера и его сабмиссива — полное доверие к партнеру. — Учитывая то, что ты рассказал, прямой половой контакт я советую исключить. А также любые прикосновения, которые не имеют отношения к проведению сессии в целом и оказанию первой медицинской помощи. Но ты все же должен серьезно подумать над тем, что входит в пределы допустимого для тебя. Составить полный список того, что ты готов делать и что делать отказываешься. Я, в свою очередь, подготовлю правила, которые ты должен неукоснительно соблюдать как в этой комнате, так и за ее пределами. Если возникнут какие-то разногласия, мы обязательно обсудим это. Если в последствии ты захочешь добавить в договор новые пункты, мы обязательно обсудим это. Но ты не должен ничего скрывать от меня, иначе ничего не выйдет. Я не стану встречаться с тобой без полного доверия и попросту прекращу сессии, если пойму, что ты неискренен со мной, подвергаешь опасности свое здоровье и тело без моего ведома или не выполняешь те пункты, которые будут указаны в договоре. Ты понимаешь меня? Методичный и привычный вопрос был задан так, словно Шуга ожидал немедленного отказа. Парень был молод и сломлен. Он понятия не имел, во что хочет ввязаться. Но макнэ кивнул медленно, но с пониманием, не сводя глаз со своего хёна. После их знакомства прошло два года. И за это время Джей стал более управляем, стал лучше контролировать свои эмоции, чувства, желания и предпочтения. Парень посещал тематические встречи вместе со своим Мастером, вникал в процесс целиком и полностью. Даже стал более лоялен в отношении личного пространства и уже не так сильно вздрагивал и отстранялся, когда Шуга прикасался к нему. Молодой человек постепенно раскрылся и доверился своему хёну, но, в первую очередь, он доверял своему Мастеру. И сейчас, наблюдая за состоянием своего нижнего последние несколько сессий, Шуга был обеспокоен изменениями. Парень будто возвращался к тому состоянию, в котором Шуга впервые увидел его. И это пагубно сказывалось не только на Джее или самой сессии. Это целиком и полностью сказывалось на самом старшем. Джей Кей продолжал молчать, не уверенный, стоит ли ему делиться с хёном своими личными проблемами. Ведь, в сущности, ничего такого не произошло. У кого не было проблем с подружкой или легкого нервного срыва при поступлении в серьезный университет после беззаботной школьной жизни? — Ты не ответил на мой вопрос, Джей. Когда у тебя был секс последний раз? — Несколько месяцев назад. — Это довольно долгий период. У тебя ведь были устоявшиеся отношения и регулярный секс. Что произошло? Джей в очередной раз зажмурился, вспоминая неприятный инцидент. Он не мог сказать, что это событие так уж сильно расстроило его. И уж тем более не послужило причиной его нервного срыва. Просто все навалилось одновременно, словно снежный ком: упреки отца, осуждающий взгляд матери, постоянная забота о младшем брате, измена подружки, новый учебный год. Но причина все еще была вовсе не в этом. — Дело ведь не только в этом, — Шуга словно читал его мысли. Джею никогда не удавалось солгать своему старшему, а уж Мастеру тем более. — Я встретил кое-кого в универе. Шуга поднял бровь и потянулся за следующей сигаретой. — И в чем проблема? Судя по твоим реакциям, ситуация намного сложнее и выходит за рамки обычной симпатии, я прав? Джей кивнул и допил остатки сока, чтобы смочить пересохшее горло. — Так что тебя беспокоит на самом деле? — Айщ, это парень, хён! Грёбаный парень с моего потока. Стоит мне его увидеть, как меня начинает трясти. Я не могу себя контролировать. — Поэтому ты стал приходить чаще. Поэтому твои реакции отличаются от привычной нормы. При помощи экшена ты хочешь заглушить эмоции, которые на самом деле испытываешь. Но знаешь, в чем проблема? — Шуга встал и приблизился к младшему, нависая сверху. — Ты делаешь только хуже. — Думаешь, я не понимаю? Я уже забыл, когда испытывал такое напряжение последний раз. Чувствую себя неудовлетворенным мальчишкой, который в тайне мечтает залезть девице под юбку. Это раздражает, хён. — Ты пытался наладить с ним контакт? — Мне не пришлось. Он заговорил со мной сам. И честно говоря, мне от этого легче не стало. Этот старший постоянно пересекался с Джеем в универе. Они учились на одном потоке, только вот хён был старше него на два года. Как только он появлялся в поле зрения макнэ, тот застывал на месте, словно каменное изваяние, и не мог и слова вымолвить. Этот старший сводил его с ума. Один взгляд его глаз, подправленных качественными небесно-голубыми линзами, и младший готов был броситься перед ним на колени и сделать все, чего бы тот не попросил. Внешность его нового знакомого абсолютно не соответствовала его мощной ауре. От хёна буквально веяло задатками доминирования, и Джей ощущал на себе эти его грёбаные флюиды. И именно это пугало его до чёртиков. — Тебе нужно трахаться, Джей. Одного экшена мало. В твоем возрасте организму требуется эмоциональная и физическая разрядка. Ты молод и полон гормонов. — Спасибо за совет, хён. Будто я и сам этого не знаю. Шуга-хён был прав. Но, стоило Джею представить под собой очередную размалёванную девицу, его передергивало от отвращения. А на сексе с парнями он поставил жирный крест еще два года назад, когда расстался со своим первым и вошел в эти двери. Именно неосознанное, вдруг неизвестно откуда взявшееся желание отдаться этому своему старшему из универа пугало и напрягало Джея до такой степени, что он всеми силами пытался заглушить эти ощущения под размытой, затягивающей в бесконечную бездну пеленой долгожданного сабспейса со своим Верхним. — Я говорил тебе, что всегда готов рассмотреть новые пункты нашего договора по твоему желанию, — голос Шуги-хёна вырвал Джея из мыслей, и он сморгнул наваждение. — Спасибо, хён, правда. Но ты ведь знаешь, что я не трахаюсь с парнями. Шуга всего лишь понимающе кивнул. Он не скрывал своего сексуального влечения к младшему. Но не давил на него, полностью уважая пределы его личного пространства и неукоснительно соблюдая границы допустимого, которые тот обозначил. В течение двух лет младший и так позволил себе раскрыться, начал доверять, позволял экспериментировать, всегда был готов рассмотреть новые предложения относительно сессии. Но до секса дело так и не доходило. — В следующий раз, когда почувствуешь, что снова нуждаешься в экшене, позвони мне, прежде чем назначать официальную встречу, и мы это обсудим, хорошо? Джей кивнул и встал со своего удобного кресла, ощущая, как успокоившиеся за время отдыха раны на спине вновь зазудели. Он прошел в небольшую ванную комнату, чтобы привести в порядок свое лицо и волосы. Принимать душ сейчас было не лучшей идеей. Поэтому Джей решил оставить эту затею, по крайней мере, до утра. Надевая легкую рубашку, парень вновь поморщился от соприкосновения ткани с обнаженной спиной. Шуга-хён был прав, как всегда. Без марлевых повязок раны оставались совсем открытыми, и боль пронзала все тело при малейшем движении. Но именно это Джею и было нужно сейчас. Чтобы взять под контроль свои эмоции и ощущения, именно это ему и было нужно. Он еще раз поблагодарил хёна и спокойно вышел на улицу, вдыхая свежий воздух после духоты в помещении. Парень чуть прикрыл глаза и попытался прислушаться к отголоскам боли, которая посылала разряды электрического тока по всем конечностям, добегая, казалось, до самого мозга. Он прикусил губу и сделал пару глубоких вздохов. Он справится. Справился тогда, справится и сейчас. Он уже не тот несуразный и напуганный подросток, которым пришел сюда. Не тот маленький мальчик, которого Шуга-хён вытащил из глубины собственных страхов, тем самым уравновесив шаткое психологическое состояние. Из приятных ощущений парня вырвала громкая вибрация телефона. Он чертыхнулся и вынул аппарат из кармана, застонав, когда увидел на экране имя лучшего друга.Тэ «Чон Чонгук, немедленно тащи сюда свою задницу, иначе я за себя не отвечаю. Ты обещал, что пойдешь на эту грёбаную вечеринку со мной. Так что, будь добр, сядь на свой чёртов байк и кати сюда как можно быстрее!»
Чонгук совсем забыл об этой дурацкой вечеринке, которую закатил Хосок-хён, пригласив несколько первокурсников, в число которых входили и они с Тэхёном. На данный момент все, чего отчаянно желал Чонгук, это оказаться дома и забыться беспробудным сном. Но ему не хотелось обижать друга. Возможно, единственного друга, который у него был. С другой стороны, вероятно, алкоголь и непринужденная атмосфера вечеринки действительно помогут расслабиться. На самом деле Шуга-хён был не в восторге от того, что Чонгук позволял себе выпивать, так как это напрямую вредило его организму, особенно после экшена. Но в ближайшие пару дней Чонгук не планировал проводить сессии, и старшему необязательно знать о том, что он собирался сделать сегодня. Чонгук быстро напечатал короткий ответ и двинулся в сторону своего байка, попутно выворачивая карманы в поисках ключей. Идея с вечеринкой внезапно показалась ему не такой уж и плохой. Единственное, о чем Чонгук молил всех существующих богов, чтобы на этом сборище не присутствовал грёбаный Пак Чимин, от взгляда на которого у Чона буквально подгибались коленки.