Наследие Птолемея

      Я снова оказался в Ином Месте. Мою сущность изрядно потрепали африты — те самые, которых вызвали римляне, — и теперь она восстанавливалась. Я утратил свою личность и, оказавшись здесь, вновь воссоединился с миром духов и стал его частью. Вот только впервые в жизни, за все несколько тысяч лет своего существования, мне хотелось воспротивиться своему возвращению.       Но все оказалось бесполезно. Вернуться на землю можно было только с помощью заклятия вызова. Впрочем, даже если бы я вернулся, у меня бы все равно не получилось выиграть этот бой. А даже если бы и выиграл, все равно было бы уже слишком поздно.       Потому что Птолемей погиб.       Он отпустил меня, прекрасно понимая, на что обрекал себя этим действием. Впервые в жизни я привязался к человеку и был готов отдать жизнь, чтобы спасти его, но Птолемей не оставил мне выбора.       Я всегда был умнее остальных духов, и сейчас мой внутренний голос говорил мне, что этот выбор был самым правильным в сложившейся ситуации. В конце концов, у меня могло и не получиться спасти своего юного хозяина — а вот он помог мне.       А ведь погиб не только Птолемей. Аффа. Пенренутет. Тети. Я потерял их всех, и теперь мне хотелось им позавидовать. В отличие от меня, они умерли, спасая Птолемея.       Время здесь шло по-другому, но все же оно шло. И я понимал, что нахожусь здесь уже очень давно. Где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что в следующий раз, когда меня вызовут, я снова увижу улыбку молодого египтянина. Но вскоре стало понятно, что этого не будет.       Теперь у меня появилась другая надежда. Птолемей оставил после себя много записей, в которых рассказывал о своих исследованиях и о путешествии в Иное Место. Некоторые записи потерялись на рыночной площади в тот момент, когда начался бой, но я был уверен в том, что работы Птолемея не будут забыты. Он проделал большой труд, и за это мы его тоже ценили.       И поэтому я ждал нового вызова, чтобы увидеть, сбылась ли мечта Птолемея. Быть может, теперь и правда люди будут обращаться с почтением к джиннам и другим существам, которые живут в Ином Месте.       Но время шло и ничего не происходило. Может быть, все думают, что я умер? В конце концов, Птолемей отослал меня в тот момент, когда африты ворвались в дверь. Сколько времени прошло на Земле? Столетие? Или, может быть, два?       Наконец-то я почувствовал, как моя сущность отделяется и покидает Иное Место. Меня наконец-то призвали.       Первый вызов обычно считается довольно важным: мы можем принять самый отвратительный облик (или, наоборот, самый соблазнительный — это зависит от увлечений нового хозяина) и испытать волшебника. Нам нравится таким образом выводить людей из себя, особенно в тех случаях, когда они хороши на вкус.       Однако на этот раз я принял совсем другой облик. Тот, кто меня призвал, ничего, конечно, не знал об этом человеке, но для меня он был очень важен. Теперь я выглядел как молодой египтянин со шрамом на подбородке.       У меня было много причин для того, чтобы выбрать именно эту внешность. Во-первых, я совсем ничего не знал о современной моде, ведь меня уже давно никто не вызывал (хотя в тот раз, когда я впервые встретился с Птолемеем, выбор передо мною даже не стоял: песчаные столбы в то время пользовались большим успехом). А во-вторых, мне не хотелось сводить на нет труды моего прежнего хозяина и настраивать этого волшебника против себя: возможно, с ним можно будет договориться.       Именно поэтому мальчик в набедренной повязке спокойно и выжидающе сел в круге скрестив ноги.       Передо мной стоял человек с волосатым подбородком (во всяком случае, на голове у него волос было поменьше), и, кажется, он был чем-то недоволен. В комнате отчетливо слышался отвратительный запах ладана и розмарина, и почти везде были тщательно разложены предметы из железа и серебра. Взглянув на круг, я понял, что мои опасения подтвердились: волшебник использовало достаточно опасные заклинания, которые должны были защищать его от духов.       Это совсем не походило на то, что в своих работах описывал Птолемей.       Человек — мне совсем не хотелось запоминать то вымышленное имя, которым он представился, — посчитал, что мое поведение — это признак покорности, и дал мне задание, которое нужно выполнить. Оно отлично показало широту души моего нового хозяина: нужно было шпионить за незнакомцем, который, видимо, как-то не так на него посмотрел.       Перед тем как волшебник отпустил меня на эту блистательную миссию, я взглянул на него через плечо. Он был немного старый и жирный, не слишком мускулистый. Ну да ладно. Вряд ли этот человек очень уж плохой на вкус.       Когда меня призвали в следующий раз, я с помощью своих едких слов и красноречия одержал победу: волшебник совершил ошибку, высунув палец из круга. Он был не таким жирным, как мне казалось, но я удивился, почувствовав горький привкус во рту. Перед тем как меня призвало Иное Место, я задержал взгляд на библиотеке волшебника. Среди потрепанных и довольно пыльных книг, которыми, видимо, редко пользовались в последние годы, мое внимание привлек один заголовок. Там было написано: «Апокрифы Птолемея».