Клетка

Я волновался за то, как Майкрофт перенесет перелет. Признаюсь честно: я всего лишь очень не люблю летать, и беспокойство за Майкрофта помогало не вцепляться в мягкую кожу кресла. Предлагая Майкрофту подушку, воду или почитать, я пытался загнать свой страх полетов куда подальше. — Лестрейд, я понимаю, что полет кажется вам кошмаром, но не нужно превращать его в кошмар и для меня, — мягко сказал Майкрофт, когда я в третий раз за последние полчаса поинтересовался, не стоит ли укутать его пледом. Не знаю почему, но мне было очень неловко признаваться в своем страхе полетов. Видимо я замер рядом с Майкрофтом с пледом в руках со слишком уж несчастным выражением лица, потому как он почти тут же добавил: — Садитесь рядом и держите меня за руку, раз боитесь. Замрите. Нам лететь еще полтора часа. Мне ничего не оставалось, кроме как выполнить просьбу Майкрофта и сесть в соседнее с ним кресло. Я взял его руку, такую мягкую на ощупь, и мне стало немного спокойнее. Где-то в середине полета к нам подошла стюардесса с телефоном в руках. Включив громкую связь для Майкрофта, она положила аппарат ему на колени. — Мистер Холмс, это капитан Дюмьер, — я услышал донесшийся из динамика голос с легким французским акцентом. — Как вы просили, звоню вам сообщить, что мы полностью готовы и вы можете приезжать уже сегодня. Необходимые документы получены и команда проинструктирована. Две недели автономного плавания, как вы и хотели. — Спасибо, капитан, вы порадовали меня. Мы не станем задерживаться и сразу из аэропорта приедем в марину, — ответил Майкрофт. — О чем шла речь? — насторожился я, когда стюардесса ушла. — Я подумал, что сидеть в четырех стенах и в саду я смогу и в Лондоне, — тонко улыбнулся Майкрофт, — так что я распорядился приготовить к небольшому плаванию мою яхту. Почему-то я даже и мысли не допускал, что у Майкрофта на Французской Ривьере может быть яхта. К чему она ему? Хотя, мне стоило уже привыкнуть: Майкрофт умел удивлять. Но новость о морском круизе не могла не заставить меня мысленно выругаться: я чертовски боялся попасть в шторм на море. Однажды во время круиза с родителями нам довелось угодить в одну передрягу, при воспоминании о которой у меня до сих пор волоски на спине вставали дыбом. Несмотря на помощь охранников и подогнанный почти к самому трапу частного самолета минивен, мы полчаса занимались погрузкой всего необходимого в машину. Поскольку в дороге было невозможно использовать умное кресло Майкрофта, то Стефану и мне пришлось немало поволноваться за сохранность электронного чуда в разобранном виде. Самого Майкрофта на время поездки усадили в обычное механическое кресло. Но все равно Стефану пришлось на руках спускать его с откидного трапа самолета. Хотя в марине Ниццы все было оборудовано по последнему слову технического прогресса, я понятия не имел, как мы управимся с погрузкой на яхту. Минивен остановился у пирса с нужными нам стояночными номерами: дальше машина проехать не могла, и нам предстояло пройти пешком несколько десятков метров по прочному деревянному настилу. В сопровождении охранников Стефан взял Майкрофта на руки, а я взвалил на себя механическое кресло. Сначала было необходимо с комфортом устроить на яхте Майкрофта, а уже потом заниматься нашим багажом. Я понятия не имел какая из красавиц-яхт нам нужна и с интересом рассматривал их, пока Стефан не остановился перед нужной. Мне не удалось скрыть свое изумление, когда я увидел роскошную сто двадцати футовую яхту, окрашенную в глубокий темно-синий цвет. Это сочетание цвета с двумя белоснежными палубами и массивным темным остеклением делало ее броской знойной красоткой на фоне среднестатистических фотомоделей. Подъем Майкрофта на борт по узким сходням стал отдельной ювелирной операцией, с которой Стефан справился на отлично. Когда с погрузкой мы покончили, я смог спокойно вздохнуть. Эмили и Стефан устроили Майкрофта отдыхать в главной каюте. Охранники ушли обустраиваться на нижней палубе вместе с членами экипажа, а я поднялся на верхнюю и, встав на носу яхты, наблюдал за тем, как капитан ловко вел ее между других судов в открытое море. Уже спустя сутки стало ясно, что эта поездка станет для меня мини-отпуском. Как мы проводили время на яхте? Да никак! Это был самый настоящий праздник лени. Утром, когда воздух достаточно прогревался, мы со Стефаном выносили Майкрофта на палубу для загара. Конечно, он не лежал под солнцем, а скрывался под навесом, но я замечал, что ему нравится валяться на лежаке и смотреть на бесконечную голубую даль, в которой время от времени мелькали другие суда. Мы же со Стефаном решили себе ни в чем не отказывать, и с утра до ночи рассекали по яхте в плавках и легких рубашках. Эмили ограничилась книгой, разделив навес с Майкрофтом. — Я не думал, что вы любитель морского отдыха, — сказал я, когда в один из обедов поил Майкрофта ананасовым фрешем. — Продолжаю вас удивлять? — тонко улыбнулся он. Я кивнул. — В моей жизни случился период, когда мне было нужно сменить обстановку и побыть в одиночестве. Ничего лучше, чем личная яхта на просторах моря не пришло мне на ум. Антея быстро нашла подходящую. Потом я несколько раз использовал ее, когда было нужно провести переговоры. Арабские шейхи больше расположены к диалогу, когда неформальное общение проходит в привычной им обстановке — А почему вы назвали ее «Грейс»? — рискнул спросить я. Мне было интересно, что за женщина удостоилась, чтобы в ее честь назвали яхту. — Я люблю старые фильмы. Грейс Келли была великолепна во всем. В искусстве и политике. Я улыбнулся: ну конечно же, мог бы и сам сообразить! *** Недолго я радовался гладкому морю и безоблачному небу. Спустя шесть дней после выхода из порта Ниццы, когда мы находились в Тирренском море, я узнал безрадостную новость — синоптики прогнозировали грозу и усиление ветра, которые неизбежно вызовут шторм. Если утром казалось, что они в очередной раз ошиблись, то уже после обеда мы убедились, что прогноз сбудется: ветер стал крепчать, а на небе появились дождевые облака. Капитан Дюмьер заверил, что все системы судна работают отлично, и нет никакой необходимости заходить в ближайший итальянский порт. — Простите, но что-то мне хреново, — сказал Стефан, когда мы втроем сидели в гостиной. Хотя он и принял таблетки от укачивания, но все равно цветом лица больше напоминал неспелый помидор. Самым разумным с его стороны было уйти в свою каюту. Я старался не смотреть в окна, за которыми разыгралась непогода. Море потемнело, на его поверхности появились рваные серые гребни волн, которые время от времени освещали молнии. После того, как с кофейного столика слетела оставленная на нем пустая чашка, я покачал головой. Яхту уже ощутимо потряхивало, хотя, по словам капитана, шторм еще и не начинался. — Нужно, чтобы с мистером Холмсом кто-то находился, — сказала Эмили. — Боюсь, во время сильной качки его придется придержать, он может свалиться с кровати. Я понял ее просьбу и направился к Майкрофту. Его каюта размещалась на второй палубе. Здесь, из панорамных окон открывался прекраснейший вид на море. А еще здесь располагались библиотека и рабочий кабинет. Раньше даже на отдыхе Майкрофт не расставался с привычной и любимой работой. Сейчас, когда непогода окружала яхту, шторы плотно задернули и включили ночное освещение. В каюте было уютно, и если бы не качка, непогода за бортом не ощущалась бы, тем более что не было ни одного предмета, который во время шторма мог бы сорваться со своего места и причинить кому-либо вред. Кресло — и то на специальных креплениях было привернуто около раздвижного письменного стола, а на ручках шкафов специальные скобки не позволяли дверям раскрыться. Ни о каких мелочах интерьера, вроде ваз или пепельниц, речи вообще не шло. — Побуду с вами, шторм усиливается, — сказал я, прикидывая куда сесть. Диванчик, стоявший около кровати, явно стоял слишком далеко. Случись что, я не успел бы вскочить с него. — Извините, но мне, похоже, придется сесть тут, — я опустился на край кровати. — Обещаете поймать меня, если встретится серьезная волна? — с прищуром спросил Майкрофт, когда я поправил одеяло у него на груди — Так спокойнее. — И потому у вас выступил пот на висках и ледяные пальцы? — Черт, — я попытался скрыть неловкую улыбку. — Не волнуйтесь, «Грейс» — океанская яхта и способна противостоять волнам свыше четырех метров. Мы в безопасности. Что у вас случилось, почему вы боитесь шторма? — он пристально посмотрел на меня. — В детстве в непогоду свалился за борт во время отдыха с родителями. Меня вовремя выловили и откачали, — коротко поделился я не самым приятным воспоминанием. Майкрофт лишь чуть приподнял брови. Как по заказу, яхта сильно накренилась, и я в последний момент ухватился за изголовье кровати. Не будь его, я бы приложился спиной о шкаф. Майкрофт сполз на пару футов, но остался на кровати. — Это уже не игрушки, — я забрался на кровать и осторожно уложил Майкрофта назад. Я чувствовал, как часто бьется его сердце, хотя он и не показал испуга. Мне пришлось лечь рядом с ним. Сейчас от него пахло не только привычными лекарствами и средствами ухода, но и ароматом моря и загорелой кожи. — У вас появились веснушки, — сказал я, чтобы немного разрядить обстановку, но очередной крен яхты заставил меня осторожно обнять Майкрофта. — Что поделать, природа подшутила надо мной, — Майкрофт поморщился. — Раньше я прятал их. — Крутые политики не ходят с веснушками, так? — улыбнулся я, прилагая усилия, чтобы удержаться на месте, когда «Грейс» снова подскочила на волнах. Майкрофт кивнул, чуть выгнул шею, пытаясь поймать мой взгляд. — Вы уже оправились после расставания? — неожиданно спросил он. Рев бури стал все отчетливее доноситься до нас. Я задумался на пару минут. Прислушался к себе. — Не знаю. Но лучше было узнать все сейчас, чем когда-нибудь потом, спустя много лет. Мне нужно поблагодарить Шерлока. — Говоря это, я надеялся, что Майкрофт не поймет, какое я чувствовал уныние при мысли, что, скорее всего, буду жить в одиночестве в Террас-Грин. — Но вы не рады этому, — тихо сказал Майкрофт, и я посмотрел в его глаза. Задумчивый, мягкий и теплый взгляд. Такого я еще у него не видел. Было в нем что-то неповторимое, влекущее, отчего у меня по спине пробежали мурашки. Только сейчас я сообразил, что вот уже полчаса неосознанно поглаживаю руку Майкрофта. И он точно ощущал мое прикосновение и не противился ему. — Паршивая у меня перспектива, — вздохнул я, забираясь чуть повыше в кровати и удобнее прижимая к себе Майкрофта. — Годы идут, а все, кого я нахожу себе, оказывается, не отличаются верностью. А много мне надо? Чтобы человек рядом всего лишь не лгал мне и любил меня. Сейчас я даже немного завидовал Майкрофту. Марк Паркер сходил по нему с ума, продолжал добиваться встреч и плевал на деньги и положение Майкрофта. Вот бы мне встретить такую же любовь, бескорыстную и беззаветную. Чтобы быть уверенным, что любимый человек никогда не изменит. Яхта резко накренилась, на этот раз еще сильнее, свет на мгновение погас. Я вовремя сгруппировался и удержал нас с Майкрофтом на месте. Следом за этой волной пришла еще одна, а за ней еще… Страшно было подумать, что творилось там, снаружи, и как высоко поднимались волны. Я чувствовал, как под моими руками все быстрее и быстрее стучит сердце Майкрофта. Минут тридцать или чуть больше, пока шторм играл с «Грейс», мы лежали в постели и молча смотрели друг на друга. Я видел в глазах цвета хмурого зимнего неба бесконечность, которая засасывала меня. Мне до сих пор не ясно, как это вышло, но в какой-то момент, утратив связь с реальностью, когда волнение стихло, я коснулся поцелуем губ Майкрофта. Это было каким-то безумием. Я не понимал, какого черта сделал это. Я легко поцеловал его, но каким же было мое изумление, когда Холмс перехватил инициативу, и я ощутил на своих губах его властный, жаркий и одновременно нежный поцелуй. Я застонал и расслабил челюсти, позволил языку Майкрофта ворваться в мой рот. У меня по спине пробежали мурашки, когда он принялся ласкать мое небо. Господи, это было что-то совершенно невероятное. Я еще не встречал человека, который умел бы так нежно и одновременно страстно целоваться. Может быть, чертов страх перед штормом усилил восприятие, не знаю… — Это… — я едва нашел в себе силы разорвать поцелуй, когда понял, что инстинктивно начал гладить тело целующего меня. — Простите, — сказал Майкрофт. Я был уверен, будь у него возможность, он бы тут же отстранился от меня. Но все, что ему оставалось — лежать в моих объятьях и отводить взгляд. — Это вы меня простите, мистер Холмс, — я поспешил отстраниться и попытался уложить Майкрофта так, чтобы между нами было достаточное расстояние, но очередная волна снова вынудила меня обнять его. — Я первый начал, я не понял… — А я пошел у вас на поводу, — тихо сказал он и посмотрел на меня. Мое сердце замерло и застучало с бешеной скоростью, когда я увидел взгляд Майкрофта: чертову бездну страсти. — Я… Мистер Холмс… Я пойду позову Эмили, пусть она… — мысли у меня в голове скакали и кружились, словно на американских горках. Я уже не мог адекватно оценивать реальность. — Это опасно, останьтесь, — тихо сказал он. И я остался. Я понятия не имел, что происходит и какие будут последствия, но я остался. Остался в кровати, остался обнимать его и думать, что этот поцелуй не списать на алкоголь или что-то еще. Пусть у меня поехала крыша, но Майкрофт прекрасно осознавал происходящее и перехватил инициативу. И повел меня. Повел в этом поцелуе в какую-то бездну. Я смотрел на то, как за занавесками время от времени вспыхивают молнии и иногда бросал взгляд на Майкрофта: он лежал в моих объятьях с закрытыми глазами, но часто стучащее сердце выдавало его — он не спал. *** В какой-то момент, когда шторм улегся, я заснул, убаюканный мерным покачиванием яхты. Проснулся я от того, что Стефан теребил меня. — Нам пора заняться утренними процедурами, — сообщил он мне, пока я пытался собрать мысли в кучу и выбраться из кровати, ощущая, как горят щеки. Я посмотрел на Майкрофта — ни единым мускулом лица он не выдал ни малейших эмоций. Если бы не моя уверенность в реальности случившегося ночью, я бы решил, что поцелуй мне приснился! Но не при Стефане же было начинать разговор на эту тему! Майкрофт бы дал мне знак, если бы захотел, а так он начал свой обычный утренний диалог со Стефаном: разговор пациента и физиотерапевта о состоянии здоровья и процедурах. Я выветривал мысли на верхней палубе добрые пару часов, пока меня не хватились. Созерцание бескрайней глади моря ничего нового мне не принесло. Я по-прежнему не мог понять, какого черта вчера произошло. Хотя один момент меня настораживал: сердце в груди начинало биться чуть чаще, стоило мне подумать о поцелуе и о том, как хорошо я себя чувствовал, когда обнимал Майкрофта. Черт знает, как это назвать, но мне показалось, что он был каким-то непоколебимым элементом стабильности во всей этой ситуации. Я тянулся к нему, к его спокойствию и несоизмеримой внутренней красоте и силе. Стало понятно, что разговора о поцелуе не избежать, и потому я не стал тянуть время. Да и то, что Майкрофт не выбирался из своей каюты, указывало мне, что он уже выбрал спокойное уединенное место для нашего разговора. Пожелав себе удачи, я шагнул в светлое помещение. Майкрофт сидел в кровати и смотрел на горизонт. — Мистер Холмс, — сразу же начал я, — я понятия не имею, что на меня нашло ночью, и как это назвать, — мне оставалось лишь развести руками. Майкрофт внимательно посмотрел на меня, сканируя взглядом. — Вам захотелось тепла и любви, Лестрейд, только и всего. А я, к сожалению, оказался рядом. — Почему «к сожалению»? Мистер Холмс, мне не было противно целоваться с вами, я ничуть не… Черт! Я не жалею о поцелуе… я не знаю, как сказать… Это не от безысходности. Это… — мои мысли никак не хотели оформляться в членораздельную связную речь, и я запустил руки в волосы, надеясь что хотя бы так сумею призвать себя к собранности. Майкрофт наградил меня немного насмешливым взглядом, и на его губах появилась тонкая улыбка. — Вы неверно истолковали мои слова, Лестрейд. К сожалению для меня вы оказались рядом. Можно подумать, я лишен чувств, — сказав это, Майкрофт прикусил губу и помрачнел. Я замер. Что я только что услышал? — Я не лишен чувств, — продолжил он, видя мой ошарашенный взгляд. — Я человек. Я позволил и вашей, и моей слабости взять верх. И это было неправильно. — Вашей слабости, мистер Холмс? — я сделал шаг к нему и отчетливо увидел во взгляде плохо скрытую боль. — Если вы думаете, что в моем состоянии легко переносить одиночество, то ошибаетесь. Но я не виню вас и ничего не требую. Ответственность за случившееся лежит полностью на мне, Лестрейд. Я стал причиной этого. Я отрицательно замотал головой. Так вот оно что! Майкрофт захотел любви и ласки! Как я не подумал об этом? — Не нужно винить себя, — я подошел к кровати и сел с краю, чтобы и наши взгляды были на одном уровне. — Это же нормально. Человеку нужен кто-то близкий рядом. — Не нормально, этого не должно было быть, — Майкрофт упрямо мотнул головой. — Но случилось же, — я взял его руки в свои и чуть сжал прохладные пальцы, ощущая как они едва заметно дрожат. — И я… — я попытался собраться с мыслями чтобы подобрать нужные слова к тому, что сейчас ощущал. — Мистер Холмс, вы прекрасный человек! Вы притягательны, обаятельны, вы влекущий мужчина и я… — я не понимал, что несу, но мозг наотрез оказывался выдавать более вразумительную информацию. — Я… — у меня не было сил смотреть ему в глаза и потому я смотрел на его руки и поглаживал их. — Я бы не отказался делить с вами ваше одиночество. Пальцы Майкрофта дрогнули, он попытался их сжать, но, как всегда, напрасно. — Майкрофт, я не лгу! Я могу точно сказать, что ты не заслуживаешь одиночества. Тебе нужен близкий человек рядом! — я плюнул на чертовы условности. Еще этого мне не хватало, я и так не знал, что сказать и как поступить! — Я буду с тобой, если захочешь, — тихо сказал я и не в силах устоять, легонько поцеловал изящные пальцы. Наш взгляды встретились, и я отчетливо увидел изумление в глазах Майкрофта. Он не ждал от меня этих слов? А я взял и сказал их! Но мне еще было нужно время, чтобы понять, что же заставило меня произнести их. Руководили мной жалость и страх одиночества или это было продиктовано искренним восхищением и желанием стать ближе к потрясающему человеку. Майкрофт лишь улыбнулся мне. Никогда не забуду его улыбку — светлую и такую грустную. — Ты не понимаешь, что сейчас сказал, — произнес Майкрофт, глядя на меня. Я молча пожал плечами в ответ. *** После этого разговора между мной и Майкрофтом внешне ничего не изменилось, но внутренне я чувствовал перемены. Мы стали ближе. Мне словно стало легче с ним общаться, помогать ему. А он был более расслабленным и все чаще позволял себе улыбаться в моем обществе. Я понимал, что тот разговор ничего не прояснил, но предпочитал пока не думать об этом. Ждал, пока Майкрофт примет решение об окончательном отношении ко мне. Для меня он был дорог и важен. А я для него? До больницы я был нанятым компаньоном, потом стал приятелем, а потом и другом, а теперь… Я не знал, каким словом назвать ту связь, что возникла между нами. Вроде не любовь, но уже и не просто дружба. Поцелуй между нами больше не повторялся. Майкрофт ни разу не дал мне намека, что готов к повторению. Мне становилось чертовски неловко за то, что я уже сделал! Додумался же — целоваться с мужчиной, который ничего не мог в постели! Большую часть времени «Грейс» шла в отдалении от обычных туристических маршрутов, и, как правило, мы видели лишь идеальную линию горизонта. Время от времени мелькал и берег, но очень далеко. Италия была рядом. — Сто лет уже не валялся на песке, — сказал я, когда мы проплывали мимо Сардинии, и я, вооружившись биноклем, рассматривал белоснежные пляжи острова с толпами туристов. После десяти дней в море моим ногам отчаянно хотелось ощутить твердую почву, а не скользкую поверхность палубы. Майкрофт, сидевший рядом в кресле, внимательно посмотрел на меня. — Если скажешь капитану Дюмьеру сменить курс и плыть ближе к материку, то мы сможем найти необитаемый островок, где ты бы мог поваляться на песке, — сказал он. Спустя два часа после того, как в передал слова Майкрофта капитану, «Грейс» бросила якорь на безопасном отдалении от крошечного острова, который можно было обойти пешком за двадцать минут. Я не ожидал, но Майкрофт захотел со мной на остров. Когда Эмили дала добро на эту авантюру, планы на день круто изменились: мы решили устроить средиземноморский пикник, переходящий в ужин. В спущенный с яхты катер погрузили все необходимое, и мы через несколько минут оказались на крошечном клочке суши. Пляж на острове, к сожалению, представлял собой коварную смесь песка и гальки, но я был рад оказаться на твердой земле. Матросы быстро выгрузили лежак и переносной зонтик от солнца для Майкрофта и отправились на противоположный берег острова, чтобы не мешать нам. Здесь не было посторонних глаз и, получив разрешение от Эмили, мы сняли с Майкрофта рубашку. Немного загара ему бы точно не повредило. — Красота, правда? — сказал я, садясь к Майкрофту на лежак. — Соглашусь. Я проследил за взглядом Майкрофта: он смотрел на плескавшихся в воде Стефана и Эмили. — Иногда я жалею, что так и не научился нормально плавать, — сказал он со вздохом. Я удивленно посмотрел на него. — Думаешь, у меня было время на уроки плаванья и отпуск? — усмехнулся Майкрофт. — Все мои поездки в подходящие для плаванья места носили исключительно деловой характер, и если у меня и выдавалось свободное время, то я тратил его на то, чтобы поспать больше двух часов. — А эта вилла в Ницце? К чему тогда она? — Она досталась в наследство матушке от ее бездетной сестры. Продавать ее она запретила. Мне ничего не оставалось, как заботиться об этой недвижимости и иногда использовать в качестве опорного пункта во время перелетов и при переговорах на борту «Грейс». — А я мальчишкой плавал в пруду рядом с Террас-Грин. Там вечно было полно тины, и я вылезал с плавками полными этой мерзости, — поморщился я, и заметил как на лице Майкрофта появились лукавые морщинки. — Тебе смешно! А я всегда бегал в ближайшие кусты, чтобы вытрясти тину. Кормить комаров с голой задницей было не очень приятным занятием! Но я научился хорошо плавать и потом мне уже были не страшны ни речки, ни моря. Но вот странно: шторма я все равно очень боюсь, хотя и научил плавать целую кучу друзей. Даже самые безнадежные сухопутные кошки признавали, что у меня талант. Майкрофт улыбнулся, но на этот раз его улыбка показалась мне какой-то натянутой. Видимо, зря я заговорил про свои врожденные способности инструктора по плаванью. — А хочешь поплавать со мной? — спросил я. Брови Майкрофта взметнулись вверх, и я увидел в его глазах полное непонимание ситуации. — Нет, а что? Думаешь я не удержу тебя? Да запросто удержу в воде на руках! И ты окунешься в море. Атмосфера сказочного отпуска и весь этот перепсих последних дней сделали свое дело: мои тормоза стали временами отказывать. Во мне проснулся дух авантюризма. Не дожидаясь возражений, я тут же изложил свою идею Эмили и Стефану. Я видел, как нахмурилась Эмили, но потом, что-то оценив для себя, кивнула. — Если мы исключим попадание воды в стому, то нет никаких препятствий для купания. Мешок мы временно отсоединим и перекроем клапан. — Во что ты меня втравил? — лишь спросил Майкрофт, когда Эмили приспустила его бермуды, чтобы заняться своими манипуляциями. — Видимо, в первое купание, — я подмигнул ему. Эмили и Стефан лишь переглянулись, когда я встал с Майкрофтом на руках. Твердой походкой, несмотря на каменистое дно, я вошел в море и шел по прямой до тех пор, пока вода не стала мне почти по плечи. Я поймал взгляд Майкрофта — взгляд восторженного ребенка. Как и с Тенгри тогда в Лейк-Гарден, так и сейчас, он получил то, о чем уже не мечтал! — Не страшно? — спросил я. Майкрофт отрицательно мотнул головой, и мне показалось, что в этот момент он был не уверен, что совладает с собственным голосом. Еще минут десять я простоял в воде, позволяя волнам биться о грудь и тело Майкрофта. Мне было не понять, что он может ощущать, но я знал, что той чувствительности, что сохранилась, должно хватить, чтобы запомнить каково это, когда море целует твое тело. — С яхты сообщили, что погода опять портится, надо возвращаться, — сказал нам Стефан, когда мы выбрались на берег. Досадно. Мне бы хотелось показать Майкрофту шикарный закат, который обязательно должен был быть виден с этого клочка суши. Но да, действительно, ветер стал усиливаться.