Осколки

      — Гилтиас, это не кола!..       Было поздно. Недоделанного зелья, неудачно налитого в кружку, Гил отхлебнуть успел. Лишь глоток, но его было достаточно — было видно по ушедшим с лица краскам, слышно по отяжелевшему дыханию...       — Что это... Что это было?.. Рейст! Что теперь со мной будет?       Маг подхватил падающего копа, усадил с трудом на табуретке, торопливо устроился у него между ногами, заглянул в глаза, приложил пальцы к сильно бьющемуся на шее пульсу. Слишком сильно!       — Успокойся. Все будет в порядке. Гил, ты меня слышишь?       Предположить, как подействует незаконченное зелье, было нельзя. Компоненты вступили в реакцию, но она не была завершена. Противоядия нет. Магию вмешивать нельзя — неизвестно, как сработает, непредсказуемо. Рейстлин почувствовал выступающий на лбу холодный пот, забытое уже, мерзкое ощущение беспомощности.       Гилтиас, казалось, отключился. Маджере провел по его щеке ладонью, вздохнул и прижался лбом к колену. Хорошо бы просто потерял сознание из-за той дряни, что хлебнул, очнётся — и все будет... Хорошо.       Щелчок снятого предохранителя с табельного глока заставил мага сглотнуть и медленно поднять голову. У Гилтиаса были безумные глаза, но руки держали пистолет крепко.       — Встать.       — Гилтиас...       — Встать!       — Гил, блять! Это же я! Убери чертов ствол!       Тот и не подумал. Рейстлин медленно встал, поднял пустые руки повыше.       — Ты... — проговорил офицер медленно, профессионально обшарил взглядом. — Кто такой, нахрен, ты?! Повернись!       Маг отвернулся, положил после очередного окрика руки на холодильник. Это пройдет. Просто помутнение рассудка, хорошо, что не встало сердце или не поехала крыша ещё похуже...       Холодный ствол прижался к затылку, Рейстлин сглотнул. Усыпить? Нет же, нельзя магией! Умирать на собственной кухне от рук временно свихнувшегося любовника-полицейского не хотелось. Дерьмо!       — Гил, послушай меня. Ты принял одно... вещество. Оно туманит твой рассудок, но это пройдет. Надень на меня наручники, сядь спокойно, попытайся вспомнить, что ты тут делал и почему...       — Заткнись! — бросил Гил резко, но пистолет убрал. — Руки!       Рейстлин без сожаления опустил на место попавшую под руку бутылку, снова поднял ладони вверх — ударить бы, может, и удалось, да вот только калечить Гилтиаса тоже не хотелось. А вышло бы ударить достаточно сильно, чтобы вырубить, но не настолько сильно, чтобы не навредить необратимо? Неизвестно.       Глок, похоже, отправился в кобуру (не по уставу...), обе руки офицера зашарили по телу. Из карманов на не слишком чистый стол показался нож, жвачка, три грамма чистой пыльцы фенхеля, смятый чек из магазина, в котором они закупались ночью.       Что-то было не так. Если Гилтиас вообразил себя на задержании, почему не обратил внимания на подозрительный пакетик?       — Гил?       — Заткнись... — голос прозвучал ниже обычного, и почти хрипло, Рейстлин обернулся было, но его почти сразу отшвырнуло к противоположной стене.       В зрачках подходящего Гилтиаса плескалось безумие. Он гулко сглотнул, поправил ремень форменных брюк, под которым заметно топорщилось, и вжал мага в стену, впиваясь укусом в плечо, бессмысленно жадными руками пытаясь стащить с него нерастегнутые джинсы.       — Гил! Блядство, да успокойся же ты... Прекрати, хватит! Гилтиас!

***

      Пробуждение было кошмарным, словно после грандиозной пьянки. Все тело болело, тошнило, перед глазами плавали разноцветные круги. Гил с трудом разлепил веки и застонал от ударившего в глаза яркого солнца.       — Очнулся? — раздался хриплый голос Рейстлина. — Ты в порядке?       Маг присел рядом, протянул стакан с какой-то жидкостью.       — Пей. Выведет остатки зелья.       Гилтиас с трудом сел, обнаруживая полную собственную раздетость, но стакан до рта не донес.       — Рейст! Что тут случилось?!       У мага никогда не было идеального порядка — повсюду стояли стопки книг, порой и химическая посуда или странные предметы, назначения которых Гил не знал, но сейчас... По ней словно ураган прошел.       Сюрреалистичная картина зияла с пола дырой холста, отчасти накрытая порванными черными джинсами, ноутбук валялся на полу, словно его снесли со стола, выворочена была из стены розетка, в которую было подключена его зарядка, какие-то осколки покрывали относительно свободное пространство у окна... Гил скользнул взглядом по постели и сердце неприятно, глухо стукнулось в грудную клетку — на простыне причудливыми цветами то тут, то там расцветала кровь. Он привычным, профессиональным взглядом поискал ещё одно пятно... Так и есть. Сперма. Память услужливо проснулась, переводить взгляд на Рейстлина стало страшно, но его тонкие пальцы уже и так коснулись плеча.       — Пей и молчи. Ты не виноват. Выпьешь — и забудешь все. И что сделал, и этот разговор.       — А ты? — с ужасом переспросил Гилтиас. На Рейстлина смотреть было страшно — одну руку он держал неестественно, на весу, на шею и плечо выползал из-под майки фиолетово-красный кровоподтёк, распухшие губы кривились и прикусывались при каждом слишком глубоком вдохе.       — Ты хочешь, чтобы я тоже этого не помнил? — маг улыбнулся устало. — Я же знаю, что был не ты. Лишь действие незаконченного декокта...       — Плевать, что это было, — Гил встал и охнул от боли, казалось, тут же набросившейся на каждую мышцу в теле, натянул валяющиеся у кровати трусы. — Где у тебя аптечка? Я приведу в порядок тебя, потом это место, а потом мы оба это выпьем. И ты — первым, ты понял меня?       — Гил, не драматизируй. Тебе это нужно. Мне — не обязательно. Я знаю, что это был не ты.       — Не драматизировать? Да ты сам себя слышишь?! Кем нужно быть, чтобы считать, что такая память — ерунда и не важно?!       — Влюбленным, — хмыкнул Рейстлин. — Хочешь, чтобы я забыл и то, что сказал тебе это?       — Скажешь ещё раз! Тебе придется, потому что я точно со всей этой памятью жить не собираюсь и тебе не дам!       — Я... Не люблю такие вмешательства в собственный разум.       — Рейст, мне плевать, — аптечка наконец попалась под руку. — Раздевайся.       От полной картины содеянного, скрытого раньше под одеждой, руки заходили ходуном, но яростно матерясь и в кровь искусав губы, Гил всё-таки довел всю требующуюся обработку до конца. Рейстлин попытался было принять участие в уборке, спасая от выкидывания почти целую колбу, но офицер лишь поморщился.       — Сиди ты, ради бога... На тебе же места живого нет. Что мы будем думать обо всем этом после твоего состава? Исчезнет ведь только память, а не... последствия.       — Я хорошо лгу, — ухмыльнулся маг. — Напишу нам записку, придумаю что-нибудь, поколдую. Теперь уже можно...       — Не забудь там упомянуть, что я уволен за прогул, — равнодушно посоветовал Гил и вернулся к уборке.       — Пока нет. Я нашёл у тебя номер твоей напарницы, она прикрыла тебя до утра послезавтра.       Гилтиас медленно разогнулся, очередная партия мусора с совка спланировала не в подготовленный мешок, а обратно на пол.       — То есть, ты... После всего... Ещё и подумал о моей работе?!       — Иди ты в жопу, Гил. Нашел чему восхититься. Это вообще... — маг скривился, повел плечом под компрессом, — из-за меня все. И не спорь!       — И не стану, — неловко буркнул, возвращаясь к уборке, Гилтиас. — Но похоже, тебе стереть память нужно всё-таки больше, чем мне.

***

      — Какого хрена вчера было? — поинтересовался Рейстлин, проснувшись наутро.       — Мы вляпались в мерзкие разборки, и предпочли все забыть, — отвлекся от чтения записки Гил. — Что за?.. Ты правда мог бы такое сделать с нами обоими?       — Ну... Это действительно было что-то мерзкое, раз я на это пошел. Но да, мог. Легко, — пожал плечами маг и попытался встать. — Твою мать!       — Я помогу.       — Я сам! Ещё в сортир ты меня не водил!       — Конечно, ты сам, а я просто помогу... Знаешь, Рейст...       — Ну чего? — поинтересовался тот ворчливо уже из-за двери ванной.       — Мне кажется, вчера было и что-то хорошее.       Внутри на несколько секунд включилась вода, ещё через несколько мгновений дверь открылась и Рейстлин брызнул на Гила с мокрых рук.       — Предпочту поверить представителю власти... Слушай, я могу дойти сам. Гил! Гил... Прекрати... Что за нежности? Ну что с тобой?       — Накрыло вдруг, — покаялся тот, прерывая череду осторожных поцелуев. — Слушай... У нас с тобой ведь все хорошо?       Маг вздохнул.       — Что ты себе уже навыдумывал, брутальный и мужественный офицер, впечатлительный, как юная девушка ранней весной? У нас все прекрасно. Ну, или будет, когда мы вернёмся в постель и отлежимся хорошенько... Доволен?       — Почти, — вздохнул Гил.       — Почти?       — Очень хочется ещё кое-что сказать тебе невербально. Медленно, неторопливо, со вкусом... В постели. Ну, и убедиться, насколько у нас все хорошо...       Маг хмыкнул.       — Хоть на столе. Но через пару дней, когда подживет все... А пока верь на слово.       — Все хорошо?       — Все хорошо.