Осколки

      Карамон шагал по тенистой дорожке от Башни к калитке расстроенный и раздраженный одновременно. А тут еще и этот навстречу!       — При-и-и-вет... Ты какими судьбами?       — Иди ты! — рявкнул, демонстративно его обходя, старший Маджере. — Из-за тебя все!       Гилтиас вздохнул, уже зная, что в Башне ждет Рейст в компании плохого настроения, и хорошо если только ругаться будет, а вот если расстроен...       — Привет, — маг мрачно творил какое-то варево на кухне и кивнул в ответ, стараясь на дракона не смотреть. На столе стояла едва початая кружка с элем и тонконогий бокал с густо-фиолетовым вином.       — Опять поругались? — сочувственно спросил Гил, и Рейстлин снова обошелся кивком, изображая, что не может оторваться от нарезки страшного даже на вид, узловатого какого-то корешка тонким изогнутым ножом.       — Что он сказал?       Теперь кивком было уже не отделаться, и маг на мгновенье даже замер, а потом пожал плечами раздраженно.       — Ну а как ты думаешь? Я сбился с пути, позволил заморочить себе голову какому-то извращенцу, мне просто нужно вернуться на Кринн... — нож оставил на тонкой деревянной доске глубокую царапину, и Гилтиас посмотрел на нее и на движущиеся все быстрее руки мужа с тревогой. — Можно подумать, меня так легко совратить! Или у меня головы на плечах нет! Кто бы говорил, да только не братец. Держит меня... то ли за идиота, то ли за младенца, а мне выслушивать опять все эти!..       Лезвие остановилось в дюйме от пальцев, Рейстлин прервался на полуслове и озадаченно посмотрел на руку дракона, вдруг сжавшую его запястье.       — Рейст, положи. Смотреть страшно.       Маг послушно отложил нож и поинтересовался:       — Сколько можно, в конце концов? И не надоедает же ему! Вбил себе в голову...       Гилтиас не стал ждать, пока маг договорит, сгреб в охапку.       — Да пусти ты меня! Вот только не надо думать, что меня это все волнует!       — Чшшш...       — Гил, бездна, я серьезно! Если он считает, что может приходить сюда и распускать свой грязный язык...       — Рейст, чшшш.       — Не затыкай меня, — вяло возмутился маг, обнимая наконец мужа в ответ.       — Чем все закончилось, что ты-то ему сказал?       Маг вздохнул.       — Рейст?       — Он не придет больше.       — Это ты сейчас так думаешь. Вот остынете оба...       — Я серьезно. Я знаю своего брата... и знал, что ему сказать, чтобы лишить его желания даже интересоваться моими делами.       — Ох. Слушай...       — Не надо. Слушай... Тебе больше не нужно никуда уходить сегодня?       Гилтиас едва удержался от желания переспросить. С осознанием того, что Рейстлин, наверное, впервые в жизни, действительно понимает, что не может с чем-то справиться, засосало под ложечкой. Похоже, ссора братьев на этот раз действительно зашла слишком далеко...       Проведенный вместе вечер, глубоко заползший на ночь и даже раннее утро, дракона в этом только убедил. Даже во сне (пришлось в итоге подмешать в чай настой сонного корня) маг казался напряженным, словно продолжал обдумывать ссору. Гилтиас вздохнул сочувственно, задувая свечи.       — Как ты? — стало первым вопросом поутру. Маг криво улыбнулся.       — В порядке, если тебе куда-нибудь нужно...       — Я могу остаться.       — Не надо! — Рейстлин поморщился, покачал головой. — То есть... Спасибо, что остался вчера. Но не нужно со мной нянчиться. Все в порядке. И у меня тоже есть дела.       Дни потекли как обычно, только сонный корень вечерами чередовался теперь с чарами Гила — сон бежал от мага, как от прокаженного.       Прошло около недели, когда по возвращению из Академии дракон встретил Рейстлина, заметно волнуясь.       — Что случилось?       — Ничего. Ничего плохого.       Из гостиной раздался звон стекла, неловкое, басовитое «Ой...», и маг вздрогнул.       — Тихо. Это я его привел, — заговорил Гилтиас торопливо.       — Зачем?! Чтобы мы еще друг на друга поорали?       — Чтобы вы наконец помирились.       — Я же сказал, что это невозможно!       — Не рассказывай мне о невозможном, Властелин прошлого и настоящего, — фыркнул дракон. — Пойдем, твой брат ждет.       — Да он нас вместе даже видеть не может!       — Сможет. Идем.       Карамон ушел лишь поздним вечером, впервые из этой Башни — не со скандалом. Откровенно неловкий поначалу разговор постепенно потеплел, хоть Гилу и пришлось ради этого пару раз пнуть под столом мага.       Уже за калиткой, на пути к порталу домой воин вспомнил, что забыл ремень с ножнами, и повернул обратно. Провожавшие его хозяева разговаривали на крыльце, и даже не заметили за буйной зеленью возвращающегося гостя.       — Как ты убедил его прийти?       — Измором взял... Думаешь, где я пропадал все это время?       Удивленный взгляд брата от Карамона не укрылся, как и глубокая, незнакомая нежность в его голосе.       — Хороший... Хороший мой...       — Да брось ты, — смутился Гил. — Ну, то есть... Нет, не бросай, скажи еще пару раз!       Воин торопливо зажал себе рот, едва не засмеявшись. Ну ничего себе! Невольно подсматривать стало неловко, но привлекать внимание было совсем, совсем не ко времени: маг улыбнулся, зашептал что-то, одарил мужа дюжиной коротких, ласковых поцелуев...       — Я рад, что вы помирились наконец, — признался млеющий дракон. — Пойдем. Уложу тебя, может, ты выспишься наконец...       — Уложишь? Не перегибай, я же не ребенок.       — Ты иногда хуже ребенка. Пойдем.       Карамон отошел от Башни на цыпочках, хотя дверь уже была закрыта и его вряд ли могли бы услышать.       — Ну и дела, — умиленно буркнул он уже дома, крепко обнимая Тику. Похоже, брат все-таки действительно знает, что делает... А ножны и потом можно забрать, он ведь теперь еще в гости придет. Не раз.