Осколки

      Охотник с досадой скривился: народу в трактире сегодня было даже слишком много. А вычислить в толпе вампира гораздо сложнее. Он выслеживал кровососа уже третью неделю, и все эти две недели прошли… Бесполезно. Ни единой догадки. Только жертвы…       Хотя и здесь все непросто. Вампир был либо на диете, либо охотился где-то еще, потому как ни одного трупа так и не случилось — более того, все оставались достаточно бодры для того, чтобы мирно уйти домой на своих ногах. Ни одного случая передачи проклятья. Ни одного воспоминания о том, кто оставил надрез на запястье — а потом еще и перевязал, между прочим. С неизменным аккуратным бантиком.       Гилтиаса это бесило. Заказ от конклава был вполне конкретен, и эта кровососущая тварь в самом деле охотилась здесь, в Палантасе, в этом самом трактире, каждые четыре-пять дней. Но кто?! Все они казались… На редкость живыми. Стражники? Жрица, что-то занесшая трактирщику — мазь, что ли? Седой старик с неизменной книгой в темном плаще в углу? Наемники? Не тыкать же в каждого осиновой щепкой!       Казалось бы — ерунда. Но если вампир разохотится, может случиться что угодно. Уничтожать таких — для того и были созданы охотники. Но кто?!       Вот отошла жрица. Гил уловил что-то о больном, которому она хотела занести наверх мазь… Поднялся и ушел старик, разошлись стражники. Пожалуй, только старика он и видел несколько раз здесь, узнавал по плащу и книге, но это было бы глупостью, верно? Вампиры не стареют, и тем более не обращают стариков — те слишком слабы для подобного, как и дети. А, вот он уже идет… И жрица рядом с ним, тихая, гордая, спокойная, ею Гилтиас восхищался уже давно — встречал в городе, любовался, как произведением искусства, пусть и не испытывал вожделения. Она как раз проходила мимо… И под просторным белым рукавом мелькнул вдруг крошечный белый бантик.       Старик, забрав книгу и расплатившись за нетронутое вино, неспешно вышел следом за ней. А за ним скользнул тенью и Гилтиас…       Он преследовал вампира до окраины, с каждым шагом убеждаясь: он! Наверняка парик… И он явно избегал последних солнечных лучей, а шел даже очень быстро — и успевать удавалось едва-едва. Сжимая в кулаке миниатюрный револьвер, дракон выжидал: нужно было уйти подальше от людных мест, чтобы тварь не успела ни на кого напасть в попытке излечиться и атаковать… Да! Тупиковая подворотня — то, что… Где?! Кажется, он лишь моргнул — и вот уже нет далеко впереди темной, чуть сутулой фигуры. Гилтиас напрягся, прислушиваясь к тишине. Заметил? Охотника? Они ведь не просто следом идут, они буквально сливаются с тенями!.. Куда делся? Не улетел же!..       — Я одного понять не могу: когда конклаву надоест присылать за мной недоучек? — Вздохнули за плечом. А когда дракон обернулся, стреляя в упор… Ничего не произошло: стрелка просто застряла в плече, ее вынули и бросили в пыль, не поморщившись от прикосновения к серебру.       …Это был не старик. Мужчина, молодой, очень худой, с неестественным оттенком кожи — золото! — и в самом деле с седыми волосами. И глаза…       Охотников учат: никогда не смотри в глаза вампиру. Гилтиас забыл. Он обо всем забыл, забылся, затерялся в бесконечном золоте, покорно позволил обыскать себя, вздрогнул от наслаждения от случайного касания — как горяча его кожа! И следом пошел тоже покорно, совершенно счастливо улыбаясь чему-то и вслушиваясь во что-то вроде «вот олух…».