Осколки

      — Будь здоров, — мрачно пожелал колдун. Гилтиас, покачав головой, выложил на стол десяток пыльных свитков. Так далеко в недра библиотеки не зарывался раньше и он сам...       — Рейстлин, нет способа снять заклятье. Его нет. Не существует.       — Несколько сотен лет и само заклятье никто не применял, но ты же не будешь отрицать, что у меня — получилось?       — Ты не просто так искал Феникса, разве нет? И хочешь теперь избавиться?       Очередной свиток начал крошиться в руках Рейстлина, золой осыпались буквы — все равно не те! — ломалась хрупкая от старости бумага... Колдун разжал пальцы, выпуская крохкий лист, ударил зло ладонью по столу.       — Я искал могущество, Гилтиас, силу, бессмертие! Не вредную рептилию, способную наслать на меня кошмар после ссоры и ломающую мою Башню! Что ты опять сделал со шпилем?       — Сам говоришь, что это отголоски твоего же норова, — Хранитель осторожно поднял и убрал остатки упавшего свитка. — А шпиль, ну... Давно хочу перестроить и его, и саму башню.       — Тронь только мою башню, — Рейстлин устало уткнулся лицом в ладони.       — Она, вообще-то, моя, — Гил сел рядом, на край стола, мягко коснулся плеча колдуна. — Ну что ты? Мы ведь почти привыкли... Рейст, поверь, не существует способа, чтобы избавиться от Феникса. Ты тратишь силы и время впустую.       Протянув руку, колдун коснулся пальцев Хранителя, сжал их своими сильно, почти до боли.       — Не может быть. Должно быть что-то...       — Я же знаю, что уходить ты не хочешь. Так зачем тогда тебе этот способ?       — Не я не хочу, когда ты поймёшь, наконец? Это заклятье! Это все... — чародей придвинулся ближе, уставился лихорадочно блестящими глазами, — все ненастоящее!       — Ерунда, — Гил поморщился. — Ты просто сам не знаешь, чего хочешь.       — Знаю. Вернуть свою свободу. Почему не хочешь ты? Или нравится, как тесно мы теперь связаны? А как горожане смотрят теперь, нравится?       — Привыкнут, — отмахнулся Хранитель. — А в этом вообще ты сам и виноват, я тебя в людных местах не целую!       — А тебе льстит, что я почти не контролирую этого!       — Знаешь, хочешь рыться в пыльном хламе — будем рыться, — терпеливо произнес Хранитель. — Но снова не поссоримся. Обоим потом плохо будет.       — О, Матерь, — вздохнул колдун, поднимаясь из-за стола, но не отпуская чужой руки. — Мало того, что мной командует мальчишка, так он ещё и прав.       — Сам ты мальчишка, я тебя на несколько сот лет старше. Говорят, у библиотеки когда-то был ещё один этаж внизу. Нужно поискать магией.       Прошла ещё не одна неделя, прежде чем в потрепанном древнем фолианте не нашлось то, что нужно.       — А ты говорил!..       — Тут больше ни одного упоминания о Фениксе. Я уверен, что это глупость или намеренная фальсификация. Сам подумай.       — Пока это единственный шанс! — упрямо вчитываясь в вязь сложной формулы, отозвался Рейстлин, и Гилтиас погрустнел. На несколько минут в библиотеке повисла тишина, пока Хранитель не всмотрелся в записи сам.       — Рейстлин, твоя волшба ведь триедина?       — Да, а что?       — Местная обычно тоже... Смотри, — палец Хранителя скользнул по символам на бумаге. — Раз. Два. Три. Четыре. Пять.       Колдун потер лоб, поморщился.       — А ведь тут координаты... Это всего лишь место и... Да, место и время. Формула не так сложна.       — ...издеваешься?!       — Я уже все понял. Вот поэтому ты — мальчишка. У меня нет только одного компонента.       — Какого?       — Здесь растет драконья лилия?       — Только в горах.       — Координаты тоже указывают на горы... — колдун посмотрел на Хранителя с сомнением.       — Что?       — Никогда не летал на драконе.       — И не полетаешь! — фыркнул Гил. — Вот еще!

***

      — Похоже, мне все-таки нужна здесь дверь? — не подняв головы от гримуара, не обернувшись даже, прокомментировал колдун, когда на пороге появился Хранитель.       — Ты же ждал меня.       — Ждал, — не стал отрицать колдун. — Но почему ты пришел, все же не понимаю.       — Плевать мне, какими именно способами ты пытаешься себя обмануть. Иди ко мне.       — Возможно, заклятье все же можно снять! — упрямо процедил колдун, подходя и позволяя чужим рукам без прелюдий стаскивать мантию с плеч, тянуть к себе нетерпеливо.       — А я не об этом, — усмехнулся Гилтиас краем рта. — Все, что ты считаешь ненастоящим...       Хранитель прервался на сухое, горячее прикосновение губ к острой косточке у запястья колдуна, и коротко выдохнув в ответ, Рейстлин потребовал:       — Договори!       — Еще не понял? Ты ошибаешься.       — Тогда почему ты пришел сейчас, напоследок? — отодвигаясь, поинтересовался напряженно колдун, но Гилтиас уже беззаботно улыбался.       — Потому что это «напоследок» не для меня.

***

      От полета захватывало дух. Спор о способе занял не один час, и все же лапы, подумав, твердо отмели оба, драконий загривок же, хоть и был намного более опасным местом, открывал куда больше возможностей.       Рейстлин с трудом разжал руки, отодвинулся от теплой золотой чешуи. Страха во время полета не было, это Гилтиас предупредил держаться крепче, и оказался прав. Восторг полета дракона, ощущаемый колдуном почти в чистом виде, вполне мог заставить и разжать руки...       — Эй, очнись уже!       — Это все твои чувства... — колдун с сожалением убрал руку уже от человеческой шеи. — Осталась только лилия... Хорошо хоть остальное подготовить можно было дома!       Заиндевевшая трава хрустела под ногами, закат облил яркой кровью шпили каменных скал вокруг поляны. Нужный цветок в здешних местах был точно такого же цвета, что и чешуя Хранителя — он вспыхнул каймой самого края серебристо-зеленого полотна. Как назло! Теплое золото стремительного росчерка в ночном небе, волос на подушке и солнечных бликов в городе колдуну нравились, и списать на заклятье это не выходило.       Пыльца осела внутри сосуда, и Рейстлин высоко поднял руку вместе с ним. Голубоватая полупрозрачная луна, охлаждающая пылающее небо, посеребрила жидкость, инеем покрыла прожилки стенок полупрозрачной бутылочки из чьих-то крыльев.       — Время и место совпадает...       Колдун осторожно отхлебнул, поморщившись от вкуса, протянул сосуд Хранителю и тот, покачав головой, взял...       — Не пей!       Оклик колдуна запоздал всего на мгновение — Гилтиас, сделав глоток, замер, застыл напротив него и колдун.       — Должно было подействовать сразу... — напряженно шепнул Рейстлин через несколько минут и опустил глаза.       — Я же говорил тебе, что способа нет, — спокойно пожал плечами Гилтиас.       Испортить настой так, чтобы Рейстлин не заметил, было очень, очень трудно. Но все-таки возможно.

Хиханька

      — Рейст, я опять шпиль отломал, — покаялся Гил, появляясь в дверях комнаты колдуна тихо и неожиданно. Предваряющих появление хранителя скрипа и грохота тот, видимо, просто не услышал, погруженный в работу.       — О, Матерь! — Рейстлин закатил глаза.       — Да не волнуйся, завтра починят... Слушай, ты бы Матерь всуе не поминал.       — А то что? — хмыкнул Рейстлин, смахивая песок со страниц и закрывая гримуар.       — А то она может и явиться на зов, — ответил Гил. — Я серьёзно, тут это из-за местной магии действительно работает.       — Учту, — хмыкнул колдун и поднялся. — Фонтан желаний на площади барахлит, пойдем проверим.       — Трубы опять забились? — со вздохом поинтересовался Гил.       — Нет, желания не исполняет...       Мелкая бытовая магия в городе, действительно, работала, и ее пропажа в одном из самых важных источников была серьезной проблемой. После разошлись по своим делам.       Обычно ночевали в башне, но сегодня там шли работы, и освободившись, колдун твердым шагом направился в покои Хранителя во дворце, где в сотый раз споткнулся о высокий, ненавистный порог.       С чувством пожелав тому отправляться ублажать противоестественными способами Всепроклятого отца, колдун стянул мантию, и небрежно убрав ее в шкаф, скользнул в постель к спящему Гилтиасу. Хранитель что-то неразборчиво ласково мурлыкнул, поворачиваясь, но не открывая глаз, и ночь могла бы стать чудесной, но колдуна не покидало ощущение чужого взгляда на своей спине...       Обернувшись, Рейстлин едва не вздрогнул — девять алых глаз действительно смотрели от порога.       — Гил? — осторожно позвал колдун.       Глаза принадлежали гротескно уродливой твари — перекособоченной, многорукой и многоногой, покрытой сочащимися язвами и криво сросшимися шрамами.       — Гилтиас! — зашипел Рейстлин уже громче.       Тварь у двери укоризненно покачала головой и вздохнула.       — Гилтиас, ураган тебе в крылья, проснись! — тот открыл, наконец, удивлённо глаза. — Это что за хтонь?!       — Что за что? — сонно поинтересовался Хранитель, и колдун молча ткнул в сторону твари пальцем.       — А, это... Слушай, я же говорил тебе — не ругайся! Всепроклятый отец, собственной персоной.       — О, Ма... — начал было потрясенный Рейстлин, но прикусил язык.       — Вот то-то же. Слушай, раз ты меня все разбудил...       Осторожный поцелуй пришелся под ухо, и теперь колдун вздрогнул на самом деле.       — Ты серьезно? При нем?!       — Ой, да посмотри на него, он и не такое видел. К тому же, он все равно теперь до утра не уйдет. Его еще осторожней, чем Матерь, поминают, думаю, видно, почему. Так что насчёт?..       — Ни-за-что, — отчеканил Рейстлин, не отводя взгляда от твари у порога.       — Ну, как знаешь, — пожал плечами Гилтиас и лег обратно. — Доброй ночи.