Осколки

      Я не очень умный. Не то чтобы это было открытием, но именно к этому свелись все вопросы, которые я задавал себе последние несколько часов: почему на оживлённой трассе никто не останавливается уже несколько часов, зачем я продолжаю двигаться в том же направлении, если на фестиваль уже явно опоздаю, какого вообще чёрта я повелся на этот идиотский вызов и не добрался, как любой другой нормальный человек, а попёрся автостопом?       Когда начался дождь, я шёл уже на чистом упрямстве, опустив палец — всё равно без толку. Давно стемнело, я окончательно запутался, где нахожусь, и когда немного впереди съехал на обочину совершенно монструозный трак, меньше всего ожидал, что это по мою душу.       — Ну и долго тебя ещё ждать? — выглянул кто-то из кабины, и я опешил, а потом — побежал. Совершенно унизительным образом. Выдохнул, только захлопнув за собой дверь и надёжно угнездив задницу в кресле.       Водитель, молодой патлатый парень в бандане и слишком легко одетый, смотрел с любопытством, но молчал. Голос раздался откуда-то позади, и я вздрогнул, оборачиваясь.       — Что?       — Я говорю, сойдёшь.       Мне ещё ни разу не приходилось бывать в настоящем траке, и небольшая комната позади сидений стала полной неожиданностью, даже большей, чем внешность говорившего. Чем-то он, должно быть, был болен — об этом явно говорила его жёлтая кожа и почти ненормальная худоба. Седые волосы и тёмным золотом блестящие глаза я списал на желание поддерживать какой-то образ, но в целом впечатление было жутким.       Не сразу до меня дошло, что я глазею и молчу.       — В каком смысле — «сойдёшь»?       — В прямом… Гил любит подбирать попутчиков, а я терпеть не могу, поэтому он доверяет мне прикинуть, подбросить очередного или нет. Тебе куда?       Я озвучил пункт назначения и тот, которого назвали Гилом, обрадовался, но говоривший сурово отрезал:       — Мы туда не доезжаем. Докинем до Петро, там найдёшь, с кем дальше.       — Что такое Петро?       — То, что не Флаинг, — хором ответили оба и чему-то засмеялись. Я почувствовал себя глупо, но водитель пояснил:       — Это тракстопы. Мы остановимся на ближайшем, тебе пару сотен миль от него ещё проехать придётся. Я бы дальше отвёз, фестиваль и на излёте хорош, но мне и диспетчер шею намылит потом, и этот вот, — он кивнул на моего первого собеседника. — Ну что, Рейст, поехали?       — Сейчас, — седой хитро посмотрел на меня. — Это будет не бесплатно.       Я почувствовал, что краснею.       — Я не о деньгах. Просто отдай мне что-нибудь из карманов, что не жалко. Прямо сейчас.       — Обычно о таком только всякие сказочные колдуны просят, — я озадаченно принялся рыться в джинсах и куртке.       — А Рейстлин и есть колдун, только не сказочный. Я Гилтиас, — водитель протянул руку в перчатке без пальцев, а я машинально положил ему в ладонь красивый сучок, который подобрал на дороге ещё пока был полон оптимизма. Тут же стало стыдно, но Гил присвистнул и протянул деревяшку назад, седому.       — Неплохо, а?       — Отлично. Палки мне ещё не предлагали, — тот говорил серьёзно, и я никак не мог понять, издевается он или нет. Издеваются ли они оба? Колдун, тоже мне.       — Когда ты уже просто будешь просить полтинник? — поинтересовался Гил.       — Последний полтинник любой зажмёт, верно? — Рейстлин подмигнул, и я посмотрел на него с суеверным ужасом.       — Откуда вы знаете?       — Просто знаю. К тому же, случайная вещь из кармана говорит о человеке гораздо больше безликого полтинника… Поехали, Гил.       Они, очевидно, были близкими друзьями и частенько ездили вместе — за время поездки не раз шутили непонятно о чём-то своём; обменивались странными фразами о линиях силы, руслах магии и допустимом вранье в логбуке; седой несколько раз советовал Гилтиасу прижаться к обочине, потому что позади пристроилось несколько легковушек, причём делал это, не видя зеркал, но неизменно оказывался прав; один раз водитель, не обращая внимания на что-то шипящую рацию, затянул какую-то песню о драконах, допеть которую заставил сопротивляющегося поначалу Рейстлина… Странные были типы, в общем. Но мне почему-то было спокойно в их обществе.       Седой растянулся сзади на нижней из двух коек и всё вертел в руках тот злосчастный сучок, за который мне до сих пор было неловко. Правду сказать, мне его тоже трогать нравилось — дерево было очень гладким, даже будто бы тёплым, но какой интерес мог бы заставить возиться с ним столько времени? Да ещё и отложив свои дела: судя по всему, до моего появления Рейстлин чем-то был плотно занят — рядом с ним лежал сейчас огромный, кажется, спутниковый, телефон, планшет, и ещё какая-то техника, названий которой я не знал.       В целом, те несколько часов, что я провёл в этой компании, пролетели быстро и легко. Даже когда повисала тишина, она не казалась неловкой — очевидно, ни один из моих новых знакомцев не считал своей святой обязанностью развлекать случайного пассажира и не ждал этого от меня. Только один непонятный эпизод показался мне крайне напряжённым, включилось даже ненормальное чувство сопереживания — внутри остро заскрежетало и заёжилось, как частенько бывало от чужой боли, когда Гил со вздохом сообщил, что впереди мёртвая зона.       Я не успел переспросить — откликнулся Рейстлин, посетовав, что те стали выматывать гораздо сильнее, чем раньше.       — Тебе ведь не обязательно каждый раз со мной ездить, — виновато, негромко откликнулся водитель.       — Не обязательно, — легко согласился седой. — Просто не люблю отпускать тебя в рейс одного.       Я всё ещё ничего не понимал, но чётко запомнил момент, когда Гилтиас побледнел, покрепче вцепился в руль и прибавил газу (навигатор возмутился о близости к максимально допустимой скорости), а Рейстлин стал дышать будто через силу, вцепившись в койку длинными жёлтыми пальцами. Правда, уже мгновение спустя я сам поймал крайне необычное ощущение, и мне стало не до чужих странностей: я показался вдруг себе пустым и плоским, будто из меня что-то вынули… Или не только из меня, но и из мира вокруг? Всё кончилось очень быстро, но чувство было крайне острым, и я, не сдержав удивления, воскликнул:       — Что это было?!       Гилтиас оглянулся через плечо, обменялся взглядом с Рейстлином, достающим из блистера таблетку, и спросил только после этого:       — Плохое место. Мёртвое. Ты ведь и сам почувствовал, да?       — Почувствовал, но не знаю, что.       — Говорят иногда — «проклятое место». Так вот, здесь даже проклясть никого не выйдет, здесь нет магии, — седой поморщился, очевидно, от лекарственной горечи на языке, и потянулся к термосу.       — Ясно, — констатировал я, окончательно дезориентированный. Эзотерика никогда не вызывала у меня интереса, а люди, её практикующие — только желание держаться подальше, но почему-то не в этом случае. Я ведь действительно почувствовал что-то.       Больше ничего примечательного за поездку не случилось. Тракстоп оказался крайне непонятным, даже пугающим местом, но пока я озирался, не решаясь выбраться из кабины и попрощаться с не обращающим на меня внимания Рейстлином, вернулся оплачивавший чек за заправку Гилтиас и кивнул мне на ещё один трак:       — Я попросил, чтобы тебя довезли.       Пока я благодарил и искал ручку на двери, сзади ко мне потянулась тонкая жёлтая рука. В ней был зажат мой сучок, теперь полый и нанизанный на кожаный шнурок — как раз, чтобы завязать на запястье. С двух сторон его прижимали металлические бусины.       — Держи, — лицо седого было непроницаемо. — Это дерево пробуждает способности. Когда поймёшь, о чём я говорил, найди нас.       — Как? — озадаченно спросил я, но Рейстлин лишь плечами пожал.       — Захочешь — придумаешь способ. Иди, тебя ждут.       Выбравшись из кабины, я отошёл и на несколько секунд замер, запоминая грузовик, пока тот отъезжал от колонки к стоянке. Мне бросилась в глаза крайне внушительная пломба на прицепе, на которой красовалось что-то, похожее на руну. Понадеявшись, что загадочное «Маджере Инк», написанное над логотипом с лисой, укрывающей хвостом нос, поможет мне при необходимости, действительно, снова найти этих двоих, я отошёл к тому траку, на который кивал Гилтиас. Водитель проверял давление в шине и пока отослал меня, чтобы не мешал, и тогда я увидел ещё раз своих загадочных знакомцев. Точнее, сначала услышал:       — Я сплю на верхней койке.       — Рейст, ты спишь со мной. Не так уж там и тесно. И в душ вместе пойдём.       Что ответил седой, я уже не слышал, но увидел их, обернувшись: они шли к комнатам отдыха близко, рука к руке, касаясь тыльными сторонами ладоней.       Только теперь до меня дошло, что они вместе.       «Я не очень умный», — подумалось сокрушённо, но тут мне помахали из трака. «Зато на фестиваль, кажется, попаду», — повеселел я и заторопился, покрепче сжав в руке деревяшку.