***
Выходные прошли слишком быстро, но наступление понедельника мало кого расстроило: во-первых, сегодня должен пройти матч по баскетболу, поэтому уроков будет меньше, а во-вторых, ежегодная школьная вечеринка в честь начала учебного года уже не за горами. Если говорить точнее, то уже через два дня. Ульрикке паниковала с самого утра, потому что ей нечего надеть, а Джессика успокаивала её тем, что можно прийти в прошлогоднем платье, и никто не заметит. Брандсторп была не в восторге от такой перспективы. Роксен предложила подругам пройтись по магазинам после школы, Ульрикке с радостью согласилась, а Джессика поняла, что выбор платья затянется минумум на три скучнейших часа, потому предпочла отказаться. А вот Атена в этом году была занята не только выбором платья, но и разработкой плана мести. Хотя разрабатывать там в принципе нечего, а план простой, как дверь, зато беспроигрышный. Конечно, придётся замарать свою репутацию, но унижение Самиры того сто́ит. Манукян выбрала идеальное время для осуществления своего незамысловатого плана – большая перемена, когда в столовой собралась куча народу. Атена любит устраивать шоу. Эфенди всё ещё не пришла, но Манукян была уверена, что она рано или поздно появится. Самира теперь контролировала всех и каждого, прикрываясь своим президентским статусом. Атена отказывалась воспринимать эту тупую выскочку как президента школы, ведь, по её мнению, у Самиры нет ни ума, ни лидерских качеств, а только богатая семья, которая решает все проблемы школы и которую буквально боготворит директор Диодато. А вот и она в окружении Арилены и Стефании («чемпионок по лицемерию», по мнению Манукян). Это слегка усложнило ситуацию, ведь если Самира пришла с подружками, то разлучить их сможет только атомный взрыв, когда Эфенди побежит спасать свою задницу, оставив этих двух где-то позади. Устроить атомный взрыв Атена, к сожалению, не могла, а вот банально подойти к Самире и попросить отойти поговорить можно было рискнуть. – На пару секунд, – стараясь не выдавать своих намерений, сказала Атена, и Самира, к её удивлению, согласилась и пошла за ней. В голове крутился недавний диалог: «– А если бы я проголосовала за Роксен, ты бы и меня поцеловала? – Не мечтай, – ответила Атена, собираясь уходить. – Это не мечта, а настоящий кошмар. Не знаю, как бы я отмылась от этого позора, – с наигранной интонацией сказала Самира.» Именно «позор, от которого невозможно отмыться» Атена собиралась устроить для Самиры. Прямо сейчас. Откуда в Манукян столько уверенности – это тайна, покрытая мраком. Но в тот момент она вспомнила каждую перепалку с Эфенди, каждую подставу, каждый раз, когда чувствовала необъяснимую конкуренцию и желание унизить эту мажорку перед всеми, чтобы та хоть немного утихомирилась. Атена где-то прочитала, что если делать всё с полной уверенностью в своих действиях, то люди не заметят подвоха и будут слепо следовать за тобой. Уверенность – о, да, это явно её сильная сторона. – Так в чём, собственно, дело? – настороженно спросила Самира, не заметив, что они с Атеной оказались в центре столовой, и несколько заинтересованных взглядов уже были прикованы к ним. Манукян взяла ближайший стакан гранатового сока (возмущённое "Эй!" от Акселя, чей сок она забрала, девушку абсолютно не волновало), лучезарно улыбнулась и начала говорить, даже не пытаясь скрыть триумфальные нотки в голосе: – Минутку внимания! – звонкий голос девушки сразу привлёк внимание всех присутствующих в столовой. – Я хочу поднять бокал за чудесную, умную и красивую девушку по имени Самира, которая абсолютно справедливо была выбрана президентом нашей школы. Конечно же, без вмешательства её влиятельных родителей, которые уже долгое время лишь то и делают, что лижут жопу Диодато, чтобы их отродье всегда и во всём было лучшим. За Самиру Эфенди – уникальную сучку-лицемерку! – Атена сделала глоток сока и вернула стакан на стол Акселя. Пока Самира была в процессе осознания того, что сейчас произошло, Манукян, не теряя времени, подошла к ней и в одно мгновенье приблизилась к губам девушки. Ей терять нечего, а вот для Самиры это будет ударом по репутации, чего Атена и добивается. Их поцелуй длился лишь несколько секунд, а затем Эфенди оттолкнула её со всей силы, а Манукян шагнула назад и победно ухмыльнулась. Самира ненавидела Атену, но ещё больше ненавидела себя, ведь почему она допустила, чтобы это случилось? Но что сделано, то сделано. Разгребать последствия и исправлять репутацию придётся ещё долго, но, сделав это, Самира уничтожит Атену. У неё есть достаточно привилегий, чтобы превратить жизнь Манукян в один сплошной кошмар, и Самира ими воспользуется. А сейчас, не объясняясь и старательно сдерживая слезы, Эфенди убегает из столовой, чувствуя осуждение и насмешки со всех сторон. Но Атена собой не гордится. Атене Самиру жаль. Жаль не до такой степени, чтобы подойти и извиниться, но где-то внутри неё проснулось сочувствие к той, кого она презирала все школьные годы. В столовой несколько секунд стоит мёртвая тишина. Затем раздаются редкие аплодисменты, которые становятся чаще и громче с каждым мгновением. Унизить стерву, которая давно всем надоела, – то ещё удовольствие. Но Атену терзают сомнения.***
Многие считали, что ничто не вызовет большего возмущения со стороны учеников, чем результаты выборов президента школы. Ошибались. Самира приняла импульсивное решение – пользуясь своим полномочиями, отменила ежегодную школьную дискотеку по случаю начала учебного года. Дискотеку, которая проходила каждый год на протяжении вот уже тридцати лет, не отменял никто и никогда, а Самира взяла и отменила. Конечно, это вызвало море осуждения и негодования, даже некоторые учителя удивились такой новости, но Диодато не оставалось ничего, кроме как согласиться с требованиями Самиры и объявить об отмене школьного мероприятия. Не хватало ещё, чтобы мистер и миссис Эфенди заявились сюда лично, чтобы уладить этот вопрос. В школе есть одна хорошая традиция: учеников, которые сдали контрольную работу раньше времени, отпускают на перемену. А так как осилить тест по истории на шестьдесят вопросов было подвластно только Дади, то на преждевременную перемену ушёл только он. В коридоре было тихо, но не пусто: какой-то парень снимал со стены плакат с объявлением о дискотеке. Когда Фрейр проходил мимо него, тот дружелюбно улыбнулся и принялся рассуждать вслух: – Ничему её жизнь не учит, эту Самиру. Вроде и знает, что отношение к ней явно не самое хорошее, но она делает всё, чтобы его ухудшить. Никакой логики, правда же? – Да-а, – машинально ответил Дади. – Вот я считаю, – парень наконец закончил снимать объявление и полез по лестнице вниз, – что если бы президентом выбрали другого человека, то дела в школе были бы куда лучше. – Ты имеешь в виду Роксану? – Нет, – неожиданный ответ удивил Дади, – я имею в виду тебя. Фрейр был готов засмеяться во весь голос. Надо же, какой шутник этот парень! Но выглядел он слишком серьёзно как для шутника. – Серьёзно? – переспросил Дади, ожидая ответа в стиле «ты что, реально так подумал? Вот же неудачник, да какой из тебя президент!» Но этот парень был явно настроен сломать его логику. – Абсолютно серьёзно, – он пожал плечами, как будто сказал что-то обычное. – Меня, кстати, Вайдотас зовут, – он протянул руку в честь знакомства. Рукопожатие получилось довольно неловким, но Дади был слишком удивлён, чтобы обратить на это внимание. – Так ты – тот самый человек, который проголосовал за меня? – уточнил Фрейр, хотя об ответе догадывался. – Тот са-амый, – манерно протянул Вайдотас, всё ещё искренне не понимая такой недоверчивой реакции Дади. Пока Фрейр «переваривал» услышанное, его новый знакомый не переставал его удивлять: – Я учусь в этой школе дольше, чем кто угодно из учеников. Но такая тотальная несправедливость тут впервые. – Что значит «дольше, чем кто угодно»? – спросил Дади. – Мне девятнадцать, – ответил Вайдотас. – Я дважды оставался на второй год, и только сейчас перешёл в выпускной класс. Хочу поскорее закончить эту хренотень под названием школа и с головой уйти в танцы. Там никакая математика и химия не нужна. – А высшее образование? – Зачем? – удивился Вайдотас. – Ну-у, – задумался Дади, – ради будущего? Ради нормальной профессии? – Нормальную профессию можно получить и без образования. Тут дело в везении, харизме и умении рисковать. Дади было странно слышать такие слова. Он с раннего детства знал, что без образования невозможно ничего добиться. Родители заложили ему эту мысль, и искоренить её парень не пытался, да и возможности не имел. Прозвенел звонок с урока, и коридор вновь наполнился голосами учеников. Проходящая мимо компания парней (вероятно, одноклассников Вайдотаса), посмотрела на Дади с нескрываемой насмешкой, а её главарь саркастично сказал: – Не знал, что Вайдотас общается с такими, как этот чудик. – Общаюсь только с лучшими, поэтому ты в этот список не входишь, Сувисте, – Вайдотас не растерялся и достойно ответил ему. Они перекинулись ещё несколькими колкими фразами, но Сувисте быстро понял, что в этом споре он явно проигрывает, поэтому поспешил смыться. – Ты в столовую случайно не собираешься? Умираю с голоду, идём, – Вайдотас быстро переключился от перепалки с одноклассником на мысли о еде, и этот его оптимизм быстро передался Дади. В столовую он, кстати, действительно собирался.***
Роксен обожала ездить к тётушке в деревню. Там горы, невероятный вид из окна, милые племянники и племянницы, которые всегда ждут её приезда. В этом году поехать получилось только на два дня, и то в будние дни, поэтому Роксен придётся пропустить школу (она воспринимает это как заслуженный отдых). Папа должен заехать за ней сразу после уроков, поэтому девушка заранее попрощалась с подругами и нашла Сандро, чтобы попрощаться и с ним. – Стоп, что? – парень как будто не расслышал, что она сказала. – Я вернусь через два дня, не волнуйся, – Роксен поцеловала его в щеку и собралась уходить, но Сандро поймал её за локоть. – У меня матч через полчаса, ты обязана там быть, – сказал он. – Извини, но... Сандро не дал ей договорить. – Ты моя девушка, но вместо того, чтобы поддержать меня, ты уезжаешь куда-то к родственникам, – он сказал это таким обиженным тоном, что у девушки сердце сжалось от сожаления. Хреново получилось, что тут сказать. Они встречаются только три дня, а Роксен уже делает что-то неправильно, и ей стыдно за это. – Этот матч очень важный. Блас в больнице, Аксель сегодня играет вместо него, а он бесполезный, ты же знаешь. Мне придётся стараться в два раза больше, чтобы мы победили, а в противном случае мы вылетим из чемпионата после первого матча. Роксен это всё знала. И знала, как важен баскетбол для Сандро. – Ты обязана быть на трибунах и поддерживать меня. Когда Блас встречался с Ариленой, она всегда так делала. Но ты со мной, поэтому ты в миллион раз лучше Арилены, – продолжал Сандро, и с каждым его словом Роксен всё больше убеждалась, что не сто́ит никуда уезжать. Она ведь не хочет испортить отношения, которые только начались. Когда отец Роксен подъехал к школе, девушка в двух словах объяснила ему ситуацию. Папа выглядел разочарованным, но согласился, чтобы она осталась. Роксен было жаль, что семья в этот раз собирается без неё, но ведь для Сандро важно, чтобы она была рядом, поэтому нужно один раз пожертвовать. Спустя несколько минут она уже была на трибуне, ожидая выхода команд на поле.