***
Дуайт Кэмбел заложил руки за спину и, ещё раз недовольно глянув на Теодора, прошёл из одного угла кабинета в другой. — Когда за тебя просил Курт Джонсон, я сомневался. Он явно испытывал к тебе отеческие чувства и не мог объективно оценить твою молодость, изменчивость и произрастающую из этого надёжность. Я дал тебе официальное назначение, а не держал номинальным помощником на должности рядового, и теперь ты просишь перевод? — Мне жаль, что я подвёл вас, но так складываются обстоятельства. Мне нравится эта работа, я ценю и то, что вы дали мне шанс, и то, что поверили. — Но? — Но мне нужно быть сейчас в другом месте, сэр. — Ты же понимаешь, что если я не соглашусь перевести тебя или не отпущу со службы, ты не сможешь оказаться в этом другом месте? Служба в форте — это не работа в трактире, ты не можешь просто так её покинуть. — Я понимаю, сэр, но вы же не станете так поступать? — Почему нет? Ты подвел меня, а если я подпишу твои бумаги, то получу только освободившуюся должность и ничего больше. — А чего вы хотите, сэр? — Если уж ты так рвёшься в форт Салема, то окажи мне услугу. Их комендант скользкий тип, и между нами есть личная неприязнь. Он должен был доставить сюда три дальнобойных орудия, но уже несколько месяцев пишет о том, что не имеет такой возможности. Организуй доставку, покажи себя перед ним с лучшей стороны, и я подпишу перевод. Ему будет лестно увести у меня помощника. — Спасибо, сэр. Из кожи вон вылезу, а выбью нам оружие, — вытянулся струной Тео и отдал честь, перед тем как получить одобрительный кивок. — Ступай и не пожалей о своём выборе, — махнул рукой в сторону двери комендант.***
Бернардо нервничал и отчётливо понимал, что не в силах управлять ситуацией, если у Теодора не получится договориться по-хорошему. О том, чтобы бросить всё к морскому дьяволу в пасть, и речи не шло. Бывший юнга сам сделал себе имя, достойное и значимое, а это многого стоило в его годы. Нет, не Бернардо рушить всё то, чего малец смог достичь, но и оставаться здесь бессмысленно. У него имелся план, чёткий и реальный, нужны были только деньги и связи. И то, и другое имелось. Он нервно ходил вокруг дома, не зная, чем себя занять. В итоге закинул за плечо ружьё, взял нож и пошёл в лес. Возможно, повезёт с дичью, это никогда не будет лишним. Теодор немного слышал о коменданте Салема, в основном от сослуживцев, парней, которым мог доверять. Они характеризовали Филипа Нулинга как человека своенравного и скорого на расправу, но, в общем-то, справедливого. Не то чтобы Теодору нравились подобные характеристики, но выбор был невелик — в остальных прибрежных фортах ситуация обстояла ещё хуже и выбирать не приходилось. Когда Бернардо вернулся с дичью, Теодор успел закончить сборы. В дорогу ему нужно немного, да и привык он путешествовать налегке. — Сегодня мы хорошо поужинаем, Найо. А утром мне нужно уехать. — В каком смысле тебе? — Гаррида бросил дичь на стол и спустил ружьё с плеча. — Я поеду с тобой, и это не обсуждается. Он тут же помрачнел, предчувствуя ссору, как неизбежную дань за столько дней мирного существования с Тео. Нахмурившись, Теодор достал свой охотничий нож и подтянул к себе птицу. — В качестве кого ты поедешь? Мне нужно в форт по делу, а тебе необходимо восстановиться, а не трястись по плохой дороге. — Что за форт и что за дело? Быть может, мне туда тоже нужно, — уклончиво ответил Бернардо. — Я в прекрасной форме, Тео, мне давно пора размяться, а не покрываться мхом подобно старому пню. — Ты не старый пень, ты болван средних лет. Форт Салем. Чтобы получить туда перевод, я должен привезти обещанное коменданту Кэмбелу оружие, предварительно договорившись с тем, кто не хочет его отдавать. — И ты считаешь, что я отпущу тебя туда одного? — Я считаю, что не маленький и сам справлюсь, а ты подождешь меня здесь. — Тео, — Гаррида изо всех сил пытался сдержаться и не начать приказывать, хотя очень хотелось. — Мне нужно ехать с тобой. Перевод по службе — это одно, а устанавливать связи, искать участок земли и прочее — другое. Не будем же мы жить в казарме, когда тебя туда переведут? И не начинай рассказывать мне про деньги, про то, что ты всего сам добьешься. Всё будет, как скажешь, но с поправкой на меня. Если ты, конечно, видишь меня в своём будущем. Бешено потроша куропатку, Тео смотрел на Бернардо таким взглядом, что хотелось то ли поцеловать, то ли спрятаться в угол. Мужественность Теодора и его жёсткость только восхищали, но и Бернардо далеко не был ангелом. — Хорошо, ты едешь со мной, но при условии, что я занимаюсь своим делом, а ты ищешь участок и договариваешься о покупке земли. Гаррида чуть не испустил вздох облегчения, но вовремя спохватился и просто согласно кивнул. — Не буду тебе мешать, обещаю. Кстати, куропатка, конечно, уже мертвая, но ты её всё-таки пощади. С овощами она очень даже вкусная. — И он примирительно улыбнулся. — Что, будем есть непотрошеную? — Теодор фыркнул, но обороты сбавил, теперь просто ловко разделывая дичь. Пока он обмывал руки, Бернардо успел начать готовить, и от картины грозного капитана, уже привычно делающего повседневные дела в крошечном домике, на душе стало тепло.***
В Салеме они разделились, и Гаррида скрепя сердце отпустил Теодора по его важным делам. У него дел тоже было невпроворот, стоило дать знать команде о своем месте нахождения, да и часть золота забрать. Первым делом он отправился в порт, наплевав на боль в боку, что донимала его последние сутки в пути. Рыбаки охотно потрепались с ним, обсудили местные новости, посоветовали харчевню и гостиницу при ней. Через них же он и письмо отправил, не доверяя местной почте, которую даже не видел в утлой деревеньке. Пока Бернардо решал свои дела, Тео отправился в форт. Комендант Нулинг, которого Дуайт Кэмбел окрестил скользким типом, морить Тео долгим ожиданием не стал и принял сразу, как услышал, от кого тот пожаловал. Комендант оказался довольно молодым мужчиной, кажется, одного возраста с Бернардо. Высокий, подтянутый и при этом открыто улыбающийся, он произвёл на Теодора положительное впечатление. — Добрый день, господин Монтеро. Меня предупредили о вашем визите, так что располагайтесь. — Благодарю, сэр. Полагаю, что вы знаете, по какому делу я прибыл. — Как не знать, Кэмбел мне все уши прожужжал про свои пушки. Но доставку организовать не хотел, а теперь вот свалил это на вас. Типичный Дуайт. Теодор не повёлся на это и просто продолжил смотреть на собеседника. Тот выдержал паузу, в ходе которой оглядел его с ног до головы, и кивнул сам себе. — Что ж, надеюсь, вы будете посговорчивее. Всё-таки пушки нужны вам, а не мне. — Всё правильно. Они оплачены из казны и отписаны в наш форт. Сколько времени уже прошло с того момента? Полгода, год? — слегка намекнул он, и Нулинг поёрзал на стуле. — Всего четыре месяца и восемнадцать дней, и я удивлён, что вы не знали этого. — Знал, но никогда не помешает проверить, помните ли вы. Поймите меня правильно, комендант Нулинг, я помощник Дуайта Кэмбела, служу в его форте и прибыл с конкретной целью. Несмотря на ваши заслуги и мой интерес к вашей службе, я намерен отбыть вместе с пушками в ближайшее время и не стану задерживаться. — Бойкие парни у Кэмбела, где он вас таких находит? Мне бы хоть одного такого дерзкого, и я бы горя не знал. Ладно, посмотрю, что можно сделать. Не хмурь брови, Монтеро, не обману. Кстати, где ты остановился? Могу выделить место в казарме, — снова с неким намёком посмотрел на него Нулинг. — Все, кто участвовал в войне за независимость, либо бравые, либо мёртвые, сэр. Не стану юлить — если вам правда нужен хоть один такой, готов предложить свою кандидатуру, если комендант Кэмбел даст добро. Всегда хотел служить на берегу, я бывший моряк. За предложение благодарю, но размещусь в гостинице, я прибыл не один. — Чётко поставленный голос, никаких сантиментов. Скажи мне, кто обучил тебя такой выправке, и я пожму ему руку. Свободен, боец, жду завтра в восемь утра. Теодор согласно кивнул и вышел из кабинета. Внутри было странное ощущение какой-то недосказанности или намёка, но сексуального подтекста в словах коменданта он не нашёл. Выбросив всё из головы, Тео поспешил на воздух, чтобы разыскать Гарриду. В условленном месте капитана он не обнаружил, и Теодор отправился на рынок, чтобы купить для Бернардо подарок. Мужчина непростительно баловал его и хотелось сделать ему приятное в ответ, выраженное не только в словах или поцелуях. Походив между рядами и подумав, что на таком крохотном рынке вряд ли найдёт что-то интересное, Тео приметил лавку с деревянными корабликами. Мастер сидел на улице и покрывал готовые модели лаком, но самым удивительным было то, что его модели были выполнены подробно, детально и безупречно с точки зрения кораблестроения. — Вы моряк? Мужчина поднял седую голову и с прищуром голубых глаз пытливо осмотрел Тео с головы до ног. — Так заметно? — ответил он вопросом на вопрос. — Думаю, только моряк может передать такие точные детали и так дотошно вырезать стеньги и брам-стеньги с бортов. Ювелирная работа. Хмыкнув, мужчина поднялся на ноги и, отерев ладонь о фартук, протянул руку Тео. — Брайан Фрост, бывший старпом на бриге. А ты? — Теодор Монтеро, бывший юнга на галеоне. Крепко пожав руку мужчине, Тео широко улыбнулся. — Мне кажется, наша встреча принесёт нам обоим удачу. — Может и так, Теодор. Есть у меня галеон, полгода на него потратил, посмотришь? — С радостью, сэр. — И словно ему снова десять, он вошёл в мастерскую, где вкусно пахло тёплым деревом, лаком и чем-то смутно знакомым. Все стены были завешаны сетями, в которых словно в пучине морской запутались игрушечные кораблики, маяки, вёсла. У Тео вырвался вздох восхищения, и он повернулся вокруг своей оси, чтобы рассмотреть и запомнить такое великолепие. — Я словно попал в сказочный мир, мистер Фрост. — У тебя так горят глаза, что можно лампу гасить — сам осветишь. Самое приятное для мастера — восхищение взрослых, возвращающихся на минуту в детские годы. Брайан Фрост бережно достал с одной из полок большой галеон, у которого даже мачты и паруса были выделаны так, что в последних чудился ветер. — Я его возьму, можно? — Конечно, — кивнул мастер. — Его приятно держать в руках. — Вы меня не поняли, я хочу купить его. Он... он напоминает мне кое-что… Того галеона больше нет, но я топтал и драил его палубу пару лет. И… думаю, не мне одному будет приятно поставить его на видное место и вспомнить прошлое. Каким бы оно ни было, оно часть нас. Теодор и не заметил, что рассуждает вслух о сокровенном, но сейчас ему было не страшно. Мистер Фрост передал ему корабль, и тот оказался весьма тяжёлым, внушительным и потрясающе настоящим. Не хватало Гарриды у штурвала и его самого на реях, чтобы дополнить щемящую картинку из воспоминаний. — Надеюсь, он продаётся? — Да, настоящему моряку с добрым сердцем. — Вы не представляете, каким счастливым вы сделали сейчас меня и вскоре сделаете одного настоящего капитана. Наше знакомство добрый знак, я уверен. Я бы хотел остаться в вашем городе, и раз здесь живёт такой мастер, моё желание возрастает во сто крат. Заплатив мистеру Фросту золотой, отчего тот оторопел, Тео бережно прижал галеон к груди и поспешил к гостинице. Не терпелось показать Бернардо подарок и посмотреть на его реакцию, ведь сам Теодор сейчас чувствовал себя пацаном, впервые увидевшим море. Гостиница оказалась весьма неплохой и даже относительно чистой. Гаррида оставил золотой за номер с ужином на двоих и вышел, чтобы поискать Теодора, а быть может, и дойти до коменданта. На сердце было тревожно, он слишком привык, что возлюбленный рядом и к нему можно прикоснуться, обнять, поцеловать. Солнце уже катилось к горизонту, когда из-за угла дома напротив выскочил совершенно необыкновенный Тео, что-то прижимающий к груди. Увидев Бернардо, Теодор ощутил небывалый прилив радости — так случалось, когда он, служа юнгой, подолгу не видел своего капитана, нагруженного заботами о пополнении провианта и ремонте корабля. Бывало, Гаррида уходил в город на несколько дней, и когда он наконец появлялся на мостике, Тео бежал к нему со всех ног — просто чтобы увидеть. Широко улыбнувшись Найо, Теодор не стал ждать и осторожно протянул ему корабль. — Я подумал, что нам нужно напоминание о счастливых моментах прошлого. Не ожидавший ничего подобного Бернардо взял в руки игрушку и улыбнулся в ответ на такие слова. Корабль напомнил ему тот, что уже не поднять со дна океана, и он внимательно рассмотрел подношение со всех сторон. — Искусная работа, явно делал моряк, вот даже форштевень почти такой же, как был на нашем галеоне. Боже, я, оказывается, скучаю по своему кораблю, — и он поднял немного увлажнившиеся глаза на Теодора. — Спасибо, малыш. Надеюсь, что он будет стоять на каминной полке в нашем доме. — Старпом с брига Брайан Фрост, я вас обязательно познакомлю! У него золотые руки. — Тео почувствовал, как в глазах защипало, и отвернулся. — На каминной полке жарко, будет сохнуть. Давай лучше в спальне? Гаррида и сам не понял, как оказался вплотную к своему юнге, и, держа между ними корабль, жадно смотрел в глаза, затем на полные и манящие губы, и всё не мог подобрать слов. — С тобой всё хорошо? — немного взволнованно, немного с улыбкой спросил Тео. — Я хочу кричать, что люблю тебя, но боюсь, этого никто не оценит. — Ты можешь прошептать мне это в постели, и поверь, я оценю. — Знал бы ты, что со мной делаешь, Тео. Все морскому дьяволу душу продают, а я тебе. Нужна? — Никому не отдам, Найо. Я сейчас совершенно счастлив, и пусть кто-то попробует забрать тебя.***
Ужин и горячую воду Гаррида заказал в номер, чтобы лишний раз не светить рожей в таверне. Ещё днём ему показалось, что он видел знакомого в порту, но встречаться абсолютно не хотелось, ибо знакомец был из пиратского прошлого. Потом, когда Тео будет занят своими делами, он разузнает что нужно, а сейчас просто накинул хозяину за хлопоты и ждал в номере, пока в соседнем помещении готовили ванну. Осторожно примостив корабль на стоящем в углу сундуке для одежды, Теодор сладко потянулся. Перспектива ночи в объятиях Бернардо манила как никогда — они провели в пути несколько дней, и ночевали в не самых комфортных условиях. Когда Теодора позвали в комнату, из которой приятно пахло травами и веяло теплом, он скинул дорожную одежду и пошёл туда в одной длинной рубахе. Бернардо благоразумно проводил возлюбленного взглядом и, только когда за ним закрылась дверь, начал раздеваться сам. Несколько дней воздержания раньше свели бы его с ума, но он научился контролировать свои дикие порывы и желание обладать телом Тео здесь и сейчас. Новые условия, новые правила, и он принимает их. Из комнаты были слышны голоса, но потом они смолкли, и Гаррида понял, что слуга оставил Теодора одного. Заперев комнату на ключ, он прошёл в смежную в чём мать родила и обнаружил, что его юнга сидит абсолютно голый на бортике большой купели. Жадным взглядом обласкав тело Бернардо, Теодор протянул ему руку. — Помнишь, как мы зашли в дикую бухту и нашли там тёплое озеро? Ты тогда разогнал команду, чтобы остаться со мной наедине. Я всякий раз вспоминаю тот час, и смотри, что происходит. — Тео кивнул на собственный член, уже полувозбуждённый и всё сильнее наливающийся желанием. У Бернардо собственное достоинство тоже не дремало, и подходя ближе к юному прелестнику, он чувствовал, как мерно покачивается член и приятно тянет в паху. — Помню. Ты носил совсем короткие волосы и постоянно соскальзывал с камня, пришлось трахать тебя прямо в воде. — Гаррида облизал губы, а Тео совершенно развратно раздвинул ноги и приглашающе кивнул. Говорить ничего и не нужно было, Бернардо опустился сбоку на одно колено и, приобняв Теодора за талию, начал целовать его пока ещё мягкие соски и гладить рукой живот. Тихонько выдохнув, Теодор развёл ноги шире и провёл ладонью по коротким волосам Бернардо, непроизвольно притягивая его ещё ближе, легонько дрожа от наслаждения и ласк своего капитана. Соски уже затвердели, и Гаррида тут же обхватил один из них губами, накрыв ладонью член и вырывая стон, полный наслаждения. — Найо, ещё… Это сорвало все якоря, и Бернардо забыл о необходимости запереть дверь. Им двигал только один инстинкт — доставить Тео наслаждение. Он сжал его аккуратный член и начал поглаживать, запуская руку под бархатные яички и продолжая играться с затвердевшим соском. Теодор полностью доверился ему и только тихо постанывал, цепляясь за могучие плечи. — Найо, хочу… Бернардо оторвался от мокрого соска и, проложив дорожку из влажных поцелуев вверх по груди и ключице, шепнул в самое ухо: — Скажи, чего хочешь, малыш. Я исполню любое твоё желание. У Тео перехватило дыхание, а когда он смог разговаривать и дышать, то сполз к Бернардо на пол и обнял его руками за шею. — Помнишь наш третий раз? Когда тебе показалось, что на меня смотрел Робертс, и ты затащил меня в подсобку? Хочу так же — чтобы жёстко, сильно, грубо и очень хорошо. От воспоминания ревности внутри медленно, но верно разгоралось чёрное пламя. Бернардо ревновал бешено и бесконтрольно. Ему стоило огромных усилий выбросить из головы ту жизнь, что Теодор вёл без него, но сейчас он получил разрешение на своё безумство. И оно словно подняло пиратский флаг над галеоном. Капитан хищно улыбнулся и посмотрел в доверчивые глаза напротив. — Ты будишь морского дьявола, юнга. Не боишься? Тео на секунду опустил взгляд, смущаясь так натурально, что ему поверил бы самый прожжённый пират, а когда снова взглянул на Бернардо, в глазах искрилось веселье. — Морского дьявола бояться — в море не выходить, капитан. Сделай так, чтобы я не забыл, кому принадлежу. Огонь пожирал всё на своём пути, стоило только дать ему волю: благоразумие, нежность, желание ухаживать и говорить милые глупости. Бернардо любил сейчас своего юнгу ещё сильнее, благодарно целуя в губы, прежде чем засунуть в большую купель. Держась на крохах рушившегося самообладания, он начал мыть Тео, не жалея ни мыла, ни мочала, ни бледной кожи. Он смывал с него несколько дней в дороге, чужие взгляды и прикосновения, чужие запахи и лошадиный пот. Тео безропотно подставлялся и только вызывающе смотрел, кусая свои нереально сексуальные губы. Когда его кожа стала розовой, Гаррида залез в купель и прижал идеальное тело своим, расплескивая воду на дощатый пол. Тео стиснул поджарую ягодицу Бернардо пальцами и перехватил у него из рук мыло, начиная намыливать Гарриду, почти сразу спустившись к самому ценному и бережно натирая его, чтобы потом смыть и перехватить уже в ласке. — Я смотрю, ты скучал по мне, мой капитан. — Каждую минуту в разлуке, мой юнга, — прохрипел Гаррида, толкаясь в узкую ладонь. — Не стоило меня отпускать, теперь держи крепче, любовь моя. И покажи, как соскучился, я люблю с тобой пожёстче, чтобы мысли разбегались и дух перехватывало. Бернардо сходил с ума и плавился от такого развратного Тео. Они и до этого момента евнухами не жили, но он слишком хорошо помнил их ссору и старался больше не быть грубым и неотёсанный мужланом. А малыш, оказывается, и не был против. Тонкие пальцы сводили его с ума своей грубой нежностью, и он не выдержал, сжал две упругие половинки аппетитной задницы Тео и начал массировать его дырочку. Юнга застонал, развратно прогнулся и ещё крепче схватил его за яйца. — Выебу так, что на коня сесть не сможешь, — и в подтверждение своих слов начал толкаться пальцем в узкое нутро. — Вот так ты хочешь, да, развратный мальчишка? Теодор с ума сходил от грубоватых ласк и хриплого шёпота Бернардо. Расставив ноги шире и прогнувшись, крепко хватаясь пальцами за бортик купели, он выдохнул: — Так, пожалуйста… хочу тебя, мой капитан, покажи, как ты хочешь… Что он хочет, Тео сказать не успел, потому как Бернардо вставил палец на всю длину и принялся довольно грубо двигать им внутри. Смесь боли с удовольствием всегда была любимой приправой Тео, и он сейчас едва дышал от возбуждения. Видя такого доступного и желанного Теодора, Гаррида не стал тратить время на долгие прелюдии, но не отказал себе в удовольствии немного пошалить и начал целовать вдоль позвоночника до самого копчика. Снизу же он раздвинул упругие ягодицы и припал с поцелуями к дырочке. Теодор перегнулся через борт купели и, кое-как удерживаясь на ногах, сильнее подался к Бернардо, сходя с ума от его развратных действий и от сочетания нежных движений языка и жёсткой щетины, трущейся о ягодицы. — Бери, мой капитан, чтобы я никуда от тебя не делся… — Больше никогда и никуда, — прорычал Гаррида перед тем, как приставить член к дырочке. Немного острожничая на входе, он не сдержался и все же засадил Тео на всю длину, зажимая ему рот ладонью. Тот старался не кричать и не стонать слишком громко, но разве с его Найо можно быть тихим? Первая боль быстро отступила, и теперь Тео мычал Бернардо в ладонь от выкручивающего удовольствия и немного от нехватки воздуха. Когда его капитан вцепился Тео в бёдра и стал засаживать быстро, грубо, пошло шлёпая тяжёлыми яйцами по промежности и расплескивая воду, тот не выдержал и снова начал вскрикивать при каждом движении. — Терпи, малыш, не ори. Тео кусал уже собственные пальцы и принимал всю страсть своего Найо, наплевав на то, что их наверняка услышал служка. Страсть грозила сжечь, если не выплеснуть её в жарком и грубом сексе. — Ты ведь прекрасно знаешь мой фарватер, капитан, засади поглубже, — с улыбкой ответил Тео и тут же со стоном уронил голову на сложенные на бортике руки. Оставалось только держаться, потому как Гаррида не просто исполнил просьбу, но ещё и укусил Тео за загривок, фиксируя, словно дикий зверь, и не давая дёргаться, подчиняя своей воле. Казалось, что Теодор может кончить лишь от члена в заднице — он научился этому ещё на корабле, когда Бернардо не считал нужным ласкать его ладонью и другого выбора не оставалось. И теперь такие умения приносили дополнительное наслаждение, в котором можно было утонуть. Сходя с ума от покорной доступности, Гаррида не дал кончить ни себе, ни Тео. Он резко остановился и вылез из купели, чтобы достать из неё и Тео. Подхватив юнгу, он прошлепал босыми ногами в соседнюю комнату и немного грубо бросил юношу на постель. Тео всхлипнул, тут же переворачиваясь на живот и вставая в коленно-локтевую позу, покорно подставляя зад своему капитану. — Скучаю по твоей шкуре. Давай ещё себе добудем, Найо? — Обернувшись через плечо, Тео опалил Бернардо горячим взглядом. — Дикий волчонок, будет тебе шкура, — усмехнулся Бернардо и залез на кровать, пристраиваясь к растянутому отверстию, а губами впиваясь в искусанные губы Тео. Всё остальное стало неважным. Они слились в одном вихре страсти, бушующем как синий океан. Найо крутил его как покорную куклу, то переворачивая на спину и заставляя закинуть ноги себе на плечи, то снова вздёргивая по-собачьи, чтобы беспрепятственно кусать шею и тут же зализывать наливающиеся синяки. Теодор с ума сходил от удовольствия и вседозволенности, кончив под Бернардо и тут же возбудившись вновь каким-то чудом их общей страсти и желания. Когда сдерживаться уже не было сил, Бернардо сжал Тео покрепче и за несколько секунд излился у него глубоко в проходе, теряя рассудок от силы семяизвержения. Было оглушающе тихо и только сердце стучало в груди, как молот по наковальне. Бернардо скатился с Теодора, но прижался сбоку и жадно дышал. — Достаточно жёстко, малыш, или повторим через минутку? — хрипло поинтересовался он. Тео только счастливо вздохнул и ткнулся Бернардо носом в плечо, не став подавлять зевок. Он всегда был рад повторить, но не сегодня, когда выжат, как спелый лимон на свежеприготовленную рыбу. Всё завтра, а сейчас только спать в надежных объятиях своего капитана.