Сладкий папочка

— Авада Кедавра! Зелёный луч убивающего проклятья пролетел совсем близко, но всё же не угодил в подростка — ударился в стену, оставляя на ней трещины. Гарри в последний миг увернулся и свалился на землю. Лёгкие от, казалось, бесконечного бега, уворотов и использования запредельного количества заклинания, горели, воздуха не хватало, а силы были на исходе. Но сдаться он себе не позволит. Ни за что и никогда! Крепко сжимая палочку в руке, он резко откатился в сторону, уходя от ещё одной опасной вспышки, и прибегнул к грозному приёму, который откладывал до последнего. Ведь он сожрёт много энергии: — Адеско Файер! Волшебная палочка исторгла струю разрушительного пламени, как огнемёт изрыгает подожжённый напалм, и оно яростно набросилось на противника. Объяло его фигуру. Казалось бы, вот она — победа. Одна из самых мощных и опасных стихий в природе поглотила тёмного волшебника, что наводил ужас на Британию вот уже несколько десятков лет… Но вместо криков боли Гарри услышал зловещий смех. Разгоревшееся пламя угасло, как под порывом мощного ветра, и на свет вышла величественная фигура в чёрной мантии. Человек, которого мальчик ненавидел всей душой… и к которому испытывал болезненную, разрушающую его, тягу. — Гарри, Гарри, Гарри. Ты улучшил навыки с нашей последней встречи, но этого всё равно недостаточно. — Всё подтруниваешь надо мною?! Подросток поднял в воздух обломки пола, колонн, и даже потолка, отправляя пургой в адрес осточертевшего всем мага, что имел непонятный и откровенно извращенный личный интерес к его персоне. Каждую встречу любил его мучить — не столько физически, сколько душевно. Ведь их связывало слишком много. Черт побери, в Гарри буквально жила часть обезумевшего ублюдка! Тёмный маг без особых усилий разрушал мощные заклинания Гарри, на которые тот отдавал последние силы. Из опасного вихря он буквально создал красоту — сделал его снежным. Крупные хлопья снега закончили яростный танец и спокойно опустились на землю, «растаяв» при соприкосновении с твердой поверхностью. Ответный удар Гарри получил мощный — не успел от него увернуться или поставить защиту. Яркая, золотистая вспышка ударила его в грудь и распространила по телу невыносимый, болезненный жар — словно языки пламени объяли тело. Протяжный крик сорвался с губ, раздирая горло, и палочка, его единственное оружие, выпало из рук. Тёмный маг с довольным оскалом забрал палочку противника и убрал свою. — Остролист с сердцевиной из пера феникса. Да, идеальная структура, — маг перехватил палочку поудобнее и снял болезненное проклятье с подростка, который перешёл на хрип. — Сестра-близнец. Как много у нас общего, Гарри. И почему мы должны находиться порознь? — Потому что я… не примкну к убийце… своих родителей, — сквозь стиснутые зубы проговорил Гарри, поднимая слезящиеся глаза на волшебника. Тело его ослабло, силы таяли с стремительной скоростью, но дух сопротивлялся, словно камень стоя на своём. Какими бы льстивыми ни были слова лорда, парень видел его истинный лик — насквозь лживый, коварный, беспощадный и горделивый. Чёрная магия отняла у него способность адекватно мыслить и держать эмоции в узде, как бы он не старался показать себя с обратной стороны. И всё же Том Реддл имел огромную харизму. Парадокс. Возможно, из-за неё Гарри испытывал постыдное влечение, которое не мог понять. Том Реддл его завораживал тем, как колдовал, ломая законы самого мироздания, и делал это околдовывающе-изящно. Завораживал, невзирая ни на какие страшные эксперименты, поставленные над собой. — Убийце родителей, — бескровные, тонкие губы растянулись в глумливой улыбке. — Милый мальчик, твои родители сражались за права жалких немагов, что их и погубило. Но знаешь, — Тёмный маг подошёл ближе, преклонив колено. Чего никогда и ни перед кем не делал. Всё ради того, чтобы оказаться ближе к мальчику. — Они сами выбрали смерть. Я не псих. И не чудовище. Зачем бездумно убивать волшебников? Но я человек, который держит слово. Твой отец. Если бы он позволил мне пройти — остался бы жив. Каков же итог? То же и с твоей матерью. Ей лишь нужно было отдать тебя мне. Я сохранил бы ей жизнь. — Нарциссичный ублюдок! Будь у тебя дети, ты бы понял их мотивы! Но ты слишком повёрнут на себе и жажде власти! И твой рассудок давно потёк!  Глаза Гарри были полны ненависти и презрения к тому, кто находился перед ним. Внутренний голос кричал, что своими словами он либо напросится на наказание-смерть, либо ударит по и без того морально избитому тёмному магу. И именно последнее мальчик желал сильнее всего. Хотел заставить Реддла задуматься и тем самым получить удовольствие, ведь смена парадигмы — болезненный процесс. — Кому ты такой нужен? Жалкий, неполноценный, истеричный. Перед своими людьми ты можешь строить из себя кого угодно, но я знаю, кто ты на самом деле. Мерзкая улыбка сошла с обезображенного лица, а в багровых глазах вспыхнула ярость с отголосками безумия. Когтистая рука, словно хищная птица, вцепилась в лицо подростка, до боли сжимая челюсть. Зелёные глаза в ужасе распахнулись, когда лицо тёмного мага оказалось в нескольких миллиметрах. — Ты!.. — шипяще протянул маг, — ничтожный мальчишка! Вздумал на место меня ставить? Меня! Тёмного лорда! Очень глупо. Жалкая бравада обернется для тебя мучительной смертью. Пока дело не обернулось поломанной челюстью или удушением, Гарри напал первым, применяя не магическую, а именно физическую силу — пнул тёмного мага в бедро. Грязный маггловский приём. И на нём парень не остановился. Смешно думать, Гарри в рукопашную боролся с сильнейшим, опасным магом. И всё же вскоре он вернул себе палочку, немедленно наложив на себя защитные чары. Потому что знал — замешательство тёмного мага будет недолгим. Тот растерял свою ленцу и желание поиграть с тем, кто слабее. Яростно выкрикивал проклятья, позабыв о том, что большую часть мог колдовать без лишних слов, но они не достигали цели. Оттого лишь сильнее распаляли. Гарри же открыл для себя второе дыхание, которое помогало избегать смертельной опасности. — Дамблдор не спасет тебя! Никто в этот раз не придёт! И ты умрёшь здесь, Гарри Поттер! Арсенал мальчика был слаб и узок, чтобы по-настоящему тягаться с самым искусным чёрным магом Британии. Если бы не личные счёты, он давно бы сдался. Второе дыхание, к тому же, сходило на нет. А если оно исчезнет — не останется сил. Он просто ляжет и… уснёт… Вечным сном… И всё эти догонялки, наконец, прекратятся… Он так от них устал…. Каждый год этот ублюдок отравлял его жизнь… и не прекратит, покуда жив. — Если я подохну, — поднимая решительный взгляд, Гарри сплюнул под ноги, — утяну тебя за собой. Короткий взмах палочкой — и последняя колонна рухнула с громким грохотом, роняя свою ношу. Потолок упал на них обоих.

***

Мелодия, поставленная на будильник, помогла вырваться из объятий удушающего сна. Гарри хватило двух секунд и он протянул руку к мобильному, почти не глядя его отключая. Как только наступила тишина, он сладко потянулся, чувствуя себя… не очень. Будто и не отдыхал вовсе. Спасибо сну. Магия, волшебные палочки, заклятия — приснится же фэнтезийное дерьмо! А вишенка на торте — это война с Томом. Идиотизм. С какого рожна ему вообще приснился этот волшебный и довольно мрачный мир? Да ещё папочка любимый во сне уродцем вышел. Аж сердцу больно! Лысый, бледный, с выступающими венами, безносый, почти безгубый, зубы кривые… От воспоминаний передёрнуло. Совсем рядом завозился Том, который почувствовал, что Гарри не спит. Нахмурился и стал водить рукой по постели, пока не нащупал его бок, а затем живот. — Чего проснулся так рано? — еле слышно пробормотал, не открывая глаз. — Сон идиотский приснился. Такого дурдома я ещё не видел. Давай ещё поспим. — Не, рассказывай, — куда более внятно заговорил мужчина, как только перестал скрывать лицо в подушке. Рука его, так и не покинувшая живот, начала ласково поглаживать. — Мне стало интересно. Для благодарного слушателя и концерт начнётся. — Ты там тоже был. Но в качестве моего противника. Мы с тобой дрались. Причём не руками, а магией! Да, представляешь?! У нас были волшебные палочки, мы даже кричали какие-то проклятия на латыни, которую я вообще никаким раком не воспринимаю. Причём у нас, типа, начинки у палочек были одинаковые. Я не знаю, что за прикол, но тебе это было интересно. — Я всегда знал, что у тебя бурная фантазия, — усмехнулся Том, окончательно проснувшись. Пока парень рассказывал — окидывал его сонным, любопытным взглядом. — А по какой причине мы стали противниками? — Ты вроде как убил моих родителей. И пытался убить меня, но не получалось. Причину их конфликта Гарри и сам до конца не понял. Во сне знал, в реальности же ума не приложил. — Я тоже никак не мог с тобой справиться, потому что мало что знал. Но больше всего я охренел над тем, как ты выглядел у меня во сне. Ты был таким уродом — караул! Лысый, серая кожа, вены просвечивают, как у нарика, губы-ниточки, носа вообще нет, зубы запущенные! — Какой кошмар, — фыркнул мужчина от смеха, стоило только услышать описание своей внешности. — А убить мы друг друга не могли не просто так. Причина этому где-то между строк. — Ты заманивал меня к себе. Якобы мы с тобой чем-то очень похожи. Но я не давался. Вообще, во сне я был тем ещё упёртым и безбашенным ослом, — усмехнулся Гарри. — Даже пытался тебя пристыдить, типа какого хрена ты творишь, у тебя крыша поехала от экспериментов над собой. В общем нёс то, что знал только во сне. — Знаешь, что-то в этом сне есть и от нас настоящих, — Том приподнялся на локте и склонился над внимательно смотрящим на него Гарри — очаровательным, лохматым и немного помятым после сна. — Я — Зло, которое однажды тебя соблазнило и окутало собой. А ты мое маленькое Добро, которое делает жизнь лучше. — Добро? — смущенно хихикнул Гарри. — Не согласен. Сон закончился тем, что я на последнем издыхании обрушил на нас потолок. Очень по-доброму! Сама доброта, прямо деваться некуда. Смех так и пробирал. А Том лишь усугубил положение, когда начал щекотать и громко проговаривать: — Добро, не спорь со старшими! Ты остановил могущественное Зло! Во имя великого добра! Катающийся по кровати от смеха и щекотки, Гарри был так мил, что сердце щемило. Его Карамелька. Свет солнца. Которое может не только согреть и приласкать, но также оплавить, иссушить или сжечь. И этот Свет был в его руках, разбавляя тишину спальни заливистым смехом. — Том, хорош, сейчас уписаюсь! — Ладно, беги в туалет, — со смешком мужчина прекратил и хлопнул вылезающего из постели парня, тяжёлого дышащего и красного, по заднице. Никогда не мог удержаться. Булочки притягивали к себе взгляд. Причём не только Тома. Много раз он был свидетелем того, как голодные взгляды поедают пятую точку парня. А тот, словно сама невинность, ничего не замечал. — Том, тут такое дело… — Гарри вернулся довольно быстро, успев умыться, налить стакан сока и надеть на себя хитрую ухмылку. — Я недавно прочитал, что тем, у кого нервная работа, очень полезна медитация. Могу с этим помочь. — Да что ты? — притворно удивился Том, заканчивая заправлять кровать. За время отсутствия Карамельки он успел одеться и почти привести их постель в норму. — А мне нужна помощь? — Да, одному тебе не справиться. Я хотел сделать это сейчас, но раз ты оделся — подождём вечера, — фыркнул парень и стал подходить ближе, словно крадущийся ягуар. — Уложу на кровать, налью сока тебе на живот и буду медленно слизывать. А ты должен будешь сохранять спокойствие, пока я не закончу. Вот так и прокачаешь себе нервы. Что скажешь? — Звучит очень… интригующе. Том уже не мог выглядеть спокойным — на лицо лезла предвкушающая улыбка. А мальчишка-то как вёл себя — сама провокация! — А почему именно сок? — Утром сок. Вечером молоко. Сейчас утро, — без затей пояснил Гарри, всё так же хитро улыбаясь, а после, отхлебнув из стакана, прижался к чужим губам первым за сегодня поцелуем. Таким вот незатейливым образом Тому дали попить. И вкус апельсина с манго показался ему слишком сладкими для утра. Организм требовал горький вкус чёрного кофе. — Я куплю сегодня взбитые сливки. Боюсь, что-то жидкое испортит нам постельное белье. Или же придётся лежать на клеёночке. А сейчас на кухню, быстро. Я требую свой крепкий кофе и твои фирменные тосты с авокадо. — Как я могу ослушаться великого чёрного мага Британии? — фыркнул Гарри и, заливаясь смехом, направился в кухню, зная, что Том закатил глаза на его выходку и с усмешкой пошёл умываться, чтобы встретить новый день.