***
На личной территории Том не любил проводить встречи. Куда проще, — да и безопаснее для имущества, не говоря уж о сохранении тайны адреса, — снять хороший номер в отеле на одну ночь. Или пару дней. В зависимости от его заинтересованности в человеке. С Гарри он второй раз отступал от своих принципов. И пошёл ещё дальше, предложив своей маленькой прелести остаться на ночь. Возраст согласия достигнут, и теперь Том мог позволить себе отпустить парочку внутренних демонов. Насладиться податливым, молодым телом. Очень молодым. Подумать только, до Гарри самым молодым партнёром Тома была двадцатилетняя Юлия, секретарша, работавшая на него три года назад. Теперешний партнёр бьёт все рекорды. Очаровательная молодая кровь, невероятная искренность и радушие. Полная противоположность, потерять которую безболезненно вряд ли получится. Открывая контакт «Конфетка», Том не сдержал улыбки. Их переписка продолжалась до часу ночи. Как бы он вчера не гнал Гарри ложиться спать, тот не хотел прерываться и всё описывал планы на завтрашний (четверть сегодняшний) день. В этой же переписке мужчина успел поздравить своего мальчика. Ведь наступил его День Рождения. В сети Гарри находился четырнадцать минут назад. Значит, успел зайти, чтобы проверить, проснулся Том или нет. Прелесть. «Мой красавчик-бизнесмен» Привет, именинник! Когда за тобой заехать? 09:21«Конфетка» Привет, Том. Можешь уже выходить. Моя голова почти высохла :) 09:22
«Мой красавчик-бизнесмен» Прихорашиваешься? 09:22«Конфетка» Конечно! Вот как раз думаю, что мне надеть. 09:23
Нежная улыбка, играющая на губах, довольно быстро сменилась на плотоядную. Милый его малыш. Переживал о том, что же надеть. «Мой красавчик-бизнесмен» Не важно, что наденешь. В одежде тебе не долго ходить. 09:24«Конфетка» Но я хочу выглядеть так, чтобы тебе захотелось меня раздеть. 09:24
«Мой красавчик-бизнесмен» Знаешь, иногда самая вкусная конфетка скрывается под заурядной обёрткой. Но если моя конфетка хочет быть не только вкусной но и с красивой упаковкой — ничего против не имею. 09:25«Конфетка» Именно, хочу быть в красивой обёртке, чтобы тебе захотелось меня слопать. 09:26
— Как скажешь, малыш, — вслух произнёс мужчина, предвкушая сегодняшний пир. Во всех смыслах.***
Машину мужчина выбрал неприметную, да и одеться решил поскромнее. Никаких дорогих костюмов, никакой брендовой одежды. В его гардеробе находились и простые, не слишком дорогие, вещи, помогающие сливаться в толпе. А именно это ему и нужно. Выходить на улицу в любом случае придётся. Он не позаботился о свечах. Именинный торт заказал, а о свечах вспомнил только утром. Всё ещё не переставало удивлять. Раньше торт заказывал на корпоратив, отметить удачное завершение сделки или выполнение годового плана. А сейчас на день рождения юного любовника. Подъезжая к месту встречи с именинником, — его дом точно не подходил, мамочка находилась дома и могла в окошко увидеть, как сыночку забирает подозрительный дядя на машине, — Том увидел вдалеке знакомую фигуру. Улыбка так и напрашивалась. Стоял его малыш, одетый скромно, но красиво. Обычно выглядел чуть лучше беспризорника. Одежда не сидела по фигуре, всегда мешковатая, не по размеру. А сейчас всё ладненько. И взглядом пройтись приятно, и руками огладить желанно. — Ваш шофёр прибыл, — поприветствовал Том, опуская стекло с пассажирской стороны. — Какой прекрасный шофёр, умереть-не встать, — причмокнув губами, словно приветствуя бесконтактным поцелуем, именинник запрыгнул в салон автомобиля и тут же стал тянуться в сторону Тома, теперь желая получить контактный поцелуй. И как такой прелести отказать? С улыбкой, Том поймал его губы, несколько секунд держа это приятное прикосновение, прежде чем отстраниться с громким чмоканьем. — М, ты и впрямь моя конфетка, — довольно промычал, — с персиковым вкусом. Что успел скушать? — Мамин пирог. Настаивала на том, чтобы я не уходил голодным. Пришлось перехватить кусочек, — с улыбкой признался Гарри, хорошо скрывая свою дрожь от полученного поцелуя. — Со мной ты голодным себя чувствовать не будешь, — сказано с двойным смыслом. Выруливая на дорогу, Том продолжил: — Итак, ты изъявил желание весь день провести в моей квартире. Сказано — сделано. Только вот для начала заедем в магазин и купим тебе свечи. Шестнадцать, как и положено. — Как думаешь, — начал именинник, сперва минуту потратив на раздумье и явно посмеиваясь от самого себя. — Это нормально, если при слове свечи, я подумал о лекарственных? По салону автомобиля прокатился мягкий, заразительный смех. — Ох, черт, Гарри, — простонал Реддл, едва удержав руку на руле. — Я упомянул ещё число шестнадцать. Представь, о чём я подумал после твоего вопроса! — Хорошо, что не шестьдесят девять, — ответил парень сквозь смешки. — Та-ак, почему именно шестьдесят девять? Детка, ты нарочно всё опошляешь, да? — Мы заговорили о числах. Это первое, что пришло мне в голову, — виновато пожал плечами. Том метнул хитрый взгляд в сторону именинника. — Что-то мне подсказывает, это неспроста. Кто-то сильно оголодал. — Да. Потому что кто-то не кормит. Всё это время их отношений не заходили дальше обнимашек и поцелуев в щеку. Они не позволяли себе творить непотребства, как бы сильно не хотелось снять напряжение. У Гарри бушевали гормоны. У Тома были свои потребности, он хотел секса, очень сильно, и уже смирился с тем, что иметь дело предстоит с девственником. Само собой, он будет соблюдать осторожность в обращении. И вполне вероятно дело не дойдёт до проникновения. Но всё же, они перейдут грань. После которой Том обучит своего мальчика всему, что сам знает. Ещё на первом свидании у них зашёл разговор о том, достанется ли ему право быть первым у Гарри? Первый поцелуй — получен. Первый секс — уже близится. Том не напугал своего малыша. Тот до сих пор оставался от него без ума. «Сегодня я вскрою красивую упаковку. И наслажусь твоим вкусом, конфетка».***
Гарри знал, что получит именинный торт, но не думал, что испытает такой сильный восторг от его вида. Маленькое, шоколадное произведение искусства, с разными вкусностями сверху и облитый шоколадным соусом. Том знал, как его порадовать. Знал, что из сладкого Гарри больше любит именно шоколад. — Блин, да его жалко свечками протыкать! Такой красивый… — почти проскулил именинник, обойдя вкусный подарок со всех сторон. Он ведь даже не представлял, как мило выглядит в глазах своего мужчины. А как закончил рассматривать, прискакал обратно к Тому, точно ребёнок. — Наклонись, а? — Наклониться? — насмешливо вскинул бровь. — Чего ты желаешь, детка? — Поцеловать, дурашка. Ты ведь высокий у меня — сам не дотянусь. — С каких пор у тебя с этим проблемы? — выразился в риторическом форме Реддл, и с наигранным ворчанием, прежде чем притянуть к себе мальчишку и приподнять за задницу. Первые секунды именинник пребывал в удивлении, не думая как-то обхватить своего мужчину ногами, для их общего удобства, но как только Том его поцеловал — соображалка заработала. Он обвил возлюбленного всеми конечностями — за шею схватился, за плечи, за талию. Прикасался к литым мышцам, гладил и не мог нарадоваться. — Ты ведь обычно сам наклоняешься ко мне. Или сидишь вровень со мной, — добавил после поцелуя Гарри, не открывая глаз, и снова прижался к губам мужчины, словно к долгожданному источнику. Не мог устоять. Не хотел. Он так скучал по Тому… Они могли не видеться день, два, неделю(!), несмотря на его работу курьером. Начальник крупной фирмы не оставался на месте долгое время, он находился в постоянных разъездах и очень часто за главного оставался его зам. Такова цена отношений с известным бизнесменом, трудоголиком. Том предупреждал ещё в начале их отношений. И Гарри принял. Поэтому каждая встреча была особенной. Каждое прикосновение и поцелуй откладывались в памяти мальчика, как самое прекрасное, самое лучшее, что с ним случалось за уже шестнадцать лет. Том Реддл стал его первой любовью. Вот к какому выводу пришёл Гарри однажды вечером, и потому был готов мириться с любимыми закидонами. Лишь бы не отпускать. Потому что он не сможет найти кого-то, хотя бы отдалённо похожего на Тома. Никогда. Осыпая ухоженную кожу мужчины короткими поцелуями, Гарри ловил чистейший кайф. Он так близок к желанной цели. Боже, Том его с потрохами сегодня… — Конфетка моя, — ласково обратился к нему Том, забавно жмурясь от быстрых и коротких поцелуев в нос и переносицу. — Таким темпом ты съешь меня быстрее, чем свой торт. — Торт не против. А ты? Гарри отстранился, почти насильно себя заставив прерваться, и облизал губы. Очки запотели от их горячего дыхания, зрачки расширились. Он был возбуждён и доволен до безобразия. Такого только брать. Брать и трахать. Он всем своим видом кричал, что готов окунуться в похоть с головой, с разбегу, не взирая ни на какие последствия. Но не Том. Как бы сильно он не хотел трахаться — нельзя вот так сразу. Нужно обсудить пару важных деталей, игнорировать которые нельзя. Ради собственного благополучия. — Пока против. Есть важный разговор, — мужчина отпустил именинника обратно на ноги, снимая с него очки, чтобы протереть, и надевая обратно. — Запрыгивай на диван. И давай уже проводить церемонию. Отказываться Гарри не стал. За улыбкой он постарался скрыть внезапно посетившее беспокойство. Фраза «есть важный разговор» не сулила ничего хорошего. Парень знал это как по фильмам-сериалам, так и по реальной жизни. Одно немного успокаивало — Том не выглядел серьёзно настроенным на разговор. Его лицо оставалось расслабленным, и он смотрел на Гарри всё с той же нежностью. Вместе они понатыкали шестнадцать свечей в торт и церемония с загадыванием желания и задуванием свечей прошла великолепно. Гарри даже позабыл о своём волнении. Вспомнил, только когда порезал торт и устроился на диване с ногами. — Так, о чём ты хотел поговорить? Том устроился рядом, правую ногу подогнув под себя, и одна только его поза показывала, насколько расслабленно и безмятежно он чувствует себя на личной территории. Это не деловой мужчина в строгом, дорогом костюме, а обычный, молодой человек в домашней обстановке. Кусочек торта он попросил маленький, много сладкого не желая. Торт и без того слишком сладкий. От одного его вида, кажется, на языке чувствовался сахар. — Ты, конечно, мне описал интересные планы на сегодняшний день в нашей переписке, но главного я не услышал. А именно, понимаешь ли ты, что из себя представляет однополый секс? — Эм… да, — с запинкой кивнул Гарри, старательно сдерживая смущённую улыбку. — Я понимаю, что и куда. — Расскажи мне, малыш. Прям в подробностях. — Ты серьёзно?! — воскликнул именинник и краска стыда, в первую очередь, легла на уши. — Я знаю, что ты должен меня смазать, растянуть, а потом уже… Блин, ну я сейчас сквозь землю провалюсь! Реакция его была очень милой, Том не мог не умилиться смущению именинника и слишком сильной эмоциональности. Одним словом — подросток. И с таким приходится иметь дело. — Это не подробности, Гарри, а описание вкратце. И то не совсем верное. — В смысле?! — Кушай торт и не реагируй так остро, — с улыбкой посоветовал Том, хотя сам ещё не приступил к еде — только свечку вынул из своего кусочка. — Ты упомянул «смазывание, растяжку, а потом уже», — с лёгкой насмешкой продолжил. — То есть, описание анального секса. Только вот это не просто «сходил в душ, растянул, смазал и приступаем». В первую очередь, нужна моральная готовность. Ты должен на 100% быть уверен в том, что хочешь попробовать. — Ну, я… долго фантазировал о тебе, знаешь ли, — всё ещё смущённо признался Поттер, что не мешало ему медленно облизнуть ложку с остатками торта. Том не стал обращать внимание на открытое соблазнение. Успеется ещё. — Ладно, я задам тебе пару вопросов. Поверь, они важны. И для начала, как часто ты мастурбируешь? Больше стыдиться уже нельзя. Да и надоело, откровенно говоря. Что он, в самом деле, как девица! С мысленными криками на себя и пинками под зад, Гарри пересилил чувство смущения и поднял взгляд на выжидающего ответа Тома. — Раньше редко. А когда стал с тобой встречаться, то прямо зачастил. Мы с тобой едва ли не знакомство с этого начали. — Хорошо, — положительно кивнул мужчина и решил попробовать хоть один кусочек торта. — А при мастурбации как-то прикасаешься к попке? — Недавно начал. А раньше никогда. Каждый вопрос всё хуже. Но Гарри уже себя переселил. Он справится! И не будет чувствовать неловкость. — О, это очень хорошо, детка, — голос Реддла стал ниже. Он чувствовал, что они идут в правильном направлении. — А ты пробовал проникновение? Пальчики в себя засовывал? — П-пробовал… чуть-чуть, — прошептал с легким заиканием Поттер, совсем потеряв голос, и сильно зажмурился. Чёрт! Чёрт! Он мужчина! Мужчина! И ему доводилось пробовать постыдные эксперименты. Пусть те и не далеко ушли. — Ты мой хороший, — Том не удержался и накрыл ладонью ступню мальчика, поглаживая через тонкий носок выступающую косточку. — Это как раз то, что нам нужно. Потихоньку, не спеша, но ты подготавливал свою попку. Возможно, сегодня я даже смогу поласкать тебя там пальцами… — Не надо говорить такое прямо в лоб! — простонал Гарри и издал жалкий смешок, почти хныканье. Он мужчина, который провалился. Откровенно грязные разговорчики он слышал только в порнофильмах. А вживую оно… смущающе, черт! — Хорошо-хорошо, — примирительно поднял руку Реддл. — Но у меня ещё два вопроса осталось. Первый, опорожнял ли ты кишечник перед выходом? Второй — принимал ли душ? — Сделал и первое, и второе. По очереди. М… кхм… хорошо, что я успел доесть торт, — проворчал именинник, не зная, куда деть взгляд. Это фиаско. Он погорел. Кусочек, что ещё остался на тарелке Тома, отправился обратно на стол. Он уже не мог доесть. И из-за сильной сладости, и из-за своего малыша. Руки начали чесаться. Хотелось схватить его в охапку. — Всё, всё, допрос завершён, — тихонько проговорил уже на ушко, прижимая именинника со спины к своей груди и осторожно поглаживая живот. — Ты умничка. — Наконец-то! — парень выкрикнул с натуральным облегчением. Хотя обнимашки уже вернули его в колею. В них так приятно было находиться. — Мы слишком долго болтали. Или ты специально так дразнился? Ты ведь любишь меня дразнить! — Я тебя не дразнил. Мне нужно было знать, что ты в курсе, что ждёт тебя впереди. Что ты понимаешь, как должен быть подготовлен, даже если полноценного проникновения сделать пока невозможно. — Нет, дразнил. Специально задавал мне такие вопросы. Чтобы я от стыда сгорел, — заупрямился мальчишка, с улыбкой на губах, и вдруг повернулся. — Хочу поцелуй. Я заслужил. — Так чего же ты ждёшь? — вновь понизил голос Реддл и почувствовал, как на мгновение напрягся в его руках малыш и возбуждённо выдохнул, а по коже наверняка поползли мурашки. — Целуй, конфетка. Я весь твой. Словно только и ждал разрешение. Гарри змейкой развернулся в руках возлюбленного, нарочно поёрзал на его коленях, устраиваясь с большим удобством, и жадно припал к сладким губам, имеющим вкус и запах любимого шоколада. В чём Гарри преуспел, так это в поцелуях. Том помнил, каким неумелым он показал себя в первый раз, в какой прострации находился, потеряв связь с реальностью. Теперь всё иначе. Реддл показал, какими могут быть поцелуи. Как, на самом деле, долго можно ими наслаждаться и не переходить грань. Он мог гордиться собой как учителем. Под его руководством парень наливался опытом, понемногу раскрывался и привыкал получать долгосрочное удовольствие. Они сталкивались языками и ласкали их, поочередно задерживали верхнюю или нижнюю губу партнёра своими, при желании наращивали темп и делали свои поцелуи более интенсивными, или же наоборот — уходили на спад, лаская медленнее и осторожнее, доходя до коротких, лёгких чмоков. Когда Гарри внёс разнообразие в виде укусов, Том не оставил его игривость без внимания — в отместку начал обсасывать и задерживать его язычок в своём рту. Всё ещё чувствительный и сладкий, не хуже недавно съеденного десерта, мальчик стонал от его действий и не мог спокойно сидеть на месте, покачивая бёдрами и ёрзая. — Может, разденешь меня? Чтобы не мешалось, — попросил он шёпотом, первый отстранившись, — я… хочу чувствовать тебя без одежды. Чмокнув быстро сложенные трубочкой губы, Том ласково улыбнулся и схватился за края кофты. — Поднимай руки. — Сдаюсь, — хихикнул Гарри, послушно выполняя просьбу. Но они не рассчитали, что ворот окажется узковат. Очки слетели с лица и чудом не свалились на пол. — Упс… Без очков перед Томом открывался совсем другой малыш. Очаровательно беззащитный. Лохматые волосы, открытые плечи, шея, в которые он с удовольствием бы впился губами, а может и зубами… На такого активировалась тёмная сторона — внутренние демоны, которых мужчина держал под замками, за металлическими дверями. Приглаживая волосы, всегда мягкие, немного кудрявые, Реддл открыл довольное личико и снова поцеловал, мягко проталкивая в податливый ротик язык. И малыш поплыл, не в силах долго терпеть. Сбившееся дыхание, негромкие постанывания, мужчина выпивал их без остатка, словно нежнейший коктейль через трубочку. Именинник безотчётно растворялся в его руках, давая зелёный свет на переход к более активным действиям. — Сядь ко мне спиной и откинься на грудь. Как мы сидели недавно. По лицу было видно — Гарри не понимает, почему именно такую позу хочет Том, но говорить ничего не стал и послушно устроился на его коленях. Как сидел пару минут назад. Послушание — отдельное удовольствие для человека, держащего всё под контролем и не терпящего оспаривания. А за послушание Гарри шла награда. Том медленно провёл ладонями по его рукам, от предплечий до кистей, наблюдая и чувствуя, как кожа покрывается мурашками, как дыхание сбивается. Обычное прикосновение не могло быть настолько чувственным… а оно было. Том улыбался, прижимаясь губами к голове мальчика, и продолжал свой путь: пальцы двигались по его рукам вперёд, прошли между пальцев и сжали, заставляя обхватить в ответ его пальцы. Соединенные в замок руки мужчина прижал к вздымающейся груди именинника. — Ты волнуешься, — голос Тома был тихим, но прекрасно слышимым, а горячее дыхание именинник ощущал у основания шеи, которое медленно двигалось наверх, — дрожишь. И твоё сердце так быстро стучит в груди. — У меня с тобой всегда так, — шёпотом признался Гарри, отдавая на хранение свою маленькую тайну. Как же просто он отдавался в чужую власть… покорно отзываясь на каждое движение. — Расслабься, — продолжил будоражить горячим дыханием и поцеловал замершего мальчика в щёку, невольно сжавшего их соединённые в замок руки сильнее. От усиленных ощущений, — и получай удовольствие. Нам абсолютно некуда спешить. Я успею изучить каждый уголок твоего прекрасного тела. — А я… твоё? — И ты моё изучишь, — пообещал Том, целуя под ушком и нарочно задерживая губы. Он ощущал дрожь, как кожа становилась горячее, а запах… фруктовый, витающий с оттенком шоколада. Его вкусная конфетка. Руки, что они вместе прижимали к груди Гарри, Том повёл ниже… к ширинке. — Давай, обхвати себя, детка. А потом положи мои руки сверху. Мы оба почувствуем твоё возбуждение. Доводить именинника до грани смущения скоро станет фетишем Тома Реддла. А полное повиновение окончательно сломает замки, выпуская на волю тёмное начало. К счастью, Том ещё мог держать себя в руках и проводить некое обучение для малыша. Изучал его тело, начиная с невинных ласк. Но и Гарри себя открывал с иной стороны. Прислушивался к новым для себя ощущениям, какие самостоятельно бы не отловил. Ласкать самого себя — совсем не то. Когда тело ласкают чужие руки, которым отдаёшься и доверяешь полностью — плывёшь от самых невинных действий. Гарри выгибался в его объятиях, почти не осознавая, лишь желая большего, и вдруг сильно сжал кисти рук, а ножки свои раздвинул шире. Том мог прощупать очертание члена и с удовольствием его сжал. От своих действий напряглась и его собственная плоть. — Снимем штанишки? — Д-да… сними их с меня… Прижимаясь щекой к щеке именинника, Том спустил штаны до колен, как только тот приподнялся, и ему открылся вид на голубые трусишки, весьма симпатичные, но выглядели в глазах Реддла так… по-детски. Погладив по внутренней стороне бедра, он снова ощутил сладкую дрожь. От удовольствия у Гарри пальчики на ногах поджимались. В милых, белых носочках… Ещё несколько замков пало. Том сильнее втянул воздух носом, прикрывая глаза. Словно голодный зверь в клетке, почуявший запах еды. Так не терпелось попробовать именинника на вкус… — Опиши свои ощущения, Гарри, — попросил мужчина, сам не понимая, почему стало так важно услышать, что же его малыш испытывает в данный момент — пока он дразнит поцелуями шею и правое плечо, пока руки гладят внутреннюю сторону бедра и член сквозь ткань трусов, пальцами каждый раз всё сильнее подцепляя и оттягивая их. — Всё св-водит внутри… мне щекотно… ш-шея горит… — сбивчиво бормотал Гарри, с трудом собираясь со словами, — приятно так… и странно, что у тебя рука так бл-лизко к… ко мне… — Мне отодвинуть больше? — искушающе зашептал, касаясь губами ушка. — Обхватить твой член рукой? Давай, детка, скажи мне. Любое твоё желание. — Сними уже… и… д-а-а-а… — на одной ноте проскулил Гарри. Со стороны Тома, заставлять его говорить, не говоря уж о том, чтобы выражать свои весьма откровенные желания — издевательство чистой воды. Но он не испытывал сожалений. Ему нравился процесс. Ему и его демонам, которые нашёптывали те желания, которые, казалось, изначально не должны были быть. Том приспустил трусишки, — в чём ему снова помог Гарри, приподнявшись, — и открылся просто потрясающий вид. Дыхание перехватывало. А напряжение в паху только возросло. — Чёрт возьми. Ты такой аккуратный и гладенький, детка, — выдохнул Реддл, прикрывая глаза. Но картина уже отпечаталась. Гладкий пах, небольшой изгиб, красивый светлый оттенок, стекающий с головки предэякулят… — Я готовился, Том. Чтобы тебе было… м-м, вкусно. Не люблю шерсть… пару дней выбривался! — сбивчиво шептал Гарри с мордашкой крайне довольной собой. — И я… так рад, что тебе нравится. Не зря у отца пену стащил… — Боже, — несдержанно простонал Реддл, убирая руки, — скидывай до конца с себя одежду, ложись на спину и раздвигай ноги. Сейчас узнаем, каков ты на вкус. От этих слов, откровенного приказа, которому нельзя не подчиниться, Гарри вспыхнул новым румянцем. И вновь, как послушный мальчик, выполнил требуемое. Из одежды на нём остались только носочки — остальное упало к ногам. Том единственный, кто остался в одежде. Хотел ощутить контраст, между полностью облаченным в одеяние и абсолютно нагим, да только именинник мог почувствовать себя слишком уязвимым. А то и не слишком желанным. Мало ли что могло витать в подростковой, невинной голове. Поэтому стянул через голову кофту и на руках подобрался к своему малышу. — Ты такой красивый, — с благоговением прошептал Гарри, рассматривая его и оглаживая. Одного созерцания явно было недостаточно, — всего бы тебя зацеловал… — Успеется, — с усмешкой ответил Том, взял своего мальчика под колени и резко потянул на себя, с удобством устраиваясь между его ногами, — ох, да. Это лучшее место. Вид потрясающий. Гладко выбритый, светленький, уже влажный… Во рту скапливалась слюна, от желания почти потряхивало… и Том поддался ему — заглотил член. — Мх-м, Т-том!.. А… ах! Как ты… М-м-м…! Едва ли Гарри мог что-то произнести — язык не слушался. Наслаждение смело, как быстрая, беспощадная волна. Связь с реальностью была потеряна. Пальцы соскальзывали с обивки дивана, за которую он яростно пытался цепляться. Будто от этого зависела его жизнь. И никак не думал схватиться за то, что ближе — за голову Тома, что размерно двигалась между его ног. За волосы, в которые можно зарыться, оттягивая в моменты особо ярких вспышек наслаждения. — Твой голос великолепен, — Том отстранился и сплюнул на член своего мальчика, водя по нему рукой. Оттягивал крайнюю плоть, открывая вид на головку, — посмотри на себя. Задыхаясь, Гарри поднял взгляд. Но смотрел он на Тома. Не на себя. Собственный обнажённый вид его не интересовал. На лице отражался дикий коктейль эмоций — неверие, восхищение, желание, подчинение, страсть… — Неужели это правда так чувствуется?.. — Правда, детка. Том выпрямился и ненадолго отстранился. Демоны нашептали подсластить именинника — и он поддался искушению. Окуная пальцы в шоколадный крем с политым сверху шоколадным соусом, он вернулся, склонился над Гарри с коварной улыбкой. Хотя возможно, мальчик видел её устрашающей. Сложно было контролировать эмоции на своём лице. Указательный палец мазнул по приоткрытым губам, медленно ведя вниз, к подбородку. — Не слизывай. Покорно кивнув, Гарри удалось даже улыбнуться. И если по ней судить — сперва он хотел слизать с губ сладость, которая так соблазнительно и близко находилась. — Снова дразнишь меня? Вместо ответа он получил поцелуй в смазанный шоколадом подбородок. И ещё один. И ещё. Напоследок Том провёл по нему языком и спустился вниз, к адамову яблоку. Гарри выгнулся в его руках, до боли сжимая своими пальчиками, и податливо подставил шею под «поцелуй вампира». Мужчина точно нашёл его слабое местечко, которое сам мальчишка никогда бы не смог найти в одиночку. Под конец он соберёт целую коллекцию эрогенных зон малыша, в чём не сомневался ни на секунду. А пока шла дорожка поцелуев. Губы, как десерт, остались на потом. Если Гарри будет послушным мальчиком. Том шёл на поводу «своих голосов», чистой рукой лаская тело вслед за губами и языком. И как только вернулся к ожидающему его лакомству между ног, провёл по нему смазанными в шоколаде пальцами, словив новый стон-вскрик и ощутив под руками сильное дёрганье. — Тише, детка. Держи себя в руках. И не смей слизывать шоколад. Он — мой. — Жестоко! — жалобно прохныкал. В первый раз так измываться над невинностью всё же неправильно. Ситуация, в которую Том его окунул — уровень ролевых игр. Для его Конфетки рановато практиковать. Но кто ж удержит поддавшегося своим внутренним демонам? Что истосковался по плотским утехам. Очаровался именинником и жаждал так, как, пожалуй, никого до этого. Том насадился ртом на обмазанную шоколадом плоть. И слегка слетел с тормозов. Смакуя вкус самого малыша, собственную слюну, и острый вкус и запах шоколада. В тот же миг комнату наполнил стон на грани крика. Настоящего, неподдельного. Такой голос, пропитанный эмоциями, мог быть только у того, кто действительно получает удовольствие. Кто не может сдерживать себя. И не думает ни о каких соседях за стеной. — Папочка!… Мужчина окунулся в симфонию прекрасных звуков — самую прекрасную музыку для своих ушей. Пока одна выделившаяся нота, словно ошибка, не заставила дёрнуться. Он поднял голову, выпуская член из рта, и в глазах, давно поддернутых дымкой возбуждения, отразилось неверие. Недолгое. Осознав услышанное, на губах, измазанных шоколадом, заиграла хищная улыбка. — Как ты меня назвал? — П… папочка, — сбивчивым, скулящим голосом повторил Гарри, едва смея дышать. Лицо заливала краска смущения. — Ты ведь… позаботишься обо мне? Если до этого ещё существовал минимальный контроль — от слов Конфетки он слетел. Довольно грубо, Том схватил его за ноги, подтянул поближе, надавил, заставил прогнуться и точно одержимый впился в сладкие губы, слизывая с них шоколад, кусая нежную, истерзанную за десятки поцелуев до этого, плоть, проталкивая глубоко в жар рта язык, почти трахая. Произносящего провокационные слова и открывающего новые фетиши, ждало только такое. Том не терпел в свой адрес всяческие ласкательные словечки, считая бесполезным, глупым и откровенно слащавым делом. Тогда как сам активно ими пользовался. Лицемер. Но «папочка», сказанное сладким, возбуждённым, почти кричащим голосом, от нежного, открытого и перепачканного шоколадом мальчишки, открыло новые грани, о которых Том и не догадывался. Гарри задыхался от нехватки воздуха и обрушившихся на него эмоций и чувств. Глаза были шальные. Том отстранился и облизнул собственные губы, прежде чем заговорил низким, будто охрипшим, голосом: — Идём в постель. Ответа не последовало. Именинник находился в прострации, прямо как в первый поцелуй, впервые испытав на себе дикую страсть от Тома. А ведь он позволил себе потерять контроль буквально на минуту. Подхватив лёгкое тельце, мужчина сравнил себя с волком, уносящим кролика в логово, где им и полакомится вдоволь, не оставив ни одной косточки. — Гарри? Ты ещё со мной? — С тобой, — улыбнулся тот, излучая оплавляющее счастье, словно радиацию. — И я знаю, что ты сейчас хочешь со мной сделать. — Да что ты? — Том опустил мальчика на постель и навис, опираясь руками в матрас. — И? — Займёшься со мной любовью. Мы ведь оба этого ждали. Особенно я. Коротко целуя вовремя подставленные губы, Том свалился на свободную сторону постели, утягивая за собой мальчишку. А как тот оказался сверху, приласкал пальцами затылок и медленно склонил голову — встретится в новом поцелуе. Шоколад с губ никуда не делся, они оставались сладкими и липкими, как и нижняя часть лица. Спокойно смотреть на шоколадный торт Том больше не сможет, он это предрекал, не вспомнив времяпровождение сего дня. Его мальчик бесстыдно тёрся о него бёдрами, научившись, видно, дразниться, и в поцелуях становился всё более напористым. — Хочешь стянуть с меня штаны и бельё? — предложил Том интересную перспективу. При согласии, он не упустит ни одной детали — как его малыш ловко, или же наоборот, неловко и смущающе, освобождает от одежды. — О-о, хочу! Опьянение удовольствием сменилось воодушевлением и радостью. А причина в полученном разрешении сделать всё своими руками. Как ребёнок. Слезая с коленей, Гарри взялся за ремень, а Том приподнялся на локтях, для лучшей видимости. — Подними таз, — попросил он, ловко хватаясь за одежду. Барьеры в виде ширинки и пуговицы быстро ликвидировал — осталось стянуть. И как только Гарри освободил Тома от лишнего, уставился на возбужденный член, лежащий на одиннадцать часов. — О… ого… вау… — Точно, — хихикнул Том, — когда-нибудь он окажется в тебе. — А-ага, — тупо согласился Гарри, не отрывая взгляд. Уши, шея, щеки, приобретали всё более яркий оттенок красного. — Какой он… Восхищение грело огромное эго Реддла. Он спокойно позволял себя осматривать и без активных действий со стороны своего партнёра. Тот стеснялся. А может, не знал как подойти. С чего начать. И мужчина решил подсказать. Облизывая собственную ладонь, обхватил член и медленно начал себя ласкать под чужим взглядом. В мастурбации нет ничего постыдного или извращенского. Но когда Гарри со смущением, тесно переплетённым с любопытством, смотрел на него — извращенская сторона просыпалась. Много малышу не надо — он получал удовольствие и от обычного наблюдения. Как происходит совершенно обычный для мужчин процесс. — Давай. Скажи это ещё раз. — Папочка, — нежно раскатал по языку именинник и облизал припухшие, замученные губы, которым ещё предстояло вытерпеть несколько десятков поцелуев. — Да, детка, — прикрыл глаза Реддл. Откинув голову назад, его рука начала работать энергичнее. Новый фетиш открыт — дэдди-кинк. В будущем они будут смаковать его от и до. Однозначно. — Мой красивый папочка, — продолжил сладко насиловать уши Гарри, подобравшись ближе. — Ты просто невероятен. Хочу быть таким же как ты, когда подрасту. Чтобы и ты мной восхищался. Как я сейчас тобой. Том не видел. Только чувствовал, предполагал… и позволил себе эгоистично плавать в море удовольствия мастурбации под взором и голосом малыша. А в своих мыслях призывал коснуться. Не только горячим дыханием и едва ощутимо губами к уху, но и, наверняка, подрагивающей, вспотевшей рукой, от смущения горящей как лицо. Однако малыш не слышал его призывов. Может от стеснения, а может просто не догадывался. Ведь он такой невинный. И нуждается в направлении. Вернув голову в исходное положение и немного замедлившись, тогда как хотелось обратного, а ещё смазать себя для лучшего трения, Том поймал взгляд именинника и решил предложить вслух, раз уж мысленно не выходило: — Не хочешь его коснуться? Папочка будет рад, если его малыш сделает приятно. Гарри кивнул и обхватил его член ладошкой, как Том и думал — дрожащей и вспотевшей. И смотреть на свои действия оказалось для него слишком — глаза немедленно были закрыты, почти зажмурены, так ещё и губы свои стал покусывать. Реддл взял его за затылок и притянул к себе для поцелуя. В щёку, в сморщенный носик, в приоткрытые, сладкие губы, липкий подбородок… — Я хочу тебя, папочка, — прошептал его мальчик, набирая воздуха в грудь, словно сейчас перекроют кислород, — мне мало… пожалуйста… Он приподнялся и Том не удержал в себе желание хлопнуть по ягодице. Раздавшийся шлепок приятно лёг на слух, а вскрик и мордашка Гарри стали бесподобной реакцией. — Ложись, детка. Можешь разместить для себя подушки, как будет угодно, а я принесу лубрикант, он нам ещё понадобится, а заодно мокрое полотенце. Следовало бы избавить тебя от липкости. И себя заодно. Мужчина не заставил своего малыша долго ждать. Тот лежал, ко всему готовенький, на животе, подложив под бёдра подушку, лицо выражало предвкушение и готовность к неизвестному. — А вот и я, — вслух обозначил своё присутствие Том, подбираясь к попочке именинника и целуя в ту самую ягодицу, на которую не так давно пришёлся удар, после чего провёл процедуру очищения с несопротивляющейся прелестью — осторожно обтёр мордашку, липкую после шоколада, шею и член, на который больше всего пришлось сладости. — Что мне делать? — спросил Гарри, как только процедура завершилась, и предвкушая вкусненькое, прикусил нижнюю губу. — Будет здорово, если ты встанешь на колени и как можно сильнее выпятишь свой милый зад. Оный Том, конечно же, погладил, отмечая реакцию тела на подробный жест: стандартный набор — сладкая дрожь и мурашечки по коже. И вдруг провёл большим пальцем между ягодиц. Гарри прошило так, словно его коснулась высоковольтка. Из груди вырвался сдавленный вздох и он машинально выпятил зад сильнее. Тома повело. Он гладил ягодицы и сминал, с жадностью наблюдая, как кожа в тех местах наливается кровью. Снова гладил и легонько шлёпал, от чего малыш вздрагивал, больше от неожиданности, что-то очень тихо бормоча под нос. — Прелесть, — ворковал мужчина, сильнее входя во вкус и придвигаясь ближе, — ты моя маленькая прелесть… ох, как ты… Да, детка, — раздвинув особо сильно ягодицы, Том замер и со свистом выдохнул. Вот она, самая важная и вышибающая дух часть. — Маленький… ты и здесь себя побрил. — Это… было трудно, но надо. Я же хотел тебе понравиться, весь готовенький. Вдруг ты захочешь съесть мою попку… как тортик, — мальчишка хихикнул. Откровенная близость опьянила его, словно алкоголь. — Так ты будешь меня есть? «Он ещё спрашивает», — даже в своих мыслях Реддл простонал. Конечно, он хотел отведать. Сочный, запретный плод. Розовая дырочка притягивала, словно магнитом. Проведя по ней пальцем ещё раз, куда сильнее, откровеннее, он невольно облизнулся. Малыш так мило сжался… и вновь расслабился. Его дырочка словно дышала. Сложно было не сорваться. Том взял под контроль всё своё нетерпение и страсть, чтобы не спугнуть и доставить как можно больше приятного. Плавное начало — вот что создаёт самое сильное возбуждение. Язык гибкий, может менять форму и упругость, что позволяет добиваться разных ощущений в ласках. Том напряг кончик и ласкал им нежно, постепенно усиливая эффект, делал более широкий размах и проникал осторожно в жаркое, расслабленное нутро, совершая возвратно-поступательные движения и играясь внутри. — Папочка!.. Боже, пожалуйста, пожалуйста… ещё, прошу, папочка, хочу ещё… ещё!.. Стоны, крики так и рвались наружу. Довести Гарри до оргазма риммингом — пустяковое дело. Том с удовольствием бы помучил его, чтобы тот взорвался ещё более сладким удовольствием, но для неопытного есть свой предел. Он не выдержит долгие игры. Стимулирование с двух сторон подвело к краю, хватило несколько движений, малыш сам толкался в руку, как и навстречу языку, и распластался на постели: раскрасневшийся, мокрый, тяжело дышащий… и отпустивший себя. Том осторожно вытянул из-под его тела руку, испачканную в сперме, и ласково погладил по попке, что «истерзал» языком и губами. — Ты умница. Хорошо продержался для первого раза. — Спасибо, — выдохнул Гарри, с трудом переводя дыхание и подрагивая от первого оргазма, полученного не от себя, а от другого человека. — Это так… просто… вау… хорошо… — Да, я слышу, как ты плывёшь по волнам, — хохотнул Том, подбираясь повыше, и лег рядом с именинником, зарываясь пальцами во взмокшие волосы, а другой рукой поправил свой член. Не терпелось вылить на него лубрикант и хорошенько вздрочнуть на прекрасный лик, но сдерживал себя. Гарри следовало успокоиться и прийти в себя, прежде чем продолжить. А пока он смотрел блестящими счастливыми глазами и довольно улыбался незатейливой ласке. — Опишешь свои ощущения? — спросил Реддл, прерывая приятную между ними тишину. — Может, чего-то хотелось больше? Или что-то не слишком понравилось? — Нет, мне было очень хорошо. Хотя… я думал, что ты введёшь в меня пальцы. Но быстро забыл об этом. И так хорошо, — сбивчиво и медленно поведал парень, собираясь со словами. Реддл сощурился, с трудом скрывая улыбку. То, что он скажет, возможно, заставит Гарри провалиться сквозь кровать под землю. А если серьёзно — прикрыть голову подушкой на манере страуса, что зарывает голову в песок. — А то, что я трахал тебя языком — проникновением не считается? — Н-не знаю… — заикнулся Поттер, потупив взгляд. На большее смущение у него, похоже, не осталось сил, — но я всё равно в другой раз пальцы хочу. Опираясь на локоть, мужчина наклонился и поцеловал открытое плечико несколько раз, пока Гарри не поднял глаза, всё ещё до безумия смущенный и милый. — Мы ведь ещё не закончили, Конфетка. Посмотри на неоткрытый лубрикант. Посмотри на меня. Дымка неги и возбуждения рассеялись. И теперь парень был в своей колее. Он снова начал любоваться им — открытым мужчиной без грамма стеснения. — Давай. Что мы предпримем? — Поработаем с лубрикантом, — Том взялся за гель-мазь, свободной рукой подкидывая под поясницу подушки, для удобства. — Давай, седлай меня, детка. Только не споткнись, насадившись на член. — С такой упряжью пока не справлюсь, — хихикнул Гарри, подхватив шутку, — вживую он у тебя мощнее, чем я представлял. И горячее. Разговоры помогали сбросить градус волнения, которым был охвачен не только Гарри. Том, к своему удивлению, тоже испытал это необычное чувство. Будто и для него будет первый секс. Интрафеморальный, если говорить точнее. Без проникновения, но с не менее приятными ощущениями. Сразу, как малыш вернёт себе былое возбуждение. Подростки заводятся с пол оборота и могут быть крайне ненасытны. Тому предстояло выяснить, относится ли Гарри к их числу. На руку вылил приличное количество лубриканта. А стоило имениннику сесть сверху, Том взялся за его руки, вымазал хорошенько, а затем они вместе обхватили два члена, шумно выпуская воздух из рта. Искры пробежали по позвоночнику. Охватило странное чувство единения. Они ласкали себя вместе, в одном темпе. Держали в руках средоточия желания, горящие, пульсирующие, блестящие от смазки. — М-м… кхм… папочка… это так приятно, Боже… — Двигайся, детка, — Том дышал тяжелее и не прекращал с жадностью наблюдать за их общим действием, периодически бросая взгляд на лицо Гарри. Оба вида прекрасны. За что цепляться сильнее? — Давай, нам будет ещё приятнее. Ты ведь у меня такой послушный малыш. Руки задвигались быстрее, сжали чуть сильнее, растягивая и увеличивая сладостное напряжение. Глубокое дыхание наполнило воздух вокруг них жаром. То закрывая глаза, то открывая их, Гарри смотрел на Тома с любовью, в которой нельзя усомниться, и выворачивал этим взглядом душу мужчины наизнанку. — Всё, стоп, — Том перехватил руки парня и тот жалобно простонал из-за резко прервавшегося удовольствия. — Иначе ты снова кончишь, не успев отведать главный десерт. Сейчас падай вновь на спину. Будь уверен, что под поясницей у тебя будет подушка. Озадаченная мордашка смотрела на Тома, но в глазах плескалось бесконечное доверие. Гарри не знал, что от него хотят, но доверился. Без лишних слов выполнил просьбу — лёг на спину, медленно раздвигая ноги. В ход снова пошёл лубрикант — и снова огромное количество. Том подготавливал своего мальчика к главному, будто вкусную курочку мариновал, что вот-вот отправится в духовую печь — натирал маслом бедра с внутренней стороны. Также смазав ещё раз свой член, мужчина наконец приподнялся на коленях, вздёрнул ноги парня, соединяя вместе, и медленно просунул член, имитируя то самое проникновение, от которого у Гарри перехватило дыхание. Том соприкоснулся с чужим членом и мошонкой, и крепко обхватил его ноги руками. — Как ощущения, детка? Жаркое дыхание со сладкими короткими стонами от каждого движения — вот каков был ответ Гарри. Это не секс в обычном его понимании, но он приносил не меньше, а может и больше, удовольствия, нежели проникновение. Запретный плод сладок. Так и есть. Правда чистой воды. И скоро его сладкий мальчик изойдёт соком. Том об этом позаботится. Этого дня они ждали несколько месяцев, и он закончится превосходно. А в будущем Том познакомит Гарри с другими удовольствиями. Устроит экскурсию порока и наслаждения для своего мальчика. Или же не быть ему сладким папочкой.