***
Каждый день находиться вместе, увы, невозможно. Несмотря на общее дело, работа у Тома и Гарри делилась пополам. Их раскидало по разным частям города, и всё ради быстрого продвижения дела. Том доверял Гарри на все сто и ему не требовалось находиться рядом для контроля. Предоставил супругу стажировку во множестве необходимых областей, когда тот пожелал сменить профессию инженера-архитектора, а Гарри, в свою очередь, ответственно прошёл их все. Добившись приемлемой цены и условий для перевозок, он спешил в кафе, которое оказалось дальше, чем хотелось. Откровенно продрог, идя до него пешком и ругаясь. Погода решила окончательно добить, добавив помимо очень низкой температуры сильный порыв ветра, что в свою очередь поднимал снег и создавал буран. Как же Гарри завидовал и одновременно ужасался людям, для которых такая погода естественна. Некоторые ещё улыбались. Жуть. Ему лично хотелось зайти в сауну и пробыть там пару часов. Чтобы оттаять! Утешая себя мыслью, что они с Томом ещё сходят вместе попариться, Гарри нашёл в себе силы улыбнуться, хотя бы мысленно, и с облегчением взялся за ручку двери наконец нашедшегося кафе, в городе с идиотски построенными улицами. Повеявшее тепло едва не заставило его растечься прямо на пороге. Прекратив мысленно проклинать местных градостроителей, он медленно прошёл к свободному столику, ощущая ледяную вату вместо ног. Вот ещё закажет горячий кофе, а за ним какой-нибудь горячий супчик — и жизнь снова приобретёт яркие краски. Только бы нормально поговорить с официантом… Его ломанный русский убьёт уши несчастного парня. Или девушки. Зависит от того, кто примет заказ. А если повезёт — они поговорят на его родном. Меню уже лежало перед ним на столе, обещая упростить ситуацию, но как оказалось — ничегошеньки подобного. Перевод имелся, но ошибок в нём нашлось в таком огромном количестве, словно он сам переводил. — Дерьмо… — Вам помочь с заказом? — раздался рядом молодой голос парня и, к сожалению, спрашивали на русском. Гарри уже хотел попробовать попытать счастье и спросить, говорит ли тот по-английски, но слова застряли в горле. Перед ним стоял юноша лет семнадцати, до безумия похожий на Тома. Те же черты лица, глаза… даже волосы! Уж не сошел ли он с ума от лютого холода, видя молоденькую русскую версию любимого? — С вами всё хорошо? — Не может быть. У меня глюки от мороза, или… Но как же… — блеял он, таращась на юношу во все глаза. В голову упорно стучала мысль: «В мире существуют так называемые клоны, идиот, приди в себя», но ситуацию это особо не спасало. Отвиснуть и подобрать челюсть оказалось тяжеловато. — О, так вы иностранец, — вдруг заговорила копия Тома на английском и понимающе усмехнулась. Точно один в один! — Я на кого-то похож из ваших знакомых, судя по удивлению. Способность неизвестного юноши говорить на его родном языке с одной стороны принесла невероятное облегчение, а с другой — стала навевать подозрение. Помимо бредовой мысли о клонировании, имелась и куда более адекватная. — Да, я… растерялся. Извините, если доставил неудобства, — виновато улыбнулся мужчина, — думал, мозги уже заледенели. — Раз вы иностранец, наша зима, должно быть, для вас убийственная, — вновь понимающе заговорил парень и кивнул головой, — могу посоветовать вам индейку под клюквенным соусом. В холода рекомендуются горячие блюда из жирного мяса. Также из лёгких блюд у нас есть три вида салатов, если интересует, могу показать и рассказать о каждом. Из горячих напитков хороши в зимнее время ягодный и облепиховый чай. — Вы очень любезны, молодой человек, — улыбнулся Гарри. Парень явно обладал навыками продаж, пользуясь так же и своей внешностью. За таким Гарри охотно бы приударил, если бы не любовь всей его жизни. — Расскажите мне про ваши салаты, где не слишком много майонеза. Вот уж что в русских блюдах, особенно в салатах, много. Гарри этого не понимал. Для него вкуснее и проще заправить салат маслом или соусом каким. И парень, имя которого Гарри ещё не знал, но вдруг очень захотелось, наклонился поближе и стал с интересом описывать каждый салат, выбранный на свой вкус, не забывая прибавлять полезными качествами. — Вы безумно вкусно рассказываете. Не удивлюсь, если ваш КПД больше всех в этом заведении. Как вас зовут? — Спасибо. Мне приятна ваша похвала, — улыбнулся парень, выпрямляясь, — моё имя Максим. — Максим, — кривовато, но всё же повторил Гарри с улыбкой, — простите моё произношение. Очень приятно. Будьте добры, принесите мне, пожалуйста, грибной суп с лапшой, тот последний вкусный салат, о котором вы рассказывали, и большую чашку рафа. Заказ парень внимательно записывал в блокнот, и в этот момент выглядел таким серьёзным. Старше своего возраста. И ещё больше похожим на Тома! Красавчик юный. Прямо сердце щемило! Приходилось сдерживать себя, чтобы не залюбоваться на красивое личико и фигуру, и не попросить номер телефона. Если бы Гарри был его возраста — пошёл бы напролом. Как однажды пошёл на Тома, столкнувшись с ним в судьбоносном для них лифте. Чувствуя себя будто загипнотизированный, он с трудом оторвал взгляд. Мысль, что юноша вполне мог оказаться внебрачным сыном Тома казалась всё более реальной. В ожидании, когда принесут заказ, Гарри изрядно призадумался. Между ним и Томом существенная разница, за время которой можно сделать многое. Если глаз на возраст был наметан верно — парню от семнадцати до девятнадцати, не больше. А значит, чисто теоретически, Том заделал его раньше знакомства с Гарри. Он сам ещё учился в младшей школе и потому не мог винить своего мужа в измене. Другой вопрос — действительно ли они родственники? И если да — почему Том никогда не рассказывал? А может, Гарри всего лишь драматизирует и на самом деле это всего лишь сходство? Дикое, пленяющее, выносящее, но только сходство, и на деле Максим не имеет к ним никакого отношения? Лезть не в своё дело мужчина не хотел, но чувствовал, что должен хотя бы попытаться выяснить. Тем более, что милый официант возвращался с его заказом. — Приятного аппетита, — пожелал с дежурной улыбкой, как только разложил заказанное на столе и забрал пустой поднос. Сейчас или никогда. — Максим, подождите, — решился он и остановил юношу, — извините за бестактность, но я всё-таки хочу спросить о вашей семье. Вы правда так похожи, что слов нет… Недоумение быстро сменилось на хмурость. Что-то Гарри подсказывало, что парню его интерес не особо понравился. — Что именно вы хотите узнать? — Вы знаете что-нибудь о своём отце? Кто он? Откуда? Больше ничего, — заверил Гарри, понимая, что на его месте не упустил бы возможность съязвить и послать оппонента куда подальше со своим любопытством. — Мой отец умер десять лет назад, — ответил Максим без колебаний, лицо его при этом не выражало ничего: ни грусти, ни боли, ни злорадства. Гарри ещё больше устыдился за свой вопрос. Он не был готов к такому ответу. Скорее ждал, что отец парня — проезжий гастролёр невесть откуда. Или же, он не имеет понятия, кто его отец. Но так… — Ещё раз извините меня. Я не должен был задавать такие вопросы. — Да. Но раз я напоминаю вам кого-то близкого, в противном случае вряд ли вы стали бы спрашивать так настырно, не страшно. Ещё раз приятного аппетита, — с повторным пожеланием Максим задавил свой холод и вновь показал себя милым, располагающим к себе, парнем, после чего оставил Гарри одного. Настроение рухнуло словно камнем со скалы. Но на смену ему пришёл аппетит. Вкусные запахи помогли отвлечься и наконец употребить еду, такую нужную для организма. Качество, конечно, не так, чтобы очень, но на голодный желудок съешь что угодно. Заодно и согрелся. Кофе вышло приятным исключением — и вкус, и запах прекрасны. В благодарность за плотный обед, за совет официанта, а также в качестве извинения за свою дотошность, Гарри оставил приличные чаевые, которые, если посчитать, выйдут больше по сумме, чем заказ. Максим, который принёс счёт и видел сколько оставлял ему на чай клиент, забавно выпучил глаза. Гарри явно был первый, кто решил так расщедриться. — Разрешите мне сфоткаться с вами напоследок? — улыбнулся мужчина, умиляясь от вида официанта, и достал телефон. — А? — ещё более мило отреагировал тот, поднимая удивлённый взгляд. — О, нет, нет. У нас в заведении запрещено совершать съемку с сотрудниками и… — Тогда притворимся, что вы показываете мне дорогу на навигаторе, — понизив голос, Гарри подмигнул, — никто даже не заподозрит, — пообещал он, стараясь не очаровываться, а с учётом того, что перед ним копия Тома — это безумно трудно. Милый официант поддался на его уговоры. Ещё одна попытка отвязаться была подавлена в зародыше. Гарри не столько нужны были доказательства, чтобы сегодня вечером ошарашить супруга, сколько для памяти. Шанс встретить ещё такого человека ничтожно низок. Максим встал позади и Гарри настроил камеру, чтобы сфотографировать их обоих. Вышло неплохо с первого же кадра. А уж после он с чистой совестью, пожелав хорошо дня, ушёл из кафе, оставляя позади себя маленькую копию любимого без возможностей узнать поближе.***
Вернулся Гарри раньше Тома. Поехав на такси, тот попал в пробку из-за дороги, засыпанной снегом по самое не балуй, о чём гласило смс-сообщение. И пока было время, Гарри решил перепроверить документы ещё раз. Потом со спокойной душой уберёт в рабочий портфель, не возвращаясь к ним как минимум до завтрашнего дня. Как максимум — на сутки. Они возьмут перерыв, если думы компаньонов со стороны Тома затянутся. И если так, Гарри весь день проведёт в постели у него под бочком. Посмотрят что-нибудь вместе, устроят день-вечер кино с огромным запасом вкусненького. Это будет единственная приятная вещь в их поездке в страну промозглого холода и таких же холодных людей, с промороженными мозгами и пустым рыбьим взглядом. — Выпей витамины, родной, — напомнил Гарри по голосовому сообщению, — я тебя снабдил. Ответ пришел довольно быстро, Гарри даже не успел телефон убрать: — И какие из них до еды, душа моя? Тебе напомнить, что я их не различаю? А ещё последние были ужасно горькими, а рядом нет даже бутылки с водой. — В смысле, нет бутылки? Я же тебе положил! Гарри мог поклясться, что клал бутылку в сумку супруга. По списку сегодня утром собирал, ошибки быть не должно! — До — в голубом футляре. В жёлтом — после. — А, да, точно… — виновато заговорил Том. На фоне было слышно шуршание, — вижу на дне. А сколько принимать? — Весь футляр. Там всего пять таблеток. — Душа моя, — заканючил, точно ребёнок, — давай только половину? Их слишком много для голодного меня. Ни обеда, ни ужина у меня сегодня не было, так, перекус небольшой в первом часу, что ты для меня приготовил. — Ужин будет, я не оставлю тебя голодным. Как раз заказываю параллельно с болтанием с тобой. Примешь витаминчики — сразу аппетит перебьёшь. А то налопаешься и желудок спасибо не скажет, — терпеливо пояснил Гарри, — так что пей. Там не так много как кажется. Две пилюльки одного витамина, две пилюльки другого, одна от третьего. Всего-то! Отправив голосовое сообщение, Гарри был уверен на все сто процентов — услышав его, Том нахмурится, а после станет недовольно фырчать, точно ёжик, тихо проговаривая себе под нос ругательства. До кучи проклянёт Северуса до третьего колена за методы профилактики. Причина его выёживания кроется в отказе мириться с простой истиной — он в том возрасте, когда витаминчики нужны для поддержания здоровья. И если он о себе не может позаботиться — позаботится Гарри. Так он и взял на себя роль медбрата. «Хм. Приедем домой, обязательно закажу сексуальную мед.униформу», — пришла в голову великолепная мысль. Поиграют в приятную ассоциацию, заодно пополнят коллекцию ролевых игр, — до этого были только мед.сестры, — и богатую коллекцию порнографии. Том оказался прав. С возрастом Гарри научился не стесняться камер, как и себя на постыдных, только для них лично сделанных, видео. Более того, научился находить в них удовольствие. Своего прошлого тела, худощавого, почти нескладного, он сильно стеснялся на камере, постоянно находил изъяны в позах из-за кажущегося отсутствия грации. Теперь всё воспринималось положительно. Бывало, сам подкидывал интересные идеи и находил более пикантные ракурсы, отходя от раздела «скрытая съёмка». — Выпил, родной? Я по тебе скучаю, — записал Гарри новое сообщение, как только закончил с заказом, и развалился на постели, чувствуя себя неуютно в одиночестве. — Выпил. Как ты и наказал — весь футляр, — отчитался Том и при следующих словах его голос, тихий, усталый, наполнился лаской, — я тоже скучаю, душа моя. Только и жду, когда доберусь до номера и смогу тебя крепко обнять. — И я, родной. Сколько тебе ещё ехать? — Минут тридцать-сорок. От записи нецензурщины Гарри воздержался, вместо неё в голосовом сообщении прокатился обречённый вздох и слова, наполненные тоской: — Кошмар какой… Ладно. Мне не остаётся ничего другого, кроме как ждать. — Я постараюсь побыстрее. Люблю тебя. — Я тебя больше. И ещё больше. Но водителя лучше не подгонять. Они здесь весьма… темпераментные, — как можно мягче выразился молодой мужчина, натолкнувшись на одного такого в сегодняшней поездке, — да и сугробы здесь дикие. — Их мрачные морды и завуалированные угрозы меня нисколько не трогают. Но с ужасной погодой трудно не согласиться. — Это уж точно. Я пока займусь просмотром сводок и гляну ближайшие билеты, — напоследок сказал Гарри, после чего отложил телефон.***
За делом время пролетело быстро. Оно и к лучшему. Не видеться целый день — ужасно. Гарри с содроганием вспоминал те времена, когда отпускал Тома в командировки на несколько дней, бывало и недель, а самый ужасный, долгий срок составлял почти два месяца. Теперь они работали вместе, часто пересекались и ночевали в одном номере. В сравнении с прошлым, такие поездки Гарри вполне устраивали. Разве что… хотелось попросить Тома больше не заключать сделок с Россией. Чтобы не вешаться от местного климата и не натыкаться чудным образом на его маленькие копии. Максим всё ещё не давал покоя. Что бы не сказал он насчёт умершего отца, червячок сомнения сидел в Гарри. Звук открывающегося замка согнал прочь мысли. Гарри стремительно поднялся с дивана, ощущая прилив счастья, и буквально полетел к двери. Том выглядел совершенно вымотавшимся. В груди защемило от его вида. Так сильно захотелось завернуть в одеяло и положить в кровать перед телевизором… Лицо лишь слегка осветилось радостью от крепких объятий, в которые Гарри его сгрёб. — Наконец-то ты вернулся, родной. Ты как моя зарядка, долго без своего спасительного проводка я не протяну… — Душа моя, — в шею выдохнул Том с невольной улыбкой. Ассоциация его и позабавила, и умилила, а вдохнув источник родного запаха, он наконец расслабился и почувствовал себя на своём месте. Почувствовал себя дома. И не важно, что они находились в отеле, в другой стране. Дом там, где находится любовь всей твоей жизни, — я вернулся. Их окутала приятная, располагающая тишина. Стояли, обнимались, будто не виделись неделю, и даже не думали прерывать нужный сейчас обоим контакт. Доля правды была в той ассоциации с зарядкой. Батарейка обоих под вечер горела красным. Им требовалась подзарядка. И вот, контакты подключены. Батарейка замигала зелёным. — Давай в душ. Ты, наверное, продрог. — Да, — не повышая голоса, и вообще никак не двигаясь, ответил мужчина, — полежал бы в горячей воде. А потом с тобой. — Кайф, да… Пошли? — Пошли. Позвали и продолжили стоять. — Мы как дебилы, — фыркнул от смеха Гарри и отстранился первым. Иначе они точно простоят целый час. Он мог разве что помочь Тому снять одежду, — давай, медвежонок, раздевайся. Эх, всё-таки пальто тебе идёт больше, чем этот… как его? Пуховик? — Пуховик, — кивнул с мягкой, усталой улыбкой, — а мне он нравится. — Главное, чтобы было тепло. За пуховиком было ещё два слоя одежды — свитер, за ним водолазка, а под водолазкой майка. Как луковица. И Гарри помогал своему трудяге раздеваться, скидывая вещи на шкафчик. — Всё, теперь я купаться. Готовь интересный рассказ, когда я выйду. Чувствую, у тебя сегодня что-то произошло. — Да, я предсказуем, — согласился Гарри. Муж чувствовал его состояние даже при куче других симптомов и эмоций. Рассказ будет очень интересным, за это можно ручаться, и, возможно, не слишком приятным. Если одно из предположений Гарри окажется правдивым. Однако он был готов к любым поворотам. Но прежде, он хотел знать, сколько ещё им торчать в этой жуткой стране? Не терпелось вернуться и взять перерыв на пару дней, чтобы элементарно прийти в себя. Поцелуй в макушку вырвал из потока мыслей. Гарри поднял взгляд и Том подмигнул ему, присаживаясь рядом. — Глубоко задумался, душа моя. Давай, рассказывай. — Сперва ты. Сколько нам ещё здесь обретаться? — почти жалобно спросил, но довольно быстро обрёл серьёзность при последующем докладе: — со своей стороны я всё сделал и проверил. Мой экземпляр договора уже на руках. — Аналогично. Мы обсуждали и проверяли договор на протяжении четырёх часов, до этого успев посетить три точки будущих проектов. Каждая из сторон пришла к согласию. И если мои расчёты верны, через два дня мы вернёмся в Лондон. — Замечательно. Я забронировал билеты на разные даты, но пересадок нам не избежать. Прямые рейсы в эту глушь не летают. — Это такие мелочи, — Том раскинул руки и вдруг перетащил на себя супруга. Обещал ведь, что после ванны будет валяться с ним в обнимку, — ну а теперь рассказывай. — Да нет, это ты мне расскажи, — начал Гарри, упираясь руками в неприкрытую халатом грудь, чтобы приподняться, — у тебя в этих краях ранее, этак лет девятнадцать назад, интрижек не было? Сказать, что Том был удивлён после услышанного вопроса, это ничего не сказать. На пару секунд он просто выпал из реальности. А как вернулся обратно, уточнил: — Что прости? — Не переживай, я не стану орать и обвинять. Что бы ты не ответил, — пообещал Гарри. — Попробуй вспомнить. Всё-таки это давно могло быть. Шестерёнки быстро заработали в голове и первое, что пришло на ум — дорогой супруг предполагает, что он где-то заделал ребёнка. Или, предположительно, Гарри встретил кого-то, с кем Том раньше встречался, и этот кто-то знает, что Гарри — его законный супруг, и хочет совершить раздор в их семье. — Я точно могу сказать, что конкретно здесь ни с кем не крутил роман и не занимался сексом. Вообще любой физический контакт, что с женщиной, что с мужчиной, не проходил без контрацепции. Мне не нужны венерические заболевания, как и неожиданно свалившиеся на голову киндеры-сюрпризы. Но если вернутся к теме интрижек в России, — в голове Реддла-старшего всплыл образ одного человечка, которого он тут же упомянул, — был у меня недолгий страстный роман с одним парнем в Петербурге. Буквально неделю. — Вот как… — задумчиво пробормотал Гарри, испытав облегчение от слов супруга. Он верил. За годы совместной жизни, Реддл-младший научился распознавать ложь. По взглядам людей, по жестам. Но на Томе своё умение даже не пытался испробовать. Потому что он доверял. Врал дорогой супруг лишь в одном случае — когда хотел скрыть состояние здоровья. — Я почему спрашиваю вообще? Был сегодня в кафе и там мне попался крайне интересный молодой человек. Вот маленькая копия тебя, клянусь! Потому и… кхем, — «заподозрил тебя в отцовстве» осталось висеть в воздухе, — у меня и фото есть. Интерес оказался сильнее желания держать супруга в своих объятьях. Том даже приподнялся. А когда Гарри открыл галерею и показал сделанное сегодня фото, стало ясно — тот не приукрашивает. В самом деле маленькая копия. Были бы у него детские фотографии и поставили бы их рядом с этой — отличия были бы минимальными. — Ненароком подумал, что у меня мозги промёрзли на этом кошмарном холоде, — признался Гарри, а после улыбнулся, — зато теперь могу представить, каким ты был в его возрасте. Фотографий себя в молодости у тебя всё равно нет. Уверен, ты был тем ещё сердцеедом. Том задумчиво хмыкнул и приблизил кадр на лицо парнишки. — Такой серьезный. Смотри, форма носа, посадка глаз, скулы, совсем другие. А цвет глаз, присмотрись, они же голубые. Нет насыщенной синевы. И не смей говорить сейчас, что я нарцисс. — Ты сам это сказал, — хихикнул Гарри, — но знаешь, разглядывать его до таких мелочей мне было некогда. Да и палевно. И всё равно, если смотреть на общий план, без деталей… он очень похож. Я вообще боялся, что у меня крыша поехала. Том перевёл взгляд на супруга, что в миг утратил всё веселье. Он стал переживать. Догадки о чём именно — были, и мужчина решил перевести всё в шутку: — Ну вот, душа моя, идеальный вариант. Молодой, красивый. Чем не возможность махнуть ручкой и влюбиться в милого мальчика с моим лицом? — И зачем оно мне? — с недоумением посмотрел на мужа Гарри. — Ну как же, — хохотнул Том, — ты ведь хотел идти по моим стопам. — Иди в жопу, Реддл! — с наигранным возмущением воскликнул Гарри, а после уселся на чужие колени, прижался к горячему, вкусно пахнущему гелем, телу, обхватил руками родное лицо и поцеловал несколько раз в нос. — Ну серьёзно, — голос наполнился лаской, — мне нужен только мой папочка. Которого я сам соблазнил и добился. Папочка. Как давно Том не слышал к себе это обращение? А сколько приятных воспоминаний было в одном только слове… Он обхватил своего драгоценного супруга за бедра. — Значит, будешь до самого конца любить старика? — Пока кто-то из нас не станет вдовцом, — пообещал Гарри, нежно улыбаясь и зарываясь рукой в посеребрённую макушку. А потом и вовсе оттянул голову назад, чтобы коснуться губами оголённой шеи. — Охох, что это моя Карамелька делает? — с усмешкой спросил Том, а у самого руки спустились к сочной попке. — Берёт своё. Ты против? — Когда я был против твоих затей? — Когда мы пошли проверить твоё здоровье. Помню, как ты выёживался, — подколол Гарри. Тот момент он запомнил надолго. И припоминать не устанет. — Хорошо, перефразирую, — закатил глаза старший супруг, — против твоих игрищ. — М-м, люблю, когда ты податливый. Так и взял бы тебя, если бы завтра отдыхали, — коварно облизнулся Гарри, — или лучше отставить это, когда домой приедем? — Половину дня мы отдыхаем, — сообщил приятную новость Том, совсем не против сегодня и расслабиться, и получить удовольствие от своего мальчика. Не только для него была заготовлена роль ублажателя. Гарри всегда был горяч в активной роли, о чём Том долгое время умалчивал, думая, что это ущемляет его достоинство. А когда осознал сей бред тех мыслей — признался и полюбил себя в пассивной роли. — Бери, пока горячее… Едва он успел договорить, как младший-Реддл набросился. Словно голодный хищник. Прикосновения обрушились на тело, пальцы жадно касались, сжимали и гладили, неся за собой разнообразные ощущения, а горячие, влажные поцелуи до мурашек возбуждали Тома и полностью стирали из головы посторонние мысли. Только его любимый мальчик, ставший прекрасным, опытным мужчиной. Только он один. На его несдержанность Том отвечал мягкими касаниями. Не за чем было отвечать с той же пылкостью. От халата они быстро избавились, как и от нижнего белья, и Том приглашающе раздвинул ноги. — Любуйся, душа моя. Теперь там снова всё гладко. — И полюбуюсь, и попробую, — пообещал тот, спускаясь ниже, и без прелюдий обхватил губами набухающий член. Гладкая кожа была более чувствительной к прикосновениям, отзываясь мини-бомбами во всём теле. Отец Гарри не раз намекал, что ближе к сорока годам Том забудет, что такое секс. Часики-то тикают. Чем очень раздражал любимого. И немного Гарри. А потому они вместе злорадствовали и теперь подкалывали Джеймса, открыто заявляя, что сексуальная жизнь у них цветёт и пахнет. Папочка всё также горяч и в полной боевой готовности. Гарри ублажал его со всей страстью, получая от процесса не меньше удовольствия. Том его не перехватывал, не пытался толкаться в глотку — отдал себя полностью в руки младшего супруга. — Смазка далеко? — У меня в сумке, сейчас, — прошептал Гарри. Как чувствовав, что стоит взять её с собой, пусть даже перспектив использования не предвиделось. Вернувшись обратно с флаконом, он снова принялся за дело, подключив влажные пальцы к процессу. Сколько раз Гарри его стимулировал? Сколько раз он добровольно отдавался? А ощущения всё равно, как в первый раз. Не тот свой, пробный, а именно с возлюбленным, с его подготовкой, его пальчиками, что разрушили железный принцип: «ни одному мужчине не дам в зад» и открыли новый мир удовольствия. Свою жалкую попытку стимулирования с помощью анальной пробки Том и вспоминать не хотел — и смех, и грех. Сейчас два удовольствия, как спереди, так и сзади, смешивались в замечательный коктейль, бьющий по мозгам не хуже алкоголя. — Люблю, когда ты так стонешь. — Любишь результат своей работы, — тяжело улыбнулся Том и вновь зажмурился, вновь откинул голову назад, чувствуя каждый пальчик супруга внутри себя, и его горячий рот, благодаря которому тело бросает в жар. — Конечно. Приятно видеть, как любимый кончает в твоих руках, — с ноткой самодовольства ответил Гарри и сменил позицию — выпрямился, пристраивая головку члена к влажному, разработанному входу. Том невольно сжимался и это было так… забавно. И мило. Гарри усмехнулся, немного надавливая и осторожно проникая только по головку. — Чёрт, — со свистом выдохнул и облизал пересохшие губы. Не хватало воды. И прохладного воздуха, — не спеши только, душа моя. — Хорошо, родной, не буду, — пообещал Гарри. По себе знал, каково оно, когда любимый не сдержан, а ты по каким-то причинам не можешь поддержать его в этом, — не напрягайся. Именно теперь в ход пошла осторожность. Как в самом начале, совершив натуральное нападение на супруга, будто полгода не вступал с ним в сексуальный контакт, он больше не смел себя вести. Он входил осторожно, лаская правое колено мужа, и говорил, не переставал говорить: — Том. Боже, Том… люблю тебя, родной. Как же я люблю тебя. Ох… как же в тебе хорошо, Господи… Всё ещё остались в твоей голове мысли о «смене любимого человека»? Вот и правильно. Потому что ты самый лучший. Самый прекрасный, самый умный, самый красивый, самый сексуальный, самый-самый что ни на есть мой и только мой. Я скорее убью себя, чем изменю тебе. Сама судьба связала нас в том лифте. А потому мы будем вместе. Всегда будем, родной. Люблю… Только Гарри мог смешивать в своём признании серьёзность, страшные слова и забавность. И весь этот коктейль для Тома. Он взял своего мальчишку за руки и потянул на себя — от того его член вошёл ещё глубже, вырвав стон у обоих. — Ромео ты мой, — усмехнулся мужчина, кладя руки супруга себе на грудь, — исполняй уже свой супружеский долг. В глубине души, рядом с Томом Гарри по-прежнему оставался мальчишкой, который непременно сделает то, что ему скажут, и постарается в лучшем виде. Потому что это его мужчина, его любимый человек, которого он никогда не посмеет разочаровать, подвести или оставить неудовлетворённым. Кого бы ни встретил на своём пути.