Kina — u're mine (ft. shiloh)
Наша жизнь - как луна: чистая, спокойная, завораживающая. И отношения наши такие же: беззаботные, казалось бы, что совсем простые и обыкновенные, но по-своему прекрасные...
Прохладный ветер, путешествующий над великими морями, несущий в себе свежий влажный воздух, раздувает по лицу золотистые локоны. В ушах играет приятный, хотя и тихий шум волн, а солнце припекает нагую кожу. Тело немного ноет, особенно в области спины, но больше чувствуется некая приятная усталость, что легким толчком пускается от области у живота, наполняя незаметным теплом. Тэхен не спешит раскрывать тяжелые веки, не готовые к встрече с палящим солнцем, которое не жарит беспощадно благодаря морской влаге. Парень сладко потягивается, поворачиваясь на бок, чувствуя, как горячий песок покалывает кожу. Воспоминания о былой ночи возвращаются постепенно, заставляя мягко улыбаться, вызывают лишь приятные эмоции и чувства. Вот Чонгук его целует, вот они вместе летают, вот они вместе падают, а вот… Тэхен распахивает глаза, подрываясь на ноги, морщась от легкого головокружения. Нельзя так резко подниматься, это опасно для жизни, даже в столь юном возрасте. Парень бродит напуганным, слегка помутненным взглядом по небольшому пляжу, выискивая Чонгука, но не видит ничего, похожего на человека. И сердце сжимается постепенно, вместе с приходом осознания того, что его нет. — Чонгук? — не очень громко говорит Тэхен, словно Чон лежит где-то в метре от него и все прекрасно услышит. Ответ, что не странно, не следует. — Чонгук! Тэхен срывается на бег, исследуя глазами всю пляжную полосу, крича имя пропажи и рукой утирая слезы, которые уже успели проступить. Чонгук не отзывается, не подает никакого знака, его нигде не видно. Ноги неприятно колет песок и одинокие острые камушки, а глаза начинает щипать, но это пустяк. Важнее то, чтобы с Чонгуком все хорошо было. И в этом Тэхен очень сильно хочет убедиться. Глаза даже смотрят на море, чтобы худший исход вычеркнуть сразу. На счастье, поверхность его чиста. — Да где ты?! — сквозь плач кричит Тэхен, добежав до противоположного края и обессилено упав на колени, закрывая лицо рукой. Чонгука нет, нигде нет, его не слышно и не видно. Неужели он ошибся в чем-то и не выжил? Не мог, Чонгук не мог умереть. Не мог, не мог, не мог. — Не мог… — говорит сам себе Тэхен, садясь и обнимая колени, пытаясь привести чувства в порядок, чтобы продолжить поиски. Внутри тревога разрастается, словно вирус, заражая все больше и больше, прогрессируя. Лекарство от этого вируса стало его причиной, без следа исчезнув. — Ты не мог оставить меня, правда?! — закричал Тэхен, после чего поднялся с места и развернулся назад в ту сторону, откуда он начал поиски, подавляя громкий вопль. Тяжело вздохнув, парень прикрыл глаза и пошел вперед, восстанавливая дыхание. Паника никому не нужна, она не поможет, ее нужно усмирить. Хотя кого он обманывает: остановить ее невозможно. Слезы ручьями текут по лицу, а сердце колотится безумно. Тэхен переживает, боится за Чона, который бессовестно исчез. — Чонгук-а, вернись ко мне, пожалуйста… — шепчет Тэхен, вновь утирая красное лицо рукой, задыхаясь. Кажется, Тэхен сейчас удавится собственными слезами, а горло словно сжало в железных тисках, не позволяя дышать, лишь душит сильнее. Тэхен идет вперед, даже не глядя куда — он не увидит, перед глазами все размыто, как в запотевшем зеркале, как вдруг вскрикивает, ударяясь об что-то спереди и падает назад, не удерживая равновесия. Но вместо песка он чувствует теплые руки, держащие за талию, которые через секунду притягивают к себе впритык, сжимая крепко-крепко, отчего Тэхен впадает в ступор, замерев. — Господи, с тобой все хорошо, — прошептал родной, мягкий, слегка дрожащий голос, отчего напряженное тело Тэхена тут же растопилось в любимых руках. Его он не спутает ни с чем, как и это тепло, эти касания. Слишком родные, чтобы не узнать их среди всех людей на Земле. Живой, он живой и с ним все хорошо. — Я боялся за тебя, — Тэхен шмыгнул носом, обнимая Чонгука дрожащими руками, лбом утыкаясь в его шею, и тихонько заплакал. Нет, не так. Облегченно позволил лишним слезам вытечь — не место им в его глазах. — Я тоже боялся, Тэхен-ни, — ответил Чонгук, целуя золотистую макушку, быстро утирая рукой лицо. За несчастные десять минут поисков он плакал больше, чем за всю жизнь. А это он делал крайне редко. Три раза, если быть точнее: когда Тэхен исчез из детдома, когда Чонгук его нашел у озера, и когда думал, что потерял его навсегда. — Все, хватит плакать, котенок. Демоны не плачут, — улыбнулся Чонгук, заправляя прядь волос ему за ухо. Демоны не плачут, лишь иногда роняют одинокие слезы облегчения. Тэхену плакать нужно запретить вообще. Его небу тучи не идут. Тэхен нехотя отодвинулся от Чона, заглядывая в его глаза. Нельзя их потерять, нельзя без них остаться, нельзя без них жить. И без этой мягкой улыбки, без нежных рук, их объятий и касаний, без тягучего хриплого голоса. Без Чонгука просто нельзя, невозможно. Он — источник жизни Тэхена, его плоть и его кости. Тэхен без Чонгука завянет, как вянут без воды и солнца самые прекрасные цветы. Зависим, подчинен, влюблен, и все это взаимно. — Нужно найти одежду, — Чонгук бросил короткий взгляд вниз, заставив Тэхена немного покраснеть, и ухмыльнулся. Было бы у них время — не отпустил бы просто так. Бросил бы на этот песок и взял бы, грубо и без разрешения. Тэхен не возражал бы. — и потом я отведу тебя домой. Твои явно с ума сходят, сейчас около часа дня, а тебя дома не было с момента ссоры с Чимином. Это приблизительно… сутки. — Тэхен от этих слов вытаращил глаза, растеряно смотря на Чонгука. — О боже, они же убьют меня! Или сойдут с ума! Чего ты стоишь, побежали! — закричал Тэ, хватая смеющегося Чонгука за руку и утягивая в сторону. — Да не туда, истеричка! К нам заскочим, — сквозь хохот крикнул Чонгук, разворачивая паникера в нужную сторону.***
Они идут уже как полчаса, делясь самыми дурацкими историями, выдумывают продолжение сегодняшнего дня и просто разговаривают ни о чем. Ветер, идущий с дальних гор, пускает по коже табун мурашек своим холодным дыханием. Дивный край — лес, море, горы. Все прекрасное на одном маленьком кусочке земли, о которым люди даже не подозревают. И нет, он не скрыт какой-то неведомой силой или прозрачным куполом, о котором вы могли сразу же подумать. Просто люди такое не ценят, им такое не нужно. А ангелам это место стало домом, укрытием, лучшим из всех возможных вариантов. — Так ты живешь не один? — спрашивает Тэхен, притуляясь ближе к Чонгуку. Он никогда не даст замерзнуть. Его тело всегда теплое, как бы холодно не было вокруг, а его руки всегда прижимают Тэхена к себе, согревая. — Да, я живу со своей семьей, как ты со своей. Хотя теперь у тебя их две, Тэхен-ни, — улыбается Чонгук, обнимая талию Тэхена. — Как же сложно привыкнуть к этому, — вздыхает Тэхен, приподнимая уголок губ. Он демон, самый настоящий, разве что с гибридными глазами и характером. У него красивые черные крылья, которые освобождаются лишь ночью, а ведь еще вчера Тэхен летал (пытался) на своих белых. Чимин этого не переживет. И об этом думать сложнее всего. Но если Чимин уважает чувства и желания Тэхена, то он не посмеет осуждать его. Наверное. — Ты привыкнешь, котенок, — улыбнулся Чон, оттягивая пальцами щеку Тэ и нежно ее целуя, слыша тихое возмущение, которое тэхенова улыбка полностью перекрывает. — Надеюсь. И оставь ты мои щеки! — парень слабо ударил Чона по руке, хихикая вместе с ним. — Вот и пришли, — выдохнул Чонгук, останавливаясь. Тэхен поднимает взгляд и замирает, смотря на хоть и одноэтажный, но неимоверно широкий дом перед собой. Он буквально нависает над долиной — практически половина дома находится над холмом. А дальше него — горы, в которые Чонгук просто обязан сводить Тэхена. — Наверное, здесь очень красивые виды из окон, — тихо произносит Тэхен, смотря на прозрачные стены. Передняя часть дома и правда состояла из огромных панорамных окон, которые местами были закрыты жалюзи. — Безупречные, — подтверждает Чон. Он знал, что ангелочку понравится. — А еще вон там, — парень указал пальцем направление, кладя руку на плечи Тэхена, — терраса, где мы с тобой будет сидеть целую ночь напролет, высчитывая на небе звезды. А в том кресле, — он слегка наклонил палец, — мы будем целоваться, не прерываясь, а затем признаваться друг другу в бесконечной любви миллионы раз. А потом будем вместе прыгать вниз с террасы и взлетать, рассекая ночное небо. Тэхен, теперь мы с тобой все будем делать вместе, и жить я тоже хочу вместе. Тэхен убит. Убит жестоко и беспощадно Чонгуком, который одними лишь своими словами может заставить парнишку расплакаться ему в грудь, повторяя, как же сильно он его любит. Тэхен расплывается в улыбке, глядя на Чона своими небесными, слегка влажными глазами. Он не будет повторять миллион раз, он скажет это больше, намного больше, хотя взгляд это уже говорит за него. Потому что любовь его бесконечно. Нужно будет предупредить своих о переезде. — А еще на этом балконе я лишу младшего девственности… — прошептал Тэхен, после чего Чонгук удивленно и слегка возмущенно посмотрел на Тэхена, вскинув бровь. — Что? Я тебе не девушка, чтобы всегда быть снизу, — Тэ улыбнулся, щелкнув пальцем по носу Чонгука, после чего пошел к дому, эффектно виляя бедрами. Прям актив. Чон снял себя с паузы (оторвался от божественной нагой попки своего богоподобного парня) только тогда, когда Тэхен отошел на добрых десять метров, после чего побежал за ним. Нельзя сказать, что он слишком против побывать снизу… неожиданно просто слышать такое от ангелочка с двумя персиками вместо задницы.***
— Хены! — крикнул Чонгук, входя внутрь просторного дома с Тэхеном, который сразу же начал осматриваться, приоткрыв рот. Домик был неимоверно уютным, с красивой деревянной мебелью и мягкими креслами, с картинами на стенах и коврами на полах, а у большого камина была набросана куча подушек и раскиданы книги. Тэхен привык к идеальному порядку и режущему глаз белому цвету, а этот дом напоминал его личный уголок в библиотеке, который он сделал сам для себя, набросав туда подушек и повесив небольшую желтую гирлянду. Этот домик был словно построен для Тэхена, и Чонгук это по его блестящим от восхищения глазам понял, улыбаясь. Он рад, что ему понравилось. — Та чего ты раскри… о господи, — черноволосый парень невысокого роста, вышедший из одной из комнат, прикрыл глаза рукой, отворачиваясь. Чонгук засмеялся, затягивая Тэхена за себя. — Чонгук, одежду придумали достаточно давно, пора бы ее начать носить, — возмутился он, медленно опуская руку и ставя ее на пояс. — Я тоже рад тебя видеть, Юнги-я. Ты же знаешь, что я не люблю таскать с собой запасную, — пожал плечами Чонгук, после чего посмотрел за спину на покрасневшего Тэхена и улыбнулся. — Тэхен-а, ему не привыкать, можешь не стесняться, — засмеялся он, подмигивая. — Так это тот самый Тэхен, из-за которого ты с нами перестал летать? — Юнги сложил руки на груди, упершись о стену, после чего посмотрел на блондинистую макушку, торчащую из-за спины Чона. — Да выйди ты, мне реально не впервой. После этих слов Тэхен неуверенно показался из-за спины своего парня, сразу же прижимаяь к Чонгуку, аккуратно прикрывая рукой свое… достоинство. Юнги тихо засмеялся. — Меня Мин Юнги зовут, живу с этим чертом и его братом, который мне является парнем, — подмигнул Мин, подходя к Тэхену и пожимая ему руку, которой он прикрывался — вторая не посмела отпускать талию Чонгука. Стало вдвойне неловко. — Тэхен, я просто Тэхен, — неуверенно представился он, после чего из той же комнаты, из которой вышел Юнги, появился еще один черноволосый парень, правда немного выше Мина, после чего тот подошел к Юнги и обнял его, направляя взгляд на гостя. — Добро пожаловать, "просто Тэхен", — улыбнулся он, на что Тэ лишь неуверенно поклонился. — Меня зовут Чон Хосок, брат этого, — он кивнул головой в сторону Чонгука. — и парень этого, — сказал Хо более протяжно, кивнув на Юнги. — А ты…реально просто Тэхен? Нет, в смысле, мы все тут так официально, Чоны-Мины, а ты… — Я не знаю свою фамилию, — пожал плечами Тэхен, разглядывая Хосока, которого словно вовсе и не тревожит то, что напротив стоят два голых парня. Это вообще никого, кроме Тэхена, не тревожит. — Будешь Чоном. Чон Тэхен, — улыбнулся Чонгук, целуя Тэхена в макушку, ловя его милую ответную улыбку. Ему подходит эта фамилия. — Нам нужно переодеться, после чего я отведу ребенка в садик, — засмеялся Чонгук, получив легкий удар кулаком в плечо. — Не бейся, ангелочек, а то накажу, — ухмыльнулся он, кусая Тэ за ухо. — Не потеряй этого белокрылого ангелочка только, — ответил Хосок, смеясь. — Так он больше не ангелочек, это я его так по привычке его называю, — подмигнул Чонгук друзьям, которые все прекрасно поняли, после чего утянул Тэхена в свою комнату. — Тогда добро пожаловать в семью, — крикнул в ответ уходящему Тэхену Хосок, улыбаясь. — Спасибо! — ответил Тэхен, прикрикивая. — А они классные, — уже тише сказал он Чонгуку, параллельно разглядывая усеянный картинами коридор. — Ты тоже классный, все идеально подошли друг другу, — улыбнулся Чон, открывая дверь в свою комнату и заталкивая туда Тэхена, неожиданно целуя. Требовательно, но нежно в то же время, сжимая в руках упругие половинки. — Я сдерживался слишком долго, Тэхен-а~ Я хочу… — Бери уже, — ответил Тэхен в губы парня, ухмыляясь. — только сегодня на балконе ты — мой. — Обязательно, ангелочек.***
SYML - Hurt For Me
— Ну как вам наш демоненок, — донесся голос Чонгука к Юнги и Хосоку, мирно пьющим чай на кухне. Чонгук вошел, как и всегда, в черной футболке и джинсах, а вот Тэхена они в черном увидеть не ожидали. Парни его видели не раз, часто подглядывая за ним с Чонгуком из-за деревьев, потому что не было чем заняться, и к ангелочку даже успели привыкнуть. Постоянные белые футболки или рубашки, иногда даже с блесточками. Сейчас Тэхен вовсе на ангела не смахивает. На Тэхене одета такая же одежда, как и на Чонгуке: черная футболка, запрятанная в такие же обтягивающие джинсы, рваные на коленях. И настолько он сексуально и горячо в этом простом на первый взгляд прикиде смотрелся, что даже золотистые волосы и голубые глаза не мешали называть его демоном. — Чонгука, а ему опасность не грозит? Ты точно его спокойно доведешь домой и не вернешься еще раз за одеждой? — спросил Хосок, рассматривая то одного, то другого. Они слишком подходят друг под друга. — Боюсь, что возле него мне грозит опасность, — улыбнулся Чонгук, после чего провел носом по щеке во всю сдерживающего стеснение Тэхена, затем незаметно лизнув свежий засос под шеей. Комплименты Чонгука — убийственное оружие. — Давайте валите, голубки, нам еще не хватало, чтобы ангелы сюда завалились, — сказал Юнги, попивая свой чай. — Намджун уехал на три дня куда-то, а Сокджин в курсе, что-то придумает, — ответил Чонгук, после чего развернулся и хотел уже идти с Тэ, собираясь бросить что-то типа «скоро вернусь», как их остановил Хосок. — Стой, Тэхен, ты с Чимином будь аккуратнее, — предупредил Чон, хватая за руку Тэхена, который посмотрел на него слегка шокировано. — А… а что с ним не так? — спросил удивленно Тэхен, не понимая, почему Хосок решил предупредить Тэхена об этом. — Чимин демонов ненавидит не просто так, — неуверенно развел руки Хо. Тэхен заинтересовано прошел назад к столу и сел на один из стульев, сложив руки на груди и направляя вопросительный взгляд на Хосока. Вот вообще не по-ангельски выглядит сейчас. Твердый и серьезный взгляд, на удивление уверенная и грозная поза. Чонгук реально боится, что просто так они не дойдут, даже после получасового секса в его комнате. А еще он боится, что они вообще не выйдут, потому что Хо даже не собирается видеть злой и предупреждающий заткнуться взгляд Чонгука. — Хоть мы и не те демоны, которые желают стереть человечество с лица Земли, и вовсе не служим дьяволу, наши души далеко не безгрешные, и некоторые из нас сходят с пути, которым мы пытаемся жить. Так когда-то сошли три наших старых друга, — выдохнул Чон, замечая, как нахмурились брови Тэхена и как еще сильнее посерьезнел его взгляд. Страшный он какой-то. — Давай ближе к теме, — попросил Тэхен, напрягаясь. Ему не нравится, как медленно Хосок приближается к сути. Он ненавидит, когда люди начинают издали, чтобы плавно подвести к чему-то… неприятному, плохому. — Когда Чимину было пять лет, он жил с родителями и старшим братом. Их семья была образцовой: счастливой, крепкой, дружной. Много кто завидовал отношениям семьи Пак друг с другом. Как-то раз его отец серьезно поссорился с нашими… знакомыми, если их так можно назвать. Он стал свидетелем убийства, причем масштабного: тогда наших не устроили работники бара, которые отказали им в доступе к барной стойке. Понятное дело, что они уже были пьяны, да и не первый раз с убийствами имели дело. Так вышло, что отец Чимина просто проходил мимо и не вовремя захотел разменять деньги, а в баре работал его близкий друг. Его, что не удивительно, увидели, но сбежать он успел. Улетел, и поймать его не смогли. Этой же ночью эти трое ворвались в их дом и убили мистера и миссис Пак на глазах у маленького Минни и шестнадцатилетнего Киена, так как тот явно мог рассказать это жене, без длинных прелюдий и речей, потому что времени было не очень много. Старшему жестоко вырвали крылья, «чтобы в будущем не улетел, если начудит», а Чимина просто заставили наблюдать, предупреждая никогда не соваться в дела демонов. — Хосок выдохнул, с сожалением смотря на бледного Тэхена, а потом на Чонгука, в глазах которого читалось четкое «тебе конец». Но Хосок сделал правильно, он знает, он уверен. Тэхен тяжело сглотнул, смотря огромными глазами на Хосока, после чего опустил мокрый взгляд вниз, утыкаясь в деревянный пол и отгоняя желающие выступить слезы. Эту историю он не слышал никогда. — Крылья Киена прорезались слишком болезненно, и в один момент он просто не выдержал и… — Хосок вздохнул, смотря на вытянутую руку Тэхена, показывающую «хватит», после чего он прикрыл ей глаза, вытирая с них прорвавшуюся одинокую слезу. — Ты знал? — Тэхен медленно повернул голову к Чонгуку, упираясь руками в стул так, словно сейчас переломает сидение, и посмотрел на Чона пустым, разве что со скрытой болью, взглядом. — Чонгук, ты это знал? — спросил дрожащим голосом Тэхен, пытаясь контролировать трясущуюся нижнюю губу. Чонгук лишь пристыженно опустил голову, не говоря ничего в ответ. Молчание иногда дает понять лучше ответа. — Ясно. Тэхен поднялся с места, быстро протерев влажные глаза, и медленно прошел к двери, остановившись в проходе. — Спасибо за подарок на день рождения, Чонгук-и, — грустно улыбнулся он, после чего вышел из комнаты. Через минуту послышался звук закрывающейся входной двери. — Не пойдешь за ним? — спокойно спросил Юнги, откидываясь на спинку дивана и закидывая руки за голову. — Он мне даст сейчас объясниться? Он не поймет меня… сейчас, — выдохнул Чонгук, потирая переносицу большим пальцем. — На его месте я бы вообще тебя не понял, Чонгук, — сказал Хосок, приподнимаясь и подходя к Чону, кладя руку на его плечи. — Я это сделал для него… — Ты это сделал для себя, а уже потом — для него, — перебил Хосок, хлопнув Чонгука по спине, после чего вышел из кухни вместе с Юнги, который пошел за ним, бросив короткое: «мозгами пошевели и беги за своим ангелочком, балда». Жаль только, что поздно за ним бежать. Чонгук прилетит к нему ночью, а сейчас ему срочно нужно выпить.***
Тэхен чувствует обиду? Нет. Обман? Тоже не то. Предательство? Нет, ни в коем случае. Тэхен чувствует ничего. Опустошенность. Он просто идет сквозь густой лес, пытаясь вспомнить дорогу к дому, и утирает слезы, что даже не собираются останавливаться. Он убит всеми и со всех сторон. Растоптан. Он любит Чимина. Всей душой и сердцем, как бы мерзко он иногда не поступал. Чимин тот, кто Тэхену подарил настоящую жизнь, вытянул из мерзкого болота, в котором Тэхен постепенно грязнул. Чимин — добрый и отзывчивый парень, который влюблен в Тэхена. И он, несмотря на то что не получает отдачи, продолжает быть с ним, как друг. Продолжает заботиться и лелеять, переживает за него и делает все для его счастья. О своем счастье он не думал никогда. Чимин все делал для Тэхена и только для Тэхена, и молчал он тоже для Тэхена. Чтобы не ранить, чтобы не заставить его грустить. Наверное Тэхен поступил бы так же. Только вот своих родителей он не знает отнюдь. И сейчас, когда Чимин набросится на Тэхена с объятиями и ругательствами, словами о том, как сильно он переживал, Тэхен тоже будет молчать. Только вот здесь у него дилемма: его молчание ранит не меньше правды. Он стал тем, кто отобрал у Чимина все. Кто сломал его жизнь. Он стал его врагом, убив в себе того, кого Чимин так трепетно, хоть иногда и болезненно, растил. И здесь самое страшное — его реакция. Тэхен хочет надеяться, что Чимин отреагирует спокойно… Полгода назад… — Повтори! — Кричит Чимин, еще сильнее толкаясь в Тэхена, игнорируя плач и крик. Он этого не слышит. — Я тебе сказал, повтори то, что ты сказал! — Я… Я хотел бы стать… черным ангелом… — удар. Чимин от одних этих слов вспыхивает, словно спичка. А когда доносятся они из уст Тэхена, то у него в глазах загорается адское пламя, которым он готов сжечь все на своем пути. И Тэхена в том числе. А Тэхен лишь продолжает плакать и молчать, как раньше, не обращая внимания на боль, которую ему приносит Чимин. Причем как физическую, так и душевную. Он просто пытается терпеть, пытаясь верить в то, что Пак просто страдает раздвоением личности, и сейчас с ним вовсе не Чимин, а кто-то другой. — Не смей, не смей даже упоминать их, особенно при мне, — прошипел Чимин, после чего сделал грубый толчок и кончил в Тэхена, плотно закрывая его рот рукой… Ангел — это слово-паразит, которым прозвали человекоподобных существ с крыльями за спиной, не способных обидеть или причинить боль. Вранье это. Ангелам тоже может быть больно, и далеко не каждый из них сможет сдержать обиду и не выплеснуть на обидчика гнев. Чимин умел, всегда сдерживался, терпел, только вот были моменты, когда Пак срывался, терял контроль. И Тэхен надеется, молится за то, чтобы сейчас не наступил именно такой момент. Тэхен идет по лесу уже как два часа, оглядываясь вокруг и пытаясь узнать хоть что-то знакомое. Ноги устали, а лицо стянуло от бесконечных слез, которые, наконец-то, прекратили свое наводнение. Если раньше Тэхен переживал за реакцию Чимина, то теперь он еще и не знает, как самому реагировать на Чонгука. Он все знал, и последствия своих действий тоже: как будет не просто Тэхену, как это может задеть Чимина, как это может стать причиной ссоры Тэхена со своей семьей. Но он сделал, сделал без разрешения Тэхена, и продолжил молчать. Но ведь, если посмотреть с другой стороны, то сейчас Тэхену легче. Сейчас Тэхену не больно, сейчас он умеет летать и хорошо, а что самое главное — Чонгук осуществил его мечту. И возможно он был прав, что сделал это без разрешения: Тэхен никогда бы не дал согласие, зная правду. А ведь иногда нужно думать за себя, а не остальных. Только вот семья для Тэхена — те, за кого он готов отдать жизнь, а не только крылья. У парня голова разрывается. Тэхен не знает, что ему делать и как себя вести. Он просто идет, чувствуя, как предает его собственное тело и отступают силы, зацепляется за выпирающий корень дерева ногой и падает в колючую траву. И после этого не поднимается, пытаясь идти дальше с… ох, как прелестно, — подвернутой лодыжкой. Он просто ложится и дает себе время отдохнуть и подумать. Это время растягивается надолго, потому что после двух часов быстрой ходьбы и рыданий сон Тэхена накрывает моментально.***
Adele - Skyfall
Чимин допивает последние капли виски, облизывая пухлые губы, после чего швыряет бутылку в стену, наслаждаясь звуком бьющегося стекла. Какая это по счету бутылка за вечер? Вторая? Третья? Чимину все равно. Он просто решил выпить, чтобы успокоиться и хоть чуток меньше переживать за Тэхена, а сейчас под стеной валяется гора стекла. Пак прибегал к алкоголю редко, даже на дни рождения пил исключительно колу, но в этот раз другого выхода, кроме как выпить, он не находил. И теперь он за Тэхена не переживает. Он на него зол. Зол на то, что Тэхен не ответил на поцелуй, что скрывает что-то, что не умеет летать, что любит луну вместо солнца, что предпочитает черное белому, что каждую ночь исчезает, а утром ведет себя так, словно ничего не происходит вовсе. Чимин зол на себя, что влюбился в того, кому отнюдь не нужен. Почему-то Чимину не легче от того, что у Тэхена прорезались крылья. Он каждую ночь засыпал с представлением того, как они мчатся сквозь белоснежные облака, рассекая их своими снежными крыльями, догоняя друг друга. Как он хватает его и прижимает к себе, шепча на ухо тихое «догнал», после чего целует. Нежно и мягко, наслаждаясь любимыми губами и получая от них ответ. Как он лежит в зеленой траве, наблюдая за Тэхеном, читающим очередную книгу. Как он, соскучившись, запускает плавно руки под рубашку Тэ, слыша возмущенное, но смеющееся «прекрати», как щекочет его, после чего падает на Тэхена и крепко обнимает, прося уделить ему внимание. Его мечты разбились в тот день, когда Тэхен его отверг. Чимин глупый, неимоверно глупый. Неужели он и правда думал, что когда-нибудь Тэхен влюбится в него? Дурак. Но сейчас он — пьяный дурак, потому что понимает, что здесь нет вины Тэхена, но он все равно на него зол, и эту злость разбитые бутылки, увы, не уймут. А еще в голове проскакивает такая глупая мысль, что даже пьяному разуму смешно: Чимин винит демонов в том, что они влюбили в себя Тэхена, и ангелы ему не интересны. Пьяному разуму смешно, но, не смотря на это, Чимин так считает на полном серьезе. И от этого ненависть к ним становится еще сильнее. Перед глазами все расплывается так, словно Пак отходит от наркоза. Парня заносит в стороны, а в голове мысли перемешались в один сплошной ком. Но, несмотря на переплетающиеся ноги, он уверенно шагает к входной двери, выходя на улицу. На дворе уже давно наступила ночь, и мерзкий молодой месяц сменил восхитительная золотое солнце. Как хорошо, что луна, налитая кровью, появится только через двенадцать месяцев, потому что два таких события в год Чимин просто не вытерпит. Он не любит ночь. Не любит черное небо и контрастирующие на нем космические тела. Он в них не видит красоты. Раньше видел, сейчас — нет. Потому что ночь освобождает монстров. Тех, кому не место в этом мире. Нигде, вообще-то, не место, разве что в аду. Чимин вообще красоты не видит во многом. Он сейчас вообще ничего не видит. Все плывет, кружится, а уши заложило, словно и эта тишина уже начинает его пугать. Чимин будто спит, находится в самом жутком кошмаре, где нет ничего и никого. Вот только кошмар этот происходит наяву, что в разы хуже. И причиной, по которому он выходит из-под контроля, становится человеческий силуэт, что внезапно появляется в небе, взмахивая огромными крыльями. Черными. Чимин протирает глаза, чтобы убедиться, что не видит галлюцинаций. Увы, все происходит по-настоящему. На территорию, от которой Чимин отгонял демонов годами, находится один из их представителей, такой же мерзкий и «величественный». И Чимин не замечает, как сжимает кулаки, ногтями впиваясь в кожу, как сцепляет зубы до неприятного скрипа, когда этот демон приземляется на землю, шагая к нему. Флешбеки у Чимина перед глазами пролетают один за вторым, заставляя парня вспомнить все. Вспомнить, как на рубашке отца расцвело багровое пятно от кинжала, как у матери на шее начал кровоточить глубокий порез, как громко кричал Киен, когда они беспощадно вырывали его крылья. И ненависть расцветает заново, заражает, разносится по жилам со скоростью звука, накрывая Чимина вместе со злостью и желанием мести. Пак не видит демона и не слышит его; словно в состоянии гипноза идет прямо по указанию и бьет в лицо с такой силой, что чувствует боль на собственных костяшках. И получает неимоверное удовольствие. Как маньяк радуется новой жертве, так Чимин радуется от боли врага. Или же это два одинаковых предложения, потому что Чимин сейчас самый что не есть настоящий маньяк. Следующий удар по скуле полностью сбивает демона с ног. — Ты, мразь, за весь ваш род заплатишь, — прорычал Пак, ударяя «противоположного» коленом по животу. И даже не контролировал, бил раз за разом, набирая обороты, но этого было мало. — Ч… Чимин, — донесся голос, который Чимин тут же оборвал, хватая голову демона и утыкая ее в колючую траву, затыкая. А голос приятный… Нет. Мерзкий и противный, ужасный. Омерзительный голос. Чимин сошел с ума. Он не контролирует то, что делает, не контролирует себя и свои действия. Им движет обида и ненависть, которые росли годами, крепли, поглощая Пака. И сейчас Чимин не уверен, что не сможет убить. — Нет, смерть будет самым легким из наказаний, — озвучил он свои мысли, отбиваясь рукой от черных крыльев, которые попытались скинуть его, нажимая ею на позвонок демона до хруста, настолько сильно, что эти самые крылья просто сложились напряженно, и к ушам прильнул даже болезненный стон черного ангела. А вот эту уже было приятно. Такой хриплый, оборванный. — Во имя памяти о Киене, сволочь, о матери и отце, о моем Тэхене, которого вы у меня отобрали, — прошипел Пак, после чего поднялся, ногой нажимая на позвоночник, от чего демон громко проскулил, загребая руками землю под травой. В голове — план сумасшедшего, самого жестокого и ненасытного злодея. Чимин понимает, что сейчас скатывается к их уровню, что после этого будет не чуть ну лучше. Но почему демонам можно, а ангелам — нет? Кто это придумал? Кто запрещал мстить врагу его же методами? Правильно — никто. А если и запрещал, то Чимину все равно. Ему плевать, потому что он сделает то, что планирует, причинит ту боль, которую когда-то причинили ему. Они заслужили. Чимин хватает руками массивные черные крылья, сжимая так, что пару перьев просто отрываются, и резко тянет. Настолько громкого крика Чимин еще не слышал. Киену закрыли рот, а этот пусть кричит. Пусть мучается, срывает горло и давится собственной кровью — Чимину все равно. Он бесчувственно тянет, слыша звук рвущейся плоти и брызгающей крови, и начинает смеяться. Громко и безумно смеяться от того, что мстит. Тянет все сильнее, чувствуя, как напрягаются руки, как черные перья прорезают ладони, как по рукам начинает течь собственная кровь, стекая по пальцам, попадая на крылья демона, который не умолкает. Чимина бесит этот звук — наслушался. Он становится одной ногой на хребет, а второй нажимает на голову, вдавливая сильнее лицо врага в землю, и продолжает тянуть, чувствуя, как отрываются крылья на начале их роста. — Хватит, Чимин! — Кричит демон, повернув голову и подставив под ногу свое ухо, и крик его, наверное, слышат и лес, и горы, и море. Чимин слышит, но не слушает, и ни в коем случае не останавливается. — Я тоже просил, тоже умолял, но вы лишь смеялись. Теперь моя очередь смеяться, — ответил он, вжимая демона в землю. — Это я, Чимин, я Тэхен! — На этом крике Чимин распахивает глаза, слыша столь родное имя, но больше сделать ничего не успевает. Пак отлетает назад, закрывая уши от громкого вопля запястьями, потому что от него в уши словно вставили иглы. А в руках — два черных крыла, с кончиков которых стекают алые капли крови. А в голове лишь кричащее «Тэхен». — Т…Тэ? — Чимин бросает в сторону крылья, протирая глаза и встряхивая головой. От этого всего он смог протрезветь. Взгляд падает на траву, на которой лежит парень, свернувшись вдвое и рыдая, крича, закрыв окровавленное лицо руками. На спине — кровоточащие раны, глубже которых Чимин еще никогда не видел. Кажется, что если вытереть кровь, то он увидит его кости. Кожа оборвана, и ее края торчат настолько жутко, что начинает тошнить. А кровь с лица даже попала на…золотые локоны, которые немного завились и спадают на лицо. Чимин не успевает даже подняться, потому что минуту пытается осознать, что случилось и что он натворил, как кто-то ударяет его по лицу, заставляя упасть. — Как ты мог, блядь?! Как ты, сука, посмел это сделать?! — кричит кто-то, ударяя пару раз Пака в лицо, разукрашивая его не хуже того, как Чимин разукрасил лицо своей жертвы. Только вот он акцент не на лице делал. Незнакомец пинает его ногой в живот, после чего бежит в сторону лежащего на траве Тэхена. А на спине — два черных крыла. Точно таких же, какие валяются на траве возле Чимина. — Тэ… Тэхен, ты меня слышишь? — у Чонгука дрожат руки. Он охватывает голову Тэхена, которого всего трясет, стряхивая с нее землю, и аккуратно вытирает рукой кровь и слезы, что перемешались между собой и холодным потом. — Господи, прости меня, — тянет Чонгук, всхлипывая, ловя на себе взгляд стеклянных глаз, покрасневших от слез, которые текут ливнем, не прекращаясь. Тэхен открывает губы, чтобы втянуть хоть немного воздуха. Горло режет, дерет, вызывая кашель, а тело ломает настолько сильно, что Тэхену кажется, что его держат за все конечности, растягивая в разные стороны. Он не понимает, что происходит. Его трясет в безумной лихорадке, тошнит так, словно его сейчас вырвет, а спину пронзает настолько резкая боль, что у него даже не остается сил кричать — лишь открывать рот в надежде, что станет легче. Немой крик Чонгука оглушает сильнее настоящего. — Тэхен-ни, любимый, все… хорошо, я рядом, — смешно, но Чонгук не знает, что еще сказать. Кажется, все в таких ситуациях говорят «все хорошо»? Чон раньше с таких фраз смеялся в фильмах, потому что нельзя говорить это тогда, когда все далеко не хорошо. Сейчас Чонгук героев фильмов понимает, как никто другой. — Не смей, — прошипел Гук, краем глаза заметив Чимина, подошедшего к ним сзади. — если тебе дорога жизнь, то не смей подходить к нему. Никогда. Для него тебя больше не существует, — после этих слов Чон поднялся, поднимая на руки кровоточащее тело Тэхена, мягко целуя его в лоб и продолжая нашептывать ему что-то «успокаивающее», прижимая крепче, после чего взлетел, улетая как можно быстрее от этого места, оставляя Чимину лишь пару вырванных тэхеновых крыльев на память. Забрал бы себе, только вот сам Тэхен куда важнее. — Чимин! — донесся громкий зов Джина. Чимин даже не пошевелился. Лишь смотрел, как улетает демон, унося на руках самого дорогого в мире человека, хорошую жизнь которого он собственными руками оборвал. Буквально. — Чимин, что произошло? Кто кричал? Я принял снотворное, а вы смогли меня разбудить! И что за кры… — Это Тэхена, — ответил Чимин, не дослушивая. Джин лишь непонимающе посмотрел на Пака, мельком смотря на два черных крыла. — Я вырвал крылья Тэхена. — Это… Это как, вырвал? — тихо спросил Джин, смотря на лицо Пака, по которому одна за другой начали стекать хрустальные слезы. — Вот так, Джин, взял и вырвал… Пак зажмурил глаза, закрывая руками лицо и падая на колени, после чего закричал. Просто закричал, не сдерживаясь, высвобождая все свои эмоции. Чимин не узнал Тэхена. Он был настолько ослеплен ненавистью, что не узнал своего любимого Тэ, которого думал, что узнает даже по прикосновению. Чимин избил до потери сознания свою любовь, после чего беспощадно вырвал у него самое ценное. И не важно, какого цвета были крылья. Он их вырвал, обрекая Тэхен на полгода мук, пыток и страданий. Его новые крылья будут расти полгода, и Чимин будет молиться всем существующим и несуществующим богам, продаст свою душу дьяволу, чтобы Тэхен не повторил судьбу его брата.И налилась луна кровью...