Breathe — Fleurie
Время всегда пролетает быстро, когда все идет хорошо. Каждый момент, наполненный счастьем, весельем, улыбками, радостью, любовью — каждый улетучивается, словно за секунду. И в один день ты просыпаешься, а в голове вопрос: «Было ли мне хорошо?» Как только черная полоса заменяет белую, все хорошее, что случилось с тобой, забывается, как по щелчку пальцев. И наступает ему противоположное. А вот это противоположное, как давно оно не случилось бы, будет держать вас долго; вы будете помнить его и не сможете забыть, как минимум, до конца своей жизни. Тэхен хотел бы, чтобы жизнь закончилась сейчас. Лежа на полу в собственной комнате он, став на четвереньки и выгибая спину до хруста, кричит настолько громко, что кажется, словно ткани, обволакивающие горло, вот-вот порвутся и начнут кровоточить, заставляя Тэхена давиться собственной кровью. Сколько он так уже кричит? Полчаса? Час? Десять минут? Парень вовсе теряет связь с миром, и минута длится для него куда больше шестидесяти секунд. Его спину ломает, будто по телу пускают электрические разряды, каждый из которых может стать для него последним. Его разрывает на части, крошит кости, которые, такое чувство, будто зажали в огромные тиски и сжимают до противного скрежета, пуская трещины. На белой чонгуковой футболке, в которой Тэхен так любит спать, проявляется красное пятно вокруг отверстий в зоне спины, быстро расползаясь, когда ткань еще сильнее прорывают черные кости от начавших расти крыльев. Была бы сейчас ночь и падала бы звезда — Тэхен пожелал бы умереть. Кажется, я повторяюсь, но в голове Тэ правда нет ничего другого. «Боль пройдет не скоро, — вот что сказал ему Хосок, когда все началось, — она будет держать каждый раз около десяти минут, но тебе, наверное, будет казаться дольше. И так придется терпеть шесть месяцев». После услышанного Тэхен просто развернулся и медленно прошел к ванной, наполнив ее ледяной водой. Залез сразу, даже не морщась, погружаясь полностью с головой. И кричал под водой, долго и громко, срывая горло, радуясь, что его никто не может услышать, молясь, чтобы она уняла его страх. Он знал, что будет очень больно, но он представлял эту боль иначе, не считал ее столь невыносимой. Теперь он понимает брата Чимина. Чонгук же понимает самого Чимина. Стоя над Тэхеном и пытаясь его успокоить, пока тот даже не слышит его, Чонгук понимает, насколько сложно смотреть на страдания любимого человека. Прошло три месяца, а Чонгук, когда Тэхен засыпает после очередного припадка, продолжает идти на кухню с трясущимися руками и мокрым от слез лицом, чтобы выпить успокоительное. Чонгук не привыкнет к этому. Он не сможет принять то, что Тэхену должно быть больно, что от этой боли не избавиться, ее не избежать. Чонгук будет переживать это вместе с Тэхеном, и, как бы больно ему не было, он всегда будет пытаться забрать его боль себе. Морально перенять на себя, потому что физически, увы, не может. Организм Тэхена не воспринимает обезболивающее, которое принес Хосок. Единственное, что могло бы ему помочь. Когда Чон вколол парню препарат, у него пошла кровь из носа. Затем — тошнота, рвота и обморок. Больше они не смели даже прикасаться к лекарству. Единственным выходом осталась странная мазь, которая слегка подмораживала раны. Толку от нее было, как от одного шва на глубоком порезе, но ничего, кроме нее, не оставалось. — Тэхен-а, малыш, дыши ровно, — попросил Чонгук, пытаясь помочь Тэхену не задыхаться. Последнему словно ограничило доступ к воздуху, и он на самом деле не мог вздохнуть даже малую порцию кислорода. Такое уже случалось, и Чонгуку в такие моменты всегда становилось безумно страшно. Чонгук — не медик, и он никогда не учил даже базовые правила оказания экстренной медицинской помощи. Но способ помогать Тэхену в таких ситуациях он найти был обязан. — Тэ, послушай меня, нужно успокоиться. Чонгук положил руку под голову Тэхена, предварительно приподняв его, а вторую — на горло парня, начав аккуратно массировать его пальцами, пока локоть упирался на грудь, повторяя те же движения. Тэхену всегда помогало это, даже если не сразу. Он медленно расслаблялся, делая прерывистые глотки воздуха все более глубокими, пока окончательно не вдыхал, полностью заполняя кислородом легкие. И после этого боль практически полностью отступала, оставляя за собой лишь неприятный осадок, а на ее место приходила сонливость, что Тэхена накрывала сразу. — Ну вот и все, — прошептал Чонгук, убирая ладонь от горла парня и осторожно вытирая слезы с его лица большим пальцем. — Спасибо, — тихо-тихо, чуть ли не бесшумно протянул Тэхен, продолжая слабо всхлипывать. В этот раз было куда легче справиться. А ведь бывало, что боль держала час, если не больше, вызывала галлюцинации, где к Тэхену каждый раз приходил он, Чимин, — гость каждого кошмара, главный герой фильма ужасов, который продюсирует тэхеново сознание, вырывая «крылья», не забывая сказать что-то, что делает больно еще и изнутри. » — Спасибо за разбитое сердце, Тэхен-ни. Оно кровоточит. Ты видишь, как оно кровоточит?! — прокричал оборванным голосом Чимин рыдающему на полу Тэхену, прижимая палец к белой рубашке, на которой расцвела огромная кровавая роза в месте, где ткань прикрывала левую часть груди. — Кровь за кровь, малыш? Будет справедливо, не так ли? — спросил он, быстрым шагом подходя к Тэхену, отчего последний плотно закрыл глаза. Через секунду тело пронзила острая боль, а в ушах зазвенел собственный крик и вопль, слитые воедино». — Засыпай, Тэ-тэ, тебе нужно отдыхать, — натянуто улыбнулся Чон, поднимая Тэхена на руках и ложа его в кровать на живот. Торчащие из спины основания крыльев, длина которых уже достигала полуметра, не позволяла парню спать в привычном положении. Тэхен благодарно улыбнулся Чонгуку в ответ, после чего закрыл глаза, как сон моментально утянул к себе измотанного ангела, поглощая. Боль держала его жалких десять минут, если не меньше. Но даже минуты такой вспышки хватает, чтобы парень полностью изнемог. Все силы и вся энергия уходят на то, чтобы справиться с этой болью, пережить ее. И сейчас, когда она прошла, Тэхена буквально отключает. Он не видит сна, потому что изнеможенный организм не в состоянии подарить его, да и сам Тэ проваливается сразу в последнюю стадию, где сны не снятся, где полностью весь он отдыхает, возобновляясь. Чонгук сидел с ним десять минут, наблюдая за умиротворенным лицом парня, убеждаясь, что Тэхен уснул и ничего его больше не тревожит, после чего тихо поднялся и вышел из комнаты, прикрыв дверь.You too — Chase Atlantic
Сейчас было около двенадцати дня. Юнги и Хосок, как всегда, сидели на кухне за двумя чашками крепкого кофе, разговаривая о чем-то своем. Когда Чонгук вошел, они сразу же посмотрели на него тревожным взглядом, получив в ответ грустный кивок. Это уже вошло в привычку: задавать вопрос «как он?» и получать ответ «уснул», не используя слов. Хотя вряд ли Чонгук хотел бы сесть и начать рассказывать, как все было. Поэтому его кивка парням было более чем достаточно. — Неделю назад он снова видел его, — как-то неуверенно начал Чонгук, упираясь руками об столешницу, смотря куда-то за спину Хосока. — И ведь это уже не в первый раз. Если обычно все проходит за пару минут и без последствий, то эти видения доводят Тэхена до предела, — Чонгук поднял взгляд на Юнги, старательно успокаивая дрожащую нижнюю губу. Почему-то эту тему он хочет поднять сейчас. Наверное это из-за того, что сегодня он был гораздо спокойнее из-за прошедшей боли Тэ, но он все равно встревожен. — Если Джин и Джун приходили к Тэхену, то Пак его активно игнорирует. Им нужно встретиться, Юнги. — Почему я сразу? С Хо они тоже знакомы были, — попытался отмазаться Мин, смотря то на одного Чона, то на второго. — Кажется, вы с ним были немного ближе… — Кажется, мы оба были с ним немного ближе, — тут же перебил Юнги, скрестив руки и устремив свой взгляд на Хосока, что лишь тяжело вздохнул, почесав затылок. Удивленные и полные вопросов глаза Чонгука давали понять сами за себя, что от старшего требуется. — Я не очень хорошо понимаю, почему Юнги так обожает вычеркивать меня из этой истории, — начал Хо, — но мы оба дружили с Чимином, и водились всегда втроем. И все, что происходило, мы тоже делали втроем, а не вдвоем, как ты, — Хосок ткнул в Юнги пальцем, — обожаешь рассказывать. Мы с Юни в то время уже встречались, — на этой фразу Чонгук издал протяжное «о», — но, черт побери, нужно же было Чимину влезть, — парень на этом слове скривился, потирая глаза. — Любовный треугольник, значит, — произнес Чонгук так, словно долго догадывался до этого, выстраивая теории и анализируя все возможные варианты развития событий. — Дай своему брату медаль за самую прокачанную логику в этом доме, — фыркнул Мин, ловя злобный взгляд глаз демона напротив. — Мне рассказывать дальше? — недовольно спросил Хосок. В ответ послышалось лишь тихое «угу». — Мы оба влюбились в Чимина, коротко говоря. Причем не смели скрывать это друг от друга, потому что между мной и Юнги было все серьезно и враждовать из-за Пака было бы очень глупо. Поэтому в один «прекрасный», — он саркастично выделил это слово, — день я с Юнги просто заявили Чимину о своих чувствах к нему. — Забыть его удивление будет сложно, — засмеялся Юнги, ловя смешок и со стороны Хосока вместе с бубнящим «да-да». — Короче, пройдя стадию шока Пак, немного неожиданно для нас, сказал, что не против…таких отношений. — А немного позже я решил все испортить, — вздохнул Хосок. Чонгук все время лишь заинтересовано слушал, вертя головой от Юнги к Хосоку и назад. — Хосок у нас, видите ли, правильный, — пробормотал Юнги. — Он решил, что Чимин обязан знать, кто мы, что у нас не должно быть секретов. И рассказал ему, идиот. — На этом наша история подошла к концу, — продолжил Хосок, получая злой подзатыльник от Юнги. — А почему ты о Хосоке никогда не говорил мне? — возмутился Чонгук, смотря на Юнги и приподняв руки. — Хо пережил это сложнее меня, — вздохнул Юнги, подползая к Чону, незаметно для младшего беря его за руку. — Я не хотел, чтобы кто-то напоминал ему о Паке. Вот и решил вычеркнуть его из истории, — продолжил Мин, теребя пальцы Хосока. — А Чимин правда любил вас? — спросил Чонгук, скрестив руки. Старшие демоны посмотрели друг на друга. — А хрен его знает, сегодня и проверим, — на удивление одновременно сказали они, ухмыляясь.***
— Плохая идея, — предположил Хосок, стоя у белой двери. — Да, однозначно плохая идея, — подтвердил Юнги, нажимая на кнопку дверного звонка.***
— Какого… — прорычал Чимин, валясь с дивана на пол от громкого звука, раздавшегося по всему дому. Пак планировал сегодня проспать весь день. Потому что были выходные, потому что голова болела от утреннего саке, найденного в кроватной тумбочке Джуна, который сегодня с Джином свалил на два дня куда-то, оправдывая это как «романтическое путешествие», потому что нет настроения делать еще что-то. Чимин, хвала небесам, не спился. Не дали, если быть точнее. Чтобы Ким Намджун и Ким Сокджин спокойно смотрели, как их лучший друг губит себя и свое будущее алкоголем. Но, так как сегодня великих надзирателей нет, Чимин хотел позволить себе оторваться. Жаль, что кто-то решил испортить его планы. Громкий звонок еще раз раздался по дому, выбешивая и без того взбешенного Чимина. — Да иду я! — раздраженно крикнул Чимин, набрасывая на голый торс, который как был идеальным, так и остался, легкий белый халат, после чего обулся в мягкие тапочки, быстро завязав шнурок домашних штанов светлого молочного цвета. Поправив рукой слегка мятые волосы, ангел недовольно прошел к двери, рывком дергая ручку. — Ну кто т… — Пак остановился на полуслове, часто моргая, и приоткрыл рот, не веря тому, что видят собственные глаза, — …там. В пороге стояли два черноволосых демона, которых он не видел пару лет и которых тщетно пытался забыть днем, пока ночью, словно тайно, скрывая от своей второй, здравомыслящей личности, вспоминал каждую их деталь в книге. И сейчас кажется, что они именно из нее и вышли — совсем не изменились: такие же красивые и гордые, так же уверенно стоят и с таким же вызовом смотрят. И сейчас даже не важно то, кто они. Чимин видит тех, кого не видел годами. Кого любил, но кого сам отверг из-за собственных принципов.Agust D ft. MAX — Burn it
— Здравствуй, Чимин-ни, — ухмыльнулся Юнги, опираясь одной рукой о дверной проем. — А ты не изменился, — продолжил вместо Мина Хосок, осмотрев Чимина с ног до головы и обратно. — Каким красивым был, таким и остался. — Что вам нужно? — неуверенно, но пытаясь звучать как можно тверже, спросил Чимин. — Хотим с тобой поговорить кое о чем, — ответил Юнги, бросая взгляд на голый торс Пака. Халат, который должен был его прикрывать, предательски сполз в сторону, открывая прекрасные виды. — Чимин-а, ты зря это надел, — прошептал Юнги. Чимин сглотнул. — Извращенцы чокнутые, — бросил он, быстро запахивая халат и протягивая руку к поясу, как Хосок ловко вытянул его с петель, ухмыляясь. — Что вы творите? — возмущенно спросил Чимин, хмуря брови. — Мы по дороге вот о чем подумали, — начал Юнги, медленно подходя к Чимину и разворачивая его к себе спиной, принимая протянутый пояс Хосоком. — Кажется, что я с Хо, что ты, мы все еще не избавились от былых чувств, — на этих словах Мин протянул перед глазами Чимина широкий кусок ткани, завязывая ее сзади. Пак лишь послушно стоял, задержав дыхание. Почему он не может им сопротивляться? — Так почему нам не решить бы эту проблему втроем? — Юнги и Хосок ухмыльнулись, не дав возможности Чимину этого увидеть сквозь ткань, после чего медленно вошли с ним в дом, закрывая двери. — Что вы… нет, это неправильно, — покачал головой Чимин, перепугано вертя головой, пытаясь хоть услышать, в какой стороне находятся демоны, внезапно замолчавшие. — Чимин-а, не нужно бояться, мы ведь тебе не чужие, — раздался внезапно хриплый хосоков голос. Близко, возле самого уха, после чего к шее прикоснулись горячие губы, оставляя легкий поцелуй. — Чим-ми, мы ведь уже делали это, помнишь? — подкрался к второму уху голос Юнги, повторяя все действия Хосока. — Мы бы никогда не поступали так без твоего согласия. — А ты нам его уже давал, — дополнил Юнги, медленно сбрасывая халат с чиминового тела, покрытого мурашками от поцелуев шеи, которая всегда была у Пака безумно чувствительной. — Это неправильно, — продолжил Чимин, правда, слегка неуверенно, говоря оборванным голосом. — Мы можем прекратить, если ты хочешь, — сказал Хосок, ухмыляясь, прикусывая мочку уха парня и ловя тихий, сладкий стон, по которому он так скучал. Юнги и Хосок могут показаться озабоченными, но они и правда не делали бы этого, если бы Чимин никогда не позволял им. А случилось все куда раньше…Flashback
— Чим-ми? — спросил Хосок, пролезая в небольшой деревянный домик, что они втроем с Чимином и Юнги, который лез следом, построили. — Привет! — улыбнулся Пак, подбегая и крепко обнимая хенов. — Почему вы так долго, я уже заждался, — Чим поджал губы, смотря куда-то в сторону. — Извини, нам нужно было обсудить кое-что, — Юнги почесал затылок, слегка неловко посмотрев на Пака. — Что-то случилось? — встревоженно спросил ангел, кладя руку на плечо Юнги, как почувствовал тесное прикосновение к спине тела Хосока, тут же вздрогнув. — Да, Чимин-ни, кое-что случилось, — прошептал он на ухо не понимающему, что происходит, Паку. — Чимин, ты нам безумно нравишься, — сказал Юнги, улыбнувшись, пока ладонь прошлась по скули Чимина, начиная с мягкой щеки. — Обоим. — И мы хотим верить, что ты тоже чувствуешь к нам хоть что-то, — продолжил Чон, проводя носом по шее Чимина, заставляя последнего еще сильнее задрожать. Не от страха, конечно же. — Это неправильно… — тихо сказал Пак, прикрывая веки, слегка вытягивая шею под поцелуи уже с обеих сторон. — Что неправильно? Любить? — таким же тоном прошептал Юнги, обнимая Пака за талию. — Нет… То, что вы сейчас делаете — это неправильно, — промямлил Чимин, хватаясь руками за длинную футболку Хосока грязно-серого цвета. — Мы можем прекратить, если ты хочешь, — предложил Чон, не прекращая играть со бледной шеей и золотистыми волосами. — Это неправильно, но мне нравится, — неуверенно улыбнулся Пак, разворачиваясь и целуя того, кто был за его спиной, не рассмотрев даже лица, пока второй принялся целовать его шею сзади, параллельно расстегивая ширинку младшего.Beyonce — Crazy in love (50 shades of gray)
— «Это неправильно, но мне нравится», — ответил Чимин, когда понял, что парни уловили суть игры, и улыбнулся. Все так же неуверенно, продолжая сомневаться, но улыбнулся, тем самым давая Юнги и Хосоку зеленый свет. Может это действие не успевшего выветриться из организма алкоголя, но Чимин сдается сразу; он в таких играх как оставался, так и останется проигравшим еще до их начала. Он смотрит на тех, по кому безумно сильно скучал, временно срывая к ним пелену ненависти, не в силах отказаться. — Что выбираешь, Чим-Чим: диван, стол, быть может, роскошь — кровать? — ухмыльнулся Хосок, водя рукой по спине Пака, пока Юнги продолжал терзать его шею, развязывая зубами повязку и сбрасывая ее на пол, ухмыляясь от заметного бугорка в зоне паха. Чимин всегда быстро заводился. — Может в ванной? Я люблю секс в воде, еще и с… — Да хоть на ковре... — тихо прорычал Чимин, не в состоянии еще больше терпеть, после чего его тут же повалили на тот самый ковер нежного молочного цвета. — Как скажешь, Чим-ми, — прошептал Хосок, ухмыляясь, просовывая руку в штаны Чимина, одним движением стягивая их. Неудивительно, что под ними ничего не было. Коснувшись рукой острой скулы, Чон очертил ее указательным пальцем, затем провел вниз по подбородку, заставляя дрожащего Пака опрокинуть назад голову, спустился ниже к шее, любуясь поставленными демонами засосами, и аккуратно прикусил кадык, заставив Чимина тихо простонать, тут же зализывая место укуса; продолжил спускаться, сжимая упругую грудь, продвигаясь рукой к четким кубикам пресса, пока зубы зажали твердую бусину сосков, которую ласкал шальной язык. Юнги же тем временем наблюдал, ухмыляясь, разрешая действовать Хосоку, взбалтывая в руках бутылочку смазки, которую оба всегда носили с собой. Поцелуи следуют путем руки, опускаясь к прессу и награждая каждый кубик, пока пальцы касаются твердой головки. Юнги ловит губами стон Чимина, когда Хосок начинает медленно водить рукой по вставшему члену. Сминает, целует плавно и властно, слыша хруст оттого, как прогибается блондин в спине. Чимин их ненавидит. Ненавидит их крылья, их души, их природу, их характер, но Хосоку и Юнги не может сопротивляться. Он чувствует себя загнанной двумя зверями в угол жертвой, которую помилуют, если она не будет сопротивляться. Старые чувства, таящиеся глубоко внутри под самыми крепкими цепями, вырываются с каждым вздохом, каждым поцелуем, возвращая воспоминания из прошлого, где Чимин любил, безумно любил и был любим, где на протяжении года считал себя самым счастливым, пока его любовники не открыли ему секрет своего происхождения, пока Чимин не отверг их, потому что не имел права быть с врагами. А сейчас ему плевать, что позже, спустя день или два, а может, и меньше, будет жалеть и ненавидеть еще больше. Сейчас он не в состоянии контролировать себя, он не умеет им отказывать. Из мыслей Чимина выбивает мокрое касание к члену. Приподняв голову, парень смотрит, как Хосок медленно проводит языком по головке, и в этот же момент к шее прислоняются губы Мина, оставляя болезненный, но в то же время приятный засос. Пак снова запрокидывает голову, вцепляясь пальцами в мягкий ворс ковра, поднимая грудь и хрипло постанывая, когда Чон берет глубже. Хосоку нравится издеваться над Юнги, а над Чимином еще больше. Он берет глубоко, а потом выпускает, вновь играясь языком с головкой, обводя член по длине, и снова берет полностью. Чимин от таких игр задыхается, еще и Юнги к шее присосался, целуя и кусая, пуская короткие разряды тока по всему телу. Хосок всегда любил тянуть. Поэтому на самом пике, когда Чимин вот-вот сдастся, когда разрядка в одном шаге, демон отодвигается, утирая рукой рот, и ухмыляется тихому нытью Чимина. Пак протягивает руки, чтобы закончить, но Мин перехватывает их, по-издевательски смотря на Чимина и отрицательно кивая головой, запрещая. Хосок смотрит на ангела, на истерзанную шею, на умоляющий и помутненный взгляд с похотливой улыбкой, после чего переводит свой на Юнги. Он не может оставить своего малыша без внимания. Подползая к Мину, Хосок впивается в сладкие губы, руками расстегивая пуговицы на черной рубашке парня, чувствуя, что тот делает то же самое с рубашкой Хосока. И вторгается языком в его рот бесцеремонно, проходясь по верхнему ряду зубов, внутренней стороне щек и пошло сплетая их языки вместе. Черная ткань одновременно слетает на пол с двух тел, и демоны отодвигаются друг от друга, прерывисто дыша, когда слышат громкий стон Чимина. Смотрят на парня и ухмыляются, наблюдая, как быстро он убирает руку от изливающегося члена, пытаясь скрыть следы преступления. — Какой непослушный малыш, — шипит Хосок, возвращаясь к Паку и смачно шлепает, оставляя ярко-красный след на его ягодице, упиваясь тихим вскриком, который Юнги снова ловит в кровавом поцелуе, прокусывая пухлые губы младшего. Тот извивается, руками обхватывая шею брюнета и притягивая ближе к себе, отвечая, пытаясь расслабиться, когда вечно холодные руки Хосока касаются колен, широко раздвигая их. Выдавив на пальцы немного смазки, демон раздвигает свободной рукой ягодицы, вводя в сжимающееся колечко мышц сразу два пальца, плавно растягивая узкую дырочку. Чимин зажмурился, чувствуя, как старший раздвигает пальцы внутри, словно ножницы. Не самое приятное чувство, но Юнги, целующий и ласкающий — он помогает расслабиться. Разница между Юнги и Хосоком в жизни почти незаметна, разве что Чон куда более размеренный, спокойный, когда Мин очень прямолинейный и редко думает о том, что говорит. А вот в сексе они противоположны: нежный, ласковый Юнги и грубый, властный Хосок. Если что-то их и объединяет, так это похоть. Невыносимая похоть и развязность, вечно сильное желание, и, о дьявол, Чимин сам заразился от этих демонов. С ними дни всегда были светлыми и ясными, наполненными весельем, смехом, улыбками, но ночи с ними всегда были темными и яркими, до безумия мокрыми и развратными. И, черт побери, Чимин слишком часто вспоминает бесов с этими двумя. Третий палец входит слегка болезненно. Пак тихо мычит в поцелуй, после чего чувствует, как в рот проскальзывает еще один язык. Это даже поцелуем нельзя назвать — извращение, которое Чимину до чертиков нравится. Мокро, приятно, с привкусом металла. Языки сплетаются, не оставляя ни одну часть рта без внимания: небо, зубы, щеки, снова губы. Чимин даже не чувствует пальцев внутри — он слишком занят поцелуем и руками демонов, что гладят каждую часть вечно бледного тела, сминая и царапая. Внутри тянет, и уже не болит, а пылает ярым огнем, желая чего-то большего, чем пальцы. Пак недовольно двигает бедрами, намекая Хосоку о своих желаниях, после чего Чон достает пальцы из растянутого нутра, целуя Чимина в уголок глаз и приподнимаясь, освобождая себя от брюк, кивая сделать это и Юнги. Конечно же последний слушается, повторяя действия старшего, И после того, как все трое остаются обнаженными друг перед другом, подползает к Хосоку под его ехидную ухмылку, вновь целуя, чувствуя, как два пальца проскальзывают в узкое отверстие. У Юнги стоны всегда хриплые, низкие. Хосок обожает их слушать. Особенно, когда Мин стонет надрывно, а голос дрожит. Даже сейчас пальцы двигаются далеко не медленно и не нежно, а третий входит чуть ли не сразу — Юнги получает удовольствие и приносит его Хосоку своим бархатным голосом. Узнав о фетише своего любовника, Юнги раньше специально молчал, выбешивая Хосока. Именно поэтому Чон всегда Юнги берет жестко и грубо — от таких движений молчатьTake me to church — Hozier
— И умрем мы в один день, — пробубнил Юнги, ложась к Чимину, пока Хо умастился с другой стороны, обнимая парня за талию. — «Затраханные, но счастливые» — назову так следующую главу нашей книги. — Ты все еще пишешь, — усмехнулся Чимин, поворачиваясь к демону и оставляя на его носу прозрачный поцелуй, возобновляя потерянным кислородом легкие. — Мы с Хо ее до сих пор пишем-пишем. Как и ты, — дополнил Мин, заставив Пака тихо засмеяться. Всезнайки. — Наша жизнь слишком эпичная, чтобы не записывать ее. Эту историю должны помнить и узнавать, — сказал Хосок, оттягивая голову Чимина к себе за подбородок и мило чмокая того в губы, улыбаясь. — Тут ты прав, — ответил Пак. — А теперь скажите, зачем вы пришли? В первую очередь. Чимин не глупец. Он знает, что Хосок и Юнги сами никогда не пришли бы к нему. Должен был быть повод или причина, причем веские и чрезвычайно важные. О ней Пак, кстати, догадывается. — Сначала мы шли к тебе из-за Тэ, — выдохнул Юнги под тихое,