«Но неужели все мы — затерянные звёзды, Что тщатся осветить темноту?»
Ночью можно восхищаться вечно. Она завораживает своей красотой, своими секретами, тайнами, таящимися среди бесчисленных звезд на темном небе, хранящем полумесяц, сияющий ярко-желтым светом. Каждый из нас хоть раз любовался ею, воспетой художниками всех времен как волшебная пора размышлений, отдыха, творческого вдохновения и любви. Ночью иная степень свободы, вольности. В это время суток все мирно спят и никто не будет следить за тобой, интересоваться, как ты, лезть в твою личную жизнь. Никто чужой не будет наблюдать за тобой и копаться в твоих мыслях. И, даже если вы живете один в огромном лесу, это чувство будет исчезать лишь ночью, потому что днем всегда может прийти кто-то, а ночью вас не потревожит никто. Но ведь ночь не только такая, какой многие видят ее. У нее есть и обратная сторона, пугающая и темная, потому что ничего не может быть хуже неизвестности, скрытой ею. В полумраке может прятаться что угодно: любая нечисть, опасность — а заметят это лишь те, кто станет их жертвой. Ночь прикрывает собой грязь и похоть, тем самым оскверняя себя как пора грехов. Ночью ведь не заметят, поэтому для многих она — не сказочно красивое время для наслаждения ею, а лишь удобная возможность выпустить на свободу вторую сторону себя, черную и грязную.JK — Lost stars
Но все же прелестного в ночи больше. Так думает Тэхен, уложившись животом на мягкий плед с кучей накиданных подушек, устремив пристальный взгляд в звездное небо. Смотрит огромными глазами на каждую из сияющих точек и размышляет над тем, что они скрывают, придумывает себе историю о каждой звезде. Он тратит на это каждую свою ночь. Небеса слишком богаты, чтобы налюбоваться ими за несчастные двенадцать часов. Теорий о небесных телах полно, но есть одно единственное, в чем Тэхен определенно точно уверен: каждая звезда привязана к чьей-то душе. «Эта звезда яркая, — говорит про себя он, смотря на ярко светящуюся звездочку, — наверное, где-то по земле бродит человек, время которого заканчивается». Тэхен думает именно так, не видя другой теории, потому что звезды сияют наиболее ослепительно перед тем, как полностью угаснуть. Ничто не может сиять вечно. Если ты был ярок раньше, то это не означает, что со временем ты не погаснешь. Если ты был вечно тусклым, то это не значит, что со временем ты не засияешь ярче всех. В небе есть и его звезда. И звезды всех остальных, живых или мертвых, ангелов или демонов, людей. Тэхен не может сравнить жизнь всех живых существ на планете с чем-то, кроме как со звездами. Разбросаны по миру, пытаясь осветить собой все вокруг, а может наоборот, желая утлеть сразу же, не находя в себе сил или желания сиять. Бесцельно бродим по миру в поисках своего предназначения. Кто мы? Лишь горстка пыли посреди галактики. Таких, как мы, полно. Мы все одинаковы: у всех в голове творится одно и то же, у всех похожи цели, все идентичны друг другу. Если вы так думаете, то вы и правда потеряны. Каждая звезда особенная, каждая сияет по-своему ярко. Это мы смотрим снизу и видим одинаковые точки в небе. А кто-то смотрит внимательнее и видит разницу во всем: цвет, размер, расположение. Каждой звезде суждено сиять. Даже если не сразу, даже если не всегда, но суждено. Мы потеряны в этом мире изначально, но каждый, кто будет искать, найдет в нем свое место. Тэхен сжимает в руке небольшой, светящийся красным кулон, с которым не расставался не на секунду, и закрывает глаза. А кто в этом мире он сам? Тэхен не потерян и потерян одновременно. Он нашел людей, которых любит и которые любят его. Он знает, чего хочет сейчас; знает, к чему его тянет, чем он увлекается, где хочет быть. Но свое предназначения в жизни так и остается для него загадкой. Для чего он есть на этом свете? Какая цель его существования? Этого Тэхен не знает. Получается, он тоже затерян? Нет. Каждый человек, который преследует какую-то цель и о чем-то мечтает, чего-то хочет, добивается, живет в этом мире в поиске себя. Каждый такой человек уже знает, чего он хочет. Ваше призвание может остаться для вас загадкой навсегда, вы можете никогда не узнать его, но вы живете в первую очередь для того, чего вы достигли или чего вам еще предстоит достичь. «Я ищу смысл, а значит, уже живу не зря». Особенно легче найти его будет тогда, когда Тэхен узнает, какой он. Когда его крылья наконец-то обретут один, свой врожденный, постоянный цвет. Жаль, что Тэхен готов принять только один из двух. Потому что его цвет — чонгуков цвет, ночной. Тэхен связан с ночью, и он не знает, как сможет расстаться с ней. Не знает, как отреагирует Чонгук, который так хотел воплотить в реальность тэхенову мечту. Как отреагируют Юнги и Хосок, которые постоянно твердят, что безумно сильно хотят полетать с ним. Зато Тэхен знает, как радостно отреагирует Чимин. Его реакция — единственное, из-за чего Тэхен готов принять сущность белого ангела. — О чем задумался? — разорвал тишину Чонгук, вырывая парня из своих мыслей, мягко улыбаясь. Чон обожает наблюдать за задумавшимся Тэхеном. Он выглядит таким спокойным и красивым в эти моменты, сосредоточенным. Словно находится совсем в другом мире, далеко-далеко от Чонгука. В его голове всегда полно мыслей и идей, которые для Чона правда непостижимы. Тэхен думает не так, как все. И может, где-то он напоминает ребенка, маленького и беззаботного, со странными фантазиями и мечтами, но он по-своему гениален. Он особенный, и каждое его слово Чонгук не всегда понимает правильно сразу. Иногда думает над фразами своего парня целый день, ломает над ними голову; а ночью сдается, приходит и спрашивает, что тот имел в виду. А ответ оказывается простым, даже элементарным, отчего демон сидит и гадает: «почему я не догадался?» Одно дело услышать что-то и счесть это простым или странным, другое — самому дойти до этого и сказать кому-то. Поэтому, когда Чонгук слушает Тэхена, он всегда восхищается им, потому что сам вряд ли смог бы сказать то, что говорит он. — Ни о чем важном, — ответил Тэхен, придвигаясь ближе к Чонгуку, когда тот лег возле него. — Знаешь, Гук-и, я немного боюсь… — неуверенно начал Тэ, желая рассказать Чонгуку то, из-за чего целый день разрывалась голова. — Чего? — вскинул бровь Чон, слегка тревожно посмотрев на Тэхена. — Крылья… — замешкался тот, не зная, как правильно растолковать свои переживания. — Прошло четыре месяца, они уже достаточно большие, — Тэхен вздохнул, опуская голову вниз. И зачем он задвинул эту тему. — Скоро они должны начать оперяться. Я очень сильно переживаю, что не смогу стать демоном снова. — Глупый, — снова улыбнулся Чонгук, сильнее прижимая к себе бок Тэхена. — Какая разница, кем ты будешь? Прорежутся черные перья — будем летать вместе ночью на перегонки, прорежутся белые — будем летать друг с другом на руках и днем, и ночью. Ищи во всем свои плюсы, ангелочек. Чонгук никогда не избавится от привычки называть Тэхена ангелочком. Потому что внутри он на самом деле ангел, добрый и милый. С рожками и хвостиком, скрытыми под его детской улыбкой. — Да, ты прав, — ответил Тэхен, словно находясь не с Чонгуком. Голова забита совсем ненужными рассуждениями, переживаниями и другими мыслями. Тэ удивляется, как они все вмещаются в ней, а сам он еще и успевает думать одновременно обо всем и всех на свете, после чего снова смотрит на месяц. — Я скучаю по нему, Чонгук, — как-то грустно выдал он, переводя взгляд на демона. — Не могу поверить, что Чимин так и не пришел. И все же Тэхен обижен на Пака. Он ведь правда ждет, правда скучает, простит сразу же, как увидит. А он все не приходит, словно не знает Тэхена. Парню сложно думать о том, что Чимин так просто мог забыть о нем. Тэхен любит его. Даже если не такой любовью, как Чимин, но любит. Вытерпеть то, что происходит с Тэхеном, было бы гораздо легче с Паком. — Он обязательно придет, Тэхен-ни, — натянуто улыбнулся Чонгук, массируя затылок Тэхена, играя золотыми волосами. — А если нет, то я обещаю, что я приволоку его силой, или же мы вместе пойдем к нему сами. Если Чонгук сказал, значит, это обязательно случится. Тэхен привык ему верить. Они удобно садятся рядом друг с другом и снова исследуют взглядом небо. Тэхен подсадил на него Чонгука. Не то чтобы Чон раньше не любил наблюдать за звездами или луной. Просто тогда он не думал, а лишь смотрел на красивые огоньки. Не сидел всю ночь под небом, укутанный в плед, наслаждаясь свежим ночным воздухом, тихим сверчанием, догадываясь, что могут значить звезды. Тэхен научил Чонгука размышлять над самыми обычными вещами. Научил воспринимать самое обычное необычным и по-своему особенным, прекрасным. — Какая я звезда, Чонгук? — спрашивает Тэхен, поворачивая голову и наблюдая за задумавшемся над этим вопросом Чонгуком, который немного свел брови, разглядывая небо и все имеющиеся в нем звезды. Тэхену нравится наблюдать за его бегающими в поисках глазами. Демон водит взглядом по всему небу, выискивая подходящую звезду. Младший не думает, какую он выберет. Он смотрит в глубокие черные глаза, в которых отбиваются тысячи маленьких огоньков; на его острые скулы и вытянутый подбородок; на завившиеся черные волосы, что редкими прядями спадают на сосредоточенное лицо; на вечно сухие приоткрытые губы, которые официально не только Чонгука, но и его, Тэхена. Парень открыто пялится на него, и даже не надеется, что останется незамеченным. У Чонгука превосходное боковое зрение. — Нравлюсь? — не выдержав столь мощного зрительного напора спрашивает Чонгук, проницательно смотря на Тэхена в ответ. Чонгук пялится на Тэхена в два раза чаще. На его небесные глаза с умопомрачительным красным ободком, что смотрится паранормально, но до безумия красиво, на его золотистые локоны, которые демон обожает осторожно сминать руками, чувствуя мягкость его волос; на в меру пухленькие губы, которые складываются в божественную улыбку, на которую Чонгук готов вечность смотреть, любуясь. На его утонченные ладони, которыми Тэхен обожает играть в воздухе, когда думает, что его никто не видит, выгибая свои кисти и наблюдая за ними. У Чонгука на Тэхена откровенный фетиш, и он этого никогда не скрывал. — Зачем спрашиваешь, когда сам знаешь ответ? — вопрос на вопрос, ловко. Чонгук улыбается уголком губ. — Ты никогда мне не нравился. Демон застывает в предвкушении продолжения, а улыбка медленно сползает с лица. Взгляд наполняется непониманием и удивлением, даже легким страхом от последней услышанной фразы. Тэхен подмечает это сразу, закатывая глаза. — Ты мне не нравишься, Чонгук, я влюблен в тебя, — тихо смеется Тэ, наблюдая за злостно сжатыми губами своего парня. Что за наивный ребенок, ну? Он всегда ведется на такие штуки, а Тэхен умело пользуется этим,«Ну как мы о звездах судим? Хоть яркие, но бесстрастные. А звезды живут по-разному, А звезды живут, как люди».
***
Тэхена преследует безумное чувство дежавю, когда он, увы, не прислонившись к чонгуковой груди спиной, а притулившись к нему животом, словно коала обняв за талию ногами, широко раскрывает руки, имитируя крылья, и улыбается прохладному встречному ветру. Золотые волосы развеиваются, а глаза радостно бегают то по восхитительно прекрасному небу, то по до невозможности красивому виду снизу, ради которого голову приходится поворачивать набок. Дыхание захватывает от высоты, от скорости, от красоты и от переполняющих его эмоций. А Чонгук лишь еще крепче обнимает, носом зарываясь в мягкие золотые волосы на макушке и вдыхая их аромат, затем перемещается к шее и нежно целует, иногда покусывая и смеясь от неожиданных вскриков Тэхена. Ему нравится летать с ним так. Нравится обнимать, согревая его, вечно холодного, словно льдинка, своим горячим телом, нравится смотреть, как поднимаются его щеки, будто тесто для булочек, когда он широко и искренне улыбается. Нравится слушать тихое: «как же это красиво», когда юноша полными восхищения глазами разглядывает волшебные пейзажи, нравится издеваться с него, выпуская из колечка своих рук, чтобы он сам падал вниз, сразу же летя за ним и подхватывая, спасая от падения. А потом любит слушать его ворчание и звонкий смех после: «но мне понравилось». Нравится, когда Тэхен снова начинает рассказывать что-то о звездах, о луне или месяце. Нравится самому себе улыбаться оттого, как же круто летать с любимым человеком. — Люблю тебя, — шепчет Тэхен, повернув голову лицом к демону. И говорит это настолько искренне, что Чонгук, не говоря ему ничего, подбрасывает его вверх и сразу же ловит, прижимая к себе, и целует. Та нежность, мягкость и робость, которую он вкладывает в поцелуй, отвечают сами. Тэхен умеет читать по губам. — Люблю тебя больше, чем есть звезд на небе, — улыбается Чонгук, счастливо смеясь вместе с Тэхеном, после чего делает замах одним крылом и сразу же обнимает крыльями Тэхена. Они прокручиваются в воздухе, вновь прильнув к губам друг друга. Перья щекочут нежную кожу Тэ, а руки продолжают держать, прижимать тесно к телу демона. Они не чувствуют ни ветра, от которого их ограждают огромные крылья, ни холода, от которого защищает тепло друг друга. Они словно зависают в пространстве, не замечая ничего вокруг, наслаждаясь лишь присутствием друг друга. Застывают, словно в замедленной съемке, сминая любимые губы, лаская руками любимое тело. Чонгук не говорит, что его крылья царапаются об острые, не покрытые даже слабым пушком, тэхеновы. Тэхен молчит о том, что спина снова начинает болеть, а у основание крыльев становится безумно горячо. Он лишь наслаждается, полностью отдается Чонгуку, целует, обнимает и влюбляется еще больше, когда казалось, что больше уже некуда.«And I want you in the sky… I will love you in slow motion And I like you in the sky By my side».
— Я хочу к морю, — тихо говорит Тэхен, когда Чонгук выпускает его из мягких объятий своих крыльев, делая пару взмахов, чтобы снова набрать скорость. И разворачивается сразу же в сторону моря, улыбаясь просьбе и не смея отказать в ней Тэхену. Снова подбрасывает его вверх, слыша громкий, словно детский, смех, смеясь вместе с ним, ловя его за руки и пролетая так пару десятков метров. Тэхену так непривычно лететь. Он висит в небе, виляя босыми ногами, и любопытно осматривает знакомую местность, словно впервые. Взмахи крыльев Чонгука, создающие мощные потоки ветра, снова развеивают волосы официально названного Чонгуком Чон Тэхена. Парень даже начал привыкать к этой фамилии. Ему нравится, как Хосок называет его «юный Чон», хоть и совсем редко. Тэхен в такие моменты постоянно краснеет, пытаясь убежать куда подальше, желательно в ванную, чтобы смыть свое стеснение. Через пару минут у Тэхена устают руки и Чонгук, чувствуя его напряжение, снова притягивает к себе, параллельно смотря на появившееся в поле зрения море и начиная спускаться на пляж. Демон вдыхает влажный воздух, прислушиваясь к тихому звуку разбивающихся об берег волн. И улыбается, вспоминая, как они оба были напуганы, очнувшись после ночи Кровавой луны. И видит, как Тэхен делает тоже самое. Лишь ног касается холодный песок, Чонгук, не в состоянии сбавить скорость и затормозить, зацепляется ногой об какой-то камень или ветку и падает вниз, соображая перевернуть Тэхена, чтобы тот не поранился и не упал на свои же собственные крылья. Он ударяется спиной об землю, пока Тэ валится на его живот, и оба вновь тихо смеются, обнимаясь и поворачивая свои головы к морю. — Даже у моря есть свой месяц, — шепчет Тэхен, смотря в отбитый в воде спутник Земли, восхищенно наблюдая за его красотой. — Тогда у нас их есть два, — улыбнулся Чонгук, проводя носом по щеке парня, после чего тот повернулся лицом к нему, снова выпрашивая поцелуй. Чонгук отказать не смог. Было прохладно. Чонгук, не отрываясь от нежных губ Тэхена, накрывает парня своим крылом под его собственными, кладя ладонь на его плечо, как чувствует, что Тэхен тянет куда-то руку. Смотрит на него, сжатого и плотно закрывшего глаза, сжимающего в руке подаренный Чоном кулон. Ему опять больно. — Хей, малыш, привстань, — попросил Чонгук, считая нужным уложить Тэхена на свою грудь, чтобы ему было легче. Парень попытался приподняться с его помощью, но стоило ему принять сидячее положение, как тот сразу же обессилено рухнул на демона, оглушительно громко крича. А Чонгук лишь перепугано начал поглаживать его по голове, смотря, как стремительно прорастают черные крылья у основания. Причем цвет кости еще не значит, что перья будет таким же черными. Они прорывают легкую ткань, и со спины сочится кровь, об которую смазываются и сами крылья. Причем не брызгает — течет, настолько быстро и в настолько огромном количестве, что Тэхена начинает тошнить, а кожа медленно начинает терять свой цвет и привычный для парня румянец. Чонгук подрывается на ноги, поднимает парня на руки и, не теряя времени, летит домой к хенам, молясь, чтобы солнце не взошло до того, как они приземлятся.***
— Если ты хоть раз напомнишь мне о Паке, — прорычал Хосок, разозлено смотря на Юнги, — то я тебя отправлю за ним, чтобы приволок его сюда самостоятельно. — Все-все, не психуй, — фыркнул Юнги. — Тебе бы антидепрессантов принять, а то реагируешь даже на малейшее воспоминание о Чимине, как взрывчатка на огонь. Хосок был тем, кто правда надеялся, что Чимин придет. Ждал, поглядывал в окно, места себе не находил, и безумно сильно разозлился, когда стрелки на часах указали на полночь, что значило, что Чимин уже уехал. Вымещал свою злость на всех, кроме Тэхена, которого и пальцем тронуть себе не позволял, и успокоился лишь через пару дней. Только напоминать ему о Чимине все равно не стоит.Blood in the water — Empara Mi (Orchestral version)
— Засунь себе эти антидепрессанты в… — Хены, сюда! — по дому раздался громкий крик, после чего Хосок и Юнги, моментально забывая свою передрягу, сорвались с мест и побежали в коридор. В дверном проеме стоял Чонгук с Тэхеном на руках. Последний был бледным, даже зеленоватым. Тело мелко дрожало, а лицо само за себя говорило, что Тэхен бредит, говоря себе что-то невнятное под нос. Больше всего пугала кровь, стекающая со спины Тэхена, по телу Чонгука, к которой она была приложена, по рукам, которыми демон его держал. Ее было много, чрезвычайно много; а огромные крылья, габариты которых переходили границы возможного, превосходили размеры остальных в разы, пугали еще больше. А Чонгук лишь напугано стоял с текущими по лицу слезами, бесшумно, одним только взглядом умоляя помочь ему. — Твою мать, Тэхен-а, — растеряно подбежал к парню Хосок, забирая его с рук Чонгука и перекладывая на диван, параллельно крича Юнги: «быстро принеси воду и полотенце!» — Ч-что с ним? — дрожащим голосом спросил Чонгук, упав на колени возле дивана и взяв Тэ за руку, нервно потирая ее вспотевшими пальцами. — Его крылья слишком большие для него, — попытался спокойно объяснить Хосок. — Они медленно продолжают расти, если их рост не остановить сейчас, то рана продолжит кровоточить. Потеря крови уже очень большая. Чонгук-и, Тэхен долго не вытерпит, — Хосок сожалеюще посмотрел на еще бледного, схожего с белым листом бумаги Тэхена и болезненно выглядящего от страха Чонгука. Последний отрицательно помахал головой. — Нет, не может быть, — начал Чонгук, смотря мокрыми глазами на брата. — Хосок, скажи, что есть выход, — прошептал он, пока в комнату влетел Юнги с тазиком холодной воды в руках и полотенцем на плече, тут же принимаясь вытирать раны Тэхена и все его тело в целом, снимая жар. Ангел горел, по телу стекал пот, и температура явно поднялась по самое не хочу, так что было бы эффективнее облить его ледяной водой полностью, но тазик с полотенцем тоже подойдут. — Есть, но это опасно, — поджал губы Хосок, смотря куда-то в пол. — Если Тэхен сможет спрятать крылья сейчас, их рост прекратится. — Проблема в том, что он не сможет их достать до того, как они не оперятся внутри, — продолжил вместо Хосока Мин. — Во-первых, даже если наше тело эластично и способно вместить в себе слегка уменьшенные крылья, из-за оперения внутри него Тэхену будет безумно плохо. Во-вторых, его организм не готов принять их и есть риск, что его просто разорвет на части от… — Ты можешь хоть когда-то думать о том, что ты говоришь?! — прорычал Хосок, мгновенно заткнув Юнги, после чего перевел взгляд на еще сильнее побледневшего Чонгука. — Братец, то, что сказал Юнги, я не могу отрицать, — вздохнул Хосок. — Но и гарантировать то, что это обязательно случится, — неправильно. Все же крылья Тэхена — это часть его тела, и он уже более или менее к ним привык, как и его организм, поэтому отвержения быть не должно. А вот если мы не попробуем, то Тэхен не доживет до утра от потери крови. Чонгуку плохо, безумно плохо. Он смотрит на кое-как держащегося в сознании Тэхена, который их точно не слышит, видя что-то свое, слыша что-то свое, бормоча что-то свое, и его одолевает страх: Чонгук может его потерять. Тэхен может погибнуть, а этого не переживет никто из его знакомых. Тэ — не тот человек, который заслужил умереть так. И сейчас оба варианта опасны, оба могут нести смертельный исход, но Чонгук не может сдаться, не может не бороться за жизнь того, кто дороже всех и всего на целом свете. — Мы попробуем. — прошептал Чонгук, пододвигаясь к Тэхену ближе. — Тэхен-ни, открой глаза пожалуйста… — Нет-нет-нет, — помахал головой старший Чон, отпихивая Чонгука в сторону и подползая к Тэхену, хватая руками его лицо, направляя на себя и немного взбалтывая, приводя парня в чувства. — Тэхен, ты слышишь меня? От громкого голоса и неожиданного касания Тэхен приоткрыл глаза, удивленно и размыто смотря на Хосока, слабо кивая. — Слушай, Тэ, сейчас ты должен подняться и сделать все, чтобы спрятать свои крылья в себя. Это будет сложно и, скорее всего, очень больно, но ты обязан это сделать, если ты жить хочешь, — строго сказал Хосок, оттягивая Тэхена на себя за руку, отчего тот упал с дивана на колени, тихо всхлипывая. Чонгук дернулся, чтобы помочь ему, но Хосок его остановил, вытянув руку. — Если удобнее так, то можешь не подниматься на ноги, — сказал Хо стоящему на коленях Тэхену, который руками схватился за диван, вновь закрыв глаза. Он услышал Хосока, хоть и с трудом, вот только как сделать то, о чем он попросил, даже не представлял. Его безумно сильно тошнило. Хотелось рвать, вот только стенки живота словно прилипли друг к другу, и он понимал, что все, что ему светит, — это отвратительные рвотные рефлексы. Голова болела ужасно, от чего в глазах все кружилось, размазывалось и смешивалось. В ушах звенело, а каждый звук отдавало эхом, и он звучал словно издалека, поэтому слышать, тем более понимать было сложно, чертовски сложно. — Тэ, соберись, ты должен сосредоточиться и спрятать их, — попросил Юнги, присев рядом. Тэхен едва ли стоит на коленях, его заносит в стороны; а пол словно проваливается, потому что каждое движение Тэхену кажется падением. Когда вы падаете во сне, то ощущаете то же самое, только коротко и безболезненно. Просьба сосредоточиться выглядит неудачно сказанной шуткой. Собрать все силы в кулак оказывается сложно, но он пытается. Закрывает глаза и просто пытается почувствовать крылья, найти подход к ним и научиться управлять так, как управляет рукой или ногой. Представляет, как поднимает крыло, причем старается так усердно, что на лбу появляется испарина, а по голове словно ударяют молотком, настолько становится больно. — Блядь! — кричит Юнги, когда крыло резко поднимается, царапая его плечо. Хосок подскакивает к нему, быстро прикладывая мокрое полотенце, которым обтирали Тэхена, к порезу, не переставая смотреть на самого Тэ. Его крылья совсем непослушно, но начинают двигаться, и каждым движением раздается крик — это и правда безумно больно. Острые у основания кости каждый раз цепляют кожу, иногда застревая в ней. Тэхену приходится со всей силы вырывать крыло с окровавленной плоти. Словно занозу с пальца не вытягивают в ту сторону, с которой она вошла, а тянут вверх, разрывая кожу. — Давай, Тэ-Тэ, — шепчет Чонгук, подползая к парню и поглаживая его по лицу, смотря на заплаканное бледное лицо и подхватывая Тэхена, когда тот теряет силы и падает на пол, тут же приходя в себя от рывка, которым Чонгук потянул ангела на себя. — Даже не думай отключаться, Тэхен, — строго произнес Хосок, прижимая к себе Юнги, кое-как справляющимся с восприятием картины перед глазами. Тэхен кивнул, дав понять, что он понял и все «нормально», после чего благодарно посмотрел на Чонгука и вновь закрыл глаза, пытаясь заново найти контакт с непослушными крыльями. И у него получается. Это понимают все, когда по дому раздается истошный крик, плач, вопль одновременно и громкий хруст костей, что издается от прогиба Тэ в спине, причем складывается впечатление, что кость просто переломалась пополам. С Тэхена капает пот вперемешку с кровью, он промок до нитки, а горло разрывает от крика, потому что крылья врезаются в кожу. Медленно, до потери сознания болезненно. Он чувствует, как надрывается еще больше кожа, как еще сильнее течет кровь, как его заполняет внутри собственная плоть, и не может сдерживаться. Он полностью падает на пол, крича и плача, спрашивая у себя, за что ему это все. Он никогда не был циничным и редко себя жалел; постоянно брал вину на себя, а все плохое, что с ним случалось, он считал заслуженным. Но сейчас, когда его буквально разрывает от боли, когда он корчится на полу, кричит и рыдает, Тэхен не понимает, какой грех содеял, чтобы терпеть это. — Хватит, пожалуйста… — шепчет он, не в силах больше кричать. Чувствует теплые ладони на лице, какие-то тихие, неразборчивые, но безумно приятные слова, и пытается хоть и тяжело, но дышать, чувствуя прилив еще более сильной тошноты, понимая, что начинает терять сознание. Все, что он успевает увидеть — лицо Чонгука напротив. Такой красивый и родной, всегда рядом, всегда успокаивает и поддерживает. Тэхену от его присутствия становится тепло. Он улыбается парню, хоть и слабо, хоть и с последних сил, с мокрыми, красными глазами. Боль отпускает его измученное тело мгновенно, после чего он закрывает глаза и полностью теряет связь с миром, погружаясь в сон от изнеможения и потери крови, падая лицом на пол. — Он смог, — выдохнул Чонгук, быстро вытирая руками заплаканное лицо. Как бы он не был напуган, сейчас он безумно горд Тэхеном. Чонгук не справился бы, оказавшись на его месте, а Тэхен смог. Восхитительно сильный. — Наш Тэхен-ни — очень сильный мальчик, — натянуто улыбнулся Юнги, повторяя мысли Чонгука, поднимаясь с пола вместе с Хосоком. — Ему нужно отдохнуть сейчас, у него совсем нет сил, — сказал старший Чон, прямо намекая Чонгуку. — Я отнесу его в спальню и сам уже лягу, вы тоже не засиживайтесь, — кивнул Чонгук, после чего осторожно поднял Тэхена на руки, пытаясь не задеть израненную спину. Непривычно держать его, не чувствуя крыльев. Он сразу кажется таким легким, словно пушинка. Хотя после того, что он пережил за все эти месяцы, а в особенности сегодня, потеря веса не кажется чем-то удивительным. — Он поправится, Хо? — спросил Чонгук у брата, подойдя к нему, смотря на умиротворенное лицо любимого. — Будем на это надеяться, — Хосок похлопал младшего по плечу, после чего демоны пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам.Наиболее легко задуть ту звезду, которая только разжигает свой огонь. Но только не тогда, когда за ее спиной стоят более яркие звезды, делящиеся с ней своим светом