I'm no street kid, she's no pretty one

Вторник Утро хмурое. В комнате холодно. Рей находит очки на прикроватной тумбочке и возвращает этому миру четкие очертания. Ну, хотя бы их видимость. Никакого решения на него за ночь не снизошло. Наоборот, даже раскидав варианты, он только сильнее убедился в том, что Эн-джей нужно отдать Франческо. В конце концов, Микки сам обещал все уладить без лишней грязи. Видимо, это тот случай, когда двум смертям не бывать, но одной не миновать. Он полночи прислушивался, как вода течет по трубам, а бойлер включается для нагревания, и искренне надеялся, что она там не вены режет. Лицо у Рея помятое, и ему ничего не хочется с этим делать. Он спускается вниз, накинув на себя халат. Рей подходит к дивану, плед намотался Эн-джей вокруг талии, но он не собирается его поправлять. Весь вчерашний серебряный блеск облетел седой пылью в водосточные трубы, весьма прозаично. А ведь еще несколько часов назад она так сверкала, словно в первую минуту, когда он только её увидел в проеме той дурацкой двери, открывшейся как портал в параллельный мир. Все в этой жизни имеет привычку замыкаться, видимо, и эта история должна была замкнуться сиянием ее серебряных плеч. Рей тяжело вздыхает. Возле дивана валяется пустая бутылка виски. Рей поднимает её и ставит на стол, бокал стоит там же, в нем на дне еще осталось немного. Должно быть, Эн-джей опять не могла заснуть, и влила в себя почти половину бутылки, без закуски и льда. Поразительная женщина. Вот бы и ему так легко всосать полбутылки и заснуть без паскудных мыслей в голове. Нет, таких талантов Реймонд Смит не имел. Он теперь даже в собственных мозгах начинал сомневаться, хотя так всегда бывает, если сердце пытается внести корректировки в холодный расчет. Заткнуть мышцу всегда сложно, но еще сложнее - довериться ей. На часах шесть утра. Рей идет ставить чайник для себя и варить кофе ей. Когда чайник закипает, модель недовольно шевелится на диване, переворачиваясь на спину. Она морщит нос, но приятный аромат кофе расслабляет. Эн-джей открывает глаза и видит потолок, уже ставший родным за эту неделю, хотя потолок в спальне Рея ей нравился куда больше. Она закрывает лицо руками, вспоминая вчерашний вечер. Хочется провалиться под землю заживо, и чтобы крышку еще сверху приколотили. Но подоспевшее волной похмелье не позволяет ей сосредоточиться на своей незавидной доле. Рей поджаривает тосты, Эн-джей кажется, что она слышит, как бедный хлебушек орет на сковородке от этой ужасной пытки. На столе, в тарелке уже нарезан авокадо... Когда в холодильнике Рея вообще начал водиться авокадо? Эн-джей, словно какой-то спрут, запустила щупальца во все, что было в этом доме, и даже хозяина не пощадила. Она садится на диване, волосы растрепаны, глаза еле открываются от боли в голове. В горле омерзительно, не зря же она вылакала в одного полбутылки отменного виски. - Слышала что-нибудь про женский алкоголизм? – спрашивает Рей, не оборачиваясь. Он вообще не хочет на неё смотреть сейчас, не нужно ему это. Потому что если сорвется, будет только хуже. - Слышала, - севшим скрипучим голосом отвечает модель. - Мне уже не грозит. Она никогда не останется в долгу. Это утро нужно сделать еще отвратительнее. - Халат? А где же твои секси-жилетики, Рей Смит? Я так к ним привыкла, ничто меня больше так не заводит, как твои твидовые жилетки. Рей швыряет ложку в раковину. Звучно, давая понять, что он, блин, не в настроении шутить. Слышать ее голос и не видеть, наверное, это с ним теперь до конца дней останется. Её севший голос до отвратительности жесток. Всем присутствующим становится отвратительно где-то глубоко внутри. И она уходит в ванную. Нужно умыться, нужно заставить голову слегка взбодриться, чтобы с достоинством принять свою судьбу. Хотя на самом деле ей ужасно хочется упасть посреди кухни и горько плакать, как вчера после второго стакана, рыдать в подушку без оглядки, тихой истерикой, когда только слезы по щекам и носом шмыгаешь, кусаешь губы до крови, чтобы не всхлипывать. Между ними вновь пропасть, но Рею кажется, что так даже лучше. Эн-джей находит свое платье, в котором Рей привез ее сюда той самой ночью. На нем даже остались кое-где бурые пятнышки крови. Модель втискивается в этот атласный кусок ткани, который перехватывает всю её фигуру, словно подарочная упаковка, каждый изгиб и каждую округлость подчеркивая до запредельного значения сексуальности. Тонкие бретели ложатся на плечи, короткая юбка выглядит насмешкой. На лице ни грамма косметики, а потому вся усталость вчерашнего дня залегает синеватой тенью под глазами. Она садится за стол, напротив чашки с кофе и медитирует на черную жижу, достаточно долго, чтобы опять уснуть, но на самом деле она просто не хочет встречаться глазами с Реем. Тяжелое утро. Без похмелья было бы еще хуже, а так она хотя бы отвлекается на него. Она смотрит на тосты и от еды воротит, в желудке все так крепко завязано тугим узлом, что даже сама мысль о еде кажется кощунственной. Ей кажется, что все бабочки там у нее передохли, превратившись в зловонные мясистые гусеничные трупы, заполнившие собой все пространство её желудка. Эн-джей только кофе пьет, да и то вся морщится от каждого глотка. Рей ей компании не составляет, он возвращается наверх. Ему тоже нужно переодеться. И Эн-джей сидит одна, скованная похмельем и отвратным чувством где-то на душе. Сердце стучит ровно, но все равно кажется, что оно пытается выскочить из груди и начать какую-то адскую пляску. Эн-джей чувствует, что не может больше находиться в этом доме, где каждый угол напоминает о чем-то важном, и выходит на улицу. Погода уже не такая хмурая. Солнце, будто чему-то обрадовавшись, разогнало ночные тучи и теперь сияло, поднимаясь над горизонтом и суля отличный осенний денек. Эн-джей замерла у машины и, облокотившись на черную дверь спиной, закурила. Она потерла переносицу, сжимая сигарету между пальцев, и зажмурилась от яркого солнца. Сигарета делает чуть менее гадко где-то внутри, даже помогает расслабиться. Рей подходит к ней, отвлекая от созерцания тлеющего кончика сигареты, протягивает ей солнечные очки. Размер немного больше, чем нужно, наверное, они его. Но спасибо и на том. В руках у Рея небольшой полиэтиленовый пакет, запаянный сверху, в нем лежит косяк. Эн-джей надевает очки и наконец-то может взглянуть ему в лицо без излишней неловкости. - Наркотики мне предлагаешь? – вскидывает она бровь. - Так мило с твоей стороны. Рей тоже в очках, так что куда он смотрит, совершенно непонятно. Но так лучше. Так они могут пожирать друг друга глазами хоть до конца света и никто не заметит, а самое главное - они и сами не поймут. - Вчера надо было предложить, - запоздало озвучивает свою мысль Рей слегка виноватым тоном. - Да я в этом не понимаю, вот алкоголь - да… - Она выдыхает ему сигаретный дым прямо в лицо, заставляя от него отмахиваться. И Рей бы усмехнулся тому, какая же она, черт возьми, приверженная своему образу до самого конца. - Оставь себе, мистер Смит. Пригодится, - и, оттолкнувшись бедрами от двери, она поворачивается к нему спиной. Этот изгиб шеи и немного растрепанные волосы, куртка, что доходит лишь до поясницы и не вяжущиеся с шикарным платьем кеды, хотя и так образ кажется законченным. Эн-джей бы хотелось, чтобы он обнял ее, впился в шею поцелуем, без всех этих взглядов глаза в глаза, без лишних нежностей. Один раз, напоследок. Но эта агония лишь у нее в голове, и это невыносимо. Рей протягивает руку, открывая перед ней дверь, и так же услужливо помогает ей забраться в машину. Она опирается на протянутую руку и усаживается на кожаное черное сидение. Рей закрывает дверь до щелчка. И этот щелчок словно напоминает ему вздернутый затвор на пистолете. Что ж, он сам взвел этот курок и приставил дуло к ее голове. Нечего теперь страдать лишний раз, прими с достоинством и не будь размазней. Рей садится за руль. В зеркале заднего вида ему прекрасно видно, как она вся вжалась в сидение, свела коленки вместе, как безучастно смотрит в окно. Так похоже на прошлый вторник, но все же не так. И Эн-джей не проронит ни единого слова, пока они будут ехать. Она будет только украдкой поглядывать на контур его лица, на строгий воротник, на напряженные шею и плечи, на дужки очков. Чуть ближе к месту назначения Эн-джей надоест разглядывать и пейзаж за окном, и Рея. - Как думаешь, ему понравится это платье? Тут вот даже кровь его брата не отстиралась, - и Эн-джей ковыряет пальцем въевшееся пятно. Рею не хочется думать. Ему не хочется думать о том, что Франческо понравится, а что нет. Но даже в окровавленном платье Эн-джей выглядела сногсшибательно. И Рей смотрит через зеркало ей в лицо. Она не накрасилась, а значит, собирается плакать. И это для него пытка похлеще, чем та, в которой они уже оказались. - Мне нравится, - тихо произносит он. И она улыбается, словно вообще комплиментов в своей жизни никогда не слышала. И улыбка эта от противного, от горького комка в горле. Рей смотрит на дорогу, и в голове у него крутятся мысли, но ни одна не является достаточно хорошей, чтобы выйти из этого затруднения с сытыми волками и целыми овцами. Он даже думает о том, что готов сорваться и позвонить Флетчеру, чтобы тот придумал какой-то очередной из своих странных сценариев, у него почему-то получается все так подвязывать, правдоподобно и без лишних затруднений. Может быть, Рей даже и позвонит ему в акте какого-то самомазохизма, когда вся эта история закончится, потому что сидеть в доме одному станет невыносимо, а болтовня Флетчера такая отвратительная, что станет достойным наказанием для его скудной фантазии по части отличных сценариев. Эн-джей будто вся растворилась уже на черном сидении, словно её уже не существует в этом мире. И от этого тошно. Паскудный вторник. Их уже ждут. Удивительная точность. Рей отжимает педаль тормоза, ровно в восемь пятьдесят девять, двигатель не глушит. Перестраховки - его новая мания. Их ждут пять человек во главе с Франческо, все итальянцы, ни одного ирландца. Старый Флинн не дурак, не впутывается до самого конца. Не исключено, что он же и пустит этих итальянцев в расход, когда они выполнят всю черную работу за него. У Рея чувство, что он предает Лондон, отдавая Эн-джей этим ублюдкам. Нет, не спасает, а именно предает. Сравнения неуместные, но он никак не может отделаться от них. У Эн-джей поджилки трясутся, когда она хватается за руку мистера Смита, чтобы выбраться из машины, ей так страшно, что она даже боится слово вымолвить. Это даже не страх, это отвратительная всепоглощающая паника. Рей чувствует, как она дрожит всем телом, а в голове, как назло, ни одной дельной мысли. И это заставляет веко еле заметно подрагивать. Эн-джей собирает остатки воли в кулак, и старается, чтобы ее голос звучал уверенно и твердо, но где там. Трясущаяся нижняя челюсть выдаёт с потрахами. - Рей, тебе бы таблеток от нервов, ладно, обещаешь? Она все еще продолжает беспокоится о нем, и это странно, ей бы о себе печься. Наверное, вчера пересекла какую-то странную черту, когда на себя уже плевать, а на других нет. Так всегда, когда собираешься умирать, вдруг становится страшно за тех, кого придется оставить. Рей поджимает губы и вглядывается в её лицо под стеклами зеркальных очков. Да что он творит вообще? Это ей сейчас нужна поддержка и страховочный трос, а не ему. Рей очерчивает контур её лица рукой, и Эн-джей прикрывает на секунду глаза, чтобы раствориться в этом прикосновении. - Я уже и не думал, что придем к соглашению, - Франческо прерывает момент своим грязным акцентом. И Рей переводит взгляд на него, скалящегося в довольной усмешке. Хочется выстрелить ему в лицо, в упор, без долгих разбирательств. Но у них тут не Чикаго пятидесятых и не великие дела Аль Капоне. Рей глубоко вдыхает. Они в Лондоне. В Лондоне принято договариваться. И они, черт возьми, идеально договорились. Фактически это самые безболезненные переговоры в его жизни. Фактически… - Наконец-то мы с тобой познакомимся поближе, крошка, - и Франческо делает несколько шагов вперед. Так и хочется разбить ему лицо и стереть эту дурацкую усмешку. - А с вами мы еще свяжемся, - и Франческо меряет Рея пренебрежительным взглядом. – Обсудим детали. Эн-джей делает несколько шагов в сторону от Рея, долгие прощания вообще не ее конек, так только больнее будет, если они сейчас разведут тут не пойми что. Да и Франческо ужасно нетерпелив, у него уже руки чешутся. Он подходит, едва мазнув взглядом по Рею, тот стоит, сцепив руки перед собой, чтобы не сорваться и не вдарить этому самодовольному итальянцу по наглой роже. А внутри у Рея тишина, звенящая тишина, все выжжено, хотя Эн-джей еще тут, только руку протяни. Определенно, это будет самая стремная его история, даже хуже той, где он убивал женщину. Рей нервно моргает и щеки у него дергаются почти припадочно. Франческо хватает Эн-джей за предплечье, но она передергивает плечом и скидывает эти крючковатые сухие пальцы со своей куртки. - Руки убери, успеется еще… - и гордо вздергивает нос с подбородком. А Рей стоит, хмурясь под очками. Тогда Франческо перехватывает руку Эн-джей сильнее, слегка встряхивая, и почти тащит ее за собой, заставляя спотыкаться и уронить очки с носа. - Я сказала, руки убери! – и она зачем-то оглядывается, словно ища поддержки, чтобы кто-то ей сказал, что она права. И в тот самый момент, когда её глаза почти умоляюще в последний раз цепляются за Рея, буквально на одну треть секунды, от Франческо ей прилетает смачная пощечина тыльной стороной ладони, не такая сильная, но ощутимая. И Рей весь сам подскакивает на месте, делая шаг вперед. - Будешь делать, что я говорю, - шипит Франческо ей прямо в лицо. - Пакуйте девку! - Да пошел ты, говна кусок. И Рей понимает, ей намного страшнее, чем ему. Она так отчаянно сопротивляется из-за страха, он уже видел такое. Она пытается сделать хоть что-то, хотя секунду назад тряслась в его руках как брошенный птенец. Пятьдесят девять миллисекунд, а выбор все тот же. И Рей понимает, такая «девка» нужна самому, и наплевать, что там с Лондоном будет, наплевать, что Микки скажет. Реймонд Смит чуть ли не впервые делает выбор в свою пользу. Сраный Флетчер лучше бы не придумал. Он медленно снимает солнечные очки и меняет их на обычные. - Руки от барышни убери, ей неприятно, - вкрадчивым голосом сообщает Реймонд и вытаскивает из-за спины свой самый главный аргумент для сложных переговоров – автомат. Он опускает его привычно в руку и направляет на Франческо. У Эн-джей на лице теперь паника еще хуже, чем до этого, она даже забыла, какую смачную оплеуху получила. Франческо усмехается. - Лондон решил в крови утопить из-за девчонки? Я был более высокого мнения о вас, мистер Смит. Но у Рея нет более вежливых аргументов, потому что никому нельзя так обращаться с женщинами. Они же не варвары какие-то. Они, черт возьми, в Лондоне. - Девчонку верни, - на выдохе отвечает Рей, кое-как сдерживая себя. У него в глазах сейчас плещется такое темное озеро и такие черти из него выползают, что вся атмосфера вокруг заполняется легким безумием. - Рей... Рей... ты чего, - у Эн-джей голос срывается. - Успокойся. - Девчонка моя, мы договорились! Хочешь лишних проблем? Могу устроить! - Как хочешь, - пожимает плечами Рей. – Добро пожаловать в Англию, мудак. - Блять… - одними губами шепчет Эн-джей. И в какую-то долю секунды прочитывает в его глазах, что у Рея коса нашла на камень от невозможности разрешить всю эту ситуацию. Его замкнуло и выключило. А перезагрузка еще не произошла. Модель просто падает на землю и, жмурясь, затыкает уши. Раздается автоматная очередь, прямо над её головой, итальянцы даже курки спустить не успевают, все трупы. Реймонд снимает палец с пускового крючка и довольно выдыхает, давно нужно было так поступить. Эн-джей открывает глаза и оглядывается. Машины в решето, вся группа поддержки Франческо тоже в решето. А сколько кровищи налилось. К горлу подступает тошнота, Эн-джей отворачивается, она вскакивает на ноги и, не обращая ни на что внимания, бежит к Рею. Между ними не такое уж и большое расстояние, а он зачем-то отвлекается на нее, на раскрасневшуюся щеку и застывший в глазах ужас. Никто из них не лучше, Рей только что опять кучу народу покосил, а ей все равно, для нее он более хороший из всех плохих. Эн-джей хочет обнять Рея. Вцепиться в него, чтобы больше никогда не выпускать. Но Рей замечает краем глаза движение позади нее. Чертов Франческо проследил за Эн-джей и тоже уклонился от пуль. Итальяшка вскидывает руку, целясь в голову Эн-джей, но Рей оказывается быстрее, он делает два шага вперед, уклоняясь от её объятия, и резко толкает Эн-джей в спину, что она падает на землю, раздирая себе все коленки до крови. Автоматная очередь в землю и Франческо труп, вот только два красных пятна растекаются по рубашке Рея. - Ебучий вторник, - выругивается он и рука с автоматом ослабевает, больно резанув ремнем по предплечью. Эн-джей вскакивает, и подлетает к Рею, подхватывая его, он утыкается затылком ей в грудь. Вторники все же его доконали. Почему он не надел бронежилет, что за бестолковый героизм? Она таращится на два красных пятна, которые становятся все больше. Это кровь настоящая, и это кровь Рея. Эн-джей сглатывает, а в голове бьется только одна мысль. «Никто сегодня не умрет». Она берет себя в руки в лучших традициях самого отвратительного показа, когда каблук ломается, или в туфлях находится кнопка или песок. Им нужно в больницу, но она понимает, в обычную больницу нельзя, потому что у Рея будет куча проблем, у них всех будет куча проблем. Ей нужно поехать куда-то, где с таким имеют дело. Выбирать долго не приходится. - Рей, до машины дойти сможешь? – её голос вырывает его из первой волны шока, и он, моргая, смотрит ей в лицо. - Смогу, конечно. Эн-джей помогает ему подняться, у нее коленки дрожат от его веса, но у Рея две пули, она вообще отделалась легким испугом. - Зачем ты... - недоговаривает она, чувствуя предательский ком истерики в горле, и хмурится. - Не люблю, когда так обращаются с дамами. - Да где ж тут дама-то? – щурит она глаза, загоняя себе под кожу еще один гвоздь вины. Она опять виновата. Сколько еще человек умрет из-за того, что она не в состоянии запомнить двери, из которых выходит? Эн-джей помогает Рею забраться в машину, накидывает на него ремень безопасности, а сама быстро прыгает за руль. - Где ключи? - недоумевает она, оглядываясь на Рея. - Тут кнопка, - хрипит он. Она бьет себя по лбу ладошкой, пытаясь привести мысли в чувства. Ему чертовски больно. Хотя адреналин немного заглушает эту боль, скоро ему станет самую малость холодно, а потом он начнет проваливаться в сонное марево, из которого выхода не будет. Рей не первый раз хватает пулю, возможно, не последний, знает он все эти панические стадии в организме, ничего нового. И тоже понимает, что до ближайшей больницы, где его примут без вопросов, они добраться не успеют. В висках уже стучит кровь, на лбу выступает испарина. Эн-джей судорожно набирает адрес в навигаторе, потому что куда и как ехать, она сама не соображает, на нее накатывает паника. Паника каждый раз, как она видит на своих руках кровь Рея, она вся в его крови, размазала по щекам и по одежде. Такое за два часа в ванной не отмыть, она теперь вообще по ночам с криками будет просыпаться после всего. «Надеюсь, в его постели», - услужливо успокаивает подсознание. Она давит на газ и машина с большим заносом срывается вперед, навыки экстремальной езды у нее ни к черту. Её вообще еле из-за руля видать в этой огромной машине. Тут главное, чтобы Рей еще и сердечный приступ не схватил, она смотрит на него в зеркало заднего вида. Ей бы только не расплакаться, а то вообще дорогу различать перестанет. - Куда ты едешь? – спрашивает Рей. – Нам в другую сторону… - В другую сторону мы не успеем, - чеканит она. – Еду спасать твою жизнь. Рея подкидывает на кочке, и он весь морщится и шипит от боли. - Куда мы едем? - Едем туда, где помогут. Прости! Что за город такой, - бубнит Эн-джей своим угрюмым мыслям и вновь смотрит на Рея. – Каждый раз, как я влюбляюсь, их подстреливают… Он прислушивается к ее словам, пытается различить пейзаж за окном и понять, куда она его везет. Вариантов в целом немного, и она ни об одном знать не должна. Но по ее решительному лицу Рей понимает, она опять задумала что-то странное и знает больше, чем кажется. - Черт... Симондс, ну конечно, - хрипит Рей, будто из последних сил. Вспоминает что-то там из ее досье и бесконечные шутки про 2011 год. – Господи, Эн-джей, ты со всеми в Лондоне переспала? - И не только в Лондоне, - отвечает она быстро, лишь бы Рей не отключился и продолжал говорить с ней. Ему становится хуже, а ехать еще прилично. Она выжимает газ до упора и машина ревет, срываясь с места. - Да на тебе же пробу ставить негде. - А ты сидел на героине, но я же молчу, - фыркает она. - Откуда ты… ай, - Рею больно, он не может больше говорить, он перехватывает взгляд Эн-джей в зеркале заднего вида, ее огромные глаза. – Если честно, мне наплевать на всех. - Эй, эй… я твои исповеди слушать не собираюсь, прибереги их на потом! – она чуть вся не оборачивается к нему, бросая руль. Но здравый смысл превозмогает. – Ты только держись, еще немного. - Он не станет со мной возиться, - отвечает Рей, прижимая раны. - Мне есть что предложить! Игги и Оззи Симондсы. Братья. Наследники честных денег своего отца. Вот только воспитать сыновей времени у него не нашлось. Им было по двадцать, когда отец умер от сердечного приступа. После старший, Игги, вел жизнь обычного богатенького гуляки. Младший, Оззи, был куда более смышленым и понимал, что рано или поздно деньги отца они промотают. И пусть разница в возрасте между ними была минимальной, как между любыми двойняшками, всего-то несколько минут, но характерами они разнились как две противоположные галактики. Оззи всегда был спокойным, замкнутым и в чем-то даже странным парнем. Игги - взрывной и эмоциональный, общительный, всегда обращал на себя внимание и знал, что кому нужно сказать. И вот в один прекрасный день Оззи попадает в странную историю, там было много крови, пуль и пара трупов, но нужного человека он спас. Пусть тогда его навыки и были почти отвратительными, но сделать ровные надрезы и вытащить пару пуль он умел. Крови не боялся, оперировать на барной стойке и подавно. Спас он тогда важную шишку, и именно этот инцидент открыл ему дверь в мир на грани законности. За такую помощь в любое время дня и ночи кто угодно отвалит достойную сумму, особенно если конфиденциальность будет соблюдена. В то же время, Эн-джей приходит в одну из частных клиник пластической медицины, в каком-то отчаянии она забрела сюда. В Америке у нее была пара местечковых контрактов, но едва ли это то, о чем она мечтала. Мечтала она о куда большем. Эн-джей всегда предпочитала брать все или ничего. Но как она не пыталась, никто не обращал внимания на такую милую куклу, именно такой ей велели быть в агентстве, а таких девочек было полно вокруг, куда ни плюнь. Как водится, Игги отсыпался после бурной студенческой вечеринки на диване в приемной, просто не смог добраться до дома. Бизнес отца слегка простаивал, ведь некому было его подхватить, пока некому… Игги был старше на пару лет, а она все же само очарование, классика жанра. А еще у Игги голова ужасно болела, и он толком не понимал, о чем просит его эта девица, ведь все при ней. А он дело отца не сильно уважал, не любил когда перекраивают и без того прекрасные лица. И вот когда у девчонки нервы сдали, вот тогда Игги сразу в себя пришел и красками заиграл весь образ. Игги тогда еще так улыбнулся странно, что у Эн-джей коленки подкосились. Они молоды, безрассудны, а денег у Игги полные карманы и он бесконечно скучает между своими запоями и карточными долгами дружкам. И вот, благодаря нетривиальным способностям Игги к пиару и разговорам, он становится ради шутки менеджером Эн-джей, обещает, что если и в этот раз дело не выгорит, он сделает ей столько операций, сколько она попросит, и за свой счет. Фактически выкупает ее контракт с американским агентством. И шутка получается до боли смешной. Стоило только Эн-джей начать говорить все, что она думает и убрать этот нежный наигранный образ, как все встало на свои места. Игги удается пропихнуть ее на конкурс красоты, он отстегивает на ее продвижение денег не жалея, даже не обращает внимания на упреки Оззи. А Оззи вся эта деятельность брата весьма некстати, слишком много шума вокруг их фамилии, особенно на фоне той подпольной деятельности, которую он развил в последнее время. Выбить первый контракт после конкурса стало делом элементарным, но дальше Эн-джей предстояло очаровывать всех самой. Игги вся эта история казалась до ужаса веселой, вот тогда-то и стало понятно, грамотный пиар и куча лжи - лучший рецепт. А потом была вечеринка, Ритц и роман - бурный, но не скандальный. Был еще и Оззи, который считал, что его брат распаляется, что зря отвлекается от их дел, которыми вовсю сейчас занимался. Он знакомится со многими важными людьми, не у всех них руки чисты. Помощь и поддержка брата ему просто необходимы. Но вместо этого он погружен в какую-то малолетнюю модель, а она отвечает ему взаимностью. Все так серьезно, что он даже решает жениться на ней. Оззи в бешенстве, он как раз на стадии запустить подпольную клинику, сам ведь учится на медицинском. В отличие от Игги, который университет бросил, как только отец скончался. Оззи помогают влиятельные люди, его идею поддерживают те, кому после перестрелки нужно где-то зализать раны. Этот бизнес обречен на успех, а значит, деньги не кончатся. Но Оззи не хватает красноречия Игги на переговорах и сделках. Если честно, он уже давно очень сильно ревнует брата к Эн-джей, ему без брата труба. Не пробиться. Они всю жизнь вместе и даже раньше. А модель отвлекает, и сильно. Игги всегда был заводилой, а Оззи скорее тайным советником и серым кардиналом, у него были планы и мысли, но не было силы убеждения. Оззи так сильно злится на них… братья начинают часто ругаться. После очередной ссоры братьев на людях, в которую модель еще и влезла, слегка подмочив репутацию Оззи, Эн-джей уезжает в Америку, работать. Увозит с собой кольцо, целый ворох надежд, и какой-то странный шлейф из ненависти от младшего Симондса. Пусть у них с Игги не все гладко, но весьма бурно, её устраивает, в конце концов, она элементарно благодарна, даже если ничего у них из этой любви не выгорит. И Игги убивают. Убивают из-за неосмотрительности и неумения Эн-джей держать язык за зубами, и поразительной схожести с братом. Игги убивают, а Оззи остается, обескураженный и разбитый. У него отняли самое главное в жизни – брата. Того, кто должен был быть рядом до самого конца. Он потерян и не понимает, как быть дальше, ему даже кажется, что он сходит с ума. Он много в чем винит модель, важнее всего то, что Игги из-за нее потерял бдительность. Последние полимеры теряешь, когда влюбляешься в свои проекты. История Симондсов с Эн-джей была мутная, вроде она по итогу своего не упустила, а вот Оззи из-за нее погорел на пару десятков миллионов. Рей так ничего и не нашел, да и не сильно вдавался в ее личную жизнь, его больше факты интересовали и не является ли она подсадной уткой в этой истории. А лучше бы интересовала. Оззи теперь стал ушлым скользким парнем, который своего не упустит, пусть со своими тараканами, но у кого их нет. Да, его бизнес процветал, он был вторым на рынке таких услуг, вот только со многими у него были натянутые отношения. С Микки тоже. Но у Эн-джей выбора не было. Дом Симондсов был самой ближайшей точкой к месту перестрелки. А Оззи был единственным на многие десятки километров, кто умел скальпель в руках держать. - Эн-джей, только не сюда. - Ты умрешь, истечешь кровью, пока мы доедем еще куда-то, - ее голос срывается, она помогает выйти ему из машины, почти выпасть на ее хрупкие руки и плечи. Кровь капает на гравий, Рей уже чувствует, как чертов холод покалывает кончики пальцев. Дорожка из красных капель. Эн-джей врывается в дом Оззи как ураган, под неодобрительные оклики хозяина. Она усаживает Рея на антикварный диван, сама вся в его крови, и руки, и одежда, всё перемазано. Будто они с какого-то древнего ритуала явились оба. - Да это же как-никак Реймонд Смит собственной персоной, - ухмыляется Оззи. Он еще больше подурнел за эти годы, хотя никогда красавцем не был. Впалые щеки, большой рот с пухлыми губами. - Давай, Симондс, делай свою работу! – кричит Эн-джей. И он наконец обращает на нее внимание. Смесь чего-то странного, будто отголоски воспоминаний пробегают по её лицу. Он весь прижимается, как кошка перед прыжком. Для Эн-джей тоже такая встреча с прошлым не из приятных, у Оззи с Игги пусть и одно ДНК, и глаза от матери, но начинка разная. - Мне выгоднее, если он сдохнет, - пожимает плечами Оззи и отпивает из стакана свой бурбон. Эн-джей глубоко вдыхает, у нее нет на это времени. Вспоминать старые обиды и разборки. Она уже давно позабыла их, переплакала и отпустила. Но Оззи. Оззи закусывал раз и навсегда. Мало того, что он винил ее в смерти брата, так тот еще и просил присмотреть за ней. А она отказалась остаться в этом доме, как далекое напоминание о том, что его брат когда-то был счастлив. Помимо прочего, Оззи рассчитывал на активы Эн-джей, которые ранее принадлежали брату, и были просто необходимы ему тогда. Много обид, много сожалений и много денег… Эн-джей бросает мимолетный взгляд на Рея, пули надо вытаскивать, ему осталось недолго, и вот этого она себе не простит никогда. - Я останусь, - чеканит она, словно гвозди забивает. И Оззи давится напитком. - Мне это больше не интересно, - разводит он руками и садится за свой стол в высокое вычурное кресло. - Да брось, Симондс, мы оба знаем, что интересно. Я знаю все, что творится в твоей омерзительной голове. И знаю, сколько должна. - За чертового Реймонда Смита этого теперь мало, - и он улыбается. - Эн-джей, я же… - Замолчи, Рей, - почти шипит она от напряжения и всей патовости ситуации. Она вынимает из своей сумочки пистолет, который прихватила с кухни Рея, и наставляет на Оззи. - Стрелять я не умею. Так что быстро разрезай его и доставай чертовы пули, Симондс, а то я тебя тоже застрелю. - Тогда Рей точно умрет, - пожимает плечами Оззи, он как хирург, до бешенства спокойный и продуманный. Он не верит, что она не блефует и что пистолет вообще заряжен. И Эн-джей срывается, как любая нормальная женщина на грани нервного срыва, просто без разбора палит в сторону Оззи и пуля застревает повыше его головы в подголовнике. - Стрелять я не умею, Симондс, но так точно не промахнусь, - и она приставляет пистолет к своему виску. – Мне даже интересно, что скажет Игги, если я пущу себе пулю в лоб по твоей вине. Представляешь, как старший брат не обрадуется, как будет проклинать тебя с того света, - Эн-джей аж вся раскраснелась от таких слов и ненависти. – Я считаю до трех, и в твоей гостиной будет два трупа, Оззи. Ты разрулишь все, конечно… но что сказал бы Игги, наш ненаглядный милый Игги? И Пирсон, думаю, не обрадуется… И руки у Оззи начинают трястись. Любое упоминание брата, а особенно из её уст - это удар ниже пояса. Именно за ней Игги просил присмотреть перед смертью, именно из-за нее они в тот вечер и поссорились. Эн-джей слишком решительная стерва. И хладнокровный сдержанный Оззи начинает, слегка вибрируя голосом, заикаться. - Ладно-ладно, успокойся, только ради Игги, и ты останешься здесь, сколько я скажу, уладим старые долги! Он достает из стола какие-то бумаги, обычное соглашение для двух сторон, что никто не имеет никаких претензий друг к другу. И Эн-джей убирает пистолет, но недалеко. Она смотрит на бумаги, потом на Оззи и еще раз на Реймонда. Она уже давно решила, а вот он против. Эн-джей в глазах его это читает, и ей не хочется, чтобы этот протест стал последним, что она там увидит. - Эн-джей, стой… - ослабевшим голосом произносит Рей, силясь встать с дивана. Но Эн-джей ставит подпись, как контракт с дьяволом заключает. Она давно знает обо всех навязчивых идеях Оззи на свой счет, и знает, сколько нужно предложить. Она знает, как Оззи любит обладать редкими экземплярами, а уж последняя любовь его брата – достаточная редкость. Рей смотрит в бессилии. Она пыталась продать себя, потому что она делает это со всеми, просто продает, иногда кто-то покупает. Да и что таить, он купился тоже. Теперь Рею все это очевидно, нет там никаких невероятных талантов, только желание продать подороже, пока есть спрос, все эти мысли какие-то грязные и печальные. Но он не может ей ничего возразить, он истекает кровью, держась из последних сил… не может остановить, он не хочет, чтобы она продавала себя за него, этому сраному Оззи, ради его дурацкой жизни. Но он и в лучшей форме едва ли справлялся с ней, а сейчас и подавно не сможет. Зато Рей бы филигранно мог размазать Оззи за эту гадкую насмешку, но к сожалению, сейчас он истекает кровью, бледнея с каждой секундой, не в состоянии даже держать глаза открытыми. И Эн-джей продает, продает за тридцать секунд, за лучшую на тот момент цену, за его жизнь. У нее решительный взгляд и подбородок очерчивается жестко, в уголках глаз проступают мимические морщинки и такая суровая складка на лбу между бровей, вся детскость и наивность слетела, отброшена за ненадобностью, только решимость и усталость на лице, потому что тут решаются серьезные дела. Теперь он видит, вот она настоящая, но это уже не имеет никакого значения. Но и такая она ему нравится тоже. Как нравилась утром в его постели, когда она лучезарно улыбалась. И когда шептала ему что-то невнятное про любовь ночью, хотя он понимал, на языке Эн-джей «люблю» расхожее слово, она и авокадо на хлебе любит, и виски за полторы штуки, и его – одинаково. Эти «люблю» были сорваны с губ легко, а потому и не вызывали в нем никакого отклика, но Эн-джей нравилась ему, когда злила, поминая Тренера почем зря. И больше всего когда ходила полуголая по его дому в первый день… Она ему нравилась, но все продала, а у него не спросила. Плохие девчонки всегда уходят. Почему именно по вторникам? Ебучие вторники. Рей морщится. Эн-джей давит слезы, которые внезапно подступили к горлу, когда основное напряжение спало. Она сидит на полу у дивана, вцепившись в его руку из последних сил. Оззи ушел за инструментами, сейчас они разрежут Рея, вытащат пули, потом зашьют, и все снова станет хорошо. Эн-джей вытирает щеку, когда слеза все-таки скатывается и давит их еще сильнее, у нее тоже полно камней для этого внутри. Эти слезы Рею будут дороже, чем любое сраное «люблю». Эн-джей храбрится, пытаясь не позволить ему провалиться в темноту. - Сейчас я все исправлю, ну ты знаешь, это же я, сама косячу, сама исправляю. Очень самостоятельная. Эй, Рей, - окликает она, чуть шлепнув его по щеке. - Не смей вырубаться, - Эн-джей вдруг всхлипывает, морща нос. – Рей, черт, - она цепляется ему в руку, да так, что ногти впиваются в кожу, - да где этот Оззи пропал. Рей чуть приоткрывает глаза из последних сил, словно чувствует ледяную руку на своем затылке, чувствует, как старуха смерть утащит его на тот свет. Он хочет еще раз увидеть лицо Эн-джей, то, как она говорит гадости своим прекрасным ртом, он хочет поцеловать ее. Но некоторым желаниям просто не суждено сбыться. Кажется, это уже агония, боли почти не чувствуется, зато вдруг появляются сожаления. Рей пытается выплыть, отбросив их все в сторону, нечего сожалеть, он делал все правильно, пусть не всегда чисто. Эту уверенность в нем не поколебать. И правильнее всего было спасти Эн-джей. Рею кажется, что ему уже пора, и он даже улыбается, последняя мысль у него интересная, скорее навеянная последними днями, - «после такого секса и сдохнуть не жалко», - никогда он не думал, что его мысли перед смертью будут такими. Но как оказалось, Рей не умирал, это просто анестезия действовала специфически. Эн-джей заламывала пальцы и кусала губы изнутри, изводя всю себя от нервов. Проводить операцию в таком нестерильном помещении просто верх неосмотрительности, но у них нет выбора. Да и помощников здесь никаких нет, они не успели приехать. Оззи выкатывает и устанавливает всю необходимую аппаратуру сам. Сам же и вытаскивает из Рея пули. Каким бы ненормальным и сдвинутым на смерти брата он не был, но навык за все годы не растерял, хотя давно не оперирует. Эн-джей ходит туда-сюда по комнате, раздражая, остановить ее могут только два мерных щелчка металла о металл, пули опускаются в металлический лоток для мусора. - Ну, если он не загнется от инфекции, то жить будет, - сдергивая перчатки, сообщает Оззи. – Да вы счастливчики, даже жалко, что ничего важного не задето. Оззи отходит к своему столу и допивает остатки бурбона в стакане, затем переводит взгляд на Эн-джей. - Сейчас придут ребята, и перенесем его в специальную комнату, еще раз все обработаем. Побудет здесь пару дней, потом позвоним Микки. Рей на время забота Оззи, он все же клятву давал и диплом получал, теперь умереть не даст, сделает все, что потребуется, а там они уже с Эн-джей сочтутся. Они смотрят друг на друга испытующим взглядом, и Оззи вдруг обращает внимание на потрепанный вид модели. - Во что вязался Пирсон опять, и как там оказалась ты? Я думал, после всего в Лондон больше ни ногой. Эн-джей передергивает плечами. Ей сложно, потому что у Оззи такой же взгляд и глаза, как были у Игги, сложно сдержаться, чтобы все не рассказать. Но ведь страница-то уже вроде перевернутая, и она качает головой. - Ничего такого, о чем тебе нужно знать, - она растягивает губы в улыбке. – Не задавай глупых вопросов, не услышишь лжи. Тут теперь как на тонком льду, главное не соскользнуть и не натрепать лишнего, да и вообще ей бы лучше помалкивать. - Я понял, - ухмыльнулся Оззи. – Любишь ты мужиков под пули класть, малыш. И он уходит встречать своих помощников. Уходит, оставляя Эн-джей с этой мыслью в гнетущей тишине ее собственных терзаний. Это быстро не кончится. Когда Рей частично приходит в себя, у него болит все тело. Ему кажется, что болит даже душа. Он бы умолял об обезболивающих, но не станет, нужно держать марку. Да и ночь на дворе. Что-то мерно и раздражающе пикает, отсчитывая его ровный пульс, он весь в повязках и каких-то датчиках, а еще капельница неприятно зудит в вене. Он чувствует, как кто-то сжимает его руку. Чужие тонкие пальцы. Он сам слегка сжимает их, не хочет разбудить, но видимо, это происходит ненамеренно. Эн-джей сидела тут все время, практически не покидая Рея ни на секунду. Им теперь все равно не по пути, хоть все и закончилось более менее сносно. Она надеется, что сносно. У Эн-джей, кажется, до сих пор щеки от слез мокрые, просто не смогла больше сдерживаться и слезы полились сами собой, словно водопадом. Крупные соленые бусины скатывались по щекам и капали ей на колени. Облегчения это не приносило, ведь Рей так и не приходил в себя, но теперь… Она отрывает голову от стены, так и уснула, сидя в кресле, не переставая держать его за руку. Рей весь морщится, силясь пошевелиться, во мраке комнаты почти ничего не различить. У него в голове одно серебристое сияние, мысли прыгают, хотя он вроде бы отчетливо помнит тот момент, когда они приехали в дом Симондса. Протест вспыхивает в нем с новой силой. - Рей, лучше не шевелись, - шепчет она, пытаясь скрыть дрожащий от нахлынувших слез голос. - На что вы договорились? – не узнает собственный тембр, словно идет из-под подушки, да и язык почти не слушается. - Это не важно, - шепчет она. – Ты свою работу сделал, спас меня от злобных итальянцев… - Работу? – у него в голосе неподдельное удивление. - Работу, Рей. Мы договаривались, помнишь. Так что теперь я больше не твоя забота. А ведь Рей вроде как уже привык к заботам. Ему не хочется помнить, но память у него всегда была отличной, да еще и услужливой, как тайская проститутка. Он морщится. А Эн-джей сдергивает пластырь. Ему хочется протестовать, сказать ей что-то, но сил нет, да и слова на язык нужные никак не ложатся. Сложно думать после того, как схватил две пули, и наркоза слоновью долю. Ему вообще кажется, что это сон, слишком много серебристого и голос у Эн-джей странный. Да и если честно, она ведь вновь вытащила его из какого-то пекла. Если взглянуть на ситуацию отстраненно и не разбираться в причинно-следственных связях, это она его опять спасла. Спасла, а теперь бросает, определенно точно, она его бросает. И Рей только тяжело вздыхает, и хмыкает, у него слабость во всем теле из-за потери крови, он сейчас лишь слушатель. - Микки приедет завтра и заберет тебя на вашу территорию, я ему позвонила. Он в шоке, даже не сказал мне ничего. «Зато мне все выкажет», - уже предчувствуя головную боль от нотаций Микки, думает Рей. - Спи, тебе нужно скорее поправляться. И Эн-джей наконец-то появляется из темноты. Он едва может различить расплывчатый контур ее лица, она целует его в щеку - совсем мимолетно и легко, как морской бриз на рассвете, как первый снег в декабре. Эн-джей пришла в его жизнь в серебристом ангельском сиянии и уходит темным размазанным пятном. Он просто наблюдатель. - Спокойной ночи, Реймонд, - произносит она, стоя у дверей. А все, что может сказать ей сам Рей, так это… - Можно с тобой? Но в ответ лишь глухой стук двери в пазу замка. Ему и правда стоит поспать, просто необходимо. Пусть к утру весь этот коктейль лекарств в его крови разойдется, а дурман от присутствия Эн-джей наконец-то выветрится. Разве ты не об этом мечтал от вторника до вторника, Реймонд Смит? У него теперь каждый день – вторник. «Нужно было сжечь это несчастливое платье», - запоздало думает Рей, но теперь уже нет никакой разницы. Эн-джей как проклятая побрякушка. Чуть не убив очередного владельца, перетекает в другие вожделеющие руки. И он уже давно не мальчик, прекрасно знает, что ничего другого быть и не могло. Да и Тренер его предупреждал именно об этом. Хэппи-эндов к ним не завозят, хэппи-энд - это там, за океаном. А у них тут Лондон, и сказки все до отвратительности угрюмые. Просто выкинуть Эн-джей из своей головы, когда она там все камни перевернула, когда каждый ящик вскрыла, теперь не получится. Он проваляется в постели минимум неделю, прежде чем Микки позволит ему из дома выйти и явиться на работу, может, даже больше. И вся эта неделя будет мучительной, потому что мало филигранно сорвать пластырь, важно ведь нарыв не разбередить. С этим будет сложно… И он засыпает. Вторник, как известно давно, считается днем любви. И именно в этот вторник Рея поимели, как никогда в жизни.