Новые правила

      Зевран откровенно измывается над одними, подкалывает других, но в целом старается вписаться. Такой уж у него характер, видимо - не может ничто идти гладко. Сияющий, блескучий камень из Антивы, что похваляется не только тем, что умеет убивать в спину, но и прочими похождениями. Любовными в том числе. У Алистера уши вянут - особенно на моменте, когда Зевран кичится, что спал и с мужчинами. Кунари больше всего рад компании мабари, Лелиана сторонится. Морриган всё равно; после разговора о чувствах она задумчива. Неудавшаяся страсть перерастает в дружбу - и Фейн благодарен за это.       Как относиться к Зеврану, он не знает. Пытается поговорить с ним - пропуская мимо ушей браваду, - узнаёт, что Вороны купили его ещё ребёнком у шлюх в борделе. Долийка попадает на дно жизни и умирает родами - столько таких историй Фейн слышал? Вот куда деваются дети. Зевран жонглирует дрянными фактами, как кинжалами - вырос в борделе, да, мадам, не худшее место. Продолжил карьеру, учась перерезать глотки, и весьма преуспел. Вам о каком деле практическая демонстрация навыков более интересна?..       Для всех спутников Зевран - словно бельмо на глазу. Мешается. Мельтешит. Всюду… присутствует.       Но постепенно все привыкают, и вовремя, потому что испытания уже выпадают нешуточные…       После освобождения магов Круга Фейн чувствует себя совершенно разбитым. И так было не сладко, но Грегор, закрывший за ним двери на засов, вызвал уже не просто гнев. Ярость. Фейн не хотел больше видеть Башню, и видеть ТАК - не хотел совсем. Мертвецы не были самым страшным. Страшнее оказалось: многие из старых знакомых - маги крови. Не только Йован…       Даже пребывание в Тени и её мрачные секреты так не тянули силы, как необходимость держаться непредвзятым и не высказать в лицо и Ирвингу, и Грегору, и Винн, и всем прочим, что все они могут ступать в Тень или куда подальше.       Он промолчал, о да. Самообладание - ключ ко всем дверям для мага, что хочет жить...       Его долг как Серого Стража - собрать всех на борьбу с Мором.       Плевать, что он на самом деле хочет и что такое “жить”. Даже ему самому должно быть плевать; в первую очередь - ему самому… Война на носу - одна или другая.              - Ты заслужил немного удовольствия, - говорит Зевран в лагере на следующие сутки, и Фейн только моргает.       - Посмотри на себя. Плечи опустились, под глазами круги, весь мрачный… эти пешие переходы тебя доконают. Знаешь, что тебе нужно?       - Купить всем по лошади, а лучше повозку. Будет передвижной цирк, - мрачно шутит Фейн.       - Как насчёт того, чтобы пойти в твою палатку, где я сделаю тебе массаж, секреты которого… знает только тот, кто вырос там, где вырос я.       Антиванский бордельный массаж. Фейн только усмехается. Это что, шутка?       Нихрена он не заслужил, да и удовольствием подобное предложение назвать сложно... Но пусть Зевран попробует, раз он так уверен в своих навыках.       Наверное, мешки под глазами уже такие, что можно в них складывать лишнее снаряжение. Вряд ли Зевран хочет проявить заботу, скорее - узнать что-то… только вот Фейн чудовищно устал и уверен, что в следующей драке… правда перестанет различать, кто перед ним. Может, глупость поможет отвлечься? Если вначале и правда случится именно массаж, хвала Создателю. Плечи ноют, да и руки от постоянного колдовства уже сводит. А что до развлечений… иллюзий Фейн не питает. Скорее всего, попробует заснуть до начала.       Зевран по крайней мере недурен собой и явных глупостей не натворит - не хочет же головы лишиться?..       Сперва Фейн, конечно, отлучается к источнику с водой - моется, уж как может. Собственное тело не вызывает никаких эмоций, так что все выплясы антиванца про “красавца” - дежурный комплимент, судя по всему. Обычный эльф. Сухощавый, даже слишком. С едой последнее время лучше, чем в Башне, но Фейн просто к ней равнодушен. Слишком длинная рожа, прямая спина, несколько ожогов. Личный амулет - простой, из ниток и металла - иногда натирающий ключицу. Рыжие волосы до плеч. Хорошо, что у эльфов нет необходимости бриться... Хоть что-то получается поддерживать в чистоте, когда внутри гниль и Тьма потихоньку поражают каждую венку.       Можно ещё долго морозить зандицу в источнике, но Зевран уже ждёт в палатке. Зажёг пару свечей, снял рубашку. Кто красив, так это он! Неудивительно, что все хотят его. И что он хочет всех. Всё это… непривычно открыто. Почти раздражающе.       Фейн понятия не имеет, как дОлжно вести себя, потому просто снимает мантию и садится. Ловкие руки сперва и правда разминают ему мышцы, и это - настоящее блаженство… Фейн только слышал о массаже; пару раз ему доставалось что-то похожее, когда совсем уже заклинивало руки от сильных заклинаний, но наставник всего лишь делал своё дело безо всяких подтекстов, и вообще не очень-то хотел дотрагиваться до эльфа. С Зевраном все получается еще менее правильно. Начинает он с массажа, о да. Но постепенно ловкие руки антиванца начинают скользить по всему телу.       Фейна никто никогда не трогал так откровенно и… бесстыже-изучающе. Это волнует, но и смущает. Ему всё ещё стыдно за полное отсутствие опыта. Морриган, вроде, не догадалась, но здесь…       Да. Заснуть уже не получится, хоть это и было бы умнее.       - Я не спал с мужчинами, - вырывается само. Будничная констатация.       - Вот как, - мурлычет Зевран. - А со мной захотелось?       - В Башне у нас не было своих комнат. Койки по двое. Я спал наверху. Мой друг снизу. Я… уделял всё время обучению, а не поиску тёмных углов и последующих наказаний.       Этого от учеников и ждали. А тот же Йован всё-таки нашёл возможность влюбиться, да ещё и магию крови выучить... Никто, кроме него, не желал дружить с эльфом - относились без неприязни, но и то не все. Талантливый остроухий выскочка. Пакость какая. Если даже Йован солгал…       А, опять. По роже бы ему. Ах.       Фейн приостанавливает руку, что забирается ему под расстёгнутый пояс.       - Если не хочешь, я уйду… - ворчит Зевран. Наверное, сам уже завелся, как там это положено.       - Говорю же, я просто… кхм. Нервничаю.       - Но женщина всё-таки нашлась для тебя, м-м?       - Да, однажды. Не могу сказать, что это запомнил, - врёт Фейн. Трётся щекой о Зевранову. Татуированную. Словно два пера или два росчерка когтей…       Всё, что угодно, только не рассказывать антиванцу о Морриган. Может, зря всё это…       Словно понимая, что разговоры делу не помогут, Зевран переключается на физическое. Шепчет на ухо, что так и быть, для первого раза покажет, что и как.       Фейн действует, как в тумане. Позволяет себя раздеть, трогать, гладить, укладывать на лопатки; не удивляется, когда тело реагирует на всё правильно. Но...       Всё это очень странно. Быть объектом, а не тем, кто действует. Не защищаться, когда кто-то хочет… хочет в тебя попасть. Фейн инстинктивно сжимается, ощущая чужую руку у себя там, где не пристало. Пальцы Зев чем-то смазал, и они довольно легко оказываются внутри, но всё это вызывает скорее (привычно подавляемую) панику… Но в конце концов, не попробуешь - не узнаешь. С женщиной он уже имел дело, а Зев может научить и другому. Жизнь - короткая и не очень счастливая штука, так что стоит получить… опыт. Верно?..       Зевран видит, что что-то не так, целует его снова, ласкает член, и Фейн отвечает благодарно - целоваться ему нравится, это… сближает, дарит жар по всему телу, а не мучительную неловкость. Зев, впрочем, не ограничивается его губами, ему нравятся и шея, и длинные аккуратные уши, и грудь, и живот…       И...       И… О, Создатель. Так можно было?..       Зевран несомненно знает, что делать. Фейн дышит всё чаще; ему так хочется застонать, но звуки… ему хватило того, что все оказались в курсе его ночи с Морриган. Повторять ошибку будет неприятно. Только вот… только вот с Зевом его куда-то ведёт; может, дело в том, что Ворон ничего не требует - скорее, сам старается не только получить, но и отдать?..       Зря он согласился. Зря, зря…       Никто и никогда не трогал его так… долго и… внимательно, и тем более не предлагал… вот так вот, ртом… наверное, у подобного есть название?.. Если это всего лишь бордельные навыки, то тем горше… они работают. Фейн выгибается, дыша уже совсем рвано; стискивает подкладку спального мешка. Его пальцы светятся магическим огнем. Позор какой - не контролировать силу.       Зевран вытворяет с его членом что-то такое, от чего уже трясёт; Фейн совсем тихо рычит, почти плачет. Антиванец, наверное, раздосадован, что всё неладно - отрывается, перемещается вверх. Фейн лежит ошарашенным и возбуждённым, но глаза у него совсем загнанные.       Ему не так много лет, но в тяжелые времена взрослеют рано. Не могут - не выживают. Все просто.       - Перестань это удерживать, - просит Зевран, и Фейн бросает на него испуганный взгляд.       Это против всего, чему его учили.       Башня требовала идеального самоконтроля. Если ты не способен держать в узде чревоугодие, похоть, лень и прочие проблемы тела, как ты удержишь демона? Слабый падёт. Это аксиома. Не требует доказательств, хоть их и достаточно.       - Отпусти себя. Пожалуйста. В удовольствии нет ничего плохого. И закрой глаза. Я люблю, когда на меня смотрят, но сейчас хочу, чтобы ты расслабился.       Фейн снова улыбается - нервно, надтреснуто. Следует его совету - про глаза, по крайней мере. Расслабиться…       Может, и выйдёт. Может быть. Темнота под веками даёт иллюзию, что он уединён больше, и сам момент, когда Зевран снова берётся за уже внутренний массаж, оказывается неприятным только в самом начале. Дальше…       Дальше антиванец делает то, чем мужчинам, вроде как, не особенно пристало заниматься. Фейн усмехается, но… старается хотя бы не мешать, что уж там. Зачем портить всё. Если уж что-то и окажется у него внутри, пусть лучше Зевранов член, чем нож. Или вовсе демон.       Фейн искренне удивлён, когда что-то получается.       Зевран знает о сексе столько, что на двоих хватит, но дело даже не в его умелом подходе.       Удовольствие, о котором он говорил - жгучее, сильное, ощутимое, - пронизывает тело как-то вдруг; нет, какие-то всплески были и до, но словно через мутную воду. Фейн не просто ошарашен; ощущение настолько новое, что его не с чем сравнить… и он выбирает не сравнивать. Просто отдаться происходящему, раз… раз выбор уже сделан.       Отпустить. Отдать контроль Зеврану. Если бы он хотел убить, то мог это сделать уже несколько раз.       Сейчас Фейн хочет думать только о том, что происходит внутри его тела - и о том, что если не думать, становится лучше. Острые, яркие вспышки, доходящие до самого мозга - у всех так?.. Фейн выгибается снова, елозя затылком по сбившейся ткани, стонет, уже не заботясь о том, что слышно и правда очень хорошо. Зевран кусает его за сосок, Фейн запускает ему пальцы в волосы, ерошит их, стискивает, смято смеётся, сам не зная, почему - длинно, громко ноет, когда Зевран отстраняется и снова двигает бёдрами.       Пусть для Ворона это всего лишь…       Всего лишь ещё один из десятков? сотен? раз, а для него первый. Плохо это, быть всего лишь ещё одним…       Может, Зев хочет привязать к себе Серого Стража, чтобы тот не передумал?.. Плевать уже. Фейн рад даже такому проявлению интереса; “отпустить себя” оказывается не просто сладко, а хорошо на грани опасности…       Почему наедине с убийцей ему не стыдно делать так?       Внутри давно зреет даже не стон, а крик. Но можно выпустить не только отчаяние, правда?.. Фейн издаёт совсем громкий, странный звук, хватая воздух и пытаясь подставиться сильнее.       - Мне остановиться? - Зевран, кажется, почти испуган тем, что видит.       - Нет, нет. Нет… продолжай, пожалуйста, - Фейн умоляет, как в бреду, хватается за его запястья, удерживает. Если перестать сейчас, удовольствие схлынет, а наружу вылезет неприятная, больная и жуткая истерика. Не нужно. Пожалуйста!..       Что ж, Ворона не нужно просить дважды. Он выкладывается на полную - и может быть, более благодарного любовника ему ещё не попадалось; Фейн не просто отпускает. Вытряхивает наружу всё.       Он действительно устал и, более того, привык к усталости - настолько, что “контроль” уже стал второй кожей - и пока что может только сбросить всю сразу. Обнажённые эмоции горят, словно магический шар, и Фейн уже ничего не стесняется - ни звуков, ни действий, ни телесных нюансов. Они с Зевом оба молоды, но Башня всех словно старит и высушивает раньше времени…       Будь строгим, будь мудрым, будь правильным, иначе умрёшь, маг, исчадие порока.       Что это такое - вернуться к себе и своей настоящей жажде жизни?       Фейн не знает.       Антиванское солнце не просто растапливает магический лёд - половодье весьма обильно, выходит из берегов.       Ночь стоит безлунная, тихая...              ...И довольно холодная. Хочется накрыться - Зевран попробовал натянуть на них обоих скудное одеяло, но оно действительно маленькое.       Фейн вздрагивает, приходя в себя. Свеча потухла - ну и демоны с ней… Зевран ещё здесь. Ворочается, приподнимается дотянуться до плошки с водой…       Привстав на локоть, Фейн целует его между лопатками, обнимает, трётся щекой о светлые волосы, старается запомнить вкус его кожи. И тут осознаёт, что с полчаса назад кричал под ним так, что теперь аж горло саднит…       Его голос, наверное, даже в Орзаммаре услышали. Да, точно...       Стыд какой.       Фейн отстраняется, зажигает ещё свечу. Зевран улыбается ему, привлекая к себе, и Фейн слегка дёргано улыбается в ответ. Он никого не подпускал так близко, да и возможностей не было… Ладони у Зева умелые и ласковые, снова скользят по груди.       - Всё в порядке, м?       - Меня весь лагерь слышал, наверное. Я не… нарочно.       - Рад, что тебе настолько понравилось. Стесняешься?       - Нет.       Зевран выглядит так, словно для него это твёрдое “нет” тоже что-то значит. У него такие красивые губы… и плечи. И всё. Вообще всё.       Сколько мужчин и женщин с ним были?       Сколько рук касались смуглой кожи, сколько… сколькие слышали его дыхание? Помнят его запах?       Он гордится своими победами. Быть одной из них горько. Серый Страж в послужном списке. Ладно...       Фейн не обольщается. Глупо полагать, что для антиванского Ворона и сына шлюхи этот странный трах не просто "набор солнечных моментов". Такая себе “солнечность”. Сам он уже все равно доверился - пусть факт телесного контакта может быть всего лишь... всего лишь развлечением для тех, кто каждый день рискует в стычках со злом.       Жизнь очень коротка. Почему бы не ловить приятных возможностей? Они редки.       Фейн чувствует себя донельзя хреново, думая об этом, но Зевран улыбается так тепло, что сердце перестает ныть на какое-то время. Даже если он всего лишь приятная возможность, это действительно лучшее, что доставалось конкретному эльфийскому магу из Круга за всю жизнь. Жалеть не о чем.       Даже о позорной потере пресловутого контроля.       Что делать с этим?       Да, все всё слышали. Отговорки не помогут. Вполне красноречиво. Назовём вещи своими именами: посреди ночи орал от удовольствия, когда его драл в задницу антиванский блудник. И ещё умолял не останавливаться. Фейн решает, что ему все равно, пусть он бы и предпочёл всему не быть столь публичным.       Пусть знают. Так проще. Объяснять ничего не нужно, а если что, вполне можно огрызнуться. Происходящее слишком ново и слишком лично. Если его спросят, он наконец не будет стыдиться ничего. Хватает того, что приходится стыдиться собственного таланта к стихиям. Да, он эльф, он маг, к тому же отличный; а теперь переспал со своим несостоявшимся убийцей, и ему это не просто понравилось, он хочет ещё и не постесняется попросить об этом, если Зевран заинтересован так же. Разве прошлое или долг определяют кого-то до конца?       Кого-либо из них?       Все здесь в каком-то смысле вырвались из клетки.       Тянясь за новым поцелуем, Фейн чувствует себя пусть и неловко, но свободным и чистым. Не высушенным. Имеющим хоть какое-то право чувствовать.       Истерика никуда не делась, но словно отступила. Порождения Тьмы - не самое жуткое, что бывает.              Позже Фейн не замечает, как днём начинает смотреть на антиванца - как ловит каждую его улыбку, как уже не смущается, но открыто касается его или провоцирует взглядом. Зевран глубже и умнее, чем хочет показывать, но заметить это можно, лишь открыв глаза; так же, наверное, как в Фейне найти что-то помимо безупречного мага. Морриган скорее забавно наблюдать за ними, Лелиана обижена. Алистер и Стэн предпочитают просто помалкивать. Винн... старая мудрая чародейка, присоединившаяся к ним после спасения магов Круга, иногда вовсе не мудра. Она видит внешнюю опасность и находит время поговорить с бывшим учеником.       Да, мужчине, имеющим долг, не пристало иметь отношений с таким, как Зев.       Да, Серому стражу вообще не пристало иметь отношений, если уж на то пошло, а Зевран мало того, что развратен, ещё и опасен.       Да. Да, конечно. Она тысячу раз права. Но даже Фейнова красноречия не хватит, чтобы объяснить ей, смирившейся со своей долей, что он иногда хочет побыть самим собой. А как это делается, увы, вышло понять только с Вороном, который не затыкается о своей сексуальной сноровке… с Вороном, потерявшим все, искавшим смерти, получившим новую жизнь. Из его рук. Не в одном же блуде дело.       В каком-то смысле Фейн и правда перевернул карту - убил Зеврана, отрицая его прошлое. Не всё. Но какое смог. Никто не выбирает, где рождаться и у каких родителей, но можно решить, где поставить точку и начать с чистой страницы.       Винн пробует снова наставить ученика, но время Башни и её запретов прошло.       "Зевран особенный. Мне с ним хорошо", - отметает Фейн все увещевания с довольно поганой ухмылкой. А потом прокручивает всё в голове снова, снова, снова… и не хочет ничего менять.       Если в его жизни должна быть неправильность, пусть будет та, которую он выбрал сам, полностью и осознанно. Он может выбрать - не под давлением обстоятельств или угрозой, и он выбирает Зеврана, пусть это и выглядит негоже.       Кому вообще какое дело, с кем он спит и как?.. Лучше было срываться во время каждого боя?.. Что они вообще знают о нём, Фейне - все называют его Серым Стражем, словно месяц с порченой кровью в венах перечеркнул всё, чем он был до этого. У него есть имя - и право решать, как жить и как умереть.       Если его предадут, так тому и быть.