Парадокс живого мертвеца

      Нигде – это везде и нигде одновременно. Оно не относилось ни к одной обычной вселенной, в которой существовали грани – измерения между мирами живых и мертвых, где ничто не могло ни родиться, ни умереть. Нигде сравнимо с океаном, огромным и неизведанным, но все же ограниченном берегами где-то за горизонтом. Это место словно связующее, соединявшее проходы к разным мирам, местам и временам. Кромешная пустота, чёрная, густая, переполненная островками дверей, огромная настолько, что в ней с легкостью пропадали без вести. Обыкновенному человеку было тяжело туда попасть, как и найти выход обратно. Поэтому мало кто любил захаживать в Нигде.       Аделина помнила первое изумление от простого, сперва загадочного устройства мироздания, опутанного загадками. Её увлекали заковыристые слова, звучавшие метафорами, непонятные, расплывчатые названия, "грани", "хакудзёдай", "берега"...       После смерти Аделину ожидало облегчение. Восхитительно, облегчение! Не потому ли, что раствориться в мире казалось куда более жутким исходом, чем переход в загробную жизнь?       „Грани” – возвышенное слово, емко обозначившее то, что простыми словами не опишешь. Кто бы ни попал туда, он моментально исчезал из реальности, однако это правило не распространялось на мертвых и Тайн, не принадлежавших Ближнему берегу. Семь школьных Тайн, к примеру, расположили в „Гранях” личные измерения.       Мир Ады находился в одном из классов, пропахшем деревянной стружкой и будто бы застывшем в далёком СССР, однако девушка обосновалась сразу за потайным проходом под лестницей — в кабинете, навевавшем чувство уюта и ощущение дома.       Объяснить природу Грани намного легче, чем принцип работы. Грань — измерение, связанное непосредственно с легендой Тайны, определенная территория, на которой её хозяин всемогущ. Со стороны Грань похожа на кармашек: существует себе у всех под носом, практически не заметный и неосязаемый, однако зная, куда смотреть, можно запросто обнаружить дверцу, ведущую в подвластное Тайне пространство, где она — Царь и Бог, уязвимый лишь…       Как и ожидалось, Ханако и Ада ничего не нашли в Нигде. Аделина, будучи проводником, постаралась обеспечить комфорт приунывшему Ханако, но видя, как мрачнеет его лицо, отвела взгляд. Они вернулись. Натянутая бодрость коллеги не бодрила, а скорее нагнетала Шульц. Делать вид, словно ничего не произошло, в принципе, нормальное решение, но от сокрытия переживаний ещё никому не легчало.       «Кто бы говорил. Хочет казаться беззаботным, пусть кажется» — прицокнула та, но успокоилась не до конца.       — В галимом ты положении, пацан. Раз ты – Тайна, то должен быть привязан к своей школе и с миром вне никак взаимодействовать не можешь, — вслух раздумывала Вторая, — выходит, твои силы тут не действуют. Твои привилегии здесь аннулируются и стремительно падают до слабого духа. О чужаке, вроде тебя, нет слухов – тронь такого пальцем, он рассыплется трухой. Трудное положение. Грубо говоря, тебе кранты. Что будешь делать?

***

      Умиротворённо тикали настенные часы с кукушкой. Старые, резьблёные. Они как никогда давили на нервы, безжалостно напоминая Ханако, что время не стояло, а летело. Его всё больше это волновало. Имело ли смысл снова идти в Нигде? Вряд ли. Под силу кому-нибудь из своих прийти за ним? Процент мал. А, собственно, прийти куда? Ханако сам не помнил, почему оказался в Украине и как далека она от родины. Заметили ли пропажу остальные? Начали искать? Седьмой бы никогда не догадался на их месте, что его перебросило чёрт пойми куда, скорее-всего, в иную вселенную. Как бы им в голову взбрело такое? Никак. И сил таких, чтобы вернуть парня, не было.       — Я что-нибудь придумаю, — бодро ответил Седьмой, а сам внезапно ощутил липкий страх, скользнувший по спине. А вдруг невозможно вернуться обратно?       Девушка допустила паузу, похоже, снова и снова прокручивая в мыслях неутешительный прогноз быть уничтоженным нежитью или, не дай Бог, экзорцистом, пусть истребители нечисти давно извелись в украинских краях.       — А пока предлагаю вогнать тебя в двойной долг, — поставила осушенную бутылку Шульц, размышляя. А затем, повернувшись, одарила долгим взглядом, потому что приняла окончательное решение. — Могу обеспечить тебе своё скромное покровительство за небольшую плату.       Призрак задумался. Для него, как ни прискорбно, превыше всего стояла защита собственной шкуры. В одиночку слабому духу тяжко даже вздохнуть, а в чужом монастыре со своими уставами – тем более. Чего ожидать, какого подвоха от кардинально нового места? Пусть школа охранялась бдящими Тайнами, нельзя было исключать непредвиденного. Оптимальнейший вариант – согласиться, убив сразу двух зайцев.       — Что ж, уговорила, я согласен! Что сделать взамен? — весело улыбнулся Ханако, сияя ясным солнышком, но недобрая искорка в дымчатых глазах Ады ему вообще не понравилась.        — Поработаешь на меня, — Ханако вздрогнул от выражения лица девушки, что без гаденькой ухмылки, лишь бликом в зрачках смогла передать весь уровень своего коварства.       Шульц поставила локти на стол, держа зрительный контакт, и подперла ладонью подбородок. В кабинете, освещаемом всего двумя тусклыми лампочками, серые щеки охватывал мягкий желтый свет. Тишину, внезапно воцарившуюся вокруг, разбавляло тиканье часов. Тяжелый аромат закрытых, никем не тронутых страниц, с каждым вдохом словно бы оседал на дне легких.       — Временами мне надоедает заниматься работой, — она отъехала на стуле и открыла выдвижную полку, — поэтому ты будешь проводить со мной еженедельный контроль, возможно, писать и просматривать отчёты, разбираться с незатейливыми бытовыми вопросами. Хотя, надеюсь, в большинстве случаев просто стоять неподалеку и не путаться под ногами.       Раздвинув руками мелкий сор на столе, Шульц уронила на него кипу бумаг.       — Для начала заполнишь небольшую анкету, — одним движением вынув нужный листок и выудив откуда-то ручку с золотистой кнопкой, темноволосая придвинула канцелярию к краю. — В остальное время, кроме четверга, ты частично предоставлен сам себе. В четверг проверка Семи Тайн на качество работы, принятие документов и, кто знает, может быть, генеральная уборка подвала. В зависимости от загруженности, осмотр стоящих на учете как "потенциальная угроза", краткий доклад о поведении. Обязанности разделим пополам. Завтра или чуть позже проведу экскурсию, на твоё усмотрение.       Загрузив Озаботив Ханако массой полезной информации, да таким заученным перечисляющим тоном, каким говорили бы про всякие пустяки, Шульц спрятала бутылку с доселе неизвестной жидкостью в тайник. Парень в фуражке, мягко говоря, выпал.       — Зачем столько бумажек?! У нас все было гораздо проще: проводились собрания раз в полгода, вопросы решались по мере поступления, и обходились мы как-то без этого!       Но волну нарастающего возмущения осторожно прервала главная Тайна двести девяносто четвертой школы, присаживаясь перед парнем, сидевшем в кресле, на корточки.       — Дисциплина, мой милый. Всё должно быть расставлено по полочкам. Это тебе не безалаберная кучка несерьезных энтузиастов, где делай что хочешь, только минимум обязанностей выполняй. А главный – не легкомысленный придурок, мелькающий в составе раз в пятилетку. Он управляет и контролирует. Кому, как не тебе, это знать?       Ханако был знаком с девушкой всего несколько часов, однако её манера говорить с полуприкрытыми глазами вскользь показалась интересной. Она отличалась от равнодушного выражения старого знакомого, Тайны из академии Камомэ, и определенно приковывала внимание. Вот только, Седьмой не мог понять, почему.       — В каком-то плане, ты права, — сдался призрак. — Но я считаю это контролем, который не обязателен. Ты могла бы просто делать своё дело, не вмешиваясь и не контролируя работу остальных, и при этом всё равно пользоваться почетом и властью, потому что ключевая роль, так или иначе, за тобой. К чему такие сложности с документами?       — Ты в Украине среди украинского народа, которому нужен тщательный присмотр. Иначе забьют на работу, а руководству разгребай, — с саркастичным сочувствием усмехнулась Ада, дав понять, что не намерена отвечать.       Девушка решительно посмотрела на коллегу, рассевшегося в уютном креслице, и нагнулась, чтобы снова не приседать.       — Ну, пацан, экскурсия сейчас или потом? Давай, пока я в настроении. Заодно заскочим к местным звёздам нашей обители, бахнем по чашке чудо-средства.       — Чудо-средства? Отрава какая? — заинтересовался Ханако и взмыл над сиденьем, вынуждая Аделину выпрямиться. Её любовь нарушать личное пространство будто бы открытая издевка, а будто бы и угроза: «со мной не стоит начинать вести себя развязно: я могу ответить взаимностью». Шульц, немного расслабившись, взяла курс к выходу.       — Алкоголь, сделанный с любовью, — пояснила Ада, лукаво улыбнувшись. — Не беспокойся, тебе достанется вкусный и безвредный.       — Ты пьешь? Ая-яй... И с чего вдруг решила, что я беспокоюсь за своё здоровье? — неподдельно удивился он, одёрнув пиджак. А девушка туманно отмахнулась:       — Да так. Не отставай.

***

      Алёна Владимировна, просачиваясь через затор, – впрочем, он сам перед ней раступался, – до боли сцепила руки на груди. Пять минут до звонка, шестой урок, завтра экскурсия, а львиная доля вопросов до сих пор была открыта для обсуждения. Раздражало, что всё покатилось не по расписанию, составленному ещё неделю назад, и тут же очень некстати подтягивались дополнительные курсы! Две недели выпадало из графика! А потом подтягивай всех после замен! Нагоняй, пиши планы уроков, пока не отвалится рука, оттягивай контрольные! В итоге, они ни черта не делали, а Алёна плохая. Под сомнением стояло и участие её девятого класса в городской олимпиаде: с какой-то стати лучшие золотые медалисты дали отказ. Как это – отказ? Отказ не принимался, а кого ей отправлять? На том уровне, на котором они, почти никто не тянул! Из наиболее разборчивых в точных науках они занимали первое место! Ну уж нет, она заставит их участвовать.       Стрельнув взглядом на проходившую мимо девочку, сразу инстинктивно скукожившуюся под прицелом Владимировны, женщина с презрением вспомнила её, сидевшую в одиночестве на второй парте. Извечный траурно-черный свитер, непримечательные штаны, ботинки... Наверно, жила небогато. Как совпало, она – одна из двоечников-неудачников. Оно и видно, что неудачников, мозгов, похоже, не хватало. Конечно, настрочить стишок с рифмой любой дурак смог бы, а вот решить уравнение – уже навряд ли.       Только недавно девчонка получила девятку по конспекту, заданному на каникулы. Неаккуратно начерченный, скорее всего, списанный с ГДЗ, сделанный вообще без старания, но зато от и до. Можно сказать, что математичка её пожалела. И с таким же успехом можно сказать, что нет: женщине наплевать на списывание, это дело восьмиклассницы, просто на экзаменах она уже не спишет, будет негде. Владимировна относилась к этому со снисхождением, возможно, со сладким ожиданием того момента, когда такая вот дурочка выйдет из кабинета ЗНО с пониманием, что завалила всё, что только можно и нельзя, а всё из-за детской глупости.       Коцюба проскользнула к лестнице, с цокотом каблуков юркнув за поворот. Несмотря на задумчивость, женщина следила за дорогой, поэтому с раздражением обошла пластиковую бутылку. Чёртовы старшеклассники из десятого "Г"! Балабаш мусорит! Найдёт – подвесит за уши. Неосознанно глянув на часы, Алёна пошла быстрее, и мазнув взглядом цепочку учеников, поднимающихся наверх, остановилась на высокой темноволосой девушке.       Женщина сосредоточила внимание, скосилась, не сбавляя хода. Темноволосая, словно почувствовав взгляд, обернулась и посмотрела в ответ. Глаза, дымчатые и карие, встретились. Моментально ощерившееся лицо Второй школьной Тайны врезалось в память Алёны Владимировны на весь оставшийся день.       Сколько прошло лет... Ощутимо. Как загрубела физиономия бывшей преподавательницы. Забавно, забавно. Теперь по умению общипывать за доли секунды при беглой переглядке они сравнялись, хоть Алёна Владимировна помнила время, в котором эта особа была робой и избегала прямого зрительного столкновения. Мало кто настолько сильно менялся после смерти.       Выказав на миг вспыхнувшим огоньком ненависти мнение о Коцюбе, привидение разминулось с ней, потерявшись в потоке школьников. Они отвернулись одновременно. Алёна с подгаженным настроем двинулась в учительскую.       Как кувалдой по голове взвыл звонок. Шедшего позади девушки мальчишку женщина просто-напросто не заметила.

***

      — Мы пришли, — Аделина толкнула дверь кабинета украинской литературы.       Простенький ремонт: веселые обои природной тематики, линолеум сплошняком покрашен оксидно-красным, а потолок – снежно-белым. Ханако пялился на двухместные бежевые парты, расставленные в привычные здесь три ряда, видя их впервые. Слева растянулись четыре окна с широкими тюлями. Следовало попотеть, чтобы пролезть к подоконникам, что были уставлены пыльными цветами, среди которых, к огромнейшему удивлению бедного японского школьника, затесалось крайне ядовитое растение, способное убить одним тесным соприкосновением с кожей.       Большая зелёная доска приветствовала торжественной надписью "Контрольная работа №1", небольшой преподавательский стол у самого дальнего от входа окна находился в уголочке, там же неприметно пристроился шкаф. Над классом, поближе к потолку, возвышались развешенные по периметру портреты великих украинских классиков: Тарас Шевченко, Сковорода, Лина Костенко, Леся Украинка, Григор Тютюнник, Василий Симоненко, Елена Телига и другие прославившиеся исторические личности. Все портреты были выдержаны в одном стиле, поэтому выглядели очень даже неплохо, более чем вписываясь в общую яркую обстановку. В сравнении с другими классами, довольно выдержанными и строгими в оформлении, этот был ярок и менее официален, а чёрно-белые картины в коричневых рамах разбавляли интерьер изящным штришком.       — Вот это да... — Ханако-кун уставился на парты, как первоклассник на редких животных в зоопарке, и стал рассматривать. — Двухместные... И за ними удобно сидеть?       Шульц полюбовалась призраком, охваченным детским любопытством, и отодвинула стул.       — Проверь, — и села. Ханако тоже сел. Оба переглянулись.       Парень пощупал парту, заглянул под неё, заметил надписи ручкой. Слегка наклонившись, стал читать.       — «Саша – лох»?.. «Аня плюс Вика – БФ»... «Ес-ли ты е-то чи-та-ешь – бе-ги»?.. — последнее едва разобрал по слогам.       — Добро пожаловать в антиутопию, — хмыкнула Аделина, любуясь раскрывающимися по пять копеек глазищами помощника по мере ознакомления с наскальной живописью. — ...где никому не нужно образование. Впрочем, было бы оно действительно полезным.       — "Insta: ..."? — приподняв брови, озвучил он. На бедной парте синей ручкой жестоко выцарапан детским почерком никнейм матерного и пошлого подтекста. Аду передернуло от слова "соска", написанного какой-то шестиклассницей. Омерзительно.       — В твоем мире нет соцсетей? — спросила девушка, чтобы отвлечься от неприятных мыслей.       — Почему же, у нас есть сети. Правда, вот такого там, вроде, не было.. У-у-у, я чувствую себя таким отсталым от жи-изни!       — «Инстаграм» – соцсеть. Помимо нормального контента там обитают малолетние шалавы вроде Леры, — беззлобный, как могло бы показаться, ответ был воспринят неправильно.       Выслушивая и неохотно разъясняя, девушка принюхалась. Спёртый воздух. Противная вонь подросткового пота. Подкатила тошнота. Она поднялась со стула и прошлась вперед, чтобы сдержать эмоции.       — М? Леры? Ты про свою помощницу? Ну, она не похожа на ученицу средней школы, но и на легкомысленную не тянет...       Шульц хохотнула и резко помрачнела, остановившись между рядами:       — Только контракт удерживает моё желание заехать сапогом по её физиономии. Милый, ты не знаешь и лучше не знай, чем здесь помышляют дети и чем это оборачивается. Лучше заранее ждать от людей дерьма и не думать о них хорошо.       — Говоришь со мной как с неразумным дитя. Тебя так сбила с толку моя милая мордашка? — Ханако хищно улыбнулся. — Приятно, но не недооценивай меня. Я начинаю ощущать себя неполноценным!       Шуточная фраза о неполноценности была произнесена наигранной интонацией обиженного мальчика, но отчего-то девушка потускнела. Шульц обогнула стол, сделала шаг, поднявшись на уровень доски, и замерла у пустовавшего места препода. Какой-то идиот, проектируя класс, решил сделать около доски резкий подъем, от которого в спешке можно было убиться.       — И ты – меня, — без тени усмешки оглянулась Ада, словив чужой пристальный взгляд. Он не видел, но слышал как Шульц тихо хрустела костяшками, разминая захолодевшую ладонь. — Начинай привыкать.       Вторая Тайна перевела взгляд на подоконник, глянула на безликие сорняки, перетекавшие в молодые паростки пышных ромашек. Ханако жег её желтыми глазами.       Помедлив, девушка добавила:       — У меня при жизни, кажется, был друг. Ты его напоминаешь.       — Правда? — склонил голову набок парень. — И каким он был?       — Не помню, — шепнула она.       Сероватое лицо, выражавшее обыденную апатичность, дрогнуло, приоткрылись веки тёмных глаз. Через какой-то несчастный миг всё пропало, но дух запомнил в деталях странное смятение, проблеск ужаса и даже отчаяния, просочившегося сквозь её непробиваемую маску. Шульц моргнула, подняла на Седьмого задумчивый взор.       — Забыла. Бывает же, — и как ни в чем не бывало продолжила бродить по классу. — И да, малой, я прекрасно осведомлена, что без ложки дёгтя мёда не бывает, — постепенно меняя тембр с полушепота на естественный, темноволосая шагнула к окну, повернула ручку и распахнула дверцу настежь.       Пахнуло весенней свежестью, долетали приглушенные пения птиц. Радовали даже облезлые многоэтажки-хрущевки, рассыпавшиеся вдали прямоугольными детальками конструктора, невзирая на внешний вид унылости и тоски, шедшей ни в какое сравнение с Японией, по мнению Ханако.       — Лера и лереподобные могут быть нормальными ребятами... но я вижу людей насквозь, и всё в них заканчивается одним и тем же. В них столько черноты, что омерзительно. Они глупы, слепы и несчастны. У них ни знаний, ни тяги к ним. Будет хорошо, если я окажусь не права. Но это профессиональное. Поверь, как преподу.       — Ты была преподавателем?! По тебе сразу и не скажешь! — искренне изумился Ханако, а Ада нарочито громко цокнула.       Типун её на развязавшийся язык! Чёрт, это была явно плохая идея! Давай, скажи всё, он же так очарователен! Почему бы и нет, верно, Шульц?       Фыркнув, Аделина скрывала нахлынувшую злость, застывая в свободной позе, повернувшись спиной к мальчишке. Странно, куда подевались духи?       «А, комедию ломают?» — девушка поправила воротник рубашки, закатила рукав, прислушалась и показала Ханако палец, прижатый к губам. И с разворота грохнула кулаком о доску:       — Явитесь немедленно! Я знаю, вы тут.       Только сейчас Ханако заметил портреты. Вернее, изображенные на них лица людей.       И то, как их глаза отовсюду таращились на него одного.