Портреты задрожали, а вставленные в рамы стекла пронзительно зазвенели. Какой-нибудь обыкновенный одиннадцатиклассник-киноман понял бы сразу, что это дело рук паранормального.
Портреты были размещены по периметру, отчего комната словно сужалась, и ужасные безжизненные глаза, окружившие Ханако, будто теснили к выходу, норовя вытолкнуть давлением, прошибающим до холодного пота. От удара в голове зашумело, эхом по классу разнесся грохот, попадали цветные магниты-смайлики, скучковавшиеся в углу центральной доски. Ханако-кун мысленно отметил, что в их школе доски уже и длиннее, чаще всего растягиваясь от начала до угла стены, а в украинской небольшие, деленные на три части.
— Это и есть "местные популярности"? — глядя на картины, как-то разочарованно спросил парень.
— Это – Шестая школьная Тайна, — представила Аделина выплывшие из портретов силуэты, — полтергейсты из класса украинской литературы.
Медлительные тягучие образы отделились от холстов, постепенно видоизменяясь и обретая четкие формы; их было трое, с каждой минутой всё меньше похожих друг на друга
Один с легкостью ветра взмахнул на учительский стол, скрестив толстенькие ноги, обтянутые брюками. Пухлый мальчик добродушно улыбнулся, почесав густые волосы на затылке, стриженные под ёжика.
Второй был очень низеньким, даже ниже Седьмого с его сто пятьюдесятью сантиметрами. По виду, третьеклассник, чьи молочные зубы не успели смениться коренными. Щербато ухмыльнувшись, он птицей вспорхнул на шкаф, откуда выглядывал с шаловливым блеском. Какой забавный. Наверное, для учителей притворялся божьим одуванчиком, а за спиной бил стекла и дергал девчонок за косички.
Третий – высокий и стройный, в очках с современной круглой оправой, пользовавшейся популярностью у подростков. По худому телосложению, наверняка замечаемому девушками, вполне подошел бы мечтавшей о романтике школьнице. Лицом был не смазлив, но и не урод: смуглый, с темно-карими острыми глазами. По мнению Аделины, он малость глуповат: кроме подростковой дурости в нём ничего не найдешь.
Они обманчиво неспешны, на деле скрывая прыть. Для них, возможно, легко в мгновенье ока стихийным бедствием сдать кросс по физкультуре, обогнав спортсменов: такое впечатление сложилось у Седьмого.
— Чё надо? — не больно радостно поздоровался высокий, будучи почти равным со Второй школьной Тайной, может, выше по росту. — Контролерша, четверг завтра.
Ада хмыкнула и незамедлительно выдвинула Ханако вперед:
— Этот пацан ненадолго стал членом нашего замечательного коллектива. Любите и жалуйте.
Всклокоченный как воробьишка, младшенький махом слетел со шкафа с громким:
— Ура-а-а-а-а!
По счастливому веснушчатому лицу было видно, насколько ребенок устал проводить досуг с присутствовавшими и новый... дух? коллега?.. стал для него глотком свежего воздуха.
— Этот мелкий? Да мне Егора с башкой хватает, ты че, ма-а-ать! — обреченно простонал главный, хватаясь за голову. Ада хлопнула его по плечу, пока повисший на Ханако школьник болтался на нём тряпкой, явно не рассчитывая слезать, зато с мешком расспросов, которыми завалил с первых секунд.
— Как тебя зовут? А сколько тебе лет? Ты учился в нашей школе? Почему у тебя такая странная одежка? У тебя такая красивая шляпа! И глаза – это линзы? Ух ты, — когда пацаненок добрался до сфер хакудзедай, вертевшихся позади, терпение Ханако лопнуло и он тактично содрал с себя полтергейста под предлогом дать вздохнуть.
— Спокойно, он будет под моим чутким руководством, — Шульц настолько загадочно усмехнулась, что парниша в фуражке непроизвольно издал что-то наподобие нервного смешка.
Тот, что расселся на столе, доселе не вмешивавшийся, басовито уточнил:
— У него же форма японская? Он разве здешний?
Темноволосая хлопнула в ладоши, призывая восстановить покой. И кивнула:
— Именно так – нет. Этот парень – наш коллега из иностранной школы. Проблема – другой школы из другого мира. Потому он будет с нами до той поры, пока не найдем способ вернуть его обратно.
— Другого мира? — присвистнул высокий и впился в новенького изучающим взглядом. — Нормально так...
— Вау! Серьёзно? — восхитился пухлощекий мальчик, с любопытством пожирая маленькими глазами "коллегу". — Меня зовут Глеб, а тебя?
"Как по-детски", — говорило выражение Аделины, миновавшей долговязого, чтобы залезть в шкаф. Достанет, что ли, чего попить, в горле успело пересохнуть? Раз обещала отметить, пусть держит обещание.
— Я – Седьмая Тайна академии Камомэ, туалетная Ханако-сан, — лучезарно ухмыльнулся Ханако, — приятно познакомиться! А вы, ребята, кто такие будете?
— Я – Егор, — хитренько улыбаясь, третьеклассник воспарил и с атлетической простотой перевернулся верх ногами. — А почему "туалетная"? Ты девочка?
— Я – исполняющий желания живых, призрак женского туалета! — чуял Ханако, Егор заготавливал новые вопросы.
— Даниил, — фыркнул тот, что в очках , и оглянулся на Аду: — эй, ты че там делаешь?! Ты что, да-к ты все-таки!.. — озабоченный Даниил наблюдал, как Вторая преспокойненько вытаскивала из ниоткуда (как в маленький шкафчик можно поместить такую заметную штуку? К тому же, запрещенную на территории школы?) бутылку чего-то нового, увлекательного и алкогольного. — Как ты это делаешь, объясни мне?
— Силой мысли, — в шкафу на верхней полке, отведенной для бытовых салфеток-чая-сахарницы, нашлись пластиковые стаканчики, поставленные на первую парту. Средний ряд показался самым удобным, оттого обустроились там. Ада наполовину наполнила стаканы каждого, кроме Егора.
— Так что, — зависая в воздухе, начал Глеб, — ты, выходит, не тут учишься? И как в твоей школе всё выглядит? Наверное, лучше, чем в нашей?
— Ну... — Ханако мельком обвел взглядом кабинет и вспомнил здешние трещины на окнах одного из залов, заклеенные грязным скотчем. — Да, определенно лучше.
— Наша школа тоже неплохая! — вступился мелкий больше из вредности. Глеб подлетел и взъерошил белобрысую голову мальчугана с молочными зубами. Как будто в воде, плавным движением. С его лишним весом неловко напрашивались ассоциации с колебаниями холодца.
— Хотя бы честно, — из уст старшего духа звучало как своеобразная похвала. К слову, уст циничных: — Если сравнить японскую и украинскую школу, то это небо и подземелье. Но в наших краях сойдет. Блевать не тянет, не разваливается, и хорошо.
— И украинка не обижает, — поддакнул Глеб, ероша ладонью ёжик на голове. Он решил пока не рисковать и не пробовать первым выданный начальницей алкоголь: посматривал за реакцией окружающих.
— "Украинка"? — Ханако принюхался к мутной воде, а трое духов придвинулись на заимствованных стульях ближе. Ну, начинается... — У вас всё совсем-таки не похоже на наше.
Ада, сидевшая рядом с новеньким, без прелюдий осушила чудо-напиток. Интонация паренька, вытягивавшего губы, забавляла. Шутливая и безобидная.
— Да-да, нам лет двадцать жуть как с ними не везло! Мы тогда почтенную Вторую умоляли нас переселить!
— И она не переселила, — надпив, угрюмо дополнил Даниил.
— Злюка! — вставил Егор, стрельнув хитрющими голубыми глазёнами на Щульц.
— Одна детей ненавидела, постоянно орала, а один раз унизила семиклассника до слез! При всем классе! Просто потому, что он растерялся при вопросе! Так он отличником был, у него в журнале в рядок стояли оценки выше десяток! — Глеб бурно жестикулировал, говоря больше всех. — И потом он отсюда перешел в соседнюю школу, а Лидию через время уволили, когда она подняла руку на ребенка.
— Этой твари крупно не повезло ударить дочку прокурора, — сладко улыбнулся высокий, погружаясь в воспоминания. Егорка с увлечением выглядывал в окно и изредка метался по классу, не имея возможности вставить свои пять копеек.
— А вторая, какая вроде хорошая была, но стоило кому-то ошибиться, начинала с приторной улыбочкой поливать грязью! Я помню, как она жестко оторвалась на девочке из тогдашнего шестого "А"...
— Ты тогда рыдал, прося меня разрешить каким угодно способом её успокоить.
— И за что оторвалась? Да за то, что требовали то написать таблицу, то протереть левую доску... и пока она мучала таблицу, урок кончился. И эта сволочь завизжала о том, что она безответственная, хотя девчонка просто не могла раздвоиться! — под конец рассказчик взбесился так, что почти кричал, и даже не глянув на стакан, быстро к нему прилип. Близкая до души тема? Отголоски травм?.. — Она была очень милой. И... умной. Это ж было невыносимо, только закрылась дверь класса, она сразу в истерику на два урока! До этого так хорошо держалась... Не по-человечески!
Раскрасневшийся от злости Глеб сжал стакан.
— Да-а, неплохо тут у вас, — Ханако, задумавшись, забыл о чудо-напитке и попробовал. В нос ударило чем-то жгучим, отдало привкусом коньяка, но на языке было приятно сладко. Будто ешь шоколадную конфету со странной начинкой. — И что, такое происходит в каждом классе и в каждой школе?
— Не сказать, что в каждом... — замялся Глеб, а Шульц ответила за него:
— Хорошо, если в большинстве более-менее адекватные преподы, а дерьмовых – процент. Но есть места, где обитают особи похлеще и похуже. Здесь такие, как те литературницы, единичные случаи. Подчеркну Владимировну, а в целом – нормально.
Средний дух (старший, младший и средний, неплохое разделение) аж руками всплеснул, одновременно с Даниилом вскричав:
— О ДА-А-А-А-А!
Дух в фуражке чуть не выронил стаканчик из рук, а Шульц представила уважаемым коллегам шанс самим рассказать, что Алёна Коцюба также являлась Тайной. Все втроем единогласно наперебой заорали, мгновенно срываясь со стульев и облепляя Ханако со всех сторон:
— Она – Седьмая, и с ней лучше не связываться!
— Беги от неё сразу же!
— Она тебя сожрет! — не выговаривая нормально буквы, вскочил младший.
— Она даже хуже Ады!
— С чего бы?.. — приподняла бровь Вторая.
— Я ей никогда не прощу единицу по контрольной! — на весь мир взвыл Глеб, заливаясь слезками.
— Злая! — поддержал самый маленький сотрудник школы, вскидывая руки.
— Эта женщина до сих пор заставляет меня бояться за свою жизнь, — с наигранным блеском в якобы уже мокрых глазах пожаловался Даниил, — а ведь я уже умер!
— И чем же эта Алёна Владимировна настолько страшная?.. — неподдельно удивился Ханако, неосознанно двигаясь ближе к Аделине подальше от детских лиц, но Шульц встала, привлекая внимание полтергейстов, нависших над новым помощником.
— Заскочишь ко мне, малой, — она задвинула железный стул и направилась к выходу, однако, приостановившись, кинула: — Даниил, не давай пить Егору.
Даниил хмыкнул, подливая себе напиток.
— Стой! Останься, ну-у! — умоляюще протянул Глеб, сбив карие глазки в кучку. — Останься, останься! Тебе сложно?
Ада поджала губы. Ханако заметил этот жест. Через мгновение Шульц закатила глаза. Нет, до перемены она обязана быть в кабинете.
— Я тебе не дворовая девчонка. У меня есть свои дела, — девушка развернулась и сжала дверную ручку: — увидимся.
После хлопка повисла секундная тишина. Это "увидимся" было каким-то странным. Тихим? Раздраженным? Поникшим? Да, именно. Чем-то отличавшимися от обычной интонации темноволосой.
Ханако не могло просто показаться: это заметили и духи. Средний в раздумьях закусил губу, а Даниил продолжал жечь взглядом дверь, уйдя куда-то в себя.
— От чего Вторая такая мрачная? — невинно поинтересовался Ханако, прерывая отрешенное молчание.
— Егор, — присаживаясь, старший позвал мигом откликнувшегося парнишку. — Отнеси отчеты, чтобы в четверг Контролерша от нас отцепилась.
Егор, с минуту упиравшись, сдался и выскользнул из кабинета с файлом, набитым листами А4.
Привидения поставили стулья с другой стороны парты, присели напротив. Они переглянулись: Даниил, раздвинув ноги, положил локти и привалился о парту, а Глеб, нахмурившись, сцепил пальцы в замок. Наконец, словно о чем-то договорившись с другом, шатен снял очки, став осторожно протирать стёкла:
— Колись, Ханако. Каким образом ты заставил начальницу тебе помочь?
— О чем вы? — с беззаботной улыбкой спросил парень. — Я не заставлял Аду помогать мне, она сама предложила сделку.
— Дело в том, — начал Даниил, переходя с левого стекла на правое, — что Вторая не церемонится с чужаками и на глаза никому не показывается просто так. В основном, направляет к Владимировне, своему заму. Она смотрела тебе в глаза при первой встрече?
Ханако задумался.
«У тебя очень красивые глаза».
— Да. А что? — оба смолкли. Лидер Камомэ наблюдал за белеющими выражениями, чувствуя подвох. Что-то не то происходило в стенах украинской школы, совсем не то, и кажется, существовала другая причина найма Ханако.
— Так, значит... — занервничал Даниил, повертел в руке оправу, помассировал виски и вскоре надел обратно. — Что у неё на уме?..
Глеб вздохнул, и вздох его был по-особенному взрослым. Все в этой комнате определенно знали какую-то тайну, в которую не посвятили новенького. Нависшая атмосфера нагнетала, будто на горизонте объявились четыре всадника апокалипсиса, предвещая грядущий конец света. Обеспокоенный средний полтергейст, не слыша допытываний Ханако, таращился на ладони и поднял голову лишь тогда, когда наступила тишина. Очнувшись от задумчивости, Глеб виновато развел руками:
— О-о, прости-прости, что мы такие странные! — засуетился мальчик. — Просто это значит, что ты особенный! Аде очень тяжело сходиться с людьми, а ты явно ей приглянулся! Она бывает грубой, но на самом деле добрая!
— ...Хочется в это верить, — улыбнулся дух, припоминая диктатуру Шульц, кипы бумаг, вагон бланков и многообещающий график. — Хэй, вы, ребята, и правда странно себя ведете. Не расскажете, почему?
Он вдруг достал сигареты, закурил, открыто наслаждаясь затяжкой, не обращая внимания на удивленный взгляд Ханако. И, выдохнув едким дымом в бок окон, отвел взгляд.
— Мы не можем без согласия Ады. Я бы с радостью понаблюдал за твоей физиономией, но... Не могу. Наверно, скоро узнаешь. С тобой так носятся, офигеть, у неё даже лицо немного очеловечилось... Контролерша хренова светит своей постной миной двадцать четыре на семь, и только и умеет, что попрекать за безответственность.
И без перехода продолжил:
— Мы подслушали ваш разговор. Церемонится не буду, наша глава раздражает. Весь мозг проедает работой, ни о чем, кроме неё, не разговаривает. Запирается от четверга до четверга в бункере и тухнет там днями напролет, хотя, она не всегда против, чтобы к ней приходили. Обычно, когда мы начинаем затрагивать личные темы, она нас игнорит. Даже вопросы типа «как настроение?» она тупо игнорирует. Иногда, бывало, приходила, часто чутка нетрезвой, и снова пропадала, а по возвращению снова включала свою идиотскую субординацию. Как я понял, Контролерша терпеть не может находиться в обществе, её это выбешивает. Охреневаю, как эта баба ещё не чокнулась от одиночества без собеседника... Но какого-то хрена Шульц с тобой говорит. Она привела тебя в наш кабинет! Она выпила с нами! Я в шоке. Там мой труп в гробу перевернулся! Этот кусок кирпича, оказывается, человек! Короче, в душе не чаю, кто ты такой, юное дарование, но флаг тебе в руки.
— Но смотри, не пользуйся доверием! Ты об этом пожалеешь! Ада, по мнению Дани, о-о-очень хорошо «прописывает двоечку», — хихикнул Глеб. Ханако, мягко говоря, помрачнел, предполагая, в какие интриги его намеревались затянуть.
У него по горло проблем. Нужно вернуться и разобраться с трудностями, скорее всего, скопившимися за срок отсутствия почтенного Седьмого. Нет никаких гарантий, что на академию не напали злые духи, а важного ему человека, совершенно беззащитного, которому легко навредить одним прикосновением, не утащили куда-нибудь на дно грани взбесившиеся Тайны. Возможно, кому-то уже изменили слух, кто-то в опасности, а Ханако просиживает штаны здесь, в этой дыре.
Мало ли, как люди решат воспользоваться пропажей Седьмого?
А он выпивает какую-то бурду с какими-то незнакомцами, выслушивая тирады о всей из себя загадочной начальнице. Глупости. Ему наплевать, цель Ханако – не проникнуться местным фольклором, а вернуться! Это и только это!
С какой стати он должен тратить драгоценное время на какую-то Аделину? Заниматься документами, расписывая то, что не его ума дело, на два листа, и бояться Алёну Владимировну, которую дух в глаза не видел, когда где-то далеко его помощница одна?!..
Ханако узнал про большую часть коллектива. Список был наполовину заполнен:
1. ?
2. Тайный кабинет Шульц;
3. Диванчик исполнения желаний;
4. ?
5. Закрытая подсобка физкультурника:
6. Портреты в кабинете литературы;
7. Математичка.
Предназначение и особенности пока неясны, кроме того, что "кладовую сторожит жуткий старикашка", а "диванчик мягкий". Эх, полтергейсты бесполезны, хоть и не лишены юмора. Парень обязательно забежит на чашку чая, возможно, позднее они выболтают что-нибудь дельное. Зато сказали, почему всем не нравится математичка: у всех с ней старые счеты, даже у Аделины.
Первая и Четвертая – тайны покрытые мраком, из чего выплывало две версии: либо о них правда было ничего не известно, либо умолчали о них намеренно. Зная то, что у здешней главной очень замороченная система, при которой не знать друг друга нереально, верилось в первую догадку слабо. Это в академии собрания достаточно редки и Тайны не обязаны поддерживать связь... Вероятно, собака зарыта в секрете, упомянутом в монологе Даниила.
К слову, выяснилось, что эти трое – призраки детей, ставших в разное время жертвами несчастных случаев. Подробности истории расплывчаты, и вот уже это Ханако мог понять: никто не любит говорить о прошлом.
