Парадокс живого мертвеца

— Вторая... А-Ада... — Ханако подлетел к девушке, в растерянности приобнял её за плечи, не представляя, что делать. Резкий перепад настроения Шульц был явным симптомом нервного срыва. — Что случилось? Ну-ну-ну... Вторая... Ада, расскажи мне? Темноволосая опустила голову, закрыв ладонью глаза. Сжавшись в кресле, она внезапно смолкла, но Ханако видел как новые слёзы продолжали переливаться на свету лампы. Что делать, Шульц не знала. По-детски опираться — заплакала от смеха? Выгнать к чёртовой матери? Всплывшее умение плакать размашисто ударило по идеальной репутации. Чье-то знание об умении чувствовать порождает уйму проблем, массу забот и поводов навострить уши, быть настороже. Быть готовым вышвырнуть прознавшего, в лучшем для него раскладе – жестоко разочаровать. В положении лидера этим занимаются особенно извращенно, чтобы никто не посмел сунуться к опоре коллектива снова. Сколько лет Аделина не плакала? Неизвестно. Точно одно — она ни разу не позволяла себе расслабиться на чьих-то глазах. На самом деле, наплевать. По крайней мере, день за днем доверие угасает, прежде всего, к себе. Авторитет не столь драгоценен, как уважение к собственной личности. Шульц кинула взгляд на маленькую книжечку с закладкой. Ха-ха... Сдаться... Этот старый маразматик, обчищавший подчистую после каждой проверки первые полгода, уже предвкушает, когда она сама накинет на шею петлю. Девушка думала, что выработала стойкую сопротивляемость к комнате Пятого. Но, кажется, сегодня что-то пошло не так. Наверное, потому, что она вспомнила, пусть впервые в жизни, про одну вещь... Как выйти из этой отвратной ситуации? — Малой, — она убрала руку с лица и моментально столкнулась с большими янтарными глазами, смотревшими с трепетным беспокойством. — Видишь ли, это... небольшая особенность печати. Расскажу малую часть. Я запечатываю души, выстраивая контакт через взгляд. Но первые два-три часа в отместку корчусь в конвульсиях. Хотелось умолчать об этом и поскорее выпереть тебя отсюда, но что с тобой поделать, — Аделина задиристо ухмыльнулась. — Ты уминал так, что я не смогла себя заставить. Ханако, похоже, поверил, раз в шутливой манере уточнил: — У-у, вся красная, опу-ухшая... Где, говоришь, пирожки достала? — На первом этаже белые двери в столовую, — Главная собралась было утереться рукавом, но парень остановил руку и жестом попросил подождать. Потом, галантно вытянув из кармана формы платочек, протянул. Шульц скосилась, но сдалась и воспользовалась им. Серая недовольная физиономия разбавилась розовыми оттенками. Да, было здорово вернуть былой живой цвет, но не такой ценой и не по такому поводу. — Ну, вот что, — глазены Ханако стали шкодливыми, а улыбка — заговорщицкой, — какие пирожки ты любишь? — А зачем тебе? — потихоньку возвращаясь к стабильному состоянию невозмутимости, поинтересовалась Ада. Цветущая улыбочка вынудила вздохнуть: — со сгущенкой. — Так ты сладкое-ежка! — Твоё любопытство удовлетворено? — Всё может быть, — туманно сказал призрак и направился к выходу. — Я зайду через два часа. Увидимся! И, дожевывая пирожок, выскользнул за дверь. Алёна Владимировна мрачно наблюдала с конца зала, как высокая темноволосая девушка захлопывает ногой вход к Пятой Тайне. В помятой одежде, она вышла с кем-то, закинутым на спину. Приглядевшись, женщина отметила, что это был мальчишка. Это он попал в заложники к ван Хейзену? Стоявший у решетки полтергейст, защищавшей темный проход мужской раздевалки, подскочил к ним. Девушка бросила пару слов, кивнула, и тот моментально среагировал, торопливо исчезнув с мышью в черноте. Пока он выполнял приказ, Главная осторожно уложила ребенка на скамью, села рядом. Перевела взгляд на приближающуюся Алёну, одетую в меховой жилет под свитер, черную юбку и короткие сапоги. — Это – новый коллега? — кивнула женщина, задержав презрительный взгляд на мальчишке. Аделина Шульц неторопливо вскинула голову, задирая подбородок. Она вальяжно раскинулась на лавке, не выказав и толики напряжения. И внимательно следила за выражением заместителя. «Не знала, что у Вас начались проблемы со зрением» – такой ответ мог бы запросто читаться в холодных глазах, но прозвучало лишь сырое «да». — Чем же он таким хорош, что ты вдруг не скинула возню с ним на меня? Мальчишка тихо сопел. Фуражка наползла на хмурившийся лоб. Ада молчала, подчеркнуто бесстрастно реагируя на ядовитые уколы Владимировны. — У человека без совести взыграть она вряд ли сможет. Что ты в нём увидела? — Сейчас Глеб выведет из комнаты девочку. Узнай, кто это и позже напиши досье, я поставлю её на учет в списке пострадавших, — поручила Почтенная Вторая и сухо добавила, повернувшись к женщине: — пацан заключил со мной договор. Моя прямая обязанность – его защита. Алёна скептически хмыкнула. Да, Шульц серьёзно подходит к любому вопросу, так что неудивительно, что она станет таскать пацана с собой, не давая никому спуску. — В твои прямые обязанности так же входят разбирательства с незваными гостями, но что-то я не замечала телодвижений до сегодняшнего дня, — едко парировала Владимировна, неприкрыто насмехаясь. — Мне напомнить твои обязанности? — лениво осведомилась Щульц, до краев наполняя фразу язвительностью. — Не я под дулом пистолета принудила тебя работать с маленькими спиногрызами и их родителями. Самоутверждайся на своём муже и прекрати с порога плеваться желчью. — Лет пятьдесят назад ты бы совсем не так запела, — скривив губу, насмешливо сказала та. — А сегодня прикажу заткнуться. Разница между учеником и учителем была давно стерта. Очень давно. Но привыкнуть к тому, что этот премерзкий человек теперь начальник – что-то сродни фантастике. Проще поверить в существование НЛО и тайного вселенского заговора, собирающегося за круглым столом в черных мантиях по четвергам. Невозможно удержаться, чтобы не испортить обожаемой лидерше настроение. Без особого преступления, например, нанесения увечья, Аделина способна применить максимум вербальную агрессию, потому Алёна зло ухмылялась. Сложно вспомнить, сколько они знакомы. На ум приходил вечно тихий ребёнок, никогда не смеявшийся с отпускаемых Владимировной подколов стоявшему у доски, а при проверке тетрадей – перекошенная физиономия, ни то постная, ни то виноватая, но явно пришибленная. Золотое было время. Кто же знал, что когда-то этот беспроблемный ребёнок будет приказывать ей заткнуться? — Отчеты готовы? — Угу, — Владимировна скептически рассматривала парнишку. Не вытерпев, криво усмехнулась. Наверно, высмеивая иронию жизни. — С каких пор ты так неуважительна к старшим? — Сегодня на собрании Пятого не будет, как и в ближайшие полгода, — девушка вынула камень невиданной, ворожащей душу, красоты. Лунный камень. Белый, каплеобразной формы, переливавшийся неоновыми оттенками. От него захватывало дух. — Сдулся твой потенциальный любовник, предпочёл развязать, а не сдерживаться ради обещания. — Туда ему и дорога, — во-первых, она замужем, во-вторых, некрофилией женщина не страдает, как бы парадоксально не звучало. Мысль начинать отношения с графом Дракулой, морщинистым бородатым старикашкой, не вдохновляла. Даже ментально этот интеллигент живет минимум триста лет. А узнав, что Фредерик не беспризорная душа, а изначально нечисть, лишь потом принявшая образ человека, желание сближаться отпало окончательно. Дряхлая кожа, выдвинутая вперёд челюсть с острым подбородком, выглядывавшие уголки клыков и ледяная берлога вообще не производили должного впечатления. Будь он хоть живым и с миллионом долларов в придачу — ни за что. Хотя, как упоминалось в беседах после заседаний, в своё время — во время пика паранормального могущества (за всё пребывание духа в этом бренном мире), — он был довольно богат. И жил, преимущественно запугивая население, массово "жертвующее" ему честно нажитое, иногда золотое добро. Оно зарыто где-то в городе. Именно поэтому Фредерик прибыл в Украину из Польши. От безделья. Помянуть былое, поностальгировать. Так и забрел на 294-ую государственную школу. Он пообещал Владимировне после первого случая быть строже к себе. Алчный тип, руки загребущие, от того, потянувшись к одному, захочет другого, вот и вырисовывалась задача: воздержаться. Нелегкая, особенно, когда привык получать всё сразу, не заботясь о самоконтроле. Учитывая статус дикого существа, справлялся мужчина вполне неплохо. — Четыре Тайны – шесть особ. Весело, — саркастично фыркнула женщина, скрестив руки на груди. Ада проверила температуру сопящего парня, ладонью потрогав лоб. — Опекаешь мелкого? На укор начальница никак не ответила – перед ними возник толстенький восьмиклассник, а в руках его в бессознательном состоянии была девушка. — Кучма Елена! — в тональности "вот так встреча" слегка удивилась Коцюба Алёна Владимировна, преподаватель математики и в их непутевом восьмом классе. — Истощена? — коротко спросила Шульц и цокнула от кивка Глеба, среднего полтергейста. Раскрасневшийся, истекавший потом, он аккуратно положил девушку на соседнюю лавку. Шульц, вместе с Коцюбой, задержали на ней взгляд. — Что ей понадобилось в школе ровно в семь утра? — Понятия не имею, — женщина была классным руководителем восьмого "А", но не "В". — Она из класса Леры? — Да. Чем-то тебя напоминает. Молчаливая двоечница. Списывает и изо всех сил притворяется элементом декора, чтобы я о ней забыла и, дай Господь, не вызвала. Я и не вызываю, — ухмыльнулась педагог, прожигая спящую физиономию щурящимися в насмешке глазами. — Всё равно бессмысленно. — ...Тоже не ухахатывается от твоего искрометного юмора? — Как слышала. Аделина долгое время просто пристально смотрела на невысокую девушку в черном вязаном свитере с маленькими колтунами. Видно, застиран самый любимый. — Я считала, что не имела права смеяться, раз не понимала материала, — бесстрастно сказала глава, — если девчонка воспитана, тем более, гуманитарий, её можно понять. — Чушь это, с гуманитариями и математиками! — раздраженно отмахнулась Алёна, — Для ленивых и тупых! Работать и понимать не хотите, вот и гуманитариев как грязи. Мозг способен развиваться двусторонне, научно доказано! — Британскими учеными? — огрызнулась Шульц, но в спор не вступила. Пустая трата времени. Никто не отступит от своей точки зрения. За десятки лет бессмысленно ругаться по одному-единственному поводу, поднадоело. — Посмотри её оценки по языкам и литературам в журнале, поинтересуйся о ней у преподов. Из любопытства. И с классной побеседуй. Или сразу с родителями. Выясни, есть проблемы в семье или учебе. Должна быть причина, по которой она зашла в комнату. — Да интересно было, вот и зашла. Как ты себе представляешь выяснение её проблем? Будут они первому встречному вываливать, ага, держи карман шире! — возмутилась Алёна, крайне недовольная поручением. Какого чёрта? Ей заняться нечем, кроме того как выискивать личную информацию? — Фредерик не использовал усиление негатива или телепатию. Я лично повесила на комнату замок-печать. Она сама пришла. А комната открывается далеко не всем, не только тому, кто пришел по собственному желанию или близок к кончине. Но ещё и тем, кто в глубине души желает умереть, — Шульц повернулась к ней и с ледяным блеском процедила: — Хоть в лепешку расшибись, но выясни. Коцюбу бросило в холод от сгустившихся красок вокруг Почтенной Главной. Но женщина не подала виду, подчеркнуто вежливо поинтересовавшись, с каких пор девушка стала такой сердобольной, точнее, эмпатичной к окружающим. Глеб сидел на дальнем краю второй лавки и нагло, но легально подслушивал, не привлекая внимания. — Если она умрёт, это плохо скажется на нас. К этому инциденту могут приплести Первую Тайну, поползут слухи, Первая начнет терроризировать школу и вполне может оторваться на вас, — пожала плечами Шульц и прищурилась, — Ты же не хочешь, чтобы твоих любимчиков из 8-А однажды нашли мертвыми? Прозвучавшее подобие угрозы в миг поставило Владимировну на место. У Алёны подступил комок к горлу, проглотить который становилось всё сложнее. Воображение мгновенно прорисовало в деталях развороченные тела, валявшиеся в кровавых лужах по всему кабинету. — И я не хочу, — печально вздохнула Аделина, — поэтому прошу приложить усилия. Глеб! — девушка внезапно негромко обратилась к подростку. — позаботься о ней. Перенеси Лену в медпункт или одерни охранника. — Есть, мэм! — вытянулся парнишка, неуклюже повертелся, взял девушку и полетел к выходу. Штаны на нем болтались, постоянно неприлично низко сползая: приходилось неловко подтягивать. Обтягивающую полосатую футболку он додумался прятать под темным пиджаком далеко не сразу. Казалось, футболка вдвое меньше него и не обхватывала в полной мере живот, малоприятно выглядывавший. Поза и походка были крайне нелепыми: он прихрамывал, будто волочась за отвисшей жировой прослойкой, а когда стоял, прижимал друг к другу ноги, из-за толстых бедер казавшиеся кривыми. Но он был добрым парнем, когда надо – серьёзным. Потому пользовался частым спросом. Хотя, Даниил был дерзким, но ответственным и разборчивым в отчетах, когда Глеб больше дурачился. — Он планировал высосать душу... Она не скоро очухается. Вместе с эмоциями Ван Хейзен способен забрать душу — то, что находится в теле или витает привидением. К слову, получается, что Шульц и Алёна — ходячие закуски, и чем тяжелее горе, вынашиваемое внутри, тем они слаще. — У меня нет выбора! Буду приглядывать. — Направлю Леру вклиниться к Лене, — кивнула Главная, — Если не выйдет, займусь сама. На собрании в следующий четверг поговорим о пострадавших, назначим нового ответственного. И да... Не рассказывай пацану про меня. — Боишься, что сбежит куда подальше? — поддела Коцюба. — Да, — неожиданно улыбнулась призрак и замолчала. А потом, подхватив ребенка на спину, махнула на прощание рукой. Алёна Владимировна проводила её глазами и вскоре покинула физкультурный зал. Очередная морока с досье не радовала – это означало, что предстояло пуститься в дотошности, вплоть до номеров телефонов, личных взаимоотношений и попутной слежки. Шульц не терпела отлагательств и неточностей, потому, дабы даже не просто полноценно угодить, а хотя бы не упасть в грязь лицом, дел светило невпроворот. Конечно, Алёне глубоко побоку на эту девчонку, и относилась она к Лене Кучме не иначе, как к дополнительной головной боли. Пусть делает что хочет, хоть с моста насмерть прыгает, раз она идиотка. На одного недоумка в мире станет меньше. Главное – не в классе под её руководством и не на территории школы, чтобы если не совсем избежать прессовки наглых журналюг, так хоть не быть лично причастным. Сколько шума навел Даниил, когда выбросился из окна коридора прямо перед контрольной по физике и разбился плашмя? При учете, что этаж третий. Это было как раз после её дебюта в качестве Седьмой школьной Тайны. Тогда был только Егор и Глеб. Да, много шума... Владимировна довела до девятого года тот "Б" класс, зная Данилу как облупленного. Она, прознав о его кончине, даже заплакала. Опомниться вовремя о существовании загробной жизни в шоковом состоянии не сумела, и столкнулась с ним, зажатым к стене клинком Шульц, случайно. У, паршивец! Аделина с неохотой взяла парня под крылышко. Для этого Коцюбе пришлось отбросить гордость, со слезами умоляя не убивать его. И Даниил у неё в неоплатном долгу, о чём он прекрасно помнил. Почему хулиганистый дурак так поступил, она не имела ни малейшего представления. Может, выпендривался в компании, поступил так для развлечься. Родители же богатенькие, деньжат заплатили бы и всё простили. Алёна ощутило, как свело зубы от потока воспоминаний, и захотела закурить.