Парадокс живого мертвеца

С того момента, как Аделина сказала правду, прошел ровно день. И все двадцать четыре часа они не виделись, может, намеренно избегая друг друга. «Что за детский сад?» — вопрошал Ханако, будучи давно собранным с силами. Понимание, что Шульц – убийца, не укладывалось в голове. Он тоже убийца. Он убил собственного брата. А Шульц – пару человек, и то, не до конца ясно, сколько именно. Можно ли оценить по степени греховности их грехи равными? Вряд ли. У неё их гораздо больше. Что его так напугало?.. Подсознательно Ханако подозревал, к чему всё идёт. Даже не потому, что ему подкидывали подсказки, а потому, что он не идиот. Почему Вторая избегала этого разговора, но предоставила шанс догадаться самому? Мысль, что она засвечивалась по глупости – просто бредни, эта девушка не похожа на дуру. Всё, что делает и говорит Шульц – не спроста. Её уважают не только за возможность грохнуть на кого ткнешь пальцем. О, нет. Совокупность хитрости и холодного расчета. Была ли причина отмалчиваться, только намекая на правду? Аделина несет за собой настолько тяжкие преступления, что не могла сказать о них, смотря в глаза? Неужели начальница совершила настолько ужасные поступки, что ей было сложно о них сообщить? — Она думает, что я её возненавижу, — улыбнулся отражению в оконное стекло Ханако. Облезшие хлипкие рамы отлично подходили к нему, треснувшему от чего-то удара и заклеенному черным от пыли скотчем. И Седьмой хорошо понимал эти чувства. Он был с ними солидарен, ведь сам сомневался, как сейчас стоило поступить. Так, значит, она считает его кем-то ближе, чем просто помощником поневоле? Если бы Аде было наплевать, она бы заявила со смешком с порога, кто она есть и за что. Зная её характер – даже сделала своей фишкой. Как Ханако. — Молодой человек?.. — неуверенно окликнул кто-то духа и он обернулся. Перед ним стояла девочка в чёрном бесформенном свитерке и под ним торчащей юбочке в клеточку. Незнакомая школьница сжимала лямку военно-зеленого рюкзака, грубо закинутого на правое плечо, к слову, оттягивавшего вниз. Нос с горбинкой, лицо смуглое, черты благородные, карие глаза набирались решительности, брови сошлись на переносице, слипшиеся волосы лезли в рот, на щеках играли желваки, а портил вполне нормальное личико волевой подбородок. Ханако удивленно моргнул. Девушка вдохнула и неожиданно рявкнула: — Это женский туалет, придурок! Мгновенно переменившаяся в эмоциях физиономия сбила с пантэлыку так, что парень свалился с подоконника и едва успел взлететь, чтоб не грохнуться на мокрую плитку полностью. Ученица 294-ой школы возвышалась перед ним и от устремившегося на него презрительно-настороженного взгляда свыше, стало смешно. — И не стыдно тебе человека со свету сживать за такую мелочь?.. — дело в том, что Ханако раньше обитал в женском туалете, это его грань и сам он, как все знают, туалетная Ханако. Пробравшись туда и правильно исполнив ритуал призыва (постучи по кабинке да три раза позови), можно заключить с ней сделку: она исполнит твоё желание, взамен забрав нечто равноценное. По легенде это девчонка, но вообще-то – парень. Пол поменять реально, есть такое существо в его мире, способное ненадолго сменить внешнюю оболочку. Так вот, он, понадеявшись обрести покой в туалете, явился в здешний, правда, напоминавший туалет больницы: невзрачный, с тремя кабинками и белыми хлипкими дверцами (у той, что у окна вообще наполовину отвалилась, опасно накренившись, а сама уборная заткнута рулоном туалетной бумаги), не ароматный, потому – довольно приличный. Этот на втором этаже, средней паршивости по чистоте, на третьем лучше, но люднее, потому зайти туда Ханако не осмелился. — Ты – привидение? Ещё одно?! — на смену презрению пришло удивление, и сразу – странная радость. — Ни черта себе-е... Прости, а ты знаешь Аделину Шульц? Только было парень додумался, что перед ним – та самая Елена Кучма, угодившая в лапы к Фредерику, как она забеспокоилась за состояние нового приятеля. Приятель, собственно, умирать второй раз не собирался, что и выразил веселым витанием вокруг неё. Девчушка была выше Ханако с его метром с кепкой на десять сантиметров. Шестое чувство, присущее Седьмой Тайне, пусть и чужой школы, молчало, кроме того, что опасности и вреда собеседница не принесет. — Может быть, — уклончиво ответил тот и хитро улыбнулся, — а ты кто такая? Почему решила, что мы знакомы? — Знакомы, иначе бы не стал проявлять интерес, — она запросто вывела парня на чистую воду и разошлась в широкой улыбке. — По шляпе догадалась. Ада сегодня говорила, что у её друга шляпа дурацкая и просила не спрашивать, почему он такую носит... Кстати, не согласна. Шляпа классная. А на этом моменте Ханако активно закивал с физиономией печального великомученика. Да, такое в репертуаре Шульц, стопроцентно она сказала. У-у, плетет гадости за его спино-ой! — Что же ещё такого интересного она про меня рассказывала? — сладко проворковал парень, уже мысленно выбирая, какая ответочка прилетит Второй. Но Елена либо поняла, что между ними что-то случилось, либо Ада с какой-то стати просветила восьмиклассницу. — Что глаза у тебя красивые, — скинув с плеча рюкзачище на подоконник, внезапно серьезно ответила шатенка. Привалившись к тонкой трубе батареи в углу, она заломила руки на груди. — и работаешь хорошо. Извини, я, наверное, лезу не в свое дело... Она меня пугает, но одновременно кажется неплохой... У вас конфликт? Посвящать в глупые раздумья малознакомую личность в планы Седьмого не входило. — С чего ты взяла? — наивно переспросил он, специально пытаясь выведать, как именно прокололся. Кучма тоже сомневалась, стоит ли честно отвечать на вопросы и стоит ли в каком-то месте соврать: это читалось по выражению, впившемуся в его несчастную фуражку. — Взгляд у неё был какой-то грустный... Вот что, давай познакомимся? — предложила девушка и приятно усмехнулась, поджимая губы. — Лена. — Ханако-сан, — с готовностью представился Ханако. — Сан?! — стены уборной содрогнулись от вскрика. — Ой... я не нарочно... Я просто удивлена, "-сан" же японский суффикс! Ты из Японии?! Или смотришь аниме? Всё ясно, девочка заядлая отаку, заядлая фанатка, и просто без ума от небольшого хобби. — Ха-ха, можно и так сказать, — засмеялся Седьмой и вроде бы смутился. — А ты не узнала меня сразу? Могла бы не кричать, я чуть не оглох. — Марш из туалета, — посуровела Кучма, вспомнив, где находится. — Узнала, но это неприлично, сидеть тут, как так и надо! — А ты что, урок прогуливаешь? — прищурился тот с озорством, таким тоном, каким говорят младшие братья старшим, точно учуяв компромат для шантажа. — Труды, на десять минут я могу задержаться. Она умостилась на подоконник, переложив набитый учебниками портфель на колени. Они беззаботно заболтали, вышеупомянутые десять минут пробежали незаметно. Школьница засобиралась. — И кто тут велел выйти? — подколол парень, а девушка фыркнула. — На первый раз простительно... И это, м, Ханако-кун... — в процессе диалога он разрешил перейти на "-кун", простое и дружеское обращение. — А ты мог бы провести меня к полтергейстам, если тебе не трудно? Ада предложила мне с ними познакомиться, хотя я никогда прежде не верила в паранормальщину, и одной идти страшновато. — Идёт! — расцвел парень. — А где и когда встретимся? — Здесь после семи уроков. — Отлично, — окончательно развеселилась Кучма и ушла, неплотно прикрыв за собой дверь. Обстрадавшиеся от одиночества трое призраков приняли в компанию Лену охотно и с радостью, все, кроме Даниила. Пора, в принципе, привыкнуть, что он всегда всем недоволен и из-за случая в прошлом, очень задевшего хрупкое мужское самолюбие, не переносит особей женского пола. В течении всего разговора он сидел, вытянув ноги на парте, – благо, не курил, – и отвечал редко и односложно, потому его быстро оставили в покое. Да, Елена чувствовала себя немного виноватой, думая, что свалилась снегом на голову, но Глеб распелся соловьем, утверждая, что ей рады. Рады они, так как приказала Ада или по собственной воле, Ханако знать не знал, но верил в лучшее. Кучма удивилась, что полтергейсты, жуткие духи, делавшие страшные вещи и насылавшие проклятия – дети, как выяснилось, даже не насылавшие, а скорее, запугивавшие всех вокруг, чтобы всегда быть в центре внимания. Прообщавшись добрые полтора часа, присутствующие пришли к единогласному мнению, что пора расходиться. Ханако пообещал проводить Лену до выхода. Больно неважно она начала выглядеть: бледная, дерганая и суетливая. — У тебя всё нормально, Лена? — Ага, — кивнула Кучма, нащупала что-то в кармане накинутой сверху куртки и выломала одну таблетку из хрустящей пластины. — Теперь прекрасно. Под самый конец скромных посиделок Ханако решил ненавязчиво вскрыть какую-то часть тяготящих мыслей, а потому довел девочку до холла и притормозил. — Всё в порядке. Можешь не говорить, если не хочешь, — какая понимающая, однако. От таких слов наоборот любому хочется всего себя излить. — ...Утром ты угадала, я правда был озадачен. Но не из-за Ады. Я узнал, что мой друг сделал очень много плохих вещей. Очень плохих. Хуже воровства, — пауза, в которой он думал. Лена внимательно слушала. — Наверно, не знаю, что делать... То есть, знаю, но не уверен. Почему-то выбор показался нелепым самому себе. Ну что может знать и чего такого путного может сказать восьмиклассница? В досаде закусит язык, извинится, что не может помочь или скажет нечто ободряющее, но не помогающее дурости духа. Дурости – ибо действия его абсурдны до безобразия, как и мысли. В упор не видеть решения всех душевных терзаний – это надо постараться. Кучма язык не закусила и признаков смятения не подала. Напротив, подумав чуток, легко застегнула молнию на куртке. — Ты не можешь принять его плохую сторону, потому что его действия для тебя слишком низкие? Боишься, что друг когда-то обнажит эту сторону перед тобой, либо обратит против? Или тебе просто тяжело принимать это, узнавать о его грехах? — Тяжело принимать, может быть... — А к тебе он как относится? Вопрос поверг в затяжное копошение в недрах своей памяти. Усомнившись, Седьмой ненадолго выпал из реальности. — Хорошо. — Но ты не уверен... Значит, дружба у вас некрепкая? — Я не знаю, какая у нас дружба! — Всё-всё, — миролюбиво развела руками Лена. — Ну, если тебе будет грозить смер-... опасность, ты сможешь быть уверенным, что друг тебя прикроет? — Да, — согласился тот почти незамедлительно. — А человек он хороший? По твоим меркам, каким он выглядел? — да, Кучма выуживает информацию так, что даже того не замечаешь. Кажется, не первый раз она кому-то помогает разобраться в делах душевных. — Настороженным, закрытым, но человеком точно не простым, — черт, сболтнул лишнего. Хоть бы умница-разумница не догадалась сопоставить факты, иначе смекнет, о ком речь! Зачем он в это ввязался, зачем... — Ты веришь в его доброту? И именно ответ на эту фразу дался, чудилось, дольше остальных и со скрежетом. — ...Да. Новая подруга натянула шапку и прекратила возиться с верхней одеждой. Правило запустение и гробовая тишина, школа давно закончила рабочий день. У рабочего места охранника был сам охранник, вахтерша да грустная уборщица в синем фартуке. Никого более в холле не наблюдалось. — А как ты узнал о том, что он сделал? Сам сказал или от кого-то услышал? — Хм... Сначала он намекнул. Когда я спросил – подтвердил. — Значит, он по какой-то причине вроде бы утаивал это? — невероятно, Кучма попала в яблочко. — Похоже на то. — И как ты отреагировал, когда друг подтвердил? — Ну... — Ханако понял, что он реально придурок. — Бли-ин... Лена вздохнула. — Не напоминал о себе, скажем так? — услышав положительное мычание парня, до которого только-только дошло, какую ошибку совершил, девушка понаблюдала за ним, а затем уверенно вышла на улицу, зазывая следом. А то, наверно, казалось, что она говорила сама с собой. — Твой друг мечется между тем, чтобы тебе доверится и тем, чтобы оставить всё как есть. Он, вероятно, не определился, можно ли верить тебе, хотя хочет. Не знаю, причины могут быть разными... Но он мог и правда бояться, и вообще... Он наделал дел, но ты-то не можешь знать наверняка, почему да зачем? Даже если им нет нормального объяснения, а дела эти чудовищные, не может он о них жалеть? Люди ведь меняются, а их грехи остаются в прошлом. — ученица государственной школы хмыкнула. — Дай ему шанс. И я бы на его месте порадовалась, если бы ты искренне рассказал о своем смятении, хи-хи. Потому что взаимоотношения строятся на доверии. — ...Ты права, — Ханако отошел только через минуту, просиял и хлопнул её по плечу. — Слу-ушай, Лена, а у тебя нехилый опыт, ты даже не запнулась! Я что, не первый такой? Девочка шутливо подмигнула: — Да ладно, я очень рада, что смогла чем-то помочь. Я только в соцсетях кому-то что-то говорю, если попросят, так что, сама в шоке. Сбежав по ступенькам, Кучма повернулась и крикнула: — Хорошо, увидимся. А к другу подойди! — Подойду, — помахав вслед удаляющейся спине Лены, Ханако сунул кулаки в карманы и направился в столовую. На душе стало гораздо легче, и пусть он заблуждается, и Кучма не права, это лучше, чем терзаться в одиночестве. Будь как будет. Никто ничего не теряет. Дверь тихонечко скрипнула. Шульц не обратила внимания, сосредоточившись на записях. По необыкновению было ярко, свет горел, причем источник света неизвестен и комната просто освещенная, что попахивало очередной мистикой. Ханако выглянул из появившейся щели, собираясь спросить разрешения войти, но Аделина сухо сказала, не поднимая головы: — Войдите. — Втора-ая, — пропел тот, ногой толкнул двери и, кажется, подошел. Половицы жалобно потрещали. — Чем ты занята? — Работаю. — Как работается? — Прекрасно, — лаконично ответила Вторая, отложила ручку и голову-таки подняла. — Пришел сюда поесть? В руках пацана была столовская чашка чая и два безобидных пирожка в пакетике. Он поставил еду на стол, бесцеремонно водрузив на широкую книжку. Обложка твердая, выдержит. Темноволосая окинула Ханако внимательным взглядом, не сдвинувшись с места. — Прости, Вторая. Я свалял дурака, — парень виновато отвел глаза, — должен был сразу всё понять. Вторая молчала. — Я не пришел вчера, потому что мне надо было немного подумать. Вторая продолжала молчать, наверное, очень долго. Дымка, исходившая из чашки, щекотала воздух, а часы с кукушкой передали право висеть тягучему молчанию, снова сломавшись. На последней полке левого стеллажа, которого регулярно протирали, тоненькой полосочкой виднелся сенсорный телефон, а корешки книг вразнобой склеены скотчем и изолентой. Небольшой коврик у мягкого кресла был недавно выбит, а вмятина в стене рядом с выходом исчезла. Керосиновая лампа в углу заложенного документацией офисного стола блестела, так ещё и избавилась от ржавчины. — Я убила больше, чем ты, малой. Конечно, ты напрягся, — прикрыла веки Ада, усмехнувшись. — У нас обоих есть свои секреты. Возможно, я бы хотела вскрыть тебе парочку. Но сомневаюсь, что ты захочешь их знать. Я просто покровительствую тебя по договору. Иметь в друзьях психопатку, которая вырезала собственных учеников, мало кому нужно. Даже если и кому-то нужно, то не нужно мне. Так Шульц убила, будучи преподавателем?.. А ещё донимал её учебой! — Почему? Аделина посмотрела на него, криво ухмыляясь. В дымчатых глазах Второй Ханако сумел разглядеть смутную печаль, почти мгновенно растаявшую в недрах зрачков. — Тебе интересно? — Интересно. Почему ты говоришь со мной так, будто видишь насквозь? У меня чувство, что мои тайны тебе давно известны. Ты о них даже ни разу не спросила, — вот, что за ощущение посещало духа при времяпрепровождении с Адой. — Если хочешь, расскажешь. Я не любопытная. Так, что ты надумал? Ханако разулыбался, вынув из пакетика один пирожок. — Что я понимаю тебя, Вторая. Расскажешь ты и расскажу я, когда придет время. Но кто тогда Вторая Тайна, если ты – Первая? — Я – Первая и Вторая Тайны, — заметив набирающее обороты удивления, Шульц заверила: — и такое возможно. Но называй как обычно. — Первая – тоже звучит. — Мне хватает имени. Его дал мне придурок, который меня грохнул, — без видимой неприязни бросила она, мазнула взглядом кипы бумаг и застопорилась на чашке. — у тебя чай стынет. — Вообще-то, — слегка обиженно сказал Ханако, — я принес его тебе. В качестве извинения. Ему разрешили поближе пододвинуть (это было сложно, но раза три приложившись плечом о круглую спинку, оно все-таки поддалось) дорогое (сердцу и кошельку) кресло, а Ада задумчиво следила за процессом, подперев ладонью подбородок. Шуточно дрыгая ногами, парень со всеми удобствами жевал пирожок с картошкой. Девушка покрутила в руке серую чашку с плескавшимся чаем и неожиданно улыбнулась. Эта мягкая улыбка заставила Ханако мелко вздрогнуть. Возможно, он и не подозревал, что она умеет так улыбаться.