Парадокс живого мертвеца

Лера стояла на пороге чужой квартиры в состоянии, когда земля уходила из-под ног. Не теряя ни секунды, с неожиданной мощью она смела с пути пышнотелую Киру, с видом неизбежного урагана замахнулась и залепила настолько замашистую пощечину, что Балабаш чуть не свернул себе шею. В придачу получив фингал, подавно отпрянул, остолбенел в дурацкой позе, как идиот, еле придержав на торсе полотенце. Но Лера – сама неизбежность, точно вихрь, развернулась на носках в просторном, богато обставленном коридоре и неминуемо наступила на толстозадую, замеревшую у двери. — Ах ты сука... — шипела Валерия, занесла руку, и зарядила ею загорелому кумиру по мордашке, оставляя второй красочный фингал. Квартира вздрогнула от взвизга, соперница согнулась пополам. Стёпа подскочил к ней, а Лера уже сбегала по лестничной клетке, не бросая взгляда на дверь, брошенную нараспашку. Подонок! Ублюдок! Лицемерный козёл! Покидая знакомый двор, Лера гнула крутые маты, сворачивая их в хитросплетенные предложения. Проносились дома, качели, ларек. Валерия выбежала к рельсам, завидела вдали красное пятно и вскоре уже запрыгивала в трамвай, слыша только звон в ушах. Сердце колотилось. Постепенно в мерно покачивавшемся полупустом вагоне ярость отливала от висков. Тудун-тудун, тудун-тудун... Наконец-то, через остановку, она опустилась на сиденье, в шоке не замечая, как катятся горькие слезы. В этот раз школьница приехала почти без макияжа. Первый и последний раз. Он не звонил, не писал и не думал пытаться объясниться вплоть до самого конца. Но Лера все-таки надеялась, что позвонит, хотя, вроде, так громко послала урода к черту. Неужели Машка была права?.. Девушка тряхнула головой. Валерия клято верила, что эта любовь будет вечной. Хотела верить. Но теперь он с этой... С этой... Не нашедши слов, нашлась идея отомщения. Идея изощренно испортить жизнь обоим захватила Леру и на секунду представилась смыслом всей её жизни. Как это сделать она обязательно придумает, если зайдет настолько далеко. Нет, она не ненавидит Стёпу... пока. Пока попросту не успела осознать в полной мере, что произошло, принять, смириться. Сегодня она не хочет мести. Сегодня она всё так же сильно любит его, и весь её мир намеревался рассыпаться карточным домиком, весь этот необъятный мир, сосредоточенный когда-то на нём. Парень бросил, изменил, друзей не осталось, придурки, повелись на чьи-то сплетни, не к кому пойти, некуда идти... Лера рыдала взахлеб, как рыдают на похоронах. Никого не осталось, даже Стёпы, Стёпы и его глаз, которые теперь смотрят на кого-то другого. Он умер для неё, его нет, его нет, нет, нет...

***

Восьмиклассница заехала домой совсем ненадолго, привела себя в относительный порядок, собралась, нашарила в заначке денег, и, пользуясь отсутствием родителей, поехала в кальянную. Там было хорошо с подругами, но посидеть одной тоже неплохо, всяко лучше, чем в комнате, напоминавшей одиночную камеру. Какая ирония. В кальянной было дымно, шумно и весело. В полуподвальном помещении расставлены угловые желтые диваны со столиками, а напротив входной двери светились треугольные лампы, обдававшие белым светом и тянувшиеся по стене, оформленной кирпичной кладкой. У модной барной стойки приветливо улыбался бариста Паша. — Привет, Пашуля, — проворковала Валерия, моля Бога, чтобы краснота глаз не выделялась. Тонна тональника при определенной сноровке скрывала всё. Высокий парень с серьгой в ухе отсалютовал. — Чего изволишь? Сама пришла? — Та да, сама, — согласилась она, поболтала для приличия и села на самом отдаленном диванчике, поближе к окну. Задумав напиться до рвоты, предварительно расслабившись, попросила запустить кальян. Как работает эта машина её мало увлекало: что-то там пузырилось в колбе и пусть бы пузырилось, лишь бы работало. Первые полчаса Лера просто курила. Курила молча, тупо буравя глазами свечи, элементом декора дополнявшие уютную вечернюю атмосферу. Обстановка сказалась благоприятно – плечи расправились, по телу расползлось блаженное умиротворение. Лера больше всего не хотела думать, что, почему и как, поставив как данность: она одна. И это абсолютно оправдывало то, что она уйдет в запой, будет рыдать ночи напролет, постить грустные цитатки в стори и выть подружкам в голосину на эту ублюдскую жизнь. Лера уверена, что имеет право. Она так хочет. «А там будь как будет». — Эй, красавица, чего такая красивая девушка сидит с кислым лицом? — развитие меланхолии оборвал пацанский голос с хрипотцой, от чего сидевшая в прострации Валерия мелко вздрогнула. Образ оторвы с острыми стрелками хорошо обрисовали макияж, одежда и поза: закинув ногу на ногу, она слегка сгорбилась, но, в целом, выглядела на высоте, величественно и властно, как всегда. — Красавица занята, — сухо отрезала Лера, не оборачиваясь. Кто-то позади возвышался над ней. Внезапно добавился кто-то второй, басистый: — Оставь красавицу в покое! Влад, подваливай сюда! Твоя очередь. — Пшел нахер, — отмахнулся неизвестный, — передавай: я накурился. Пошел, дебил, натощак, теперь тошнит... Ну, так что, не против познакомиться? — видимо, он обратился к школьниц без права на выбор. Девушка соизволила было повернуть голову, но парень нагло вывалился на диван напротив, чем огорчил – покидать любимое место из-за придурка не хотелось. Он был худым, но подвижным; немного алкоголичная крысиная морда могла быть симпатичной, если бы не, мягко говоря, неадекватные глаза. Карие, красивые, но в купе со впалыми синими мешками, неаккуратным овалом лица и женоподобным телосложением, не вселяли доверия. Синие капри, кроссовки, футболка на голое тело, а куртку, скорее всего, снял. Да уж, одет средне, за модой не следит вообще. Может, денег нет? А возможно, его не беспокоит, какое о нём складывается впечатление. Глаза больше всего обеспокоили Леру. Внутренне девушка напряглась. — Против. Будь добр, исчезни. Вы мне в печенках сидите. — Кто – мы? В глазах, что ли, двоится? — насмешливо съехидничал Влад, но заметил мрачную ауру, овивавшую ученицу 294-ой школы. С какой-то стати он догадался, от чего мгновенно просветлел: — А-а-а, мужчины, да? Что, парень бросил? — Не твоё дело. Ноги в руки и вали, — холодно отрезала Лера, взяла кальянную трубку и затянулась с видом полного равнодушия. А тип не думал уходить: — Ни хрена, да я угадал! И чё, как так-то вышло? — впрочем, почему не сказать? Повода радоваться тому, что он угадал, собеседница не видела в упор. — Застала его с другой в одной квартире, — пожала плечами она, переключилась взглядом на стенку и выдохнула, пустив клубы сладкого дыма. — А-ха-ха, представляю я их морды! И что? Что ты сделала? — хохотнул он, рука соскользнула со спинки диванчика. Он вытаращился, поставив локти на прижатые колени, а подбородок – на ладонь, показывая, что весь во внимании. Слушатель выискался... — Всыпала ему и его девице, — от этих слов потеплело на сердце, да так, что Лера чуть не удержалась, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Парень засверкал глазищами, поднял брови и изумленно протянул уважительно-восхищенное "о-о-о-о-о!". — Вот это по нашему! Мудак он, ничего не понимает в женщинах. А на кого хоть тебя променял? — Сто пятьдесят сантиметров высокомерия, большая задница, короткие ноги, первый размер и отсутствие мозгов, — процедила Лера. Настроение резко спало на нет. Кальян начал раздражать. — Шмару, короче, — заключил тот и щелкнул пальцами в крайнем возбуждении: — Недавно я киданул одну тварь, до жути красивую. Я за ней так ухлестывал, всю душу наизнанку вывернул, мальчик-тамагочи, твою дивизию! Она меня ободрала, как гребаную липку, и отшила! Да как: подваливаю, значит, с цветочками, прямо с клумбы, а эта выходит с хмырем под два метра ростом! И этот ублюдок на меня собаку спустил, еле ноги уволок! Так что, нас свела судьба. В судьбу Лера не верила. Чушь собачья, не бывает никакой судьбы, судьба – результаты поступка человека, а значит, человек сам решает, как жить! Но промолчала. — Цветы жалко, — с поддельной печалью сказала она, представляя одинокий букетик, измазанный в грязи. Влад бурно жестикулировал: — Да, тварь она, хоть бы цветы забрала! А я, дебил, хотел с ней в Корею поехать, как закончу универ, прикинь... — парень вздохнул. — Язык выучил! — Правда? — Валерии всё равно, но реагировать нужно, а потому восьмиклассница изобразила недоверие. — Ага! — шаг за шагом Владислав вдавался в детальные подробности, увлекаясь любимой темой и утягивая в неё собеседницу. Сам собой диалог развязался, девушка проявляла осознанное любопытство, постепенно отвлекаясь от глубинной раны, беспрерывно нывшей в груди. Проговорив минут двадцать о корейской культуре, гендерных стереотипах, отношении к жизни и общем горе, новый приятель предложил влиться в его компанию. Несмотря на то, что поддержать полноценно беседу Лера могла лишь в последнем, она старалась выглядеть такой же умной и осведомленной: кивала, соглашалась, вставляла своё я небрежно, но уверенно. Как сейчас на предложение присоединиться: вежливо отказалась. — Не хочу, нет настроения. — Ну, пошли, кто мне тут заливал, что собрался напиться, а? Вот, пошли, выпьем все вместе, весело, и авось найдется, кто тебя дотащит. Пошли-и, — настырный какой, давит на психику! Не просит, а именно требует, словно Лерка обязана... Лера встала, вопреки мысли пойти наперекор, и действительно согласилась. С трудом добравшись до родимого этажа, на дрожащих ногах Лера мужественно выдержала реакцию организма на скоростной лифт, удержав плотный ужин в желудке. Подтянувшись к тамбуру, она наугад запихнула ключ и провозилась с ним пару минут, ни черта не разбирая даже в свету лампочки. Наконец, переступив порог тамбура, а следом квартиры, девушка тяжело стянула туфли рукой, заваливаясь набок. От потери равновесия она свалилась прямо на пол. Юбка жалобно треснула, Лера, еле переставляя ногами, ползком, по стеночке, дошла по коридору до комнаты. У неё не было желания думать, почему никто не стремился давать нагоняй от шума в полночь, почему никто не искал её, почему не звонил. Всё объяснилось само собой, когда восьмиклассница услышала за дверью кухни звон посуды. Громом среди ясного неба раздался срывающийся голос матери. Лера ускорилась, заплетаясь в шагах ещё сильнее, ввалилась в четыре стены любимой комнаты и быстро захлопнула дверь. Визг, переходивший в рваный истерический крик, колотился в ушах. Содрогаясь всем телом, Валерия привалилась спиной к двери и сползла вниз. Сквозь размытую пелену прорезались вопли, делая реальность похожей на дурной сон. Она схватилась за голову, надеясь, что это – галлюцинации после алкоголя, что голоса вот-вот заткнутся, замолчат, исчезнут, и Лера проснется утром в кровати... Мама оставит остывший завтрак, отец встретит с бутылкой пива перед телевизором, потому что по субботам у него выходной, и день пройдет как обычно, как всегда... Прилив к горлу. Слоном в посудной лавке Лера прокралась в уборную. Почти сразу её вырвало. Осев, трясущимися пальцами Валерия коснулась слюны на губах. От отвращения и ужаса захотелось взвыть, размазывая по щекам слезы, рвоту и сопли, чтобы прибежала мама и сделала хоть что-нибудь. Хоть что-нибудь. Слёзы закапали на ободок туалета. Налившееся свинцом тело отказывалось слушаться, и протерев бумажкой капли, Лера нажала на слив и вернулась обратно. На пороге, едва отгородившись от реальности замком, она потеряла сознание, грохнувшись с высоты собственного роста. И наплевать. Лере стало так наплевать, что с ней будет. В темноте затухающего разума она слышала приглушенные рыдания, шорох верхней одежды в прихожей и хлопок входной двери. Папа ушел из дома. Наверно, он снова изменил маме. Вместо того, чтобы пойти в школу, Лера развернулась на полпути и направилась в парк. Вялость в движениях сковывала, уже потихоньку Валерия начинала жалеть, что не сослалась на плохое самочувствие и не осталась дома. Пришлось переться. — Да, папаша и правда, свалил вчера, — происходившее она помнила плохо, но смогла выудить из памяти расплывчатые факты. Мать дергалась, даже не взглянула на Леру, когда собиралась. Отцовских вещей не было: ни ботинок, ни куртки, что значило – он уехал. Уехал к своей шалаве и бросил их. Интересно, навсегда? Попутно переписываясь с одной из подружек со двора, Лера миновала троллейбусную остановку. Если Влад с друганами очухался, они должны встретиться на заброшенной стройке. Ребятами они, как выяснилось, были неплохими и щедрыми. Парни ошивались группкой из четырех-пяти человек, шатались по заброшкам, забирались на крыши высоток и имели общий бюджет, на который тащили из магазинов вино или водку. Смекалистые, весёлые. Покруче Бережного шутят. С ними круто общаться. Подумаешь, одноклассники игнорировали, она им не нужна... Зато им нужна, зато этим парням она понравилась, а они-то в людях получше разбираются! Спустя час, вдовль нагулявшись по сонным киевским проспектам, новый член затейливой компании прибыла на пункт назначения. Бетонная коробка с дырочками-окнами была без стекол, зато с проржавевшим шатким забором. Это могло бы стать симпатичной девятиэтажкой, если бы не отсутствие и кранов, и рабочих. «Наверное, перестали финансировать», – Лера вспомнила умное слово из новостей. Что-ж, милое местечко, ну, ничего, так комфортнее – их никто не увидит. Она без стеснений пролезла в щель между забором, выругавшись на узость проема. Дело, правда, не в проеме, а в фигуре, не карандашной, как у Маши, очень красивой, о которой Лера мечтала, а потолще, попышнее, но вслух девушка никогда бы не созналась. Реденькая трава, чахлая и короткая, путалась под каблучками, — Какие лю-юди! — гаркнуло из-за спины. Лера вскрикнула и заехала локтем по сплетению материализовавшегося из ниоткуда человека. Она пожалела об этом: Влад с охом отпрянул. Проматерившись, сжимая себя любимого и шипя, он под сбивчивые извинения выровнялся. — Ну, ты, конечно, даешь... Хорошо ты меня отделала... Тебе бы в боксеры, слушай... — Та иди ты, — хохотнула Валерия, прошествовала в сопровождении джентльмена с драными штанами. Изнутри было сыро, серо и неприглядно, посреди этой сырости, серости и неприглядности на рюкзаках расположились двое пацанов, и оба играли. Их сосредоточенные физиономии были отдаленно знакомы. — Да-а, набухались мы учора так, що еле доволоклись... — протянул Владислав, в шуточном поклоне указывая руками на парней: — Прошу в нашу скромную обитель. Лера вспомнила, как видела в кино реверансы, и ответила максимально идентичным киношным жестом. — Влад, а нафиг ты мадам вчерашнюю припер, а? — удивился, кажется, Рустам, что сидел слева, парень справа завел длинное "о-о-о-о-о", тоже отвлекшись от дисплея. Точно, Руса ещё Цыганом называют, потому что он, соответственно, цыган. Сначала не понравился в кальянной, но оказалось – человек неплохой. — Леди, ты серьёзно, что-ли, хочешь сидеть с нами в этом убожестве? — А ты что-то имеешь против? — свысока посмотрела она, придав взгляду выразительности. Парень, по внешности подросток, расслабился, сидя верхом на рюкзаке. В чёрных раскосых глазах не было вызова, однако они абсолютно спокойно выдерживали взгляд Леры. Он развел свободной ладонью, зажав другой телефон. — Да нет, заваливайся на здоровье. В "Бравл Старс" рубишься? — Одноклассники залипали, я нет. — Сеструха, не стесняйся, садись, — подал голос щуплый мальчишка в шапке, натянутой до бровей; из-под неё небрежно торчали светлые локоны. Сашка, заядлый игроман, снизошел до невероятных одолжений, оторвавшись от игрушки. — Владос, бухло принес? — Рифмач, — уважительно присвистнул Рустам, поежился. Захрустели пуховики, все тоже уселись поудобнее. — Ха, — только и сказал Саша, без стеснения вытер нос рукавом куртки, а увидев себя в отражении экрана, хитрющего разбойника с красными щеками, скривился – и снова провалился в игру с головой. Лера озаботилась вопросом, куда деться. Влад заботливо предоставил куртку – мерзнуть на холодном для неё было неприятнее. Лера села напротив Саши, а Владислав – рядом с ней. Подкаты показались очевидными, навязчивыми и отталкивающими. — Влад, вытяни похлебать, дубарь, как в Арктике, — устало попросил Рустам, взъерошил волосы и кинул в карман телефон. Перевел внимание на Леру. Долго о чем-то размышлял, глядя пристально на женское лицо. И наконец устало предложил: — Гоу в картишки? — Могу в дурака. — Хоть в дурака, — вяло согласился он и позвал Сашку. Не дождавшись ответа, позвал снова, но прямо в ухо. Игроман одернулся, пустил убийственный взгляд и непечатно выразился в адрес товарища. Влад разлил по стаканчикам вино. Алая жидкость заплескалась, заполняя стакан Леры до краёв. — За что пьем? — взбодрился Саша, принимая инициативу. Владислав махнул рукой, заговорил возбужденно и быстро: — Давайте за сегодня, оно удачное! Я свалил с КР по французскому! А ты, Лерка? — А, я не помню, что там в этом расписании, — улыбнулась Валерия. Саша подхватил. — Да нах... оно надо, это расписание! Раньше без него жили и щас проживем, за сегодня! — Рустам молчал, скучающе разглядывая алкоголь. Все четверо чокнулись стаканами. — В дурака? — через какое-то время Цыган извлек из небольшого отсека своей сумки колоду карт. — Та ну... А, ладно, чё уж там, весь день впереди, — к-комбо! Саша убрал мобильный! Как любезно с его стороны. — На желание! — объявил Владислав, и раз крысиная морда загорелась энтузиазмом, упираться было бесполезно. — Всё, ты проиграла! — победно воскликнул игроман, захохотал и дал пятюню воссиявшему Владу. Они заржали. Рустам пожал плечами, а закаленный играми Саша, знавший всю горечь терний, ведущих к звездам, упивался победой: парень буквально взлетел, заливисто смеялся и тыкал на всех пальцами, выкрикивая уничижительные реплики. Он там, часом, с ума не сошел от радости?.. — Стулы пэльку, — Рустам недовольно прищурился, скосился на Валерию, печально смотревшую на кучки карт. Не везет... Подумаешь. Когда дарование смолкло, а Влад опять плюхнулся на пол, трое переглянулись. — Короче. Мы ща совещаемся и решаем, что, значит-са, загадывать, — они пошли на улицу перекурить. Лера провела спины, с тоской думая про сигареты. Взяв одну у Цыгана, пользуясь неотразимостью образа, она тоже прикурила на другом конце стройки. Мысли о Балабаше закрадывались незаметно, как летом в комнату залетали бы комары – одинаково прытко. Она не поймала момент, с которого умудрилась свернуть на кривую дорожку. Было бессмысленно отматывать зацикленную пленку рассуждений, ведь мысли клещами вгрызлись намертво, обрекая сердце кровоточить и дальше. Она зашла в новое убежище, где дико сквозило и всё казалось ненадежным, одновременно с парнями. — Ты пойдешь в «Сильпо» и стыришь жвачку, — девушка не поверила всем органам чувств, протормозив секунд пять после торжественного заключения Владислава. — Это шутка? Я не буду, — возмутилась Лера, резко вставая. — Будешь. Ты подчиняешься правилам, которые нельзя нарушить. От Рустама повеяло враждебностью. По хребту прокатилась волна мурашек. Валерия назло уставилась на противные черные глаза, но они безжалостно возвысились над ней с мрачным немым приказом. — И что мне будет, если я откажусь? — выплюнула Валерия, поставив вопрос ребром. — Мы тебя побьем, — просто сказал Саша. Ступор сменила бы злость, но при виде лиц новых друзей ступор уступил животному ужасу. — Вы серьёзно? Совсем, что-ли? Я ментам настучу, парню нажалуюсь! — Кому ты заливаешь, нет у тебя парня, слился твой Стёпа вчера, — "крысиная морда" засмеялся. Будь ты проклят! Вонючий алкаш! — Не смотри на меня так, закон есть закон. И не парься, чё ты, я вон, пер сколько раз, со счёта сбился! И живой, не поймали, там одни лохи, которых обвести вокруг пальца как пить дать. И Саня тоже, и Цыган тырили, да покрупнее. Это не так страшно, как тебя науськивали. Нам впаривают, мол, курить тоже нельзя, вредно, но никто из нас четверых ещё не сдох... Короче, реальный мир сложнее, чем ты думаешь. — Этот дебил не понимает, что говорит, — перебил Рус надменно, как перебивают подчиненных большие начальники. — Если спер пачку носков – ты вор, если миллионы у народа – бизнесмен. Никто не скиснет, исчезни жвачка, это малая потеря по сравнению с возможными. Забрать что-то, не заплатив. Кому? Владельцам магазина, которые впаривают нам просрочку и завышают цены перед скидкой? Эти ублюдки как-то обсчитали на сотню на кассе и отказывались возвращать, выставив меня посмешищем. Они наживаются на нас, получая вдвое больше, чем заслуживают. Мы тоже можем нажиться на них, заметь, не тыря, как они, чьи-то бабки. А по мелочи, по ерунде, незначительности, зато обе стороны довольны. — Бред... — неуверенно пробормотала Лера. — Тебя не поймают. Мы покажем, как надо. А поймают, сдашь нас как соучастников. Гарантия. Нам невыгодно тебя кидать. — Тем более, ты наша подруга, — вставил Влад. — Своих не сдаем. — А мы думали, ты наша, — разочарованно протянул Александр, кликая по экрану. — А ты такая же, как все. Лера затравленно оглядывалась. Как поступить? Ничего не стоит развернуться и сломя голову полететь домой? Или стоит? Она на каблуках, а их трое спортсменов. Сбежать на полпути к магазину? Нет, судя по серьёзности, они заставят это сделать, будут караулить и сопровождать до конца... Позвонить родителям? Идиотизм, нет, конечно, она же якобы в школе... Вызвать полицию прямо сейчас? Начнется скандал. А может, попробовать? Если получится, появится бесплатная жвачка... Портить себе физиономию не хочется сильнее, чем красть. Лера задержала взгляд на кулаках ребят. И пригрозить некому... Почему Стёпа такой урод?.. — Что вы предлагаете? — сдалась девушка. Крысиная морда просияла. — Вот это настрой, так держать, Леруха! — он в порыве гордости обнял её за плечи, заставив "Леруху" поежиться от рвотного позыва.