Парадокс живого мертвеца

Несколько недель минули быстро. Быстрее, чем ожидала Лена, пришедшая к Аде отпраздновать возвращение в школу после затяжных домашних хлопот. Этот день обещал быть несложным, ведь мама строго-настрого запретила отправляться в больницу. Значит, из сложного оставалась алгебра, но и она пробежала мимолетным весенним ручейком, с каждой минутой оставаясь в тяжелом прошлом. «Скорее пробегала вонючим потоком из сточной канавы», — поправилась Кучма, разглядывая кипу бумаг. Возиться с бумажками было бы любопытно, не будь у неё других забот... Отчеты увлекали, некоторое расписано в особых деталях... Елена сменяла листы, вчитываясь избирательно. — Как прошел осмотр? — Ада, кажется, занята по четвергам? Она пригубила нечто темное из бутылки, перевязанной красной нитью. — Как обычно, — лаконично ответила Шульц. — Эх, ты такая немногословная... А мне любопытно! Вы духи, почему вы можете есть, спать и дотрагиваться к чему-то? — Открытие потустороннего мира не облегчило понимание собственной смертности, представление Лены всё так же туманно. Неясно. Завешено пеленой неизвестности, пока не страшной, но вызывавшей недоумение. А перед ней человек, который мёртв. Его не существует. Возможно, человек, которого видит Кучма – одна огромная галлюцинация, сдвиг по фазе. В голове не укладывается, как? Как она разговаривает с тем, кого нет? Вообще нигде, совсем... Разве что в гробу разложившиеся остатки, что когда-то давным-давно были... Адой. Лене стало до того жутко, что она облизнула пересохшие губы и словно бы невзначай провела пальцами по кисти, занырнув под рукав свитера. Чёрного, как её ужас. — Можем, но необходимости нет. Мы – сгустки духовной энергии, не принадлежавшие к материальному миру. — А духами становятся все? — Нет, — Аделина не продолжила, а значит, говорить не захотела. Вопрос беспокоил, но в таком случае восьмиклассница решила отложить расспросы на потом. Внезапно призрак объяснила: — Слабые души не могут попасть на Дальний берег. Они попросту стираются. Померещилось, что чьи-то ледяные руки сдавили горло. Стараясь не впадать в панику хотя бы внешне, Лена поинтересовалась: — А как узнать из какого ты сорта? — На практике, — фыркнула Ада и забрала бумажки. — Успокойся. В ближайшее время к похоронам можешь не прицениваться. — Ты знаешь? Вторая школьная Тайна посмотрела на школьницу с недовольством, что приравнивалось к язвительному ответу. — А этот парень, Ханако-сан, необычный, — не специально сменила Лена тему. — Вы ладите? — Слышишь? — неожиданно шепнула Ада, положив документы в угол стола. — Что? — испугалась та, тоже шепотом. — Видимо, сегодня фестиваль. — Не знала. Фестиваль чего? — прислушивалась Кучма. — Дурацких вопросов, — нормальным голосом ответила Шульц, а Лене дошло, что подруга пошутила. — С какой стати – дурацких? Я, может, за него переживаю. Он милый мальчик, со своими странностями, конечно, но как он с тобой уживается, не представляю... — Бог обделил тебя фантазией, — кивнула Ада, сосредоточенно что-то писав в отложенных минуту назад бумагах. — Ах ты, ты!.. — отняло дар речи у Лены. — Примерно так, — удовлетворенно кивнула она повторно, осторожно выводя размашистую подпись. — Почему ты такая злая? — Вырастешь – поймешь. — Не издевайся, — Кучма процедила сквозь зубы с внезапной ядовитостью. Кучма не переносила на дух подобные шутки и слышать их даже от Аделины – унижение. Они побуждали задаться вопросом, а не сволочи ли все, кто Елену окружают. Обычно это заканчивалось глубоким анализом всечеловеческого масштаба, мыслями о петле, а потом – о ненависти ко всей вселенной. Точнее, к людям, отравляющим вселенную. — Я не издеваюсь. Если посчитать, я гожусь тебе в бабушки, — дух откинулась в кресле, отпив из бутылки загадочную жидкость. — Моя жизнь закончилась в возрасте двадцати пяти лет. Накинь лет пятьдесят. Я не могу предоставить доказательства существеннее, потому что мало что помню с тех времен. — Неужели память со временем стирается?.. — пробормотала Лена, остыв. — Лишь у меня. — Почему? Ты... ты когда-то забудешь меня? — ей вдруг стало так стыдно. Подумать только, обиделась на одну неловкую фразу! Где валерьянка? В рюкзаке? — Возможно, — Ада смотрела в потолок, положив затылок на спинку. — Как же так... — чувствуя, как холодеет сердце, упавшим тоном прошептала она. Втолковать себе, почему это сильно шокировало, не просто, но в глубине себя Лена понимает, что ей будет тяжело потерять нового друга. — Прости... Я, я и не подозревала... Значит, причины есть, но ты можешь их не помнить... — Не утруждайся. И меня прости. — И когда это произойдет? Когда это случится? Она помолчала. — Не знаю. — Скоро, нескоро? — Отстань, — беззлобно посоветовала Тайна. Вот теперь Аделина точно не желает разговаривать?.. — Если это произойдет, тебе будет лучше тоже забыть обо мне. То есть, как это – забыть? Взять и выкинуть из головы Аду, с которой до утра можно обсуждать книжки? То, как они спорили, кто написал "Мастера и Маргариту", потому что забыли имя автора? То, как Кучма строчила рассказ, а Ада, бессовестно прочитав его, без иронии выразила эмоции единственным словом: шедевр? Забыть появление Шульц из ниоткуда и Ленин смертельный испуг? Зачем просить подобное? Какое-то время спустя, отданное тиканью часов, Лена решительно встала. — Ну уж нет. Я не дура, Ада. Люди не могут просто так оставаться после смерти. Ты что-то сделала, и что-то плохое, раз так расплачиваешься. Я не могу просить рассказать, что заставило пойти на преступление. Иногда ты ведешь себя странно, в том плане, имею в виду, что если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты можешь меня обмануть или заманить в ловушку. Проскальзывают моменты, когда ты похожа на злодейку прописанного комикса. Но не смотри так! Не смотри! Потому что это просто моменты!.. Ты первый человек, который не спросил, что у меня с бровями или зубами, не сказал, что мои пописульки — калл, что я — идиотка, потому что не знаю математики... Нет, не так, — она запнулась и тут же продолжила, машинально боясь быть перебитой. — Ты – первый человек, с которым в два ночи я обсуждала Пушкина. Ты понимаешь? — Лена широко улыбнулась. — Я никогда не обсуждала ни с кем Пушкина в два ночи! И нет, нет, я не говорю, что это может полностью оправдать тебя, но... Смяв край черного свитера, девушка уверенно встретилась с Шульц глазами и проникновенно сказала: — Но при всех обстоятельствах я хочу тебе верить. Наступила короткая тишина. — Что ж, ты имеешь право выбора, — серые глаза взглянули на Кучму с неохотным признанием. Аделина подперла руками подбородок. — Я не смею его забирать. Дверь со скрипом открылась. В пороге стояла Лера.

***

Лера вытаращилась на Лену, туго размышляя, а не глючит ли её после пьянки. Видимо, до сих пор не пришла в себя после бутылки мартини... Но Лена никуда не пропала, всё так же сидела в кресле, рассматривая лицо Валерии как первый раз. Лера высокомерно сморщилась, переступила порог, будто переступила комок грязи, прошла по пыльной комнатушке. Фу, стеллажи, затхлые книги, как музей какой-то или библиотека... Что тут можно делать столько лет? И брезгливо скривилась, глядя на дражайшую одноклассницу сверху вниз. — А эта что здесь забыла? — Учись стучать, — с бесившим Леру спокойствием Шульц откатилась в кресле. — Если окончательно не пропила мозг. — Не твоего ума дела, гниль ходячая, — отрезала девушка, и, цокнув каблуком, сделала шаг вперед. Упершись в стол, она бахнула по нему рукой и повернулась к Лене. Смуглая физиономия не исказилась злостью, чего Валерия никак не ожидала. Моль научилась быть невозмутимой у Ады! — Что ты тут забыла? — Отчеты готовы? — игнорировала начальница. Аделина ненавидела, когда Лера вела себя в кабинете как дома, чем вышеупомянутая пользовалась. Изводить Шульц, пусть по минимуму, забавно. Но это быстро надоедало, Вторая не лыком шита и в будни не утруждалась даже поднять взгляд в сторону надоедливой помощницы. — На. У тебя тут так противно, как ты здесь живешь? — кинув смятый листок, выдранный из тетрадки, продолжила девушка, желая сегодня оторваться по полной. — Не ожидала, что вы споётесь, хотя, чему удивляться, от чего двум тёмным людям не сбиться в стадо? Миленько, миленько, прямо идиллия. О чем вы вообще можете разговаривать? Ты же рта раскрыть нормально не можешь, — насмешливо фыркнула Валерия, пустив глумливый взгляд на Елену. — А тебе только резать и убивать, замкнутая психопатка. Маньячка и тихоня, отличный дует! Аделина вскинула бровь, ленивым движением сдвинув голову. Лера не могла заметить нарастающее напряжение, потому что лидер Семи школьных Тайн выглядела непоколебимо: вальяжно раскинувшись, нарочито расслабленно она наблюдала за лившимся фонтаном издевок из уст подчиненной. Что раздражало подчиненную сильнее. — Это ты устроила? — резко развернулась Валерия, впившись глазами в Лену. Некрасивый нос с горбинкой раздулся в каком-то снисходительном хмыке. Противное ничтожество. — Только сейчас заметила, что у тебя брови толстые. Ха-ха! Бедная. Вот, почему ты не пользуешься популярностью. Могу дать тебе номерок хорошего косметолога. Теперь Лена вскинула брови. Наблюдала долго, на мгновение позволив проблеснуть ненависти из глубин зрачков, но в итоге просто небрежно махнула рукой: — Оставь, — Кучма подняла запавшие глаза, полные снисходительности, — тебе нужнее. Прямой контакт с этой забитой молчуньей откликнулся уколом страха. От тихони осталось одно прозвище – на Валерию смотрело нечто новое, равное, колючее. Карие глаза исподлобья засасывали Леру, в них был не на шутку перепугавший ледяной холод. Внушительность, появившаяся из ниоткуда, наводила на подозрения. — Это ты всё устроила, — процедила сквозь зубы староста, бывшая звезда параллелей, любимица парней и вагонов друзей. — Не понимаю, о чем ты, — медленно проговорила Кучма. — Не придуривайся, тварь! — рявкнула Лера до звона в ушах и сжала в кулаке фирменную сумку. — Это ты всё устроила, тупая зубрилка! Никчемный кусок дерьма! Как ты это провернула? Что наговорила моим друзьям, что ты наврала, чтобы они не разговаривали со мной?! Чтобы все перестали говорить со мной?! Мразь! — С чего ты решила, что это я? — внимательно выслушав, поинтересовалась Елена. Улыбаясь. Тебе весело, да, весело?! Ублюдочная стерва! — Не пытайся подловить меня! — истерично крикнула мисс класса. — Это ты сделала! Ты! Или ты знаешь, кто это! Скажи немедленно, кто это и что они сделали! — Зачем? — необычайно спокойно спросила Лена, контрастно тихо по сравнению с визгом Валерии. — Скажи мне, — угрожающе прошипела та, — или я ударю тебя. Кучма скосилась на Аду. Ада едва заметно кивнула. — Попробуй, — кивнула Елена и увернулась от полетевшего в неё кулака. Выскользнув из кресла, она с силой толкнула Леру, Лера завалилась на пол, и пока неуклюже ворочалась неваляшкой, чтобы встать, Лена закатила рукава заношенного свитера. — Если кишка не тонка. В битве, сшибающей всё на своем пути, схлестнулись две стихии: Валерия набросилась всем телом на врага, Кучма оказалась в ловушке тяжелой туши одноклассницы в модном полосатом пиджаке. Получив оглушающий заезд в челюсть, Лена, ослепленная болью, наугад била кулаками, и в отместку заехала смазанным ударом по носу. Нападавшая не собиралась останавливаться, издав обрывистый мат, схватила Кучму за локоны и что есть мочи дернула. Слезы брызнули, ярость обострилась, внезапный крик в три горла, растерявшаяся всего на мгновение Валерия заколебалась, Лена рывком кинулась, в прыжке выставила руки и хорошенько приложила Леру о пол. Глухой стук заглушило отчаянное верещание красавицы класса, но Лене было наплевать, она ударила ещё раз, и ещё, и ещё... Ада цепко ухватила подругу за плечо и развернула к себе. Кучма растерянно посмотрела на неё и руки, затем на Леру в бессознательном состоянии. Торопливо отползая от одногодки, она стала замечать, как трясло тело, раскаленное, одновременно мокрое до кончиков волос, как жгло, пекло, предательски ныло в районе подбородка. — Боже... — и в странной отрешенности пролепетала: — Я не должна была этого делать. — Стоило вмешаться? — Нет, — покачала головой школьница, вытирая лицо рукавами. Сердце билось в горле, пот стекал по вискам. Судорожно потрогав зубы и щеки пальцами, восьмиклассница облегченно вздохнула. Слава богу, все на месте. А если бы эта сволочь выбила Лене зуб? — Ада... Как я поступила? — Логично, — ответила Шульц, заправила за ухо прядь-полумесяц. — То есть, ты не будешь меня отчитывать? — Я? — неподдельно изумилась Аделина. — Ну да... — не очень уверенно согласилась Елена. — Мне нужно было остановиться раньше. — Почему? — Что? — Почему нужно? — прикрыв веки, спросила подруга. — Я могла убить её?.. — Согласна. Убить её должен кто-то другой, — чего?! Лена могла убить человека и Ада вот так несерьезно отвечает? Нет, шутки у призраков воистину странные! Что делать? Как быть? Нажить врага в виде Леры – огромная глупость! Как поступать? Будить, приводить в чувства? Стоило ли извиняться, рассказывать правду? Нет, извиняться навряд ли, а вот правда... Правду Лерочка не одобрит. Может, и вовсе не поверит... Мышь, выскользнувшая из внутренней стороны стола, пикнула, нарушив тяжелое течение мыслей. Школьница замерла на полу, никогда раньше не видев живых вредителей, но явно не испытала к этой неприязни. Ада показала ладонью знак молчать. Мышь неслышно прошмыгнула к двери, немыслимым образом распахнула, из-за чего в кабинет ввалился Ханако. У Кучмы отнялся дар речи. Шульц преспокойненько подняла за подмышки дорогую коллегу и обрушила в кресло. Коллега очень смахивала на труп. — Вы... вы там случайно не убили её? Лена расхохоталась. Даже Ада притормозила от звонкого истерического смеха, от которого задрожали стены. — А-ха-ха-ха-ха... Ханако-кун... Кха-ха-ха-ха... — Лена, задыхаясь, надрывала живот. — Твоё выражение лица бесценно... Ха-ха-ха... Ну серьёзно... Ты выглядишь так... так... — ...Будто я уже попросила принести лопату, — закончила Аделина. — Вот-вот! — отсмеявшись, утерла слезы и приподнялась. Ноги дрожали, коленки подкашивались. Парень прошел мимо, внимательно осмотрел Леру, а Лена исподтишка наблюдала. Он очень красивый, говоря по правде. Вообще-то, она интересовалась строго парнями из любимых манхв, – корейские комиксы любезно предоставляли широкий ассортимент привлекательных мужчин, – но он – огромное исключение. Ах, ожившая картинка! О чём речь, для ничем непримечательной планеты Земля эти двое, что он, что Аделина – картинки! Вот бы переродиться в каком-нибудь комиксе, помня о прошлой жизни... И чтобы вокруг море красивых парней. Чтобы просто любоваться ими издалека как произведениями искусства, картинами великих художников или скульпторов, практически не дыша, из эстетических побуждений. Это было бы лучшим событием за последние три года. — Четвёртый, вызови в мой кабинет Даниила, — распорядилась Шульц, вырывая из радужного воображения. Бог вряд ли существовал, а если существовал, то мир вряд ли работал так, как Лене хотелось. Не помешало приземлиться обратно на землю здоровой горстью цинизма: ничего не бывает так просто и легко. А жизнь... вот она, здесь. Лена смотрит, как Ханако-кун разглядывает Лерку; чувствует запах библиотеки; перебирает пальцами браслетик на запястье. Вдыхает, отрывисто выдыхает, а под губой жжется, свербит, запекается царапина. Просто смотрит, как-то отстраненно, на противный полосатый пиджак Валерии, болтающийся рукав, размалеванное опухшее лицо. Вот она, жизнь. Наполовину состоявшая из дур, шалав и алкашей. И как же она пройдет, эта жизнь? Вот так, наверно, и пройдет. Лена будет отбиваться от алкашей, дур и шалав одной рукой, а другой почитывать комиксы в перерыве между учебой, работой или детьми. Строчить рассказики. Мечтать о нарисованном парне, мечтать, чтобы однажды темной ночью он забрал её из этой жизни как можно дальше... Но этого не произойдет, этого парня не существует, он не украдет её навеки в свою сказку, потому что и сказки тоже нет. Есть эта неделя, тётя Люда в больнице, мама, брат, алгебра на завтра, сочинение по украинскому, в конце концов. Есть завтра. И есть сегодня. Есть сейчас... — Всё нормально, Лена? — удивился Ханако-кун. — Я только что каталась по полу, сцепившись с одноклассницей. Всё прекрасно, — сначала с иронией хмыкнула Кучма. Но потом злорадно улыбнулась. — Так ей и надо! В этот раз я вмазала ей по первое число. — Вы не впервые деретесь?.. — Впервые. Раньше она часто меня донимала. Пыталась унизить, пыталась ущемить, подставить. Я не завела особых приятелей, потому что стоило переступить порог нашего замечательного четвертого класса, обо мне поползли слухи, — Лена снова засмеялась. Хрипло и зло. — Первые два года плакала. Потом поумнела. Мне не нужны такие друзья. Мне не нужны такие отношения. Лучше быть одному, чем в компании круглых идиотов. Как думаешь, Ада? — Солидарна. — Ада щелкнула зажигалкой, закурила. Затянулась и, выдохнув дым, задумчиво замолчала. Так молчат люди, вспоминая далёкое прошлое, далёкое и мрачное – это отражается в выражении их глаз. — Ау, Контролёрша, с чего такая срочность? — с ноги распахнув двери, явился уже знакомый Кучме дух. — О, дай прикурить, тебе же не жалко? — Веди Лену в медпункт и обработай раны. — Не хочу, — лениво отказался Даниил. Заметил Леру, но проигнорировал. — Тебя не спрашивают. Выполняй, — безапелляционно заявила подруга, не поворачивая головы. — Нет, — с тоном капризного тринадцатилетнего мальчика воспротивился взрослый лоб. — Эй, Ада, может, давай я... — Ханако был перебит. — Выполняй, Шестой, — процедила Аделина, почернев. Лену пробил озноб, она вжалась в кресло как летчик при падении самолета, а будь рядом ремень – для безопасности пристегнулась, и желательно зажмурившись, чтобы не видеть этого лица. Язык окончательно занемел, Кучма немой рыбой хлопала ресницами. — Вызови Глеба, он у нас сердешный, печется за каждую таракашку... Не успела Лена моргнуть, как Аделина со скоростью ветра приставила длинный клинок к его горлу. Всем изворотливым телом она прижала Даню, замерирая с мечом. — Тогда ты станешь сердечником. Забыл наш уговор? — прошелестела Шульц, а Елена стремительно ощутила нужду в посадочной трассе. Страх исказил физиономию, Кучма застыла в сидячем положении, стараясь даже не дышать, чтобы не выдать своё присутствие, о котором словно бы забыли. Будто статуя, сливавшаяся с креслом, ей не пришло на ум скоситься на Ханако-куна. Даниил напоминал кота, съежившегося под влиянием более авторитетной особи. У него хватало смелости на прямой зрительный контакт, и то, как они испепеляли друг друга ожесточенными взглядами, действительно было близко к психологическому противостоянию хищников. Лена завороженно таращилась на Даниила, вдруг осознавая, что он отнюдь не слабак и мог помериться с Аделиной силами. — Да, мы похожи короткой памятью... — договорить привидение не успело, Аделина провернула в ладони лезвие и на выдохе двинула рукоятью в солнечное сплетение. Настолько умело, что Даниил кашлянул и вылетел за пределы проёма. Впервые Ада предстала для Лены в подобном свете, до ледяного мороза по коже. — У-у... Больно, зараза-а... — приглушенно простонал парень, скрытый темнотой. Почему он позволил себя ударить? — Вторая, ты перегибаешь, — нахмурился Ханако, вставая. Но Аделина обернулась через плечо, бросая уничтожавший взгляд: — Сел, — процедила она и мальчик в фуражке, как под гипнозом, опустился обратно. Лена молила всех богов, хотя пару минут назад глубоко сомневалась в их существовании, провалиться сквозь землю, но к превеликому сожалению, Ада оглянулась и на неё. Голова инстинктивно вжалась в плечи, но Шульц вздохнула и со вздохом разгладились заострившиеся черты. — Может, не надо так жестоко?.. — еле шевеля языком, слабо подала голос Кучма, попутно пытаясь уменьшиться до муравья. — Ему же больно... — Заслужил, — жестко ответила Аделина, разрезала лезвием воздух и растворила в нём меч. Проследив за этим, восьмикласснице захотелось записать или даже зарисовать описание клинка, чтобы по возможности вписать в следующий рассказ. — Но сейчас он не сделал ничего плохого! Отказался и отказался, сказала бы мне, я бы сам отвел Лену! — ну куда ты, Ханако-кун, лезешь?! Не видишь, что Ада рвёт и мечет, так для чего спорить? Подожди, пока она не успокоится! — Малой, — подруга подошла вплотную к вставшему Ханако. Картина была бы забавной, ведь он на голову ниже, но не сейчас, когда конфликт нашел продолжение уже с ним. — Даниил должен быть устраненным после смерти. Но Седьмая вступилась за него. Мы договорились: беспрекословное подчинение в обмен на новую жизнь в качестве школьной Тайны. — Ага, и из-за этой мелочи ты избила его? — Нет. — Ну, хорошо, тогда скажи честно, по какой. На ушко. Я никому не скажу. — Даниил знает. — А мы нет. Или для тебя это нормально: бить вот так без предупреждения? Аделина сузила глаза. Кошка, собравшаяся рывком растерзать когтями по-идиотски бесстрашную жертву. Она бы растерзала его, Лена почти убедилась в этом, как моментально переменившись, Ада неожиданно буднично фыркнула. — Не лезь в чужой монастырь со своими уставами, — и в дружеском жесте натянув ему на нос шляпу, вполне по-доброму усмехнулась. Ханако мрачно провел её отдаляющуюся фигуру глазами, Лена опять перестала дышать, беззастенчиво пялясь на них обоих. Что за чертовщина тут происходит? Может, Лене стоило активнее выражать своё негодование, как Ханако, а не сидеть и бояться? «В комиксах героини всегда бесили тем, что лезли, куда не следовало: у кого-то с кем-нибудь очень важные сюжетные разбирательства, а героини как каждой бочке затычка встревали с коронным "ах, прекратите драться, не делайте этого!"! По уму, им следовало дать по носу, чтобы не лезли не в своё дело, но это же главные героини, которые, как позже выяснялось, проявляли доброту. И какая это доброта? Сплошная глупость! Сплошное клише! А я посидела себе тихонечко, зато жива-здорова, всё решилось без меня, — эти мысли успокоили. — Но, если серьезно, что происходит? У них с Адой, одним местом чувствую, какие-то тайны. Нет, кругом тайны! Почему Ада такая, почему может забыть меня? Что случилось много лет назад? Почему Ханако не похож на украинца? Почему Даниил так относится к Аде? И почему Ада раньше ни с кем не говорила, но выбрала именно меня? Это же не случайно? Это не может быть случайностью, она мне первая написала! Почему посвящает в секреты, которые закрыты для живых за семью печатями? Это совершенно не моё дело, совершенно... Кого я обманываю, это потянет на трехтомный роман! Потому, что я уверена: тут что-то есть, что-то страшное... Боже, а я-то зачем сюда лезу? Вообразила себя героиней? Дура! Сматывайся! Все триллеры начинаются с ничего не подозревающей массовки! Что ты делаешь! Тебе мало забот?! Беги!» Лена знала, что приняла участие уже очень давно и дороги назад нет. — Пошли, — полупрозпачная спина Даниила в клетчатой рубашке исчезла. — А Лера? — Я разберусь, — кивнула Аделина. Дверь медленно закрылась на моменте, в котором Ханако задал Шульц какой-то вопрос. Лена покинула кабинет и направилась в медпункт.