Парадокс живого мертвеца

Тогда, когда слова должны были литься бесконечным потоком, их почему-то не было. Лишь тепло гладкой рубашки. Тяжесть ладони на голове. Непрерывная тишина женского туалета, светлого и чистого. — Ада. — М? — всё так же крепко обнимая, откликнулась Вторая, не желавшая говорить. И правда, разговоры – такая глупость. Такая лишняя, банальная, абсурдная глупость... — Почему ты выбрала меня? — тихо спросил Ханако, отвев взгляд вниз. Если бы он спрашивал у какой-то другой девушки, то наверняка бы пустился в сбивчивые объяснения, поточнее раскрывавшие глубину вопроса. Или постарался бы отшутиться, забыть, о чем так хотелось спросить... ...Но он знал, что это ни к чему. Вторая, кажется, криво улыбалась, прижимаясь к нему головой. — Разве нужна причина? — проникновенным голосом поинтересовалась Ада. Зашевелившись, мазнула нежной ладонью по коротким волосам. С воздухом вдохнулся запах одежды Шульц, пропитанной ароматом вина. — Я рад, — неуверенно усмехнулся Ханако, освобождаясь от тревожных мыслей. — Наш контракт... возобновлен? — Ты дома. Он больше тебе не нужен. Парень замер на секунду, постепенно осознавая, что взаправду оказался дома. — Какое последнее желание мне исполнить взамен? — получалось, Седьмой не сможет быть с... — Посиди ночью со мной на крыше. Как же так? Ханако смело отогнал ухудшающееся настроение, едва подумав о том, что невероятная история подходит к концу. Они вместе. Они вместе – это главное, точка. Они вместе – это означало, что всё восхитительно. Много месяцев смысл существования заключался в том, чтобы этого добиться. И пока он прочно держал Вторую за руку, никогда не будет «плохо». — Что, неужто как на свида-ании? — подколол в своей манере лидер академии Камомэ. — Если не боишься пригласить. — Я? Боюсь?! — возмутился Ханако. — С чего бы, Аделина? Вообще-то, боялся. — Хорошо, — ой не нравилось парню то медленное «хорошо», в исполнении Шульц особо будоражившее мурашки по коже. — А мы... мы... ты... ты хочешь... мы... — парня заклинило. Собравшись, он выпалил: — Мы встречаемся? — А ты как думаешь? — девушка слегка отстранилась, чтобы взглянуть на Амане лисьим выражением лица. Амане Юги угодил в ловушку и смущенно запнулся. Почти сгорел, пряча янтарные глаза. — Нечестно отвечать вопросом на вопрос... — пробубнил он обиженно. — Ещё не честнее спрашивать подобное у меня, малой, — пусть Вторая выглядела спокойно, глубина её серых радужек светилась. — Почему? — ...Не торопись. Решим, как станешь готов. — Я думал полгода, — твердо взглянул Ханако, серьезно свев брови к переносице. — Этого достаточно. Она, верно, чувствовала, как и он, страх того, что в любой момент их снова разбросает на непреодолимое расстояние неведомая сила... потому что согласилась. — Если мы солидарны – отлично. Не против отметить позднее? Сейчас у нас много дел. Совсем не справляясь с реальностью, изумлявшей стремительными поворотами событий, Седьмой согласился. — Хочешь сказать, ты был в мире Безымянной? — спустя десять секунд тягостного молчания, выдохнул дымом смотритель архива Шестнадцати Часов. Для малого в архиве, скорее-всего, ничего не менялось: пыльно, мрачно и старо, как в склепе. Аделина хмыкнула, чиркнула зажигалкой. Невзирая на холодный сквозняк и скуку, место прекрасное, полное разных книжек, от второсортных до истинных шедевров. Человеческая жизнь – самая интересная книга. — Да, — кивнул предельно сосредоточенно Ханако, но в следующий момент по-хозяйски прижался к талии Ады и протянул удивленно: — О, у тебя новое про-озвище? — Ни черта себе, — Цучигомори закурил от такого расклада. — Раз Седьмой вернулся, то тебе пора выполнить условие нашего контракта. — О чём вы? — нахмурился парень, отлипнув от девушки. Шульц прикрыла веки. Наверняка Лена бы отметила, что её лучшая подруга снова смахивала на антагониста – обрамленные ресницами глаза сузились, выражение стало резче. Образ Безымянной, наглой, образовавшейся из пустого места и зарекомендовавшей себя запредельно сильной, не приходился по вкусу. Опасно играть того, кем, по сути, не являешься, к тому же, пафос смешил. Оставалось стиснуть челюсть и разыгрывать козыри, ведь ставки велики. Званием «шулера» Аделину можно наградить смело: если бы не проклятие, позволявшее копаться в чужой памяти, она бы сразу наступила на грабли. Для дельца, которое собиралась провернуть девушка, нужна информация. Не начиная войну, Ада рассчитывала принудить местных Тайн подчиниться её решению, вдобавок продемонстрировав уровень, впоследствии могло бы выясниться, лидера украинской школы. Убив двух зайцев, Шульц в приятный бонус закрепит авторитет среди коллег Ханако. Нужно быть предусмотрительным. Иметь почет среди сотрудников академии Камомэ довольно выгодно. Всё расписано наперед почти до мельчайших подробностей. Но «почти» Первую Тайну не устраивало. Толика педантичности и перфекционизма указывала на неточности, провалы, требовавшие закрытия. — Что-ж, посмотрим, — зловеще прищурилась Аделина Шульц, уверенная, что малой уже заподозрил неладное: об этом говорил его взгляд. В тишине звучал мягкий стук фигур о шахматную доску. Затертую, оцарапанную, небрежно однажды задетую маркером, с зажеванными краями, однако любимую. Единственный спорт, которым Егор увлекался, пусть доучивался играть только после смерти, в компании Ады и Даниила. — Все-таки сделал это? — спросил, понизив голос, Глеб. Спросил, не нуждаясь в ответе. Донельзя очевидно, но разве можно поступать иначе? — ...Да, — рука коснулась деревянного коня, переставила через секунду на конец доски. — Почему... — поджав скривившиеся губы, болезненно нахмурился парень. У пухлых щек проступили мимически складки. Он обладал небольшими посаженными глазами, смотревшими то с наивной радостью, то с бесконечной печалью. Егор наблюдал, как в тот миг они старели. — А ты не хотел второго исхода? Черная ладья выступила в атаку. В ребёнке тугим комом подобрались эфемерные внутренности. Рука снова сделала ход. Глеб словно онемел. Почему лучший друг медлил? Почти старший брат, всегда защищавший и поддерживавший, почему медлил? Медлил и прятал стареющие глаза. На мгновение показалось, что в груди, выжигая, поселилась звезда. Если и поселилась, то ненадолго: звезда собиралась взорваться. Иначе почему раскалилась до невыносимых температур, защипала легкие, едко ужалила сердце? — Ты мог бы исправить по-другому. — Ну и как? — умиротворенность тишины убывала. Напряжение нитью натянулось до предела. — Убить его. И дело с концом. — Я хочу, чтобы все было по моему, — процедил Егор, сверкнув злыми глазами. Злыми настолько, что при их виде по виску Глеба скатилась капля пота. — Я думал, ты добрый. А ты просто эгоист. Страшно. Страшно притворяться, что двуликость среднего полтергейста для него – чистая неожиданность. — Я тоже хочу, чтобы все были счастливы! Но я и сам хочу быть счастливым! Что будет, когда ты будешь у цели? Я останусь один. — дрожавшая толстая ладошка придвинула королеву к центру. Предвиденный ход. — Когда я буду у цели, все изменится, — прошипел мальчишка, ощерившись. Ясное личико отреклось от невинной улыбки. Он обнажил молочные зубы в кривом оскале. Ни тени смешка. — Тебя могут найти и наказать за такое. Егор скопировал любимый жест Аделины – сузил глаза. — Когда на руках фигура, ей трудно не воспользоваться. Шах и мат. — Ты выделил место идиллии для всех, но не оставил его мне. — Глеб, ты абсолютно не понимаешь своего счастья... — рассеянно потер виски мальчик, чувствуя в глубинах тела растворившуюся козырную фигуру в собственной игре. Отсчет пошел. «Когда начнется кульминация?» — с подкатившимся ужасом, леденящим душу, прошептал самому себе Егор. Предвкушение финала, страх поражения и стремление победы смешались воедино. Всё идет по плану. Крутые величественные лестницы начинали короткий путь в зал для экстренных встреч Тайн. Шульц равнодушно шла вперед, делая вид, что не обращала внимания на впечатляющие шторы, длинные старинные занавесы, аккуратно подвязанные обхватом с золотой бахромой, на королевскую утонченность, будившую тщательно спрятанный под маской эстетический восторг. Ненароком можно было поймать себя на мысли, что девушка чем-то завидовала всесильным буржуям, располагавшим не только уничтожающей мощью, но и невообразимыми хоромами. «Не завидуй. У них есть всё, кроме мозгов», — осадила себя та. Несмотря на неограниченность ресурсов и всесилие, у них напрочь отсутствовала сплоченность коллектива. В этом, на первый взгляд, серьезном месте собирались люди, работавшие раздроблено, отдельно друг от друга. Полноценно аргументировать неприязнь к академии Аделина не могла, потому старалась сбавлять обороты критики. «Я и Ханако, – мосты, отвечающие за соблюдение баланса между Берегами. Однако это не значит, что основная обязанность лежит именно в этом. Я выдвигаю на первый план, прежде всего, ответственность начальника, а не рабочего. Поэтому в моей школе централизованное управление. Продуманный администратор обязан держать ситуацию в своих руках, сколько бы работы за плечами у него ни было. Здесь, как погляжу, каждый уделяет всё внимание любимому себе. Лидер в том числе. Постоянного контакта нет. Никому не известны ни имена коллег, ни их лица. О личности Первого в принципе никому неизвестно, потому – и мне. Пока что. С одной стороны, это проблемно. Возможно, эта система разработана как раз из-за таких, как я». Лишь стоя прямо напротив гигантского круглого зала, отдаленно напоминавшего амфитеатр, лишь чувствуя отовсюду пристальность шести пар глаз, вдыхая незнакомый спертый запах, Аделина неожиданно осознала всю авантюрность идеи. Навесные балконы на разных высотах, откуда взирали черными фигурами, сокрытыми в темноте, призраки, словно богатые зрители в предвкушении зрелища. Первым, что увидела девушка посередине «сцены» — будто освещенный прожекторным светом подъем, на котором размещена школьная парта. Фигурные балюстрады украшали. Балконы обладали занавесами, а над балконными арками висели небольшие деревянные панели, где в кружках выводились номера. «Ощущение, что перед вынесением смертной казни меня формально пригласили выступить в суде, — иронично отметила Шульц, подняв серые глаза на самую пафосную часть зала. Присмотревшись, откуда-то сверху ей стали видны обычные керосиновые лампы и бабочки, безобидно порхавшие в таком мрачном помещении. Загадочность темного уголка нагнетала. — Делай вид, что мы плохо знакомы, — шепнула, не сдвинувшись, Шульц малому. — Как скажешь, — улыбнулся парень. Его поведение авторитета, веселое, но отнюдь не беззаботное, нравилось Второй. — Напомни, что это за бородатый хрен? — прищурившись, лениво уточнила девушка. Парта обращена на внушительный стол, резьблённой, с вырезанными фигурными узорами и огромным циферблатом на фоне, чересчур высоко поднятым над залом, от чего всерьез показался местом судьи. Или Божьего судьи. С таким-то размахом. Полные стрелки громко тикали, какой-то часовой механизм активно работал, шевеля шестеренками и закручивая десяток металлических деталей. Размер поражал, но особенно внимание зацепил дизайн. Не будь это мир Ханако, девушка давно бы спросила, где купить такие завесы. — Это – Первая Тайна. Девушка едва не вздохнула от досады. «Бородатый хрен» носил очки помимо балахона. Рассмотреть, что за ними, заранее проигрышный вариант. «Ублюдок, — процедила Ада, тщетно вглядываясь. — Ничего, кроме того, что он – часовщик, не приходит на ум. Подловить, убить или надавить на него в ближайшем будущем невозможно. Что-ж, страховки нет. Импровизируем». Бегло просмотрев на потенциальных недругов, Ада краем губы ухмыльнулась. Зато остальные как на ладони. Интересные ребята. — Надеюсь, ты ничего не задумала? — Надейся, — коротко кивнула девушка и легко толкнула парня вперед, а сама осталась ожидать дебюта в тени. Шаги, воздушные и будто бы развязно непринужденные, разносились эхом. Ханако самоуверенно сел, закинув скрещенные ноги на парту. Стройная спина, обтянутая пиджаком, поза создала впечатление абсолютного всевластия. — По какой причине Ты собрал нас сегодня, — говорив тоном высокопоставленного чиновника, Первая Тайна обладал скрипучим голосом, — благородный Седьмой? В величавой руке, видимо, был посох. За капюшоном скрывались седые волосы, на вытянутом худом лице раскинулась непышная борода, сросшаяся с бакенбардами, и усы. Вместо носа – клюв, возможно, элемент очков, больно схожих оформлением с глазищами сов. Хоть видно и затылок малого, темноволосая была убеждена, что карие глаза хитро сверкнули. — Во-первых, я вынужден объяснить причину моего отсутствия за долгое время. Но это позднее, — легко отмахнулся, как от мелочи, лидер. — Недавно слух мокке и лестницы Мисаки поочередно изменился... «Мокке... — тяжело соображала Ада. — розовые зайцы с милыми ушами, разгуливавшие по школе?» — ...мы не имеем предположения, кто виновник и чего нам от него ожидать. Поэтому, — Ханако, похоже, широко улыбнулся, после чего в привычно оптимистичном настроении заявил: — Пятый заключил договор с призраком, который точно знает, кто враг! В обмен на пристанище она решила расплатиться информацией. Впервые за долгое время загробной жизни нагрянул мандраж. «Вспомни, зачем это нужно», — повторила зло темноволосая, одернула лавандовую рубашку, сжала кулак и сцепила зубы. — Выходит, она достойна нашего внимания, раз ты, благородный Седьмой, решил начать совещание именно с неё? Рассчитываю, что она нас не разочарует и не потратит много лишнего времени. — Не утруждайтесь. Спускаясь по ступеням, размеренно, почти так же, как у себя дома, с не меньшим достоинством, кинула начало фразы та. Её невзрачный силуэт обрастал деталями, стоило ступить на освещенную территорию, отделенную от зала подъемом. Не мазнув Седьмого взглядом, она нарочно села на парту, нахально сдвинув ноги начальника всех присутствовавших. Пытливую тишину приняла за старт: театр одного актера начался. Лицо Ханако на мгновение пропало, он ни то растерялся, ни то удивился, наблюдая из-под козырька фуражки. — Беспардонно с Вашей стороны нарушать личное пространство. Как Вас называть? — Как угодно, — безинтереса бросила Аделина Шульц. — Беспардонным было не принять гостя из другого измерения с хлебом солью, перетерпев пару деньков его мельтешащую фигуру на заднем плане, вдобавок потребовать оплату за доброту душевную. Шульц чуть не расхохоталась от этой глупости, ведь сама, встретив Ханако, потребовала отработать покровительство. — Никто не обязан потакать желаниям первого встречного, — надменно отметил «бородатый хрен». — Если Вы попросили кров так же бескультурно, то я поддерживаю Пятого, — заметила какая-то маленькая девочка детским голосочком. — Прошу, как умею, — хмыкнула, дабы сбавить накал негодования, девушка. — Недооценивать первого встречного довольно опрометчиво. Я разочаруюсь в местной власти, если ваше мнение обо мне сложится до скуки поверхностным. — Тебе удалось заставить меня к тебе присмотреться. Мой «охранный монстр» в архиве, как ты его называешь, до сих пор не вылазит из-под дивана. Варварша, — закурил на втором балконе слева Цучигомори, считая от загадочного механизма. Ведь монстр славился бесстрашием и крайней приставучестью к нарушителям спокойствия библиотеки. — Простой первый встречный не стал бы так самоуверенно садиться на место лидера, — усмехнулся как ни в чем ни бывало Ханако. Молодец, намек на то, что обычный слабак бы никогда не полез поперед батька в пекло, был услышан. Ада заметила на краю парты листок с обозначением «#7». Исходив от расположений коллег малого, Шульц поняла, что «бородатый хрен», так как занимал пост старейшего, владел особым положением, потому вот этой дуре, т.е часовому механизму, выделили чуть ли не половину зала. Может ли быть, что он по иерархии на уровне лидера? — ...В вашем мнении есть зерно истины, — сдался старик с посохом. — Итак, Вы дали обещание рассказать, кто меняет слух Семи школьных Тайн. — Верно, — Аделина порывалась закурить, но тушила неусидчивость – курить при посторонних шло вразрез с принципами. — Расскажу. Когда придет время. — Что? — опешил Ханако. — Эй, Безымянная, мы так не договаривались. — Договаривались, — спокойно возразила Шульц. — Дословно: «Я расскажу, кто предатель, а ты дашь пожить в архиве». Но я не говорила, когда. — Ты так же говорила, что тебе нет дела до наших разборок. Раз ты не преследуешь никаких целей, какая разница, скажешь ты сейчас или потом? — вновь попытался поставить в тупик Цучигомори. — Весомая, — сухо ответила Шульц, ощущав адское давление, навалившееся на плечи и обжигавшее каждую клеточку тела. — Если прямо сейчас я отвечу, будет три варианта развития событий. Первый: вы будете сбиты с толку, и пока вы будете шевелить мозгами, как с ним разобраться, он просто затаится, чтобы нанести удар тогда, когда вы точно не будете его ждать, и удар станет для вас роковым. Ему надоест играть. Второй: ваш коллектив, узнав правду, расколется на две группы. Тех, кто будет хотеть радикально устранить проблему, и тех, кто будет ломать голову над поиском другого выхода, хотя время, в вашем случае, деньги. Междоусобицы или перерастут в бойню, или кончатся провалом, потому что в обоих случаях предатель ускользнет. Ему ваша грызня станет усладою для ушей. Третий: если прямо сейчас пешка предателя находится здесь, среди вас, и узнает, что план обрушился благодаря мне, мне захотят отомстить. Если я сюда пришла, то я могу отсюда выйти. Следовательно, предатель тоже может, если постарается. В мои планы не входит подобная головная боль. Если так случится, я просто уничтожу его и всех, кто попытается мне помешать. А это развяжет между нами никому не нужную войну. — Не заговаривайте нам зубы. Фактически, Вы заявляете, что мы при любом раскладе проигравшие. Откуда эта убежденность? Что, в таком случае, прикажете нам делать? Вы просто ищете повод нарушить сделку. — Не путайтесь под ногами, — махнула рукой Шульц, как отмахиваются от комара. — Я не имею представления ни о ком из вас. Любое моё неосторожное слово может сыграть на руку вашему врагу, если у стен этой школы есть уши. Кажется, вы жаждете именно этого, испытывая моё терпение? Или, может, вы верите, что здесь наше общение стопроцентно приватное и защищенное? — Да вы просто обдумываете, на чью перейти сторону! — старик нарывался на конфликт. — А не состоите ли Вы в сговоре с виновниками? — Да, обдумываю, — не стала она спорить. — Потому что я хочу прикинуть, есть ли смысл помогать вам или лучше посодействовать кому-нибудь другому. Конкретно библиотекарю я возместила ущерб и полностью отплатила за проживание. Мы обменялись знаниями и опытом, что для его профессии важно. Но если руководствоваться вашей логикой, я должна вам, за то, что вы терпите меня, а вы — за то, что я терплю вас. Выходит, мы в расчёте. — Давайте не будем ей доверять, — вмешалась красивая, блондинистая женщина в кимоно во втором балконе слева от циферблата. — От неё за версту разит ложью! У этой девки на лице написано, что она сама не понимает, что несёт! — Сложно соглашаться с Второй, но эта девушка правда подозрительная, — подала голос девушка с косичками, в очках и школьной форме. — Как пожелаете, — пожала плечами Аделина равнодушно. Навыки переговоров никогда не были сильной стороной Шульц. — Желаю продержаться на плаву хотя бы два дня. Встав, все-таки вынула сигарету, игнорируя всеобщее гробовое молчание и проскакивавшее недоумение на забавной мордашке Ханако. Какой бы крутой не выставляла себя темноволосая, из глубины души выползали паростки стрессов. Подобные вещи происходили ой как не часто и Ада не профессиональная актриса. Слава Богу, для окружающих она невозмутимо щелкнула зажигалкой и никто не мог пронюхать, как дрожали руки или пересыхало в горле. В какой-то степени горда за себя. Остановившись у изящной лестницы, обернулась, взирала на людей на балконах в последний раз за день, но, к сожалению, не за вечность. — Мои двери, при вежливом стуке и любезном обращении, всегда открыты, — словив взгляд парня, её почти подкосило. Однако ни единый мускул не шевельнулся. Сохранив отстраненность, расслабленной походкой «Безымянная» прошествовала к выходу. — И? Девушка молчала, бездумно рассматривав территорию из окна школьного туалета. Ухоженно, почти как в императорском саду, по сравнению с голыми футбольными равнинами заднего двора украинского учебного учреждения. Детишки днем копали грядки, копошились в цветах или около разложенных инструментов. А в ночную пору царствовала тишь да благодать. — Втора-ая, — приблизился Ханако заискивающе, затем пощелкал пальцами. — Ничего не хочешь объяснить? — Нет. А должна? — фыркнула Вторая. — Зачем нужно то представление? — исподлобья взглянул он. Она продолжила не отвечать. Молчать раньше всегда было легко. «Чёрт», — отрываясь от прищуренных глаз, больших и ярких, выругалась Аделина. Но почему-то молчать становилось всё сложнее. — Что... даже мне не скажешь? — сдвинул брови к переносице парень, отступая напором. Отвел свои глаза, ужасно красивые по суждению Шульц. Так отводил бы глаза человек, пытавшийся справиться с нахлынувшей обидой. «Опять что-то скрывает. Неужели не считает меня надежным?» — читалось в поведении, в том задавившемся проблеске. «Ненавижу», — прикрывая веки, темноволосая сжимала до скрипа зубы. Наслаивавшийся годами купол, обеспечивавший эмоциональную неприкосновенность, выразительно треснул. Вторая повернулась и опустилась перед ним на корточки, как перед маленьким мальчиком. — Малой... Взяв осторожно за ладони, наконец заговорила: — ...есть кое-что, в чем я очень виновата перед тобой. Пожалуйста, дай мне возможность загладить вину, не вдаваясь в детали до определенного момента. Это очень важно. — Вину? О чём ты? Я не в обиде на тебя, — вскинул бровь Ханако. — Вторая?.. Почему ты не можешь мне объяснить? — Не могу, — опустив глаза, сказала та. — Мне нужно внести свою лепту в развитие событий, чтобы предотвратить одну неприятность. — Я сам могу решить. Скажи, в чем заключается сложность? — Сложности нет. Всё уже продумано. — Ада, — помрачнел Седьмой, — я справлюсь сам. Открой правду. — Будь другом, не настаивай. — Скажи мне. Это мой мир, мне разбираться. Я не хочу тебя втягивать в лишние интриги. Это только моя головная боль, — он стряхнул руки Шульц, положил свои на её плечи в просящем и требовательном жестах одновременно. — Не могу, — непреклонно отрезала девушка. — ...Ты пытаешься вступиться за меня, как за Ярослава? — лидер академии чернел выражением. — Почему ты не введешь меня в курс дела?! Я в состоянии помочь и взять на себя ответственность. Или я настолько жалким выгляжу в твоих глазах? — Нет! — Аделина повысила голос... испугавшись. Её реакция сбила Ханако с толку. — Нет... Малой... мои сомнения связаны не с тем, что ты не справишься, а с причиной, которая меня натолкнула на вмешательство, и с неуверенностью в том, что я достаточно собрана, чтобы обсудить с тобой всё, что с нами произошло. Мне сложно браться за это сейчас, потому что я обескуражена наплывом воспоминаний. Помимо самокопаний мучают головные боли. Я хочу, чтобы ты знал: я не причиню вреда ни тебе, ни твоему коллективу, ни твоему брату. Я просчитываю варианты. Я делаю всё, чтобы ты был спокоен. Я делаю это одна, потому что проблема коллектива тесно связано с тобой. И очень не хочу тревожить тебя, потому что банально не знаю, правдива ли информация, которую я собираю, и не подслушивают ли нас в стенах школы. Это резонное опасение, ведь пока что я не знаю, на что способна здешняя Первая Тайна. Парень взглянул на неё, смягчаясь. — Будь уверен: перед собой я вижу тебя, — она прикрыла ладонью лицо. — Обещаю, что как только со всем разберусь, сразу расскажу тебе. — Вторая... если твоё беспокойство из-за того периода, когда мы были в не лучших отношениях, то не упрекай себя. «Мой милый, мой очаровательный Амане, если бы всё было так просто», — ощутив, как Ханако осторожно дотронулся кисти, чтобы опустить её руку, Шульц грустно усмехнулась. — Я доверяю твоему решению, — Седьмой не выдержал и обнял бывшую начальницу. Как он догадался, что именно в этом она сильно нуждалась, Ада не знала. — Ты помнишь, что задолжала мне свидание? — Хорошо, что у тебя хорошая память. Но в ближайшие пару минут я не собираюсь тебя отпускать. — Правда? Чудненько. А потом мы же сходим? — Если пригласишь. Аделине довелось лицезреть замечательную смену настроения дорогого коллеги: он запнулся и явно заволновался. Потом, словно опомнившись, отошел, чтобы галантно поклониться перед ней: — Кхм... А-ада... Пойдем на свидание?.. Налюбовавшись, Шульц с кривой улыбкой приняла протянутую ладонь.