~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
Юнги сгорал, плавился под прикосновениями горячих ладоней. Спина выгибалась до хруста позвонков, когда ногти прочерчивали на его теле красные полосы от шеи до паха, причиняя боль, острую и сладкую, словно самые изысканные специи, которыми была приправлена эта любовь. Чужие губы, сухие и теплые, сцеловывали стоны с его собственных, и Юн утопал в этих легких поцелуях, контрастных по сравнению с требовательными и жадными прикосновениями ладоней, терзавшими кожу, бледную, отзывавшуюся на эти жесткие ласки тут же проявлявшимися на ней алыми отметинами. — Посмотри на меня, — потребовал настойчивый голос, грубый и в то же время ласковый, обволакивавший своим теплом и пронзавший страстью до самого сердца, которое сжималось всякий раз, когда парень наталкивался на жесткий взгляд черных глаз. — Ты же хочешь этого? Юнги хотел. С жадностью принимал все, что ему давали. С радостью отдавал, все что мог отдать. Податливое тело в ненасытных руках откликалось на каждое прикосновение дрожью, дарило наслаждение в обмен на малые крохи брошенного ему удовольствия. И был счастлив, потому что есть Он. Потому что позволяет быть рядом. Потому что все еще дышит… Пристально смотрел прямо в глаза, прожигавшие насквозь. Силился не зажмуриться от пронзившей тело острой боли, когда член ворвался в него резко, практически без подготовки, а большая ладонь легла на горло, сдавливая. Пальцы Юна вцепились в простыни, сжимая тонкую ткань, когда воздуха перестало хватать и легкие будто сжала в кулак горящая рука его личного демона, который продолжал вбиваться в обмякшее, впавшее в полуобморочное состояние тело, при этом удерживая Юнги на самой грани сознания, позволяя чувствовать все до последней капли. И Юн продолжал всматриваться в черные дыры, заменившие любимые глаза, все еще надеясь отыскать там хоть небольшой проблеск. Но тщетно. Зверь уже пожирал Его изнутри, вырывая куски мяса, постепенно обгладывая кости. Юнги видел все, понимал, но бессилен был что-либо изменить. Продолжал бороться, подставляясь под монстра, порожденного наркотическим опьянением, в надежде одержать победу над чужой слабостью. Терпел боль, разрывавшую на куски, исполненный веры, что своей любовью сможет выдернуть Его из жадных лап чудовища. Ладонь скользнула по прохладной простыне и замерла, наткнувшись на что-то влажное. Распахнув глаза, Юнги задрожал, когда его взгляд в свете занимавшегося дня, лившегося сквозь прикрытое прозрачной занавеской окно, выхватил багровые пятна на собственной коже. Дикий вопль, раздавшийся прямо над ухом, разбудил Чонгука от крепкого сна, в который он провалился под воздействием выпитого вчера алкоголя. В голове все еще не прояснилось. Повернувшись, мужчина натолкнулся взглядом на истерически оравшего Юнги, сидевшего на коленях и с ужасом глядевшего на свою ладонь, испачканную кровью. Гук автоматически провел рукой по ребрам, там, где была рана. — Черт, — выругался мужчина, увидев кровь, просочившуюся сквозь ткань футболки. — Юнги, — позвал он, но парень продолжал кричать, словно вокруг него текла кровавая река. Чонгук схватил блондина за плечи и встряхнул. — Юнги! — Тот поднял голову, но смотрел словно сквозь него. Крик и панический страх в глазах младшего рвали Чонгуку душу, он понятия не имел, что делать. Схватил парня за шею, заставляя посмотреть на себя, но тот начал вырываться, молотя кулаками по чему придется. Тогда Гук отвесил ему звонкую пощечину, действуя на уровне инстинктов. Но ожидаемого результата это не принесло. Тогда мужчина слез с кровати и, схватив парня, потащил его в ванную. Тот сопротивлялся, размахивая ногами, пытаясь вырваться, но Чонгук без труда пресекал эти попытки, жестко удерживая. Затолкав Юна в душевую, Гук схватил шланг и открутил кран на полную. Холодные струи тут же ударили младшему прямо в лицо. Тот попытался увернуться, но Чонгук продолжал направлять воду на парня, уперевшись ладонью в его грудь и прижав к стене, пока тот не обессилел и не начал оседать. Лишь когда Юнги перестал кричать и брыкаться, Гук выключил воду и присел, вглядываясь в бледное лицо, на котором все еще отражался страх. — Успокоился? — спросил он. Ответа не последовало, хотя мужчина и не ожидал его. — Поднимайся, — скомандовал он, схватив Юнги за руку и потянув на себя. Тот послушно встал на ноги, но тут же пошатнулся и уперся спиной в стену. — Черт, да что с тобой? — прошипел Гук, стаскивая с парня мокрую футболку, а затем и штаны. Схватив махровый халат, он закутал в него младшего и вытащил из душевой. Довел до комнаты, поддерживая, и усадил на диван. Подхватил с пола недопитую бутылку соджу, налил в стакан почти до краев и поднес к губам Юнги. — Выпей. — А когда парень попытался отвернуться, крикнул: — Я сказал — пей! — На этот раз Юн послушно в несколько глотков осушил содержимое стакана, даже не поморщившись при этом. — Нормально? — спросил Гук, заглядывая в глаза, смотревшие словно сквозь него. Юнги едва заметно кивнул. — Теперь рассказывай. — Дай закурить, — прошептал тот. Гук похлопал себя по карманам штанов, оглядел бардак на полу возле дивана, оставшийся после пьянки, подхватил пачку и выругался, увидев, что она пуста. — Черт, Югем забрал. — Возьми там, — Юн указал в сторону кухни, — в столе возле холодильника. Вернувшись с пачкой «Мальборо», Гук вытащил две сигареты: одну для себя, другую протянул парню. Курили молча. Лишь затушив окурок в пепельнице, Юнги заговорил. — Я только закончил второй курс. На каникулах устроился работать в бар неподалеку от кампуса. Там и познакомился с Джексоном. Он приходил каждый день после обеда выпить кофе. Разговорились однажды. Он предложил сходить в клуб, развеяться. — Юн снова закурил, сделав паузу. Грустно усмехнувшись, продолжил: — Я влюбился в него в тот вечер. Ты себе не представляешь, какой он был. Красивый до боли в глазах. Я мог смотреть на него вечно. Как он танцует, как держит сигарету, курит, выпуская дым кольцами. Как ходит его кадык, когда он пьет. — На губах Юнги заиграла улыбка, словно он видел то, о чем рассказывал. — Когда утром Джексон привел меня к себе, уже тогда я готов был сделать все, что он захочет. А хотел он всего две вещи. — Юн перестал улыбаться, вздохнув и нахмурившись. — Хорошего секса и хорошей наркоты. И я давал ему это. Секс, потому что любил без памяти. А дурь, потому что был лучшим на курсе. Не с нуля, конечно. У него были свои наработки, но такого, чтобы цепляло чуть ли не с первого раза и надолго привязывало к дилерам… — Юнги покачал головой. — Такого у него не было. Чонгук боялся даже дышать, чтобы не прервать исповедь. Он чувствовал, что это всего лишь начало, и не хотел, чтобы парень опять закрылся в себе, сжираемый той болью, которая сейчас выплескивалась наружу. — Так продолжалось год. Секс, наркота, в перерывах между этим учеба. Пока я не узнал про Дракона и про то, что наше с Джексоном знакомство было подстроено. Они прекрасно знали, кто им нужен. Им нужен был лучший. — Голос Юнги словно заледенел, звеня в тишине. — Мы поссорились, не виделись недели три, а потом я не выдержал. Не мог жить без него. Дышал через раз. Пришел к Джексону, а он сидел посреди перевернутой вверх дном квартиры, обдолбанный в хлам, и ревел, вытирая разбитое в кровь лицо. Дракон вынес все, что можно было: товар, бабки, все мои записи, формулы. Оставил только некондицию и какие-то образцы. И еще долги. Дохрена долгов за химию для дури. Джексон-то был уверен, что Квон расплатился, но нет. Должен был отдать товаром и… — Юнги обхватил голову руками, сжимая волосы. — В общем, больше мы Дракона не видели, а Джексон… Юн прикрыл веки, и Гук заметил слезы, скатившиеся по бледным щекам парня. Вылил остатки соджу в стакан и протянул Юну. Тот выпил одним большим глотком и закурил. — Джексон к тому моменту уже крепко подсел на наркоту. Если бы я тогда не ушел, — он замолчал. — Или не ломался бы три недели, проявляя чертову гордость. — Несколько минут тишины, давящей, уничтожающей. — Я пытался бороться за него. Но против «Черной пантеры» не попрешь, — Юнги усмехнулся, покачав головой. — Слишком качественная дурь. Вызывает привыкание практически с первого раза. Полгода, и мозги в кашу. Джексон продержался почти год. — Юн едва сдерживал вновь подступившую истерику. Закурил. Несколько раз глубоко затянулся, прежде чем продолжить: — Однажды утром я проснулся в луже крови. Он вскрыл себе вены. Прямо там, в кровати. А я спал… Просто спал, пока Джексон умирал. Просто спал… Юнги затих, откинувшись на спинку дивана, уставившись в потолок. Чонгук смотрел на парня, прокручивая его рассказ в голове снова и снова, не веря услышанному. Не понимая, как после такого младший еще жил. И ответ последовал. — Твой брат нашел меня примерно через месяц после этого. Его люди узнали, что у Джексона в доме когда-то находилась лаборатория Дракона. Только его самого в городе уже год как не было. — Юнги нахмурился, словно высчитывая что-то в уме. — Черт, — протянул он и глянул на Чонгука. — Когда авария произошла? — Чуть больше трех лет назад. А что? — Так вот почему он тогда все выгреб, — осененный догадкой, усмехнулся парень. — Он готовился бежать из страны. С Джихуном. — И с бабками Намджуна, — завершил Гук, ошеломленный пониманием.~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
— Сиди здесь и носа не высовывай, — для убедительности Тэхен пригрозил Чимину указательным пальцем, на котором поблескивало серебряное кольцо. — А можно?.. — подпрыгивая от нетерпения на стуле, проскулил красноволосый. — Я так и знал, что нельзя было тебя с собой брать, — закатив глаза, простонал Тэхен, но все же в душе ничуть не жалел об этом. Он бы даже побоялся оставить парнишку одного. Всю ночь Тэ постоянно просыпался, потому что Пак беспрерывно ворочался, стонал, даже вскрикивал во сне. Звал кого-то, крутился, прижимался к нему, Тэхену, в поисках тепла и защиты. И только когда Тэ обнял его, придвинув к себе спиной, парнишка затих и, наконец, спокойно уснул. Зато сам Тэхен так и не смог уже до утра сомкнуть глаз, все думая, что заставило такого ребенка, как Чимин, обратиться к наркотикам. — Ладно, идем, — согласился Ви. — Только Тана тут оставь, а то еще потеряешь. — Не потеряю! — цепляясь за пушистый комочек как за собственное спасение, пообещал Пак. — Не надо его одного… — Чимин, — строго позвал его Тэ, хмурясь. — Ёнтан всегда остается один в гримерке, и ни разу еще с ним тут ничего не приключилось. Это самое безопасное место во всей студии. — Но… — Хочешь — оставайся тут с ним. Но из гримерки я не разрешаю его выносить. Тэхен вышел в коридор, но не спешил уходить. Специально оставил дверь чуть приоткрытой, чтобы слышать, что происходит внутри. — Не бойся, малыш, — приговаривал Чимин чуть слышно. — Мы скоро вернемся. Ты не бойся, ладно? Тэ улыбнулся. Это звучало настолько трогательно, но в то же время настораживало. Откуда у Чима этот патологический страх одиночества? — Идем, — прозвучал тихий голос прямо за плечом. — С ним все будет хорошо, — прикрыв дверь гримерки, пообещал Тэхен, и они направились по длинному коридору к съемочным павильонам. Шесть часов пролетели незаметно. Особенно для Чимина, который будто бы попал в другой мир. Его здесь интересовало все: начиная от моделей, красивых, стройных, уверенных в себе, пусть они еще только начинали свой путь, и заканчивая костюмерами, визажистами и фотографами, каждый из которых выполнял свой отдельный кусочек работы, которые потом, как пазл, собирались в общую картинку. И естественно, он не смог устоять перед предложением перекрасить волосы, поступившим от доброжелательной девушки-визажиста. — Тебе очень пойдет рыжий, — шепнула она Чимину, и тот расплылся в довольной улыбке, промурчав: — Я еще никогда не был рыжим. — Дружок у тебя — отпад, — проговорила Розэ, подойдя к Тэхену. Тот нахмурился, не понимая, к чему относилась эта фраза. Тогда девушка указала на одну из фотозон: — Все фотографы в него влюбились. Тэхен сглотнул, увидев обновленную версию Чимина. Теперь это был хитрый лисенок с рыжими, совершенно восхитительного оттенка волосами. — Это ты с ним сделала? — поинтересовался Тэ, слегка ткнув девушку локтем в бок. — Правда, ему идет? — Розэ, абсолютно довольная своим творением, направилась к ожидавшим ее моделям, оставив Тэхена любоваться рождением новой звезды модельного бизнеса. — Ты только посмотри, как круто получилось! — восхищенно воскликнул Чим, подсовывая Тэ несколько распечатанных снимков, любезно подаренных одним из фотографов. — Бэм-Бэм сказал, что камера меня не просто любит, — вдохновенно пересказывал парнишка, — она меня обожает. Понимаешь? Обожает! Меня! Камера! Тэхен, для которого слова про любовь камеры были не в новинку, а особенно из уст Бэм-Бэма, говорившего так всем моделям, которых хотел затащить в постель, причем независимо от пола, лишь качал головой, неторопливо снимая макияж. — Слушай, а правда мне идет рыжий? — поинтересовался Чим, положив голову на плечо Тэхена и любуясь своим отражением. Тэ перевел взгляд на парня в зеркале и усмехнулся. — Правда. — А еще Розэ сказала, что тебе пойдет красный, — ляпнул он. — Знаю, — вздохнул Тэхен. — Она уже полгода уговаривает меня перекраситься. — А ты? — А я не хочу, — спокойно ответил Тэ. — Потому что мне и так хорошо. — Зря, — брякнул Чим, поворачиваясь спиной к зеркалу и усаживаясь на край гримерного столика. — Тебе действительно безумно пошел бы красный. Особенно если бы ты захотел кого-то соблазнить… Тэхен поджал губы, закусив нижнюю, и чуть отклонился влево, поглядывая на свое отражение из-за спины Чимина. — Думаешь?~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
Джин расплатился с таксистом, притормозившим у дома Тэхена, и вышел из теплого салона на морозный воздух, поежившись от ветра. Пока шел по дорожке к особняку, его все больше настораживала грохотавшая внутри музыка. Тэхен попсу в принципе не слушал, да еще на такой громкости. Сокджину изначально показался странным звонок младшего, особенно когда тот попросил купить две бутылки джина, побольше тоника и прихватить «чего-нибудь сладенького с газиками». Тогда это показалось смешным. Однако сейчас… Парень вошел внутрь, скинул обувь у самой двери, зная, что Тэхен обожает ходить босиком по всему дому, и прошел туда, где мелькали разноцветные огни, как на Рождество, и откуда доносилась ритмичная музыка. При входе в просторную гостиную замер, ошарашенно уставившись на двух бесенят, прыгавших как заведенные в такт музыке и громко подпевавших. Причем узнать Тэ удалось не сразу. Уже привычный синий цвет волос сменился на агрессивный красный, который невероятно шел младшему, но превратил его из милого скромного парнишки в чертенка, которому только рожек не хватало. — Джини-хён! — воскликнул Тэ, кинувшись к старшему и повиснув на нем, как маленькая пандочка. — Ты пришел! — Пришел, пришел, — проговорил Сокджин, искоса поглядывая на рыжего бесенка, довольно развалившегося на диване и потягивавшего явно не чистый апельсиновый сок. — Ты что, пил? — старший потянул носом и отчетливо почуял запах спиртного. — Совсем немножко, — прищурившись, пропищал Тэ, слезая с Джина и заглядывая в пакет. — Чимми, я же говорил, что хён все купит! Сокджин внимательно пригляделся к рыжему, наконец узнав в нем наркомана с ломкой, подошел к нему и недоверчиво поинтересовался: — Ты только напоил его или наркотиками тоже угощал? Улыбка мгновенно сползла с пухлых губ Чимина. Он виновато посмотрел на брюнета, строго взиравшего на него сверху вниз, и пробормотал: — Я ничего ему не давал. — Джин-и, не будь занудой, — с укоризной проговорил Тэхен, дернув за рукав старшего. — Мы просто немного выпили, чтобы расслабиться. В последние дни столько всего навалилось. — Понимаю, но не хочу потом тебя наблюдать в таком же состоянии, как его два дня назад. — И не будешь, — мило улыбнувшись, муркнул Тэ и сунул в руку старшего бокал с его любимым вином. — Кстати, ты обещал рассказать, кто тебя так, — парнишка провел указательным пальцем по потемневшему синяку на скуле. — Как-нибудь расскажу, — пообещал Джин. — А сейчас ты прав — нам всем надо немного расслабиться.~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
— Да уж, думаю, Намджун будет просто счастлив услышать все это, — проговорил Югем, когда Чонгук вкратце пересказал историю Юнги. — А я давно подозревал, что этот Джихун не просто так появился в жизни босса. Надо было вывести его на чистую воду. — Вы бы ничего не сделали, — вмешался Юнги. — По себе знаю, как крепко Дракон подсаживает на своих людей. Со мной было так же. Джексон олицетворял все, о чем я когда-либо мечтал. Не знаю, как они узнали так много обо мне, только с самой первой минуты я влюблялся в Джексона все больше и отказаться потом уже не мог. Даже зная, что он использовал меня, все равно вернулся. — Господи, ты был совсем зеленым пацаном, а Намджун взрослый мужик, финансовый гений, мать его, — довольно резко бросил Югем. — Неужели он не распознал вранья? — Когда в игру вступают чувства, возраст и уровень IQ не имеют значения, — обреченно проговорил Чонгук, вспомнив про Тэхена. Телефон Юнги пиликнул, сигнализируя о новом сообщении. Юн автоматически разблокировал экран и потянул вниз панель уведомлений. «Ким «V» Тэхен обновил свою историю». Хотя надобность в слежке за синеволосым уже отпала, Юнги так и не отписался от его канала. Палец сам нажал на сообщение. — Что за черт? — выдохнул он, когда открылась история Тэхена. — Что там? — заинтересованно спросили одновременно Гук и Югем, заглядывая с разных сторон в телефон младшего. — Это что? — зарычал Чонгук, вглядываясь в улыбающееся лицо Тэхена, подставлявшего щеку для поцелуя какому-то рыжему парню. — Понятия не имею, — протянул Юнги, пытаясь узнать в рыжеволосом чертенке Чимина. На следующем снимке парни прижались друг к другу щеками и вытянули губы, будто собираясь поцеловать телефон, которым делали селфи. — Погоди, это же твой? — удивленно спросил Югем, кивая Юну. — Только у него вроде были красные волосы. — Угу, — протянул Юнги. — А это твой, — толкнув Чонгука локтем, констатировал он. — Только у него вроде были синие волосы. — А еще мне почему-то кажется, что они оба пьяны, — подытожил Гук. Следующая фотография была еще более провокационная, чем все до нее. Парни стояли лицом друг к другу, держа телефон довольно высоко и снимая с верхней точки. Пальцы Чимина зарылись в красные волосы Тэ, притягивая парня к себе, а губы их почти соприкасались. — Так, похоже, мне пора забрать у Тэхена свою машину, — засуетившись, проговорил Юнги. — И не только машину, — предупредил Чонгук. — Иначе я кое-кому руки повыдергиваю. — Это что — ревность, Гук-и? — усмехнулся Югем. — Никогда не думал, что ты… — Вот только попробуй, — предупредил Чонгук, поднимая перед самым носом друга сжатый кулак довольно внушительных размеров. Но этот жест не произвел должного впечатления на Югема. Он развернул Чона по направлению к двери и для убедительности слегка толкнул в спину, бросив: — Иди уже, а то уведут красавца твоего. Гук едва сдержал злобный рык, схватил куртку, сунул ноги в кроссовки и вышел вслед за Юнги. ~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~ — Если он сейчас же не уберет руки от Тэхена, я прикончу его, — безэмоциональным голосом проговорил Чонгук. — Если он не уберет руки от Тэхена, я сам его прикончу, — в тон мужчине ответил Юнги, при этом оба не сводили глаз с безумно пляшущей парочки. Джин, сидевший за столом, потягивал вино, наблюдая за мальчишками как воспитательница в детском саду, чтобы те не слишком расшалились, и периодически поднимая взгляд от телефона. — Поскорее разбирайте их, пока они опять не перекрасились, — усмехнулся Югем. — И главное, не перепутайте, где чей. — Пошутил типа? — в один голос протянули Чонгук и Юнги, повернувшись к мужчине. — А что я? — Тот растерянно пожал плечами. — Просто совет. — Оставь свои советы при себе, — буркнул Чонгук и следом за Юнги направился к дивану, на который упали уставшие и взмокшие от быстрых танцев мальчишки. Джин заметил вошедших слишком поздно, но готов был тут же кинуться на защиту младших, когда подошедший к нему Югем положил руку на плечо, призывая оставаться на месте, и шепнул: — Все хорошо, они им ничего плохого не сделают. Джин почему-то поверил Югему, и уже вдвоем они продолжили наблюдать за разворачивавшейся сценой. Чонгук присел, когда навстречу ему прибежал радостно вилявший хвостом Ёнтан, и потрепал пса по голове. — Привет, пушистое чудовище. — Шпиц ткнулся влажным носом в мужскую ладонь. — Я тоже скучал, но сейчас расчихаюсь. — Гук поднялся и тщательно вытер ладонь о штаны. Остановился чуть поодаль, сначала предоставляя возможность Юнги разобраться с Чимином. — Весело тебе? — глядя на рыжего сверху вниз и едва сдерживая улыбку, проговорил Юн. — Хён, — растягивая губы, промурлыкал Чимин. — Ты приехал. — Это что? — протянув руку и подцепив пальцем ярко-рыжую прядь, поинтересовался Юнги. — Нравится? — еще шире улыбнувшись, спросил парень, игриво наклоняя голову. Всего несколько мгновений блондин молчал, пока взгляд его блуждал по красивому лицу, слегка осоловевшим глазам, манящим губам, сходя с ума от желания поцеловать прямо сейчас, в эту минуту, несмотря на то, что вокруг полно народу. Но этот вопрос, заданный с тайной надеждой в голосе, которая предназначалась лишь ему одному, заполнял нежностью. — Нравится, — почти беззвучно прошептал он, и Чимин, зажмурившись, едва не заскулил от радости. — Идем, — схватив парня за руку и потянув за собой по направлению к двери, бросил Юнги. — В душ и в койку? — прошептал Чим прямо на ухо Юну, обхватив того за шею и прижимаясь грудью к спине парня. — Ну его этот душ, — задыхаясь от возбуждения прошипел Юнги, сбросив с себя младшего, обнял его за шею и повел к выходу. — Ключи в машине, — крикнул им вслед покрасневший от смущения Тэхен и вновь перевел взгляд на Чонгука, на которого, не отрываясь, смотрел с того самого момента, как увидел в дверном проеме. Алкоголь немного погасил стыдливость Тэхена, но парнишка все еще боялся открыто проявлять свои чувства. Свежи еще были в памяти слова Гука, сказанные в последнюю встречу. И хотя теперь Тэ знал, что все это мужчина говорил специально, чтобы побольнее задеть его, чтобы прогнать, чтобы защитить, но сомнения, поселившиеся в душе, все еще дышали. Взявшись за протянутую Чонгуком руку, Тэхен встал, но пока не решался поднять взгляд, внимательно рассматривая темные пуговицы на рубашке. — И кто это тебя надоумил? — поддев пальцем прядь красных волос, перехваченных на лбу черной с белыми узорами банданой, и усмехнувшись, поинтересовался Гук. — Чимин, — фыркнул Тэ. — Он сказал, что я должен это сделать, если захочу кого-то соблазнить. Чонгук сглотнул от того, насколько соблазнительно это прозвучало. При этом фраза, произнесенная тихим невинным голосом без налета пошлости, сводила с ума похлеще, чем самое изысканное порно. Кашлянув, чтобы прочистить горло, Чон проговорил: — И кого ты собираешься соблазнить? — Тебя, — вскинув брови и осмелившись, наконец, посмотреть прямо в черные глаза, выдохнул Тэхен и чуть слышно спросил: — У меня есть хоть один шанс? Чонгук провел костяшками пальцев по бархатной щеке, а большим скользнул по нижней губе, чуть оттягивая вниз. — Некорректно ставишь вопрос, малыш, — прошептал он, едва сдерживаясь, чтобы не впиться в сладкие губы поцелуем. — А как правильно? — чуть нахмурившись, спросил Тэ. — Есть ли у меня хоть один шанс устоять? Джин понимал, что пялиться на влюбленного младшего так, как это делал он, не совсем корректно, но просто не мог заставить себя отвести взгляд. Он радовался, искренне, без малейшей тени зависти, наблюдая, как Тэхен краснел и смущенно отводил глаза. От него не укрылось, каким взглядом на младшего смотрел Чонгук. И если раньше Джин переживал за Тэ, боялся, что Гук слишком опасен для него, чересчур взрослый и, по всей вероятности, уж очень гетеросексуальный, а ведь нет ничего страшнее для гея, чем влюбиться в натурала, то сейчас успокоился. Тэхена невозможно было не полюбить, потому что он особенный. Джин всегда это знал. С того самого первого дня, когда попал в дом его матери и увидел маленького мальчика с копной непослушных волос и широко распахнутыми глазенками. Сокджин сглотнул подступившие слезы от внезапно накатившей ностальгии. — Подвезти тебя домой? — Наверное, да, — повернувшись к незнакомцу, согласился Джин и вновь глянул в сторону парочки. Тэхен шагал впереди, смущенно опустив голову и держа за руку Чонгука, послушно следовавшего за ним вверх по лестнице. — Гук не обидит его, — пообещал Югем. Он до сих пор не мог поверить, что его друг, с которым они перетрахали если не половину, то уж четверть Сеула точно, вдруг переметнулся в другой лагерь. Но и таким он никогда Чонгука не видел. И чего греха таить, радовался тому, что друг, наконец, подпустил к себе кого-то, кто смог заставить его улыбаться. И ревновать. Причем одновременно. — Если обидит, я оторву ему яйца, — пообещал Сокджин, мечтательно вздохнув и допив содержимое бокала. — А вы кровожадны, доктор Ким, — хохотнул Югем, поднимаясь из-за стола. — Мы вроде незнакомы, — удивленно приподняв брови, проговорил Джин, вглядываясь в лицо мужчины. — Ким Сокджин, двадцать пять лет, детский хирург, вторая специализация — вирусолог. В двадцать три окончил медицинский факультет с лучшим результатом за последние несколько лет, сразу же получил предложение стажироваться в одной из лучших клиник Сеула, но предпочел работу в госпитале Красного Креста. Преподаешь в университете и успешно развиваешься в научной программе по разработке противовирусных вакцин. Кстати, удивляюсь, как тебе удается совмещать эти две несвязанные специализации? Джин смотрел на собеседника, широко раскрыв не только глаза, но и рот, не зная, что сказать на подробный отчет. Но Югем не собирался останавливаться. — В тринадцать лет попал в детский дом семейного типа, где неоднократно подвергался насилию со стороны приемных родителей. Как и остальные воспитанники. Но тебе повезло больше, чем им. В пятнадцать ты случайно попал в дом Ким Лиен, матери Тэхена. Правда, куда она делась и почему именно тебе позволила оформить опекунство над Тэхеном, мне не удалось узнать. Каждое слово мужчины отзывалось острой болью, шаг за шагом возвращая в прошлое, от которого Джин пытался убежать все эти годы. И лишь ответственность за Тэхена не давала ему сломаться. Да, за то, что официально оформил опекунство, он получил довольно крупную сумму денег, но потратил оттуда лишь небольшую часть — ровно столько, сколько потребовалось на скромную жизнь во время учебы. Джин не хотел терять ни минуты на подработки, имея возможность каждое мгновение узнавать что-то новое, совершенствоваться, становиться лучше. Уже после окончания университета по настоятельному требованию Тэхена он купил квартиру. Скромную по меркам Сеула, в не очень престижном районе. Но большего ему и не требовалось. Его вполне устраивала тихая размеренная жизнь. Постепенно прошлое отпускало, забывалось, тускнело. Но в эту минуту Джин с горечью осознал, что на самом деле оно никуда не делось. Просто затаилось, чтобы показать свои окровавленные клыки в самый неожиданный момент. — Откуда ты… — Собирал досье на тебя для своего босса, — пояснил Югем. В голосе его не было злорадства или желания обидеть. Сочувствие к Джину-подростку, но не жалость. Восхищение Джином-мужчиной, в которого он превратился, не очерствев и не озлобившись. Не спившись. Тем мужчиной, который не только нашел в себе силы выстоять, идти дальше с гордо поднятой головой и улыбкой на губах, но и взял на себя ответственность за другого ребенка, нуждавшегося в помощи и защите. — А твой босс… — Ким Намджун, — проговорил Ю, впервые с начала этого разговора отводя взгляд. Он уже жалел, что раскрыл все карты перед этим парнем, видел, что каждое слово причиняло боль. И удивился, услышав вопрос: — Как он? — Это все, что тебя интересует? Как он? — Югем поверить не мог в то, насколько безразмерна душа Сокджина, насколько бесконечна его вера в людей и любовь к этому миру. — Это ведь он тебя? — Взяв за подбородок, чуть повернул его голову, разглядывая синяк на скуле. — Я сам виноват, — проговорил молодой человек. — Сунулся под горячую руку. Югему оставалось лишь удивленно поднять брови и развести руками. — Ты так и не ответил, как он. — Понятия не имею. — И пояснил в ответ на удивление, промелькнувшее в темных глазах: — Два дня уже его не видел. Югем злился на Кима. Безумно злился за то, что тот не прислушался к Чонгуку три года назад, не поверил ему и сделал все, чтобы засадить того за решетку. Даже не посмотрел на то, что они много лет дружили, еще со времен учебы в школе-интернате. И два дня назад Намджун не задумываясь вышиб бы Гуку мозги, даже не попытавшись разобраться. — К тому же он уволил меня в нашу последнюю встречу, — добавил мужчина, вдруг становясь похожим на капризного ребенка. — Но ты знаешь, где он? — продолжал настаивать Джин, не сводя с Югема настойчивого взгляда. — Допустим. — Отвези меня к нему, — не попросил — потребовал Джин. — Мне не послышалось? Ты просишь отвезти тебя к человеку, который сначала использовал тебя, чтобы найти Гука, потом чуть не пристрелил его, несмотря на то, что был его лучшим другом когда-то, и даже не извинился за то, что засадил в тюрягу невинного человека? — Значит, у него были на это причины, — не впечатленный обвинениями в адрес Намджуна, проговорил Джин. — Нет таких причин, ради которых можно так поступить с другом. Тем более ради шлюхи. В теплых глазах Джина промелькнул ледяной отблеск. — В той аварии погиб человек, которого он любил. Любой на его месте так поступил бы, — продолжал защищать Джуна парень. — В том-то и дело, что не погиб, — усмехнулся Югем. — Ты что, телевизор не смотришь? — Мне некогда, — неожиданно агрессивно ответил Джин. — А вообще, это неважно. Отвезешь или нет? Югем понял, что спорить с парнем бесполезно. Что ж, пусть опять наступит на те же грабли. — Если сейчас выедем, часам к трем доберемся. А вот обратно… На работу можешь не успеть. — Возьму выходной. Джин поднялся и направился к выходу. Югем удивленно приподнял брови, но последовал за ним. Теперь уже ему стало интересно, чем вся эта ситуация закончится.~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
Пальцы Чонгука легко скользили по бархатной коже, обводя контуры лица, ставшего таким родным. Прошло два дня с тех пор, как мужчина видел его в последний раз. Всего два дня, но сейчас они казались вечностью. Вечностью без Тэхена. Подушечка указательного пальца, едва касаясь, пересекла лоб от банданы до самой переносицы, скользнула вниз до кончика носа, спустилась к красиво очерченным приоткрытым губам, задев нижнюю и слегка оттянув. Жадный взгляд черных глаз неотступно двигался следом, а память услужливо возвращала каждое мгновение, проведенное вместе, каждое прикосновение, каждый вздох, каждый поцелуй. Пальцы Тэхена вцепились в полы куртки, все еще надетой на старшем, и потянули вниз. Чонгук нехотя убрал ладонь от лица Тэ, избавляясь от ненужной вещи, но, лишенный необходимого телесного контакта, он зарылся носом в красную макушку, вдыхая пьянящий аромат, по которому успел соскучиться. Меньше недели они провели вместе, причем два дня из шести Гук пребывал в полубессознательном состоянии. Но за это время настолько привык обнимать во сне стройное тело, постоянно чувствовать тонкий аромат, сплетавшийся с нежными цветочными нотками, прикасаться и ощущать тепло бархатной кожи под ладонями, что даже кратковременное отсутствие всего этого приносило ощутимый душевный дискомфорт. А Тэхен тем временем отбросил куртку и уже тянул вверх футболку Гука, как бы случайно прикасаясь к плоскому животу и широкой груди. — Куда торопишься, малыш? — наслаждаясь нетерпением, с каким Тэ пытался избавиться от одежды Чонгука и своей, усмехнулся старший. Сжал тонкие запястья, прерывая суетливые движения, и закинул руки младшего себе на шею. Своими прошелся по спине и задержался на талии. — Не хочу, чтобы ты опять передумал, — смущенно отводя взгляд, прошептал Тэхен. Чонгук негромко засмеялся, и звук его глубокого бархатистого голоса окутал младшего мягким покрывалом, согревая. — Даже не надейся, — предупредил он, взяв мальчишку за подбородок и заставляя поднять голову. — Поцелуй меня, — попросил вдруг Тэхен, не в силах больше выдерживать эту сладкую пытку. — Пожалуйста. Такого Чонгук не ожидал. Слова, произнесенные полувздохом-полустоном, болезненным ударом отозвались в районе солнечного сплетения, выбивая остатки воздуха из легких, которые и так уже горели от сдерживаемого дыхания. И припасть бы жадно к этим приоткрытым блестящим губам, впиться в них поцелуем, пройтись языком по теплой плоти, слизывая желание, срывавшееся стонами. Но Гук медлил, оглаживая лицо взглядом, лаская, возбуждая и мучая. Не только Тэхена — себя тоже. Все тело пробивала болезненная дрожь от нерастраченного желания, по спине пробегал холодок, а волосы на затылке шевелились при одной лишь попытке представить обнаженное тело Тэ в сильных руках, нежную бархатистую кожу под своими губами. Подернутый пеленой наслаждения взгляд, пробиравшийся к самому сердцу и захватывавший в плен. Медленно, словно испытывая терпение младшего, Гук наклонился и едва прикоснулся своими губами к чужим, сладким, с чуть заметным терпким привкусом дорогого вина. — И много ты выпил? — усмехнувшись, поинтересовался мужчина. — Ровно столько, чтобы осмелиться на это. Запустив пальцы в черные волосы, Тэхен сжал их у корней и, потянувшись вверх, впился поцелуем в губы старшего, скользнув наглым язычком между ними и сталкиваясь с его языком. Самообладание Чонгука вмиг рассыпалось на миллионы сверкающих осколков. Здравый смысл, призывавший не торопиться, смаковать каждое мгновение, проведенное с Тэ, наслаждаться каждым стоном, слетавшим с губ, затерялся где-то в глубине подсознания, помутневшего перед ощущением парения в невесомости, когда Гук шагнул в пропасть. Руки, жадные, горячие, требовательные, блуждали по телу, избавляясь от одежды, своей и тэхеновой, прижимаясь ближе к стройному телу, пластичному, изгибавшемуся в крепких руках. Бархатная кожа Тэ покрылась мурашками, соприкоснувшись с прохладным покрывалом, но тут же загорелась, когда Чонгук накрыл его собой, бросив рядом смазку. — Подготовился? — фыркнул Тэхен, от которого не укрылся этот жест. — Не на тебя же, девственника, надеяться, — в тон ему хмыкнул старший и перехватил сорвавшийся с малиновых губ стон, когда его палец скользнул в горячее тело, преодолев сопротивление мышц. Поцелуй вдруг стал жестоким, и не Чонгук был инициатором. Тэхен кусался, тут же слизывал боль, ощущая едва заметный металлический привкус, вызывая жадное, неудовлетворенное рычание. Ноготки Тэ процарапали смуглую кожу, когда Чонгук ввел второй палец, постепенно растягивая узкий вход. И уже Тэхен нетерпеливо подавался навстречу пальцам, приподнимая бедра, и бесстыдно стонал, когда его собственный член, истекавший и подрагивавший, терся о живот Гука. И хотелось большего. Уперевшись пятками в кровать, Тэ поднял бедра, плотно вжимаясь в тело старшего, размазывая выступившую смазку по смуглой коже, оставляя на ней влажные следы. Закинув руки за голову, вцепился в кованые прутья изголовья кровати, увитые металлическим плющом, вытянувшись в струну и подставляясь под поцелуи горячих губ, впивавшихся в кожу на груди, терзавших затвердевшие соски. Разочарованно застонал, когда пальцы выскользнули из него, оставляя болезненную пустоту. Закусив губу, зажмурился, почувствовав, как гладкая головка начала натиск. — Посмотри на меня, — попросил Чонгук, уперевшись ладонью в тазовую косточку младшего, прижимая к кровати. Он хотел видеть его восхитительные глаза, плавящиеся от страсти. А когда веки дрогнули и распахнулись, увяз в сладости растопленного шоколада. — Боишься? Тэхен помотал головой, улыбнувшись. — Это хорошо, — прошептал Гук в приоткрытые губы. — Потому что даже если попросишь, я уже не смогу остановиться. — Не попрошу… Мучительно медленно, миллиметр за миллиметром Чонгук преодолевал заметно ослабевшее под влиянием желания и алкоголя сопротивление нетронутого до этой минуты тела. И осознание того, что лишь ему Тэхен доверил себя, позволил касаться, целовать, владеть, сводило с ума, лишало рассудка, превращая мозг в расплавленный воск. И не осталось больше сил, чтобы сдерживать рвущееся наружу желание. — Прости, малыш, — выдохнул Гук в приоткрытые губы, прежде чем впиться в них жестким поцелуем и, вжав младшего в матрас, войти одним плавным движением до конца. Вскрик, скорее от неожиданности, нежели от боли, растворился на губах Чонгука, и мужчина простонал в ответ. Замер, позволяя Тэхену привыкнуть, и лишь когда младший сам двинул бедрами навстречу, начал медленно двигаться, при этом не разрывая поцелуя, пока Тэ сам не прервал его, запрокинув голову и тяжело дыша, выгибая спину и вжимаясь бедрами в живот мужчины. Уперевшись локтем в кровать сбоку от Тэхена, Гук просунул другую руку между телами, сжимая в скользкой от смазки ладони истекающую желанием плоть, тут же вызвав восторженный вскрик младшего. Глаза Тэ распахнулись, и губы растянулись в счастливой улыбке, будто он только этого момента и ждал всю свою жизнь. И вот уже парень сам подмахивал бедрами, позволяя Чонгуку входить глубже и вместе с тем вбиваясь в сжатую плотно ладонь в погоне за блаженством. Рваное дыхание сушило губы, сводило горло судорогой. Перед глазами Тэхена все плыло, мир вертелся волчком, утаскивая парнишку в безумный водоворот эмоций, накатывавших девятибалльными волнами, сметавшими все на своем пути, оставлявшими после себя лишь обнаженное, ненасытное упоение, сверкавшее в темноте яркими вспышками. — Давай, малыш, — не сводя взгляда с красивого лица Тэхена, отражавшего подступавший экстаз, прошептал Чонгук. — Лети первым. И Тэ полетел, сорвался в бездну, ликуя в исступлении и растворяясь в неге. Гук лишь на мгновение задержался на краю манящей пропасти, чтобы насладиться восхитительным зрелищем утонувшего в наслаждении парня, и сорвался вслед за ним.