~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
— Ты уверен, что это хорошая идея? — поинтересовался Гук, искоса поглядывая на Тэхена, тянувшего его в сторону огромного катка на центральной площади Сеула. — Там народу полно. — И что? — не унимался парнишка, весело улыбаясь и глядя искрящимися весельем глазенками на мужчину. — Не люблю толпу. — Брось, Гук-и, — прошептал Тэ, обнимая старшего за шею и прижимаясь всем телом. И ничуть его не смущали косые взгляды, которые бросали на них окружающие. И не было этим двоим дела до недовольно фыркавших прохожих. Они существовали в своем маленьком мирке, слишком тесном для чужих. — Пойдем, будет весело. — Когда в последний раз ты обещал, что будет весело, мне пришлось снимать тебя с пятиметрового скалодрома, — ехидно улыбаясь, проговорил Чонгук. — Потому что залезть ты сумел, а слезать боялся. Тэхен смущенно улыбнулся, опуская взгляд. — Ну да, я немного боюсь высоты, — признался он стыдливо. — Тогда зачем полез? — приподняв бровь и настойчиво вглядываясь в застенчивое лицо, беззлобно поинтересовался мужчина. Он не сердился на младшего. Напротив, почти детские наивность и непосредственность вызывали в Чонгуке желание защитить, быть всегда рядом, и вместе с тем делали самого Гука мягче, пробуждали в нем то, что обычно называется человечностью и чего мужчина уже давно не замечал в перечне ощущаемых им эмоций. Никогда у него не возникало желания после секса просто прижимать удовлетворенное тело к себе, гладить волосы и зарываться в них лицом. Сейчас он мог лежать так до утра, ни о чем не думая, просто вслушиваясь в размеренное дыхание Тэхена, наслаждаясь ароматом его тела, водя подушечкой большого пальца по плечу и ощущая почти невесомую, но все же тяжесть его ноги, закинутой поперек чонгуковых бедер. Еще одна привычка Тэ, вызывавшая улыбку на губах Гука: парнишке требовалось что-то или кого-то обнимать во сне, будь то подушка, скомканное одеяло или же Чонгук. — Мне было интересно, — извиняющимся тоном пробормотал Тэхен, исподлобья поглядывая на мужчину и внимательно следя за его реакцией. Ему до сих пор было стыдно за проявление собственной слабости, когда он боялся даже посмотреть вниз, не то что слезть и тем более отпустить руки и повиснуть на страховочном тросе, позволив инструктору опустить себя на землю. Действительно, Чонгуку пришлось подниматься наверх. И лишь когда его крепкая рука обвила талию парнишки, прижимая спиной к груди, Тэхен смог закрыть глаза и отпустить руки. Он доверял ему безоговорочно, безоглядно и без сомнений. Настолько, что готов был с закрытыми глазами следовать за Чонгуком в неизвестность, чувствуя уверенность: с ним не случится ничего плохого. Гук не допустит. — Ладно, — обреченно вздохнул мужчина, не в состоянии устоять против соблазнительно закушенной нижней губы. — Только чур не ныть, если вдруг… — Не буду, — воскликнул Тэ, радостно обнимая Гука за шею и едва не повисая на нем как обезьянка. — И прекрати кусать свои чертовы губы, — выдохнул Чонгук на ухо младшему, едва сдерживаясь, чтобы прямо посреди главной площади столицы не поцеловать Тэхена. Однако мужчина осознавал, что закусывание губ было изощренным стратегическим планом, направленным на достижение определенного результата, а именно — похода на каток. С каждым днем Тэхен все ближе узнавал Гука, изучал его слабые стороны, чтобы воспользоваться в нужный момент. Мужчина понимал это, чувствовал, как младший пытается вить из него веревки, да и не сопротивлялся особо. Ему доставляло удовольствие видеть блеск глаз Тэхена, когда в очередной раз тому удавалась какая-нибудь шалость. И его внутренние льды все больше таяли от разраставшегося в душе тепла. Теперь улыбка практически не сходила с красиво очерченных губ, которые до встречи с Тэ все время были плотно поджаты, а в глазах появилось какое-то совершенно новое сияние. Быстро зашнуровав хоккейные коньки, Гук нахмурился, наблюдая, как Тэхен воюет со сложной шнуровкой фигурных. — А ты не мог взять такие же, как у меня? — поинтересовался мужчина, приподняв бровь и глядя, как тонкие пальцы Тэ едва справляются с затягиванием. — Я хочу на таких, — упрямо пыхтя, проговорил парнишка и тут же выругался, когда палец соскочил, зацепившись за металлический крючок для шнуровки, и на коже осталась царапина. — Черт, Тэхен, — протянул Гук. — Ты еще даже на лед не вышел. Вздохнув, он опустился перед парнишкой на одно колено, беря его ногу и упирая прямо лезвием конька в свое бедро. Сильные пальцы легко справились со шнуровкой. — Не туго? — поинтересовался Гук, исподлобья глянув на смущенно покрасневшего Тэхена, а когда тот помотал головой, вновь закусив губу, принялся за второй конек, прошипев: — Я серьезно, Тэ, прекрати жевать губы, иначе я за себя не ручаюсь. Дыхание его стало тяжелым, а движения — резкими. Тэхен и сам едва сдерживался, чтобы не зарыться пальцами в черные волосы, спадавшие на лоб, а потому лишь сильнее сжимал край деревянной лавки, не сводя с мужчины взгляда. — Ты хоть хорошо катаешься? — поинтересовался Гук, ступая на каток. В ответ Тэхен пожал плечами и улыбнулся: — Сейчас проверим. Вцепившись в бортик, Тэ неуклюже слез на лед и тут же смешно задергал ногами, пытаясь устоять. Мужчина чертыхнулся, схватив парнишку за шкирку и едва не поднимая в воздух. — Да не дергайся ты, — прошипел он, с трудом подавляя злость. — Не мог сразу сказать, что первый раз на катке? — Неа, — помотал головой на удивление спокойный Тэхен. — Почему? — Потому что не люблю врать, — едва сдерживая смех, проговорил парнишка, оттолкнул руки Чонгука и легко заскользил по ледяной поверхности, глядя на мужчину и лишь иногда посматривая за спину, чтобы ни в кого не врезаться. — Ах ты паршивец, — прошипел Гук, хищно улыбаясь. — Ну держись. Тэ хохотнул, разворачиваясь и резко набирая скорость, ловко лавируя между другими катающимися. Чонгук отставал всего на корпус, но никак не мог ухватить младшего за куртку, потому как тот в последнее мгновение уворачивался, выделывая всякие развороты, приседая и подныривая под рукой мужчины, демонстрируя мастерство. Но вдруг везение покинуло Тэ. Откуда ни возьмись прямо перед ним словно из-под земли возникла группа весело хохочущих девчонок, ехавших гуськом, держа друг друга за талии. Он увидел их слишком поздно, чтобы затормозить, а потому парню пришлось резко изменить направление и практически на полной скорости влететь в бортик, едва не перекинувшись через него. Гук практически влип в Тэ, припечатав того к твердому ограждению, но тут же с тревогой спросил: — Ты в порядке? С трудом восстановив дыхание, Тэхен развернулся и помотал головой, облизывая пересохшие губы. — Моя гордость уничтожена, — проворчал он, убирая рукой в толстой рукавице прилипшие ко лбу красные пряди. — Если бы не они, ты ни за что меня не поймал бы. Слегка стукнув мужчину по плечу, Тэхен искренне засмеялся, а Гук насмотреться не мог на него, милого, растрепанного, раскрасневшегося, с искрящимися от счастья глазами, в которых можно было потеряться и больше никогда не найти дорогу обратно. И не потому что не сможешь. Просто не захочешь, пожелав остаться в этих бездонных глубинах цвета растопленного молочного шоколада. — Я люблю тебя, — выдохнул Чонгук совершенно неожиданно и для себя, и для Тэхена, который замер, широко раскрыв глаза, с вытянувшимися в беззвучном «о» губами. Парнишка больше не улыбался, растерянно моргая, он смотрел на старшего, который тоже был серьезен как никогда. Смотрел прямо в глаза, широко раскрытые, блестевшие от выступивших после смеха слез, казавшиеся сейчас невероятными, отражавшими тысячи огней. Гук подался вперед. Он был уже так близко, что его горячее дыхание обжигало пересохшие вмиг губы, и Тэхен тут же облизал их. Чонгук едва не зарычал, увидев это. Еще мгновение, и он впился бы жадным поцелуем в эти розовые, манящие, сладкие губы, если бы случайно проезжавший за руку с маленькой девочкой мужчина не подбил своим коньком ногу Гука, и тот не рухнул на спину, утаскивая за собой Тэхена. — Твою ж мать, — прошипел Чонгук, прикрывая глаза и прижимая к себе всхлипывавшего от истеричного хохота парня. — Я просто супервезунчик.~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
Намджун стоял, оперевшись спиной о «форд» и скрестив руки на груди, и смотрел на центральный вход в здание Госпиталя Красного Креста. За последние три недели он словно врос в это место. Едва расправившись с делами в офисе, сразу ехал сюда, даже не переодеваясь. Первый раз — в надежде покорить Джина, который как-то обмолвился, что хотел бы увидеть его в строгом костюме. Когда же это не возымело должного эффекта, и Джин, бросив тихое «привет», прошел мимо, даже не задержав на мужчине растерянного взгляда, Джун приезжал скорее потому, что не хотел тратить время, боясь упустить даже малейшее мгновение. Как сегодня. Встреча неожиданно затянулась, и Намджун боялся, что уже не увидит сегодня Сокджина. От этого в груди сдавило железной хваткой, словно от недостатка воздуха. Мужчина почувствовал, что задыхается, а во рту появилась неприятная горечь. С той ночи, когда он почти до утра просидел под дверью Джина, Ким словно пребывал в бреду. На автомате выполнял требуемые от него действия в офисе, часто зависая, уставившись в одну точку и уплывая мыслями далеко, пытаясь все же прорваться сквозь пьяный угар и вспомнить, что произошло в ту ночь, когда он едва не совершил страшную ошибку. Но те два дня, начиная со времени, когда он узнал, где прячется Чонгук, были словно в тумане. И если удар по лицу можно было как-то оправдать состоянием аффекта и просто неудачным моментом, то попытку изнасилования не извинить ничем. Намджун понимал это и ненавидел самого себя за то, что сделал. Особенно учитывая прошлое Сокджина. А уж Югем не скупился на информацию об этом самом прошлом, дав прочитать протоколы допроса приемных родителей относительно Джина и других детей. Намджун так и не смог дочитать до конца, закрыл файл, побоявшись, что еще немного и его попросту стошнит. И сейчас, стоило лишь подумать о том, что пережил Сокджин, как собственные действия виделись Джуну в совершенно ином, невообразимом свете. Он чувствовал себя чудовищем. Понимал, что прощение вымаливать предстоит долго, и даже время не гарантирует снисходительности Джина. Но упорно продолжал каждый вечер приезжать к зданию больницы или к дому парня, когда у того были выходные, и хотя бы издали наблюдать за ним. Сокджин появился на крыльце больницы в окружении толпы студентов, благодаривших за познавательную экскурсию по госпиталю и содержательную трехчасовую лекцию по хирургии. Улыбнувшись, парень в ответ поблагодарил ребят за их рвение и отдачу в учебе и пообещал обязательно подготовить что-нибудь еще. Однако когда взгляд его выхватил из темноты образ Намджуна, Джин тут же потерял нить беседы, быстро попрощался со студентами, подошел к мужчине и проговорил, остановившись всего в метре от него: — Зачем ты приезжаешь сюда каждый день? Намджун смущенно отвел взгляд, теряясь под мягким взглядом Джина, в котором не было и тени злости или ненависти. — Я не знаю, — пожав плечами, ответил он, все еще не глядя на парня, потому что боялся. — Просто… Мне нужно видеть тебя, — пробормотал, несмело глянув на Джина из-под упавших на лоб прядей. — Хотя бы так, издалека. И лишь сейчас Джин заметил, что в волосах мужчины больше не поблескивает серебро. Теперь они приобрели ровный оттенок, максимально приближенный к природному цвету Намджуна. Рука парня дернулась, но Джину удалось подавить порыв прикоснуться к густой темно-каштановой гриве. Но перед другим соблазном парень не устоял. — Я с самого утра ничего не ел, — негромко проговорил он, не сводя с мужчины испытующего взгляда. Намджун сначала не отреагировал на эту фразу, на первый взгляд ничего не значившую, произнесенную таким же ровным и спокойным тоном, что и первый вопрос. Но спустя несколько мгновений мужчина осознал скрытый в ней смысл и бросил на парня ошеломленный взгляд. Быстро оббежал машину и распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья, а когда Джин забрался в салон, прячась от пронизывающего ветра, так же быстро сел за руль. — Куда хочешь поехать? — заботливо поинтересовался Намджун, выруливая с парковки. — Туда, где тепло и уютно, — неуверенно, словно спрашивая, произнес Джин, а мужчина про себя прошептал: «С тобой везде тепло и уютно». Припарковался Джун возле небольшого ресторанчика, в котором несколько раз ужинал с Джихуном. Но не потому что хотел попасть в прошлое. Просто был уверен — Сокджину очень пойдет это место. Едва мужчины вошли внутрь небольшого, меньше чем на десяток столиков, заведения, как их тут же окутал ненавязчивый приятный аромат пряностей и трав. Неяркий свет и приглушенная музыка создавали по-настоящему уютную обстановку, располагавшую к неторопливой беседе под бокал вина и вкусную еду. Заняв столик у окна, Намджун взял протянутое официантом меню, сказав: — Мы подумаем пару минут. — Да, конечно, — улыбнулся мужчина в возрасте, немного полноватый, но с приятной открытой улыбкой. — Могу я пока предложить вам напитки? Джун выжидающе посмотрел на парня, предоставляя ему право выбора. — У вас есть кофе по-ирландски? — поинтересовался Сокджин, а когда официант кивнул, добавил: — В такую погоду нет ничего лучше. — Принесите два, — бросил Намджун, завороженно глядя на Джина, впервые за последние недели улыбнувшегося в его присутствии. — Выберешь что-нибудь на свой вкус? — предложил Джун, протягивая парню меню, когда официант отошел от их столика. — Ты уже бывал здесь? — раскрывая кожаную папку, поинтересовался тот, а когда ответа не последовало, поднял взгляд. По растерянности, плескавшейся в темных глазах, догадался и тут же высказал предположение: — С Джихуном. — Погоди, Джин, я вовсе не поэтому привел тебя сюда, — тут же начал оправдываться мужчина, но вдруг замолчал, понимая, как глупо все это, должно быть, выглядело со стороны. — Идем отсюда! — Он резко поднялся, но Сокджин, перегнувшись через стол, взял его за руку, останавливая. — Не надо никуда уходить, — негромко проговорил парень, покачав головой. — Я не думаю, что ты пришел сюда ради прошлого. — Намджун опустился на место, накрыв ладонью теплые пальцы, все еще сжимавшие его запястье. — И мне очень здесь нравится, потому что тепло и уютно. Джуна эти слова застали врасплох, поскольку в них словно прозвучало прощение, а в глазах — темных, но наполненных россыпью звезд — промелькнуло уточнение: «Тепло и уютно с тобой…» Мужчина боялся даже на мгновение поверить в то, что Сокджин простил его. Пугало разочарование. А потому замолчал и отвел взгляд. Как раз в этот момент принесли кофе, горячий, с горьковатым привкусом виски, смягченным нежными сливками. Но Джун практически не чувствовал ни высокой температуры, обжигавшей горло, ни щекотавшего рецепторы алкогольного привкуса. Не отрываясь, он смотрел на Сокджина, маленькими глотками отхлебывавшего кофе из высокого стеклянного бокала, откровенно наслаждаясь. Так же на автомате Намджун поглощал пищу, не ощущая вкусов и запахов. Умело создавал видимость поддержания беседы, но не вникал в суть. Все в точности, как в их первую встречу, с той лишь разницей, что тогда мужчина наслаждался мягким голосом, улыбкой, смехом, а сейчас его сковывал страх перед неизвестностью. Чем закончится этот вечер? Сможет ли Намджун еще хоть раз вот так сидеть напротив этого удивительного молодого мужчины, купаясь в нежности, исходившей от него? Время пролетело незаметно, словно и не было трех часов. Они промелькнули как три секунды. Намджуну казалось, что он успел несколько раз моргнуть, а перед ним уже лежал счет в небольшой кожаной папке. Вечерний Сеул встретил мужчин морозным воздухом, однако ветер утих. Природа замерла в ожидании, как и Намджун, наблюдая, боясь вздохнуть, спугнуть момент. Всю дорогу оба молчали. Джун внимательно следил за дорогой, вцепившись в руль так сильно, что на кожаной оплетке оставались вмятины, а Сокджин изредка бросал растерянные взгляды на сидевшего рядом мужчину, пытаясь осмыслить свои собственные ощущения и признаться в неизбежном. Он безоглядно влюбился в этого человека. За его полную и безоговорочную отдачу. Несмотря на резкость, порой грубую и беспощадную. Вопреки собственному здравому смыслу, нашептывавшему об опасности. Джин готов был снова и снова переживать страх, испытанный там, в горах, когда Намджун набросился на него, словно изголодавшийся зверь, готовый разорвать в клочья и без того истерзанную душу, ради таких вечеров, как этот. Возможно, со стороны кто-то посмотрит и скажет, что Джин ненормальный, извращенец-мазохист, позволяющий поступать с собой как с бездушной вещью. Возможно, так оно и было. Парень и сам не мог объяснить, что происходило с ним в эту минуту. Однако одно он знал точно: желание находиться рядом с этим мужчиной важнее всего. — Зайдешь? — тихо спросил он, когда «форд» остановился перед его домом. — А можно? — неуверенно пробормотал Намджун, все еще недоверчиво глядя на брюнета. — Нам нужно поговорить. Наедине, без лишних глаз и ушей. Джун конвульсивно сглотнул и покинул салон автомобиля вслед за парнем.~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
Тэхен поерзал, удобнее умащивая ногу на соседнем стуле, и потер ушибленное во время падения на катке колено. — Все, больше никакого активного отдыха, — проворчал Чонгук, встревоженно наблюдая за Тэ, а когда тот попытался поспорить, буркнул: — Я серьезно, Тэхен. Никаких больше скалодромов и катков. — Парнишка едва открыл рот, но не успел ничего сказать, как Гук продолжил: — Про аквапарки, лошадей и велосипеды тоже забудь! — А… — Роликов и скейтов тоже не будет! — тон Чонгука не терпел возражений. — И закончим на этом. Тэхен лишь улыбнулся, смущенный и вместе с тем польщенный такой заботой. Он вспомнил, как Гук, увидев, что парень хромает, подхватил его на руки и повез к выходу с катка. Тэхен тогда стыдливо зарылся лицом в изгиб шеи старшего, прячась от испепеляющих взглядов, а Чонгук повторял ему, что все будет хорошо, и этим словно отделял Тэ от окружающего мира. Как и сейчас. Еще на подъезде к коттеджному поселку, в котором располагался дом Тэхена, парнишке до одури захотелось все же выпить глинтвейна, раз на катке из-за произошедшей аварии не удалось. Гук поворчал, что придется тащить Тэ потом на себе ввиду его травмы, но вот уже целый час они наслаждались приятным напитком, поглощая уже по третьему бокалу, отчего в головах обоих шумело, а в мыслях было лишь недалекое будущее, в котором они доберутся до дома, а именно до кровати, и тогда… — Жаль, что Чимина нет, — грустно протянул вдруг Тэхен. — Я успел привязаться к нему. — За два дня? — хмыкнул мужчина, в душе злясь на Юнги, который сорвался с места, прихватив рыжего, при этом даже не позволив младшим попрощаться. Хотя и понимал парня. Они оба знали Хосока, и тот вполне мог привести в исполнение свой приговор, вынесенный брату Джихуна, чужими руками, но тогда и Юнги мог попасть под раздачу. Юн вышел на связь с Гуком спустя несколько дней после своего исчезновения. Разговор продлился не более пяти минут, и за это время Юнги успел лишь вкратце обрисовать ситуацию, а также попросить, чтобы мужчина присмотрел за его квартирой, раз уж все равно ему пока негде жить. Лофт в центре города, который Гук снимал до аварии, сдали другому арендатору, предварительно освободив от его вещей. Чонгук был благодарен парню за столь щедрое предложение, поскольку чувствовал себя бездомным нищим, вынужденным сидеть на шее у Тэхена, который по своей природной душевной доброте испытывал исключительно радость, помогая Гуку. Но все же его мужская гордость с трудом переносила подобное положение вещей. А Юнги к тому же указал на тайник с наличкой, заметив, что Гук вполне может воспользоваться ею в качестве беспроцентного займа на неопределенный срок. Это вполне устраивало мужчину, поскольку ему требовалось еще немного времени. Как только доследование завершится и дело будет передано в суд, его реабилитируют, снимут судимость, и у мужчины появится возможность начать все с чистого листа. Как минимум устроиться на работу. А до тех пор он не собирался сидеть на шее у Тэхена и уже воспользовался предложением Юнги. Неплохо иметь хоть немного наличности в кармане, чтобы сводить своего красноволосого чертенка на каток, а после угостить бокалом глинтвейна. — Ты не представляешь, какой он, — запротестовал парнишка. — Представляю, — фыркнул Чонгук. — Ты два раза оставался с ним наедине, и оба раза он только и делал, что спаивал тебя. — И как минимум один раз ты был очень даже не против, — съехидничал Тэхен. — Потому что если бы я тогда не выпил, фиг бы ты раскрутил меня на секс. Чонгук уставился на младшего, широко раскрыв глаза, а вместе с ними и рот, не ожидая от него таких развязных речей. Быстро перевел взгляд на почти допитый третий бокал глинтвейна и тут же придвинул его к себе. — Я понял, — бросил он в ответ на недовольное ворчание Тэхена. — Тебе вообще нельзя пить. — Это почему это? — слегка заплетающимся языком поинтересовался Тэ, смешно морща нос и кривя губы в недовольной ухмылке. — Да потому что крыша твоя улетает не прощаясь, — прищурившись, беззлобно огрызнулся Гук, неторопливо потягивая уже почти остывший напиток, дразня Тэхена. — Нет, я, конечно, не против. Ты становишься такой… — Какой? — кокетливо поглядывая на мужчину из-под красной челки, поинтересовался Тэ. — Позже скажу, — пообещал мужчина, подаваясь вперед, и добавил полушепотом, глядя прямо в хмельные глаза: — На ухо. В постели. Когда буду трахать тебя. Тэхен втянул воздух, но тут же захлебнулся им от накатившего возбуждения, поддавшись разыгравшемуся от выпитого алкоголя воображению. — Хочу домой, — выдохнул младший, облизнувшись, но за этими словами Чонгук уловил скрытое: «Хочу тебя», от которого стало тесно сердцу в груди. Гук едва сдерживался, чтобы не завалить Тэхена в ближайшем сугробе, пока всю дорогу до дома висевший на спине парнишка нашептывал пьяным голосом всякие непристойные глупости. С одной стороны, это вызывало умиленную улыбку на губах мужчины. Но с другой — любому, даже самому ангельскому терпению, на которое только способен был Чонгук, рано или поздно наступал конец. Сейчас Гук был на грани. Горячее дыхание Тэхена обжигало, а слова, которые в трезвом состоянии Тэ даже не придумал бы, под влиянием вина сами сыпались из него градом, попадая точно в цель, будоража ненасытное вожделение Чонгука. Мужчина уже хотел скинуть с себя младшего и впиться в эти наглые губы поцелуем, когда глаза его выхватили из снопа тусклого света, отбрасываемого фонарем, автомобиль, припаркованный у ворот дома Тэхена. Водительская дверь открылась, и в вышедшем из салона «киа» мужчине Чонгук безошибочно узнал Хосока. Лицо Гука вмиг окаменело. Ссадив с себя Тэхена, он бросил: «Иди в дом». А сам остановился в нескольких метрах от брата, пристально вглядываясь в обманчиво привлекательное лицо, все так же, как и двадцать лет назад, хранившее легкую улыбку на красивых губах. — Не считаешь, что нам пора поговорить, Чонгук? — спокойно поинтересовался Хосок, хотя внутри него кипела вулканическая лава, вот-вот норовя выплеснуться наружу. Секунды неумолимо пролетали, а братья так и стояли, ведя молчаливую зрительную борьбу. Один — в надежде на снисхождение. Другой — желая уничтожить.