~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
Намджун сидел, уперев локти в столешницу и наблюдая за Джином, ловко управлявшимся с приготовлением кофе для Джуна и травяного чая для себя. В каждом движении парня чувствовались легкость и уверенность. Однако внутри Сокджин был напряжен так же, как и сам Джун. Мужчина заметил это по взгляду, случайно брошенному младшим в его сторону. И отпустивший поначалу страх вернулся с утроенной силой. Теперь уже Намджун вообще не знал, чего ожидать от Сокджина. Парень весь вечер был улыбчив и приветлив, пригласил к себе в дом, готовил напитки как гостеприимный хозяин. Но что скрывалось за внешним спокойствием, Намджун боялся даже предположить. Затаил дыхание, когда младший, поставив перед ним кофе, сел напротив, обхватив ладонями большую белую чашку, наполненную ароматным чаем, от которого струйки пара поднимались вверх, постепенно растворяясь в прохладном воздухе. Разглядывая собственное отражение на темной поверхности напитка, Джин вдруг заговорил: — Хочу прояснить один вопрос. — Голос его чуть заметно дрогнул, и парень кашлянул, избавляясь от хрипотцы. — В моем прошлом довольно много неприятных моментов, и я солгу, если скажу, что все забыл. — Он сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить: — Не забыл. Но научился с этим жить. — Наконец, парень набрался смелости и поднял на Джуна обеспокоенный взгляд. Облизал пересохшие от волнения губы и продолжил: — Не люблю говорить об этом, но я должен… — Нет, — тут же выпалил Намджун. — Не должен. — Не перебивай меня, пожалуйста, — спокойно проговорил Сокджин. — Не хочу, чтобы прошлое распоряжалось моим настоящим и будущим. Поэтому я должен рассказать. Видно было, что Джину трудно давалось каждое слово, но он упорно продирался сквозь дебри собственных страхов, продолжая двигаться вперед. — Мне нужно, чтобы ты понимал границы дозволенного и не задумывался над каждым словом или действием. — Еще одна пауза, наполненная тяжелым дыханием. — И если вдруг я опять впаду в ступор, как тогда, в горах… Возможно, ты не помнишь, но все же... Намджун судорожно сглотнул, с ужасом представляя состояние Джина в тот момент, когда набросился на него. — Со мной иногда бывает такое, если что-то напугает или… Напомнит… — Парень поднес чашку к губам, делая несколько небольших глотков, и Намджун заметил дрожь его рук. — Ты должен понимать, как вести себя со мной в такие минуты. Джун больше не мог выносить этого. Он сорвался с места и в одно мгновение очутился рядом с парнем, упал на колени рядом с ним и, обхватив за талию, зарылся лицом в теплый свитер, нервно проговаривая, как мантру: — Прости меня, Джин-и. Прости, умоляю. Я был таким идиотом, — нервное дыхание прерывало поток срывавшихся с дрожавших губ слов, но Джун не останавливался: — Никогда больше я не сделаю этого. Ты не заслуживаешь такого. Как я мог… Ненавижу себя за это. Прости. Пальцы Сокджина запутались в каштановых волосах, слегка сжимая, а носом парень уткнулся в макушку, вдыхая горьковатый аромат шампуня, почти забытый, но вдруг снова вызвавший в памяти те несколько дней, когда Джин был безумно счастлив. — Не надо, — прошептал он, чуть потянув волосы Джуна назад, заставляя мужчину посмотреть на себя. — Не надо, — повторил Сокджин, качая головой и вглядываясь в покрасневшие от бессонницы глаза. — Давай просто забудем все и начнем сначала. — Как? — выдохнул Намджун чуть слышно. — Как мы сможем забыть? Я столько всего натворил… — Я смогу, — перебил его Джин. — А значит, и ты должен. Полные губы парня тронула легкая улыбка, от которой сердце Намджуна вдруг забилось чаще. Он почувствовал, что вновь оживает. И все благодаря его личному ангелу. Раненому, с едва затянувшимися шрамами, которые Джун собственноручно разбередил, причиняя новую боль. Но этот ангел даже в своей слабости оказался настолько сильным, что сумел спасти не только свою душу, но и Намджуна. Вытащить его из темноты, в которой он брел долгие годы. Вывести на свет. Вновь научить любить. Разговор был долгим и трудным. Не раз Джуну хотелось сжать Сокджина в своих объятиях, задушить нежностью и любовью, заставить замолчать и больше никогда не говорить о тех ужасах, которые парню пришлось испытать. Мужчина сдерживался изо всех сил, понимая, что так Джину будет легче. Если он расскажет, если не оставит ни капли тайны между ними, если раскроет перед ним душу до самой болезненной кровоточащей раны. И он просто был рядом. Держал за руку. Позже обнимал за плечи, прижимаясь губами к виску. Забирая себе боль. Хотя бы малую ее часть. А когда Джин замолчал, заговорил Намджун. Уложив парня на кровать и обняв его, прижимая спиной к своей груди, шептал, что любит. Что никогда и никому не позволит причинить ему боль. Что сделает все возможное, только бы Джин больше не вспоминал о своем прошлом. И Сокджин верил ему. Верил каждому слову, произнесенному чуть слышно, но достаточно громко, чтобы вся вселенная узнала: отныне и до последнего вздоха Ким Сокджин под надежной защитой и никто не смеет потревожить его покой. Рано утром, когда новый день уже вступил в свои права, Джин, так и не уснувший, выбрался из уютных объятий Намджуна и покинул спальню всего на несколько минут, которых хватило, чтобы отправить в сообщении всего одно слово: «Спасибо». Вернувшись, он вновь закутался в тепло любимых рук и уснул с улыбкой на губах. — Что там? — сонно прошептала Лиса, разбуженная достаточно громким сигналом полученного СМС. — Все хорошо, — прошептал Югем, поцеловав жену в висок. — Спи. Улыбнулся, прочитав сообщение, и подумал, что мысль навестить доктора Кима оказалась весьма удачной. Разговор, нелегкий, но необходимый, принес свои плоды, раз парню было за что благодарить его. Еще одно доброе дело в его личную копилку. Отложив телефон на тумбочку, Югем обнял жену и уснул, уткнувшись носом в ее мягкие волосы.~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
Войдя в дом, Тэхен хотел присесть, чтобы поздороваться с подбежавшим к нему Ёнтаном, но наткнулся на пронизывающий до самого нутра взгляд черных глаз. Чонгук стоял напротив двери, сунув руки в карманы джинсов и буравя младшего, посмевшего непозволительно долго задержаться в компании Чон Хосока. Тэхен съежился под этим острым взглядом, втянув голову в плечи, робко стянул куртку и примостил на вешалку. Скинул ботинки и бросил рукавицы вместе с шапкой на полку. При этом ни разу даже не глянул на Чонгука, а потому не заметил, как мужчина оказался прямо у него за спиной. Вскрикнул от неожиданности, когда крепкие руки обвили его талию, и вмиг он оказался вжатым в широкую грудь Гука, а властные губы впились ему в чувствительную кожу за ухом. — Чонгук, пусти, — проскулил Тэ, безуспешно пытаясь вывернуться из мертвой хватки. — Брось, малыш, — прошептал возбужденно Гук, прикусывая мочку уха и оттягивая зубами серебряные колечки. — Ты же весь вечер хотел этого. — Гук, подожди, — все еще пытался сопротивляться младший, уворачиваясь от навязчивых поцелуев. — Давай поговорим. — Брось, Тэ, — фыркнул Чонгук, разворачивая парнишку лицом к себе и впечатывая спиной в стену, тут же прижимаясь к нему всем телом и втискивая колено между его ног. — Разговаривать — последнее, чего я сейчас хочу. Холодные ладони настойчиво забрались под свитер и футболку, безжалостно сминая нежную кожу, царапая ее, не щадя, оставляя на ней ярко-розовые полосы. Гук накрыл рот Тэхена своим, а его язык нагло прорвал оборону сомкнутых губ, пробираясь внутрь. Даже не обратив внимания, что парнишку затрясло, и он начал задыхаться. Упершись ладонями в грудь мужчины, Тэхен силился его оттолкнуть, но тщетно. Чонгук продолжал обрушивать на Тэ скопившиеся в нем ярость и злость на брата. Он целовал жестко и беспощадно, до боли кусал губы и язык, не замечая металлического привкуса. Причинял боль неконтролируемой настойчивостью рук, пальцы его больно впивались в нежную кожу. Ладонь Гука пробралась за пояс просторных штанов Тэ, нырнула под белье и сильно сжала ягодицу, а палец настойчиво скользнул между половинками и грубо надавил на кольцо мышц, пытаясь проникнуть внутрь. Тэхена охватила паника. Он понимал, что не может сопротивляться мощному натиску мужчины, который старше на десять лет и в три раза сильнее. Впервые ему стало по-настоящему страшно в присутствии Чонгука, и ужас этот парализовал, тело словно окаменело. Пальцы Тэ непроизвольно вцепились в черные волосы, влажные от растаявших на них снежинок, и резко дернули назад. Гук зарычал, прерывая поцелуй и вонзаясь жалящим взглядом в перепуганное лицо Тэхёна. Парнишка воспользовался замешательством мужчины и настойчиво оттолкнул его. — Прекрати, Чонгук, — выкрикнул он приглушенно — горло все еще сдавливала железная рука паники. — Неужели нельзя просто поговорить? — О чем? — рявкнул Чон, уставившись на Тэ. — О чем тебе вдруг приспичило разговаривать? — О том, почему ты не хочешь выслушать брата! — в тон ему попытался ответить Тэхен, однако вышло слишком мягко, чтобы удержаться на уровне разъяренного мужчины. — Не суй свой нос в мои личные дела! — Твои личные дела? — парнишка задохнулся от возмущения. — Твои. Личные. Дела?! — намеренно выделяя каждое слово, отчеканил он. — Да. И не советую лезть, куда не просят! — взревел Чонгук, нависая над младшим, и уже снова хотел впиться в его губы, но внезапно парнишка собрал все свои силы и оттолкнул мужчину. Скорее от неожиданности, нежели от удара Гук едва не рухнул на пол, но с трудом устоял, ошарашенно уставившись на младшего. — Не лезть? — закричал Тэ, рассекая воздух сжатыми кулаками. — Пошел вон! — Чего? — недоуменно выдохнул мужчина, уставившись на разозленного Тэхена. Таким Гук видел парня впервые. Глаза Тэ вдруг приобрели металлический оттенок и потемнели до черноты, ноздри раздувались при каждом судорожном вдохе, а губы искривились в оскале. — Я сказал — пошел вон, Чонгук, — почти по слогам отчетливо повторил он. В ответ мужчина лишь фыркнул, не веря собственным ушам. — То есть ты прогоняешь меня? — Представь себе, — ни на мгновение не смягчившись, бросил парнишка. — Раз мне нельзя соваться в твои, — он намеренно подчеркнул это слово, — личные дела, то тебе нечего делать в моем личном доме. — Лишь сейчас, когда договорил, Тэхен услышал истеричный лай Ёнтана и одернул пса: — Замолчи, Тан. Иди на место. Шпиц съежился, но послушно побрел на свой диванчик, а забравшись туда, свернулся калачиком и принялся обиженно наблюдать за дальнейшим развитием событий. — Значит, выгоняешь, — констатировал Чонгук. — Отлично. Что ж, прости, что стеснил тебя. С этой минуты твоя спальня открыта для всяких… фотографов, — выплюнул насмешливым тоном мужчина. — Можешь рассылать приглашения! Тэхен замер, растерянно уставившись на мужчину, сунувшего ноги в ботинки и сорвавшего с вешалки свою куртку. — Adios, amigo, — бросил на прощанье Гук и вышел за дверь, оставив Тэхена наедине с мерзким ощущением предательства. Прислонившись спиной к стене, Тэ прикрыл глаза, едва сдерживая норовящие сорваться из-под опущенных век слезы, и сполз на пол, обхватывая руками колени и утыкаясь в них лицом. Холод, пробиравшийся сквозь неприкрытую дверь, протягивал к парнишке свои костлявые лапы, царапая кожу, заползая в самую душу. Но Тэхен продолжал сидеть, поддаваясь обманчиво ласковому подвыванию ветра, убаюканный размеренным танцем снежинок, залетавших в холл и тут же таявших, оседая прозрачными каплями на глянцевом полу.~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
Джихун вздрогнул и широко распахнул перепуганные глаза, всматриваясь в темноту. Кто-то тряс его за плечо. — Эй, вставай, — шепот казался оглушительным в тишине погруженного во мрак следственного изолятора. Парень огляделся по сторонам и снова уставился на охранника, когда глаза немного привыкли. И хотя различал он лишь силуэт на фоне зарешеченного окна камеры-одиночки, по черной форме безошибочно определил, кто перед ним. За последний месяц, проведенный в изоляторе, он больше никого и не видел, кроме многочисленных охранников, возивших его то на допросы к следователю, то на беседы с адвокатом, любезно предоставленным государством. Нет, было еще свидание с Намджуном. Те десять минут Джихун не забудет никогда. Вся жизнь успела пронестись перед его глазами, пока мужчина молча смотрел на него. Эмоции, вроде бы забытые, вновь ожили, вернулись с новой силой, пронзая сердце. Казалось, что все было так давно. В прошлой жизни. Но как сейчас он помнил их с Джиеном встречу. Первое свидание, первый поцелуй, первую ночь, проведенную вместе. Он, двадцатилетний мальчишка, уставший от одиночества и ответственности за брата, вдруг оказался для кого-то центром вселенной, смыслом жизни. Да, Квон был старше почти на десять лет. И возможно, именно поэтому так быстро создал безопасный, уютный мирок для Джихуна, все еще подверженного юношескому романтизму. Когда Джиен предложил аферу с ограблением одной из крупнейших финансовых компаний, парень согласился не раздумывая. Все, что делал его Дракон, было гениально. Джихун знал и о наркобизнесе своего любовника, и о подпольной порностудии, которая впрочем не приносила особого дохода, а скорее, была развлечением. Джихун и сам несколько раз с удовольствием представал перед камерами, но исключительно в паре с его личным Драконом. Осознание того, что за их любовными играми следят несколько пар глаз, придавало остроты и впрыскивало в кровь повышенные дозы адреналина. Джихун даже не догадывался, что соглашался на эти съемки под воздействием наркотиков — легких, вызывающих ощущение эйфории. И все время, пока он окручивал Намджуна, при первой же возможности сбегал к Джиену за новой порцией любовного яда, которым напитывалась его кровь за время кратковременных нечастых свиданий. — Ты не должен сюда приходить, Джихун, — повторял вновь и вновь вкрадчивый голос, пока губы блуждали по телу, молившему о ласке. — Не хотелось бы потерять миллионы ради быстрого секса. — Но я скучаю, — протяжно стонал Джихун, вцепляясь пальцами в жесткие волосы и прижимая Дракона ближе к себе. И тот умело выцеловывал каждый сантиметр юного тела, привязывая парня к себе все больше, приковывая цепями, которые не разорвать. Умелый любовник, талантливый психолог, знаток человеческих душ и людских порочных желаний, Джиен манипулировал не только мыслями и чувствами Джихуна, но и его действиями. Он четко знал, что и в какой момент сказать, чтобы парень готов был следовать за ним хоть на край света, совершать самые отчаянные и опасные поступки и даже не задумываться об их правильности. Джихун едва устоял, наткнувшись взглядом на Джиена. Он не видел мужчину почти месяц. В последний раз — в самом жутком месте, в котором ему только приходилось бывать. Там была боль, много боли. Он молился, чтобы все закончилось поскорее, но люди Чон Хосока действовали умело. Ранили ровно настолько, сколько мог выдержать его организм, не отключая сознание. Однако больнее всего было видеть, как издевались над любимым человеком. Джиен молчал, стойко сносил все, причитавшееся ему за содеянное. Оба знали, кто такой Чон Хосок и почему они попали к нему в лапы. И оба жалели об этом. Просто Джихун был слабее. Намного слабее Дракона. Жалкий неоперившийся птенец рядом с ним. Жалобно ныл и скулил, не в силах выдерживать боль. Испытывал стыд, но не мог с собой ничего поделать. И сейчас, глядя в любимые глаза, готов был все отдать, чтобы повернуть время вспять и ответить отказом на предложение человека Чона. Но он согласился. Испугался того, что с ним могут сделать в случае отказа. Струсил. Поддался собственной слабости. Испытывал практически неподъемное чувство вины перед любимым и судорожно искал способ ее искупить. — Все, перевод завершен, — сообщил Дракон, возвращая охраннику планшет. — Тридцать штук баксов за пару отпертых замков. По-моему, вполне равноценный обмен. — Валите, пока вас не засекли. Если что, стрелять буду на поражение, — прошипел мужчина, приведший сюда Джихуна. — Мне свидетели не нужны. — Расслабься, мы испаримся, и нас никто не заметит, — прошипел Квон в ответ и бросил, схватив Джихуна за запястье: — Идем, быстро. Две тени бесшумно пересекли двор полицейского участка, в который их привезли вечером, чтобы наутро доставить к месту проведения следственного эксперимента, и затерялись на пустынных улицах предрассветного Сеула, а охранник, в эту ночь разбогатевший, выпил свою порцию снотворного, чтобы уснуть вместе с остальной сменой.~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
— Постой, — цепляясь за куртку Джиена, проскулил Джихун. — Я больше не могу. Я устал. Квон остановился и повернулся к младшему. Огляделся по сторонам. Они находились в паре сотен метров от сеульских трущоб — последнего напоминания о непростом прошлом Южной Кореи. Вонь свалки отчетливо витала в воздухе, морозном, с плавно кружившимися снежинками, поблескивавшими в едва заметных первых лучах восходящего солнца. — Я согласился дать против тебя показания, — не в состоянии больше выносить давящий груз вины, проговорил Джихун, с трудом справляясь со сбившимся дыханием. Мужчина ничего не ответил, лишь продолжал пристально смотреть в преданные глаза парня. — Прости, я испугался, — прошептал тот, опуская взгляд. — Мой бедный малыш, — протянул, наконец, Дракон, приторным голосом. — Хосоку удалось запугать тебя? — Мужчина усмехнулся. — Он профи в этом. Ты не расстраивайся, мало кто устоял бы. Тем более ты, мой нежный и ласковый мальчик. Самый любимый. — Вкрадчивый голос окутывал Джихуна, просачивался под кожу, согревая и вместе с тем вызывая дрожь. — Мне так жаль… Холодная ладонь Квона легла на теплую щеку Джихуна, а подушечка большого пальца прошлась по полным губам. Вторая рука прокралась от запястья до плеча, скользнула к шее, вызывая дрожь от соприкосновения теплой и холодной, почти ледяной, кожи. Джиен наклонился и легко коснулся своими губами чужих, согревая дыханием, вызывая трепет. Джихун до последнего смотрел в любимые глаза, мысленно вымаливая прощение, но сдался, прикрыв веки, когда язык Дракона огладил его губы и осторожно скользнул между ними. Парень робко ответил на поцелуй, все еще боясь поверить, насколько легко досталось ему прощение Квона. — Прости, малыш, — чуть слышно прошептал Джиен. — За что? — с улыбкой поинтересовался Джихун, глядя на любовника из-под опущенных ресниц. — За то, что все заканчивается так, — запечатлев на влажных губах короткий поцелуй, произнес мужчина, отстраняясь. Ладони его мягко оглаживали шею парня, теплую, с бешено пульсирующей жилкой под кожей. Словно изучали, искали слабое место, а когда нашли, неожиданно сдавили железной хваткой. Глаза Джихуна распахнулись, удерживая любимое лицо в фокусе, но с каждым мгновением это давалось все сложнее. От недостатка воздуха перед его взором мелькали темные пятна, сквозь которые Джихун все еще пытался цепляться пьяным взглядом за глаза, ради которых отказался от брата — единственного родного человека, оставшегося у него в этом мире. И лишь сейчас, в последние секунды своей жизни, парень осознал, что эти змеиные глаза умело ввели его в состояние гипноза, в котором он и пребывал с момента первой встречи с Джиеном и до этой минуты. Хватка пальцев Джихуна на запястьях мужчины постепенно ослабла, и руки парня безвольно повисли вдоль ослабевшего тела, отяжелевшего и осевшего, но Дракон все еще удерживал его, чувствуя пульсацию под ладонями, едва теплившуюся жизнь, которую забирал, испытывая от этого особое, ни с чем не сравнимое удовольствие. — Ты был моей любимой игрушкой, малыш, — прошептал Джиен, глядя в уже застывшие, но еще не потерявшие яркость глаза. — Но тебе пора уходить. Наклонился и еще раз прикоснулся губами к чужим, приоткрытым, стремительно менявшим оттенок, и с наслаждением впитал последний выдох.~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
— Как сбежали? — не веря ушам, переспросил Хосок. — Это чертова шутка? Как, твою мать, два заключенных могли сбежать из охраняемого как Форт-Нокс полицейского участка? Мужчина уперся ладонями в полированную столешницу и подался корпусом вперед, сверля яростным взглядом Джебома и его парней, которые должны были исключить неприятные неожиданности во время проведения следственного эксперимента, поскольку Хосок чувствовал: Квон не упустит возможность вновь надышаться свободой. — Что произошло? — немного совладав с охватившим его гневом, спросил Хосок, все еще стоя опершись ладонями о столешницу и выжидательно глядя на подчиненных. — Я не знаю, босс, — покачал головой Джей Би. — Мне известно только то, что кто-то усыпил всю смену. А вот кто… — Блять, Джибом, ты понимаешь, что Квон сейчас на свободе? Квон Джиен, мать твою. Псих, который способен на все. — Хосок впервые за много лет потерял контроль над собой. — Мы с тобой просто ангелы по сравнению с этой тварью! — Чон кричал до хрипоты и готов был разорвать голыми руками любого, кто рискнет подойти и попытаться успокоить его. — Мы найдем их, босс, — проговорил Джибом, но Хосок уже не слушал его. Он быстрыми шагами пересек кабинет, за ним длинный коридор, бросая на ходу указания: — Поднимите наших. Эту тварь нужно найти раньше, чем он успеет добраться до кого-то… — «Близкого мне» хотел сказать Чон, однако сдержался. — И вычислите урода, который помог им сбежать. Спустившись в подземный гараж, он направился к «роверу» и забрался на сиденье рядом с водителем. Им Джибом сел за руль и спросил: — К Тэхену? Хосок кивнул: — Надо срочно предупредить Чонгука. Он первый, по чью душу может явиться Дракон. Машина выехала из гаража и уже через несколько минут влилась в быстрый поток автомобилей, переполнявших дороги утреннего Сеула. — Почему я узнал об этом так поздно? — резко спросил Хосок, поглядывая на Джибома. — Девять утра. Черт, их вообще уже может не быть в живых! — Чон с размаху ударил кулаком в торпеду. Джей Би сильнее нажал на педаль акселератора, и автомобиль резко начал набирать скорость, ловко двигаясь между другими машинами, перестраиваясь из одного ряда в другой, уверенно обходя возникавшие перед ним препятствия, пока Хосок в десятый раз безуспешно набирал номер Чонгука. Телефон брата был отключен. Джебом подъехал к самому входу, беспрепятственно попав на территорию через открытые ворота. Уже тогда Чон Хосок понял, что его худшие опасения оправдались, но не стал говорить ничего вслух. Выйдя из машины, он подошел к двери и, взявшись за ручку, толкнул, а когда та легко поддалась, ступил внутрь просторного холла. — Тэхен! — послышался взволнованный голос Чонгука, а через несколько мгновений он и сам появился в поле зрения Хосока в сопровождении взволнованного шпица. — Где тебя носит… — мужчина осекся, наткнувшись взглядом на брата. — Какого черта ты здесь делаешь? — Босс, — позвал Джей Би, входя следом. — Нашел в снегу возле крыльца. С этими словами он протянул телефон. — Это его! — крикнул Чонгук, вырывая гаджет из рук незнакомца. — Что, черт возьми, тут происходит? — Мужчина замолчал, с ужасом уставившись на пятна засохшей крови на экране. — Поздно, блять! Почему доложили так поздно?! — взревел Хосок, хватая Джей Би за грудки и с силой тряся его. И уже занес руку для удара, но Гук перехватил ее и дернул брата на себя. От неожиданности Хосок выпустил куртку Джибома, который тут же вцепился в другую руку босса, уже заведенную для удара, нацеленного в Чонгука. — Пусти! — крикнул Хосок, сделав несколько глубоких вдохов. — Я спокоен. — Тихо, Тан! — резко бросил Чонгук в сторону лаявшего шпица, и пес затих, послушно сев у его ног. — Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь произошло? — проговорил мужчина, сжимая в руке телефон Тэхена. Хосок внимательно посмотрел на Гука, не решаясь сказать то, что должен. Но и скрывать от брата правду не мог. — Дракон и Джихун сбежали, — выдохнул Чон-старший, глядя в побледневшее лицо младшего. — Как сбежали? — с неверием прошептал Гук, едва держась на ногах. — Я предупреждал, что система несовершенна, — обреченно проговорил Хосок. — Теперь я мало что могу сделать. Мои люди ищут их, но… — Мужчина замолчал, покачав головой, избегая встречаться с растерянным взглядом брата. — Тэхен у них? — прохрипел тот, едва сдерживая рвущийся из груди крик. — Я не знаю. — С ним ведь ничего не случится. — Чонгук внутренне сжался, превратившись в маленького перепуганного мальчика, ждавшего помощи от брата. — Пожалуйста, пообещай, что с ним ничего не случится, Хосок-а, — с этими словами он подошел вплотную к брату и вцепился мертвой хваткой в его куртку. — Ты же можешь! Ты все можешь! — Гук уже срывался на крик. — Это же твой город! Найди его! Хосок схватил Гука за шею, прижимая к себе, насильно удерживая, не давая впасть в истерику. — Поднимай всех, — прошипел Хосок, многозначительно глянув на Джей Би. — Всех!~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~
Рио-Гальегос, Аргентина
Звук полученного сообщения заставил Чимина нехотя перевернуться. Почему-то ему не спалось. Он не знал, что его разбудило. Будто кто-то толкнул в плечо, несильно, однако это заставило парня вздрогнуть и вот уже третий час лежать, пялясь в потолок. Он осторожно выполз из-под руки Юнги, по-хозяйски обнимавшего его все ночи напролет, несмотря на изнуряющую жару. Но Чимин и не противился такой настойчивости. Зато знал, что Юн рядом, защитит, прогонит страхи, если вдруг те вернутся. Но они не возвращались. За минувшие недели Чимин не испытал ни одной панической атаки. Был спокоен и доволен жизнью. Наслаждался близостью Юнги, не столько физической, сколько духовной. Они гуляли по побережью, держась за руки, купались в окутывавших приятной прохладой водах реки Гальегос, впадавшей в Атлантический океан. И разговаривали. Много разговаривали. Обо всем и ни о чем. Чимин обожал слушать хрипловатый неожиданно низкий для худощавого невысокого Юнги голос. И если раньше ночь была самым страшным временем суток для Чимина, его личной клеткой, то теперь он обожал ночи. Потому что рядом находился любимый человек. Так близко, что Чимин чувствовал его каждой клеточкой своего тела, ощущал его горячее дыхание. Пак поднялся, взяв телефон с тумбочки, подошел к креслу возле открытого балкона и хотел присесть, но в это время открыл сообщение, полученное в инстаграмме. «Привет, Чимми. Прости, но твоего брата больше нет. Глотни пару колес за упокой его души, где бы ты ни был, сучонок». Слова поплыли перед глазами парнишки. Он тряхнул головой, решив, что это чья-то глупая шутка. Отбросил телефон на кресло, передернувшись, словно от прикосновения к противной липкой мерзости. Но еще один сигнал привлек его внимание. Рука сама потянулась к гаджету, поднимая его и переворачивая экраном вверх, на котором теперь появилась фотография Джихуна. Брат лежал на покрытой снегом земле, и взгляд его утративших яркость застывших глаз устремлялся в небо… Дикий крик вырвал Юнги из оков сна. Он резко вскочил с кровати, пытаясь понять, что происходит. А вокруг словно разразилась страшная битва. Звон разбитого стекла и резкий запах крови распространялись в еще не остывшем воздухе. В ярком свете луны, льющемся сквозь прозрачные занавески, Юнги едва различал силуэт Чимина, мечущегося из стороны в сторону, рушащего все, что попадалось на его пути. — Чимин! — позвал Юн, подскакивая к парню, но реакции не последовало. Пак словно находился далеко отсюда, где-то в кошмарном сне, который для него стал вдруг явью. Безумные глаза сверкали от слез и ярости. — Чимин! Что с тобой? Юнги попытался обхватить парня и прижать к себе, и это удалось ему лишь с третьего раза. Он не устоял на ногах и упал на спину, утаскивая Чимина следом за собой, крепко прижимая к себе. Тот пытался вырваться, брыкался, тело его выгибалось, словно от судорог, голос хрипел, а глаза все больше наливались кровью. — Черт, малыш, потерпи, — нервно шептал Юнги, с трудом удерживая Чимина и пытаясь дотянуться до тумбочки, где держал успокоительное на такой случай. И хотя со времени поездки на Чеджу срывов не было, Юн знал, что они могут вернуться в любую минуту. — Открой рот, Чимин, — прошипел Мин, пытаясь просунуть таблетку сквозь стиснутые зубы. — Открой ты рот, черт возьми! Он обхватил парня за горло локтем, перекрывая дыхание, а когда Чимин раскрыл рот, судорожно хватая воздух, быстро вкинул таблетку и проследил, чтобы Пак проглотил ее. После снова притянул к себе, крепко сжав руками и укачивая, словно ребенка. Сидел так, до тех пор пока Чимин полностью не затих. И все это время косился на телефон, пытаясь понять, что же выпустило демонов из заточения, в котором Пак умело удерживал их. Потянулся, беря гаджет, и тут же отбросил, едва пробежав взглядом по экрану. — Мне так жаль, Чимин-и, — прошептал он, уткнувшись носом в рыжую макушку, едва сдерживая подступившую тошноту и вместе с ней слезы. — Так жаль…