False faith

Даже во сне Чонгук прислушивался к размеренному глубокому дыханию Тэхена и вздрагивал от каждого движения младшего. Тут же открывал глаза и пристально вглядывался в лицо, на котором отражались эмоции, словно во сне парнишка смотрел бесконечный фильм. Одна сцена была спокойной, приятной, и тогда на губах, все еще потрескавшихся из-за длительного отсутствия воды и действия обезвоживающих наркотиков, расцветала легкая улыбка. Но внезапно все менялось. Брови парня хмурились, сходясь к переносице, а мягкие черты лица искажались от ужасающей боли, которую он переживал в душе. Тогда Чонгук клал ладонь на грудь младшего, слегка поглаживая пальцами через тонкую ткань футболки, и шептал — неважно что, просто какие-то слова. Главное, чтобы Тэхен слышал голос близкого человека. Так сказал Сокджин, уходя вчера утром, когда Гук вернулся домой после разговора с Хосоком. — Сейчас я ему вколол лекарство, очищающее кровь, — проговорил Джин, с сочувствием глядя на разбитого случившимся Чонгука. — Второй укол нужно сделать вечером, а третий — завтра утром. Внутривенно. Сможешь? — Смогу, конечно, — потерев ладонью лицо, ответил мужчина и несмело, словно опасаясь услышать ответ, спросил: — Как он вообще? — Думаю, все будет нормально, — Сокджин ободряюще улыбнулся. — Наркотическое опьянение не слишком глубокое. Скорее всего, ему кололи небольшие дозы. — Насколько мне известно, эта дрянь вызывает быстрое привыкание. Джин положил ладонь на плечо Гука. — Даже если и так, от двух, даже трех доз привыкания не произойдет, — Сокджин объяснял спокойным размеренным голосом. — Да, ему будет очень плохо. Его организм в принципе не знает, что такое наркотики и алкоголь, а потому и реагировать будет достаточно остро. Главное, что он не впал в кому. — Я боюсь за него, — прошептал Чонгук, глядя на бледное, с сероватым оттенком лицо Тэхена. Джин понимающе кивнул и чуть сжал руку мужчины, давая понять, что тот не один. — Я больше ничего не в силах сделать. Остается только ждать. — А если ему станет хуже? — встревоженно спросил Гук, но, услышав негромкий стон Тэхена, метнулся к кровати и, присев на край, погладил парнишку по щеке. — Звони мне в любое время. Намджун стоял чуть в стороне, виновато поглядывая на Чонгука. Мужчина испытывал сейчас сожаление из-за всего, что произошло с ними за последние годы. Он ненавидел себя за то, что вообще смог допустить мысль о виновности Гука. Ведь они же были друзьями! Еще во времена учебы в интернате подружились и защищали друг друга перед остальными, несмотря на то, что Джун учился на два курса старше. Один — сосланный на перевоспитание отцом, однажды застукавшим сына в постели с одноклассником. Другой — сбежавший от брата-монстра, застрелившего отца ради места главы мафиозного клана, по крайней мере, именно так Гук тогда описал старшего Чона. За два года в интернате случалось многое, чаще всего далекое от позитива, однако они смогли не сломаться. Даже тогда, когда против Чонгука ополчился почти весь класс из-за просочившейся в прессу информации о грязных делах его брата. Даже тогда, когда стало известно об ориентации Намджуна и его постоянно задирали из-за этого. Даже тогда, когда Джун и Гук вынуждены были отбиваться от десятка одноклассников и стояли до последнего спиной к спине, а потом в подвале лепили друг другу на раны пластыри и бинтовали разбитые в кровь руки. А сейчас Чонгук даже не смотрел в его сторону, и от этого ненависть Намджуна к самому себе лишь крепла. — Мам! — Крик Тэхена разбудил мужчину, и он, приподнявшись на локте, положил ладонь на раскрасневшуюся щеку парнишки, отметив, что тот горит. — Мам… — хрипло прошептал Тэ, приоткрыв глаза и посмотрев на Чонгука неясным взглядом. — Тшшш, — прошептал мужчина, коснувшись губами горячего лба. Он дал парнишке жаропонижающее около получаса назад, но лекарство пока не подействовало. Оставалось ждать. К восьми жар спал. Гук взял жгут, чтобы сделать последний укол для очищения крови, но как только начал затягивать его, Тэхен отдернул руку и закричал, уставившись на старшего затравленным взглядом: — Нет! Не надо! Прошу! — Тихо, тихо, малыш, — быстро заговорил Чонгук, убрав жгут и пытаясь обнять Тэ, но тот отполз на дальний от Гука край кровати и отбивался как мог. — Тэхен, — уже громче позвал мужчина, с трудом поймав запястья парня и подтянув к себе. — Это я, малыш, Чонгук! — Обхватив младшего, он крепко прижал его к груди, сковывая движения рук. — Все хорошо, малыш. Ты в безопасности. Мужчина испугался собственного голоса — дрожавшего от страха, охрипшего. Однако Тэхен затих, слушая его. Прижался к Чонгуку щекой и обнял его за талию. — Все хорошо, малыш, — продолжал тихо говорить старший, прислушиваясь ко все еще сбивчивому дыханию парнишки. — Я здесь. Я рядом. — Прости меня, — послышался приглушенный шепот. — Простить? — сомневаясь, что правильно понял, переспросил Гук. — За что, Тэ? За что простить? — Что выгнал тебя, — ответил Тэхен сиплым голосом, еще сильнее прижимаясь к Чонгуку. — Господи, малыш, ты не должен извиняться, — выдохнул Чонгук, целуя парнишку в макушку и поглаживая по спине. — Это я виноват. Столько всего наговорил… Я не думаю так, нет! Прости, малыш. Тэхен отодвинулся от Гука и несмело поднял на него все еще затуманенный взгляд. — Мне было так страшно… — Знаю, малыш, знаю. — Чон снова прижал Тэ к себе. — Мне тоже было страшно, — признался он, но эта фраза не отражала и сотой доли того ужаса, который охватил Чонгука при осознании того, что его любимый парнишка оказался в лапах монстра. — Где он? — спросил Тэхен спустя несколько минут, когда Гук все же сделал укол и теперь лежал рядом, прижимаясь губами к виску и перебирая пальцами спутанные красные пряди. — Его нет, — проговорил Чонгук. — Он никогда и никому больше не причинит вреда. — Ты… — начал Тэ, но осекся, осознав, что не хочет знать правду. Ему достаточно того, что тот человек больше не появится в их жизни. Вместо ненужных вопросов парнишка выдохнул: — Спасибо. Гук прикрыл глаза, зарываясь носом в изгиб шеи Тэхена и обнимая, прижимая к себе, желая защитить от всего плохого, что еще может поджидать младшего. — Никогда больше не оставлю тебя, — пообещал он, обжигая горячим дыханием нежную кожу. Тэ ничего не ответил, вновь провалившись в сон под воздействием лекарств. Но теперь дыхание его было ровным, размеренным. Он знал, что отныне в безопасности. Чонгук не позволит случиться ничему плохому. К вечеру Тэхен уже более или менее пришел в чувство, посвежел после душа, а на щеках даже заиграл румянец. Синяки под глазами уже не казались такими черными, а губы вновь порозовели. Парнишка сидел на диване в гостиной, откуда просматривалась рабочая поверхность кухни, и, уткнувшись носом в теплую шерсть Ёнтана, дремавшего на руках хозяина, наблюдал за Чонгуком, который старательно жарил яичницу, пытаясь при этом не спалить кухню и весь дом. — Твою ж… — выругался Гук, когда деревянная лопатка выскользнула из руки и с глухим стуком шлепнулась на пол. Тэхен хихикнул, уткнувшись в шпица, чтобы не смущать Чонгука еще больше, а вслух предложил: — Может, все-таки помочь? — Да что я, уже и яичницу сам не пожарю? — рассердился мужчина, а под нос себе буркнул: — Может, и не пожарю. В этот момент раздался звонок. — Я открою, — бросил Тэхен и уже почти подошел к двери, когда Гук обогнал его и заставил остановиться. — Я сам, а ты ложись. — Я хорошо себя чувствую, — попытался возмутиться Тэ, но Чонгук был неумолим. Он видел, что самочувствие Тэхена действительно заметно улучшилось, только вот боязнь снова подвергнуть парнишку опасности толкала мужчину на практически безумную гиперопеку. — Зато я плохо, — проворчал Чонгук. — Ложись. В дверь снова позвонили, но лишь когда Тэхен отошел на безопасное расстояние, Гук открыл непрошеному гостю, точнее, гостям. — Надеюсь, мы не помешали? — поинтересовался Хосок, все еще с опаской поглядывая на брата. Вроде они и проговорили несколько часов, Чонгук просил прощения за свое поведение и игнорирование брата в течение долгих лет, и Хосок, наконец, смог выразить хотя бы малую долю гордости, которую испытывал за младшего. Только все равно осадок отстраненности остался. — Нет, — вздохнув с облегчением, сказал Гук, впуская Хосока и Джибома в дом, и мысленно отругал себя за паранойю, завладевшую его сознанием. Теперь на каждом шагу ему мерещился Дракон, готовый отобрать у него самое дорогое, что есть в жизни. — Что за запах? — поморщившись, поинтересовался подчиненный Чона-старшего. — Черт! Яичница! — закричал Гук и словно ошпаренный полетел к плите. — Твою мать! Схватив сковородку, он бросил ее в мойку и пустил воду, резко сбивая температуру. Облако пара взвилось в воздух, а громкое шипение заглушило смешки, доносившиеся со стороны дивана. — А я предлагал помочь, — фыркнул Тэхен достаточно громко, чтобы горе-повар его услышал. — Сам справлюсь, — огрызнулся Чонгук, доставая из стола чистую сковороду и ставя ее на плиту. Хосок с улыбкой наблюдал, как брат пытался готовить, недовольно ворча при этом и злясь на самого себя. — Давай же, Гук, поджарь эту чертову яичницу, пока Тэхен с голоду не умер. — Прости, это я виноват, — негромко проговорил Хосок, подходя и настойчиво оттесняя брата от плиты. — Пришел не вовремя. Мужчина плеснул немного оливкового масла на уже горячую сковороду и ловко разбил над ней четыре яйца, тут же расплывшихся яркими пятнами по черной поверхности, запекаясь по краям. Чонгук не отрываясь наблюдал за четкими действиями брата, когда тот подсаливал блюдо и осторожно поддевал края уже зарумянившихся белков лопаткой, чтобы они не пристали и не подгорели. Затем выложил идеально пожаренную глазунью на приготовленные Гуком тарелки и проговорил: — Вот, теперь вы оба не умрете с голоду. — Скрестив руки на груди, Хосок уперся бедром в бежевую столешницу и посмотрел на Чонгука, сверлившего взглядом еду. — Помню, как ты готовил мне по утрам, Хоби, — чуть слышно прошептал тот. — Больше всего я любил омлет с овощами и сыром. Но ты так редко делал его. Хосок отвернулся и незаметно смахнул предательски сорвавшиеся с ресниц слезы. — Если бы я знал, что ты так сильно любишь его, готовил бы чаще, — проговорил он и скупо, по-мужски, похлопал Гука по плечу, хотя душа рвалась к нему, истосковавшись за долгие годы. Хосоку хотелось обнять брата, пусть это был уже далеко не маленький мальчик, а взрослый мужчина выше него самого и шире в плечах. Но он боялся столь открыто проявлять чувства. Не сейчас. Не так скоро. Гук отнес одну тарелку Тэхену, положив еще на нее теплый тост, а сам сел за стол, поставив перед собой порцию, но так и не притронувшись к ней. Словно хотел сохранить как самый драгоценный подарок от брата. — Доследование завершилось, — сообщил Хосок несколько минут спустя. — На следующей неделе адвокат подаст ходатайство в суд о пересмотре дела и о снятии с тебя всех обвинений. — Это хорошо, — глухо отозвался Чонгук, все еще не в силах спокойно говорить о вычеркнутых из своей жизни годах. — Уже решил, чем займешься, когда все это закончится? — поинтересовался Хосок. Гук усмехнулся, искоса глянув на брата, и покачал головой. — Нет, — выдохнул он, — даже не надейся! — Бросил взгляд на Тэхена, уплетавшего яичницу с таким аппетитом, которого Чонгук ни разу у него не наблюдал. — Он делает меня слабым звеном. — Я и не думал, — возразил Хосок, хотя и лукавил. — В любом случае, если нужна будет помощь… — Нужна будет, — тут же отозвался младший. — Все мои счета заблокированы, карты просрочены. — Я решил эту проблему. — Хо положил на столешницу банковскую карту на имя Чон Чонгука. — Все счета восстановлены. Там даже проценты кое-какие набежали. Гук едва сдержал порыв обнять брата, вжаться в его грудь лицом, как когда-то давно, в детстве, когда просыпался по ночам от кошмаров или падал с велосипеда, разбивая коленки. Лишь сейчас, после откровенного разговора с Хосоком, он начал понимать, чего на самом деле лишил себя: единственного родного человека, которому было не плевать, который любил, который готов был на все и который отдавал всего себя. Возможно, когда-нибудь Хосок простит его, а вот простит ли Чонгук сам себя? Вряд ли… — Что ж, нам пора, — поднявшись из-за стола, произнес старший Чон, натягивая дежурную улыбку. Ему не хотелось уходить, вот только он понимал, что после всего случившегося Тэхену нужен покой, а брату — просто побыть с парнем наедине. Но перед тем как пойти к двери, Хосок присел на край дивана, с улыбкой, теперь уже искренней, глядя на красноволосого парнишку, сумевшего отогреть душу Чонгука, и прошептал так тихо, чтобы услышал только Тэ: — Спасибо, что ты есть в его жизни. Пока ты рядом, я спокоен. — Вам всегда рады в этом доме, хён, — смущенно улыбнувшись, проговорил Тэхен.

~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~

Такси неторопливо ползло по вечерним улицам Сеула. Морозный воздух вздымался клубами пара от выхлопных труб автомобилей, рассеиваясь легким туманом. Пешеходы ежились под холодным ветром, сильнее кутаясь в куртки и шарфы, натягивая шапки на самые глаза и отогревая руки в перчатках и рукавицах. Окна домов и витрины магазинов, прихваченные морозом, освещали темнеющие улицы, а яркие фонари выстраивали в воздухе ровные дорожки, по которым плясали сверкающие снежинки. Юнги внимательно разглядывал проплывавший за окном зимний пейзаж, по которому скучал в жаркой солнечной Аргентине, и сердце его билось от волнения. Он почувствовал, что вернулся домой. Мин никогда не думал, насколько привязан к Корее душой, и лишь недели, проведенные в другой стране среди чужих людей, заставили его тосковать по родине. Только присутствие рядом Чимина рассеивало это неприятное ощущение, и Юнги забывал обо всем. Чувствуя голову младшего на своем плече, парень улыбался. Конечно, он испытывал опасения, но не смог устоять против просьбы, высказанной тихо, нетребовательно, мягким голосом, а пронзительная мольба в глазах окончательно разбила убеждения Юнги. И вот спустя сутки они вновь в городе, который соединил их. Автомобиль остановился возле дома Тэхена, и, расплатившись с водителем, Юн распахнул дверь, вдыхая свежий морозный воздух. Чимин вылез следом за парнем и поежился. — С ним ведь все хорошо? — спросил он, с надеждой глядя на Юнги. Тот не знал, что ответить. Вчера утром Юн получил сообщение от Чонгука, из которого узнал, что с Драконом покончено, но не было никаких новостей о Тэхене, кроме того видео, на котором парнишка находился под действием «пантеры». — Конечно, Чимин-и, — шепнул Юнги, обняв младшего за шею и мазнув губами по виску, а когда поднял взгляд, уловив боковым зрением какое-то движение, первым порывом было запихнуть Чимина обратно в такси, но автомобиль уже отъехал. Юнги, поддавшись инстинкту, выпрямился, повернулся к надвигавшейся опасности в лице Чон Хосока и настойчиво задвинул младшего за спину, закрывая собой. Но еще больше Мин удивился, увидев следовавшего за боссом Им Джебома. — Здравствуй, Юнги-я, — тихо протянул мужчина, чуть улыбнувшись попытке парня защитить того, кто ему дорог. — Чимин, — позвал он чуть громче. — Мне очень жаль, что так случилось с твоим братом. Прими мои соболезнования. Парнишка настойчиво преодолел преграду в виде руки Юна и вышел из-за его спины, почтительно поклонившись мужчине, в голосе которого звучало искреннее сожаление. И хотя Пак знал, что именно этот человек несколько недель назад приказал Юнги убить его, он не боялся. — Я позаботился обо всем, как только нашли тело, — сообщил Хосок, мягко положив ладонь на плечо парнишки, отметив изменившийся цвет волос Пака. — Не знал, приедешь ты или нет, поэтому тянуть не стал. — Спасибо вам, аджосси, — даже не пытаясь сдерживать слезы, уже катившиеся по щекам, пробормотал Чимин, поднимая на мужчину благодарный взгляд. — За такое не благодарят, Чимин-а. — Хосок перевел взгляд на Юнги. — Джей Би покажет, где похоронили Джихуна. — Ты все знал, — гневно прошипел Юн. — С самого начала все знал. — Парень перевел прищуренный взгляд на Джибома. — Я верил тебе, а ты доносил на меня. — Не доносил, Юнги, — строго оборвал злобную речь Хосок. — Он прикрывал тебя. Ты еще слишком молод, чтобы самостоятельно решать такие серьезные дела. И твои детские обиды — лучшее тому доказательство. — Детские обиды? — закричал Юн, делая шаг вперед. — Я чуть не пристрелил любимого человека по твоей милости! — Мне жаль, — процедил Хосок. — Я действительно не знал, что он и есть брат Джихуна. И извинился за это. — Да плевать на твои извинения! — голос Юнги сорвался на хрип. Парень негодовал от вновь накатившей ярости при одном лишь воспоминании о ночи, когда держал Чимина на прицеле, даже не подозревая, что это он. Не думая о последствиях, парень замахнулся и ударил Хосока, вложив всю злость, копившуюся в нем. — Эй, ты что творишь?! — взревел Джей Би, заламывая руку Мина за спину. — Твою мать, Юнги! — послышался голос выскочившего на крики Чонгука. — Какого черта ты тут делаешь? — мужчина подбежал и помог Джибому оттащить брыкавшегося парня. — Не надо, — обхватив Юнги за шею и прижимаясь к нему, проскулил Чимин. — Все ведь обошлось. Юн обнял парнишку, едва мужчины отпустили его, и бросил последний взгляд на Хосока, после чего направился к дому. — Ему просто нужно время, — пояснил Гук, похлопав брата по плечу. — Мне действительно жаль, — пробормотал Хосок, придавленный чувством вины. В эту минуту он не походил на жестокого мафиози, как о нем привык думать Чонгук. — Он отойдет, — пообещал младший и все же поддался порыву, сдерживаемому весь вечер: обняв брата, Гук уткнулся носом в его плечо, позволив себе на несколько мгновений вернуться в далекое детство.

~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~

— Черт, кого это принесло в такое время? — недовольно пробормотал Намджун, нехотя выпуская Джина из своих объятий, когда раздался звонок в дверь, и плотоядно облизнулся, наблюдая, как парень натягивает белье и домашние штаны. — А может, если не открывать, они свалят? — предположил мужчина, перевернувшись на бок и подперев голову согнутой в локте рукой, но тут же ответил сам себе, услышав резкий стук кулака по металлу: — Видимо, не свалят. Накинув на ходу рубашку и застегнув пару пуговиц посередине, Джин открыл дверь и опешил, увидев на пороге своей квартиры Чонгука. — Что-то с Тэ? — встревоженно спросил он и облегченно выдохнул, когда Гук покачал головой. — С ним Юнги и Чимин. Я могу войти? — Конечно. — Джин отошел, впуская мужчину в квартиру. — Когда они вернулись? — Сегодня, — бросил Гук, скинув обувь и проходя в комнату. — Это хорошо, — пробормотал Сокджин, закрыв дверь и проследовав за поздним гостем. — Ему нужен сейчас рядом кто-то… его возраста. — Расскажи про мать Тэхена, — без длительных прелюдий проговорил Чонгук, впившись взглядом в широко распахнувшиеся от неожиданного вопроса карие глаза. — Она уехала, — заикаясь, пробормотал парень, нервно вертя в руках полу рубашки и виновато опустив голову. — Да слышал я всю эту чушь про то, что она уехала и бросила сына! — прорычал Чонгук, наступая на Джина и хватая его за плечи. — А теперь хочу услышать правду, черт возьми! — Отпусти его, — раздался прямо за спиной негромкий, но пропитанный металлическим холодом голос. А когда Гук убрал от Сокджина руки, Намджун добавил: — Тебе лучше уйти. — Не вмешивайся, — огрызнулся Чонгук и вновь посмотрел на младшего. — Я жду. — Я не шучу, Чонгук. Уходи отсюда. — Намджун уже протянул руку, чтобы схватить мужчину и вывести из квартиры, но тот резко повернулся и ударил Джуна в челюсть. Реакция последовала незамедлительно, и вот уже на рассеченной скуле Чонгука выступили капли крови. Гук замахнулся, и кулак его впечатался в солнечное сплетение, заставив Джуна согнуться пополам, задыхаясь, но уже в следующее мгновение мужчина врезался головой в живот Чонгука. Тот от неожиданности отшатнулся и, перекатившись через низкий столик, рухнул на спину, при этом хватаясь за футболку Намджуна и утаскивая противника за собой. — Прекратите, идиоты! — закричал Джин, совершенно не думая, что на часах уже почти полночь. Вид дерущихся в его гостиной мужчин взбесил настолько, что ни о чем, кроме сохранности своего скромного жилища, он и думать не мог. А разъярённые Чонгук и Намджун молотили друг друга, периодически меняясь местами: то один подминал под себя противника, то другой. При этом причиной драки был уже вовсе не Джин и внезапный ночной визит Гука, а накопившаяся злость за ошибки прошлого. — Ты же видел все! — крикнул Джун, ударяя Гука по ребрам. — Видел и ничего не сделал, чтобы остановить это безумие! — Ты, кретин, даже после той гребаной аварии ничего слышать не хотел! — вывернувшись из-под Намджуна и повалив того на пол, Чонгук придавил мужчину, упираясь предплечьем в горло соперника. — Хочешь сказать, что стал бы меня слушать, если бы я посмел вякнуть что-то на твоего ненаглядного Джи? — Ты бы хоть попробовал, — прохрипел тот и, замахнувшись, врезал Гуку в челюсть. Поток ледяной воды, внезапно хлынувший сверху, охладил пыл дерущихся и заставил их удивленно уставиться на Джина, стоявшего рядом с пустой кастрюлей в руках. — Спасибо, что обратили на меня внимание, — не скрывая сарказма, проговорил парень. — А теперь поднимайте свои чертовы задницы и приберитесь тут. А я за аптечкой. Мужчины проводили оторопелыми взглядами Сокджина, скрывшегося в ванной, и уселись, привалившись спинами к дивану. — Да уж, — протянул Джун, прикасаясь основанием ладони к разбитой губе, и поморщился при виде крови. — Давно пора было поговорить. — Это точно, — фыркнул Гук, проверяя языком наличие зубов. — Черт, у тебя тяжелый удар, — усмехнулся он, поморщившись от боли в ребрах. — Не дай бог трещина — Тэхен тебя в порошок сотрет. — Да ты тоже неслабо бьешь, — схватившись за ушибленную челюсть, проворчал Джун, поглядывая на Чонгука. — То-то не вылезал из тренажерки в колонии. — Еще раз упомянешь колонию, и я сломаю тебе нос, — беззлобно предупредил Гук. — Еще раз тронешь Джина, и я переломаю тебе руки, — в тон ему пообещал Намджун. — Идет, — бросил Чонгук и подставил ладонь. Джун тут же звонко хлопнул по ней своей и усмехнулся: — Договорились. — И, слегка толкнув Гука плечом, выговорил: — Ты прости меня. Я словно сошел с ума тогда. — Да ладно, — прервал его Чонгук. — Теперь я понимаю, что чувствуешь, когда теряешь любимого. — Он грустно усмехнулся. — Или думаешь, что потерял. — Как он? — поинтересовался Джун, имея в виду Тэхена. — Лучше, даже поел. — Это хорошо. — Успокоились? — вмешался в милую беседу Сокджин и присел между мужчинами, осматривая повреждения. — Джин, — позвал Чонгук, когда парень уже промыл ему перекисью рассечение на скуле и губе и залепил раны пластырем. — Что случилось с его матерью? Джун внимательно наблюдал за сменой эмоций на лице Сокджина, пока тот делал вид, что внимательно осматривает его разбитую бровь. — Я месяц пытался найти хоть что-то о ней, — проговорил Чонгук. — Ким Лиен никогда не покидала Корею. Да и в пределах страны о ней ничего не известно. Она словно испарилась. — Гук замолчал, но лишь на несколько мгновений. — И мне почему-то кажется, что ты в курсе, что с ней случилось. Джин сел на колени и сложил руки перед собой, рассеянно перебирая в пальцах красный от крови ватный диск. — Я имею право знать, черт возьми! — Чонгук повысил голос, но ровно настолько, чтобы заставить парня посмотреть на себя. — Пожалуйста. — Я налью чего-нибудь выпить, — поднимаясь, бросил Намджун и поставил было на ножки перевернутый в борьбе столик, но тот оказался покалечен и потому снова рухнул. — Прости, Джин-и, — виновато протянул Джун. — Я куплю новый. — Да я куплю десяток! — взревел Чонгук. — Только расскажи, что с ней случилось! — Неси бутылку сюда, — попросил Сокджин, обращаясь к Намджуну, наливавшему виски в стаканы. — Разговор будет долгим.

~ • ~ • ~ • ~ • ~ • ~

Всю дорогу домой Чонгук прокручивал в голове рассказ Джина, переосмысливая его слова, вникая в них. Услышанное поразило Гука, и он до сих пор отказывался верить в то, что узнал. Теперь стало понятно, откуда у Тэхена возникла стойкая неприязнь к алкоголю и сексу. Только легче от этого Чонгуку не было. Он вообще понятия не имел, что делать с новой информацией. Рассказать Тэхену? Но что именно? Знаешь, малыш, твоя мама вовсе не бросала тебя, она просто… Гук зажмурился, мысленно возвращаясь в ту минуту, когда Джин заговорил. — Мне было почти шестнадцать, когда я попал в дом Ким Лиен. В тот день я сбежал из дома, избитый, полуголый. Случайно вырвался. Повезло. Кое-как добрался до шоссе, надеясь на помощь. Замерз. — Парень поежился, обхватив себя руками, словно перенесся на много лет назад в тот осенний промозглый день. — Но никто не останавливался. Они просто проезжали мимо, словно и не замечая подростка, валявшегося в грязи на обочине. — Несколько прозрачных капель сорвались с черных ресниц и скатились по щекам. Намджун, заметив это, накрыл ладонь парня своей и сжал, давая понять, что рядом. — А она остановилась. Привезла к себе в дом, ничего не спрашивала, не пыталась узнать, кто я и как оказался там. Просто окружила теплом и заботой, пока я сам не открылся ей. Джин рассказал, как Лиен фактически выкупила его у приемных родителей, а когда они передали ей все документы на подростка, донесла на них в полицию, чем спасла жизни еще пятерых детей, все еще остававшихся в плену у садистов-педофилов. Несколько лет все шло хорошо, а потом вдруг добрая и заботливая мама Тэхена начала меняться. Все чаще заглядывала в бутылку, и теперь это было не вино, а крепкий алкоголь. Сначала Джин не придавал этому значения, списывая на проблемы в бизнесе. Ким Лиен была совладелицей очень крупного модельного агентства. — Самое страшное началось, когда она стала приводить в дом мужчин, — продолжил Сокджин. — Однажды я привез Тэхена из школы. Ему тогда еще и девяти не было. Едва мы вошли, как услышали стоны, крики. Я не успел задержать Тэ, и он влетел в комнату. — Джин вздохнул. — Лиен была в окружении трех молодых парней, моделей из ее агентства. Они пытались получить хороший контракт, как я потом понял из бессвязного рассказа. Такие случаи повторялись все чаще. Иногда я успевал оградить Тэхена от этих жутких сцен, но не всегда оказывался рядом. Состояние Лиен все больше настораживало Сокджина, и парень начал искать информацию в интернете о резких сменах настроения, тяге к алкоголю, срывах и внезапной распущенности. Поведение было абсолютно несвойственно милой скромной женщине, которая вдруг превратилась в шлюху-алкоголичку, наплевавшую на сына. В один из редких дней, когда у Лиен наступило просветление, Джин уговорил ее обратиться к профессору Ли, преподавателю подготовительных курсов при медицинском колледже, которые посещал Сокджин, уже тогда мечтавший стать врачом. Обследование дало неутешительные результаты. У мамы Тэхена обнаружили рак мозга последней стадии. По самым оптимистичным прогнозам врачи давали ей пару месяцев. Этого времени как раз хватило, чтобы уладить все формальности с опекунством Джина и продажей ее части компании. Эти деньги и обеспечили безбедное будущее Тэхена. Точно так же, как и его место в профессии. Лиен ввела сына в модельный бизнес еще совсем младенцем, а уже в пять лет он активно снимался для рекламы известных детских брэндов. Но перед тем как окончательно исчезнуть из жизни сына, она заручилась поддержкой компаньона, который пообещал помогать Тэхену. Это был единственный человек, который знал правду и поклялся молчать так же, как и Джин. — Лиен провела в хосписе всего неделю. Ушла тихо, во сне, — договорил Джин и замолчал, пытаясь восстановить дыхание. А Чонгук и вовсе забыл, что нужно дышать. Даже у него, мужика, пережившего многое, навернулись слезы. И теперь он понимал, почему Тэхену была рассказана совсем другая история. Но ему трудно было представить, что испытывала женщина, когда уходила из дома ночью, тайком, лишь украдкой заглянув к сыну в комнату и поцеловав его, спящего, на прощанье, зная, что больше никогда не увидит Тэхена, не обнимет. Лишь надеясь, что оставляет того в надежных руках. И эти руки отчаянно сжимали сейчас опустевший стакан, только бы не вцепиться в собственную кожу. — Как они? — спросил Чонгук, войдя в дом и сразу же наткнувшись на потягивавшего уже остывший кофе Юнги. — Уснули, наконец, — невесело усмехнулся парень. — Наговорились, наревелись. — Спасибо, что не напились, — фыркнул Гук. — Подозреваю, что это еще впереди. — Юнги сделал паузу, пока варил очередную порцию кофе. — А ты как? Узнал, что хотел? Чонгук задумался. Хотел ли он узнать то, что рассказал ему Джин? Да, не просто хотел. Стремился. Только почему-то сейчас хотелось навсегда забыть услышанное. Заглянув сквозь приоткрытую дверь в спальню, Гук улыбнулся. Тэхен и Чимин мерно посапывали, лежа в обнимку на огромной кровати, ища поддержку друг в друге. Правильно сказал Джин. Тэ нуждался сейчас в ком-то своего возраста. Как и Чимин. Теперь, когда все страшное осталось позади, им некуда спешить. Постепенно их жизни войдут в привычное русло. Дни вновь наполнятся смыслом и веселым смехом. А до тех пор Чонгук будет просто рядом. Когда Гук прикрыл дверь и предложил выпить, Юнги кивнул. Расслабиться надо, но не могут же они, взрослые мужчины, реветь, как желторотая молодежь. Хотя…