Pov. Мирон
Я просыпаюсь от того, что никого нет рядом. Кажется, что все, случившееся вчера, было сном. Почти верю в это, но на краю дивана замечаю ее одежду. Бесшумно выхожу из гостиной. Дверь в ванную приоткрыта, и оттуда доносится шум воды. В проеме дверном сквозь пар виднеется ее силуэт. Она чертовски красива в моей застиранной до неприличия черной футболке, которая едва прикрывает интересную часть ее тела. Ловлю себя на мысли о том, что эта девушка возбуждает меня, но тут же, выбрасываю глупости из головы, выдыхаю, так же тихо возвращаюсь в комнату. Это пора тормозить. Ей не место в моей жизни. Она никогда не станет частью всего того пиздеца, который меня окружает. Мы с ней в разных возрастных категориях, и должны оба понимать это. Но голос внутри меня просто орет, надрывается, заставляет сейчас же вернуться и взять ее, прямо там, в чертовой ванной. Перед глазами всплывает минуту назад увиденная картина. Тело напрягается. Закуриваю сигарету. Не знаю, сколько проходит времени, пока я прихожу в себя, но она все еще не выходит. — Давай быстрее, тебе пора уходить! , — заглушаю в себе желание, почти ору на нее. Какого черта? — Я… — неуверенный голос звучит совсем рядом, оборачиваюсь, упираясь спиной в подоконник, она стоит почти впритык. Настолько близко, что я могу разглядеть ее медовые глаза в деталях. Настолько близко, что я не могу произнести больше ни слова. Она — тоже. Ей к лицу шоколадный запах, моя футболка и растрепанные волосы. Смотрю в упор, жадно вырывая взглядом каждую мелочь. Пытаюсь запомнить. В ее глазах грусть. Или страх. Обычно, такие вещи определяю сходу, но с ней все не так просто. «Да брось, — шепчет разум, — она лишь одна из. Молоденькая, аппетитная. Эксперимент. Не больше». И я не знаю, прав мозг или сердце. И ебись оно все конем, даже если сейчас совершаю самую большую ошибку в своей жизни, но я хватаю ее за руку, с силой притягиваю к себе и жадно впиваюсь в ее губы. Словно глоток свежего воздуха. Она дрожит под моим напором, но не отстраняется. Податливая. И я не останавливаюсь. Скольжу правой рукой вдоль изгиба ее талии, левой — поддерживаю подбородок. А потом замечаю ужас в ее глазах, страх. Она почти бьется в истерике, и это пугает меня. Слегка отталкиваю ее. — Ты чего? , — аккуратно провожу пальцем по ее влажным губам. — Все хорошо, — делает глубокий вдох и замирает. В квартире нависает гробовая тишина. Я боюсь даже шевелиться. А потом она просто разворачивается, берет свою одежду и уходит. — Мне, действительно, пора уходить, — бросает напоследок. Какого черта? — Алиса, — пытаюсь догнать ее, но дверь в ванную захлопывается прямо у меня перед носом. — Открой! , — ударяю кулаком, но все напрасно. — Не нужно было останавливаться, — она настолько спокойно, что кажется безразличной. Собирается уйти, но я не хочу ее отпускать. Еще вчера вечером был уверен, что смогу прогнать ее, а сейчас стою, словно маленький мальчик, у которого отнимают что-то важное. Ужасное чувство. — Ну и проваливай! , — кричу ей вдогонку, когда входная дверь закрывается за ней глухим хлопком.Pov. Алиса
Это была прекрасная ночь. Это было отвратительное утро. Стараюсь не думать. Вызываю такси, еду в офис к отцу. — Ты почему трубку не брала? , — в его голосе раздраженность. — Спала. — Не ври! , — он со злостью смотрит мне прямо в глаза. — Ты не ночевала в отеле. — Ты следишь за мной? — Нет, просто… — Понятно, — если это проявление отцовской любви и заботы, то не самое лучшее. — Знаешь, я лучше сниму квартиру сама, чтобы у тебя было меньше возможности меня контролировать. Просто продли мне, пожалуйста, номер в Реддисоне, пока не восстановишь документы. — Ты же отказалась от Лондона, чтобы быть ближе ко мне, а теперь… — Это была глупая ошибка, — перебиваю его. — И да, как только я найду работу, сразу же отдам карточку. — Это лишнее, ты можешь пользоваться ей, а свои деньги откладывать, — неужели деньгами он пытается загладить вину? — Я позвоню позже в отель, продлю на неделю номер, — виновато опускает глаза в стол. — Пап, — меня охватывает неожиданная волна нежности, — спасибо, — едва заметно улыбаюсь и ухожу. Чтобы отойти от вчерашних приключений, устраиваю шопинг-терапию. Тащу на кассу все понравившиеся шмотки. Украденная сумка — отличный повод обновить гардероб, тем более, что из старых вещей у меня было только две толстовки, джинсы, лосины и пара кросовок. Почти все я оставила в старом доме — в старой жизни. До глубокой ночи гуляю по Питеру. Свет фонарей золотом заливает уютные улицы. Непривычно тепло. По-настоящему летний ветерок нежно гладит кожу. Совсем не хочется возвращаться в номер, но усталость берет свое. Падаю на кровать, тянусь за телефоном и только сейчас замечаю, что он выключен. Стоило бы встать за шнурком, поставить его на зарядку, но мне настолько лень, я настолько устала, что засыпаю, не выпуская его из рук. Я просыпаюсь посреди ночи, от непонятного шума, доносящегося из коридора. Наверняка, пьяный постоялец бушует. Понимаю, что даже не переоделась. С трудом поднимаюсь и бреду в ванную. Прохладный душ помогает проснуться и даже придает энергии, поднимает настроение. По пути до кровати хватаю со стола зарядное устройство и прячусь под одеяло. Куча сообщений от Яны, пара звонков от отца. Игнорирую. Не хочу отчитываться, объясняться. Бесцельно листаю инстаграмную ленту. Кто-то отдыхает на Бали, кто-то — в дорогом ресторане, кто-то просто дома смотрит Нетфликс. Незаметно для себя самой оказываюсь на его профиле. Все так же бесцельно листаю. Фото меняются одно за другим, и каждое цепляет, отпечатываясь в сердце глухим ударом. Почему я ушла? Чего испугалась? А ведь если бы он не остановился, все бы случилось. Или нет? Чего он вообще хотел в тот момент? О чем думал? О чем думала я, когда в пьяном бреду признавалась в чувствах, в которых сама не уверена? Есть ли вообще хоть какие-то чувства, кроме симпатии к его музыке? Или это банальная благодарность? Или чертова безысходность? Мысли ураганом врываются в голову. Пытаюсь заглушить их музыкой, но даже плейлист издевается надо мной и рандомно включает Оксимирона. «Эмоциональный калека». Даже не расстраиваюсь, просто психую, выключаю музыку и ложусь спать. Кажется, сон — единственное место, где мне ничто не будет напоминать о нем. Первая неделя в Питере заканчивается полнейшим провалом. Оказывается, найти работу здесь — что-то из серии фантастики. Легче, наверное, в Хогвартс поступить. Еще какое-то время придется жить на деньги отца, и мне эта идея не по душе совсем, несмотря даже на условное перемирие. Я понимаю, что откровенно, он делает все это, потому что так нужно, но никак не потому, что он этого хочет. Открываю браузер — осталось еще несколько вариантов, которые я еще не прозвонила, и куда не ходила на собеседование. Баристой в кофейню меня не хотят брать из-за отсутствия опыта, а вот по поводу вакансии менеджером в интернет-магазин наотрез отказываются разговаривать по телефону, только при собеседовании. Окей, у меня есть шанс, и это не может не радовать. — Да, — отец тараторит быстро, — я спешу, у тебя пара минут. — Мне хватит одной, — нервно выдыхаю. — Продли номер в отеле еще на двое суток, и если в понедельник меня не возьмут на работу, я обещаю устроиться к тебе в офис, кем скажешь, — блин, погорячилась. Шансов, что меня возьмут, слишком мало. Но будем разбираться с проблемами по мере их поступления, а сейчас главная проблема — место ночлега. — Заманчивое предложение, — он замолкает на несколько секунд в раздумьях, — я согласен. После совещания позвоню на ресепшн, чтобы тебе дали еще время до вторника. — Договорились, — выдыхаю, и отправляюсь в ближайший ресторан, чтобы перекусить. На самом деле, хочется домашней еды, но в отеле готовить что-либо нет возможности, поэтому перебиваюсь горячими меню в ресторанах поблизости. Время летит неумолимо быстро. На часах почти восемь вечера, а за окном ночь опускается на город. Дорога домой… домой ли? Почти что да. За это время номер триста двадцать на третьем этаже отеля Редисон стал мне родным. Так вот дорога до моего временного дома оказалась долгой и безумно скучной. В конце-концов, я просто не выдерживаю, оставляю таксиста стоять в пробке, расплачиваюсь с ним и выбираю прогуляться перед сном. — Алиса Морозова? , — только я появляюсь на пороге отеля, меня зовет администратор. — Время брони номера истекло еще в обед. В качестве исключения мы не трогали ваши вещи, но у вас есть полчаса на то, чтобы освободить номер. — В смысле? , — меня на секунду охватывает паника, — мой… отец должен был продлить еще на два дня, — я в полнейшей растерянности. — Странно, можем проверить еще раз по программе, но заявки на продление не было. — А программа не могла дать сбой? — Нет, это исключено, — он что-то рассматривает в мониторе, а потом переводит взгляд на меня. — Увы, срок брони номера истек пятнадцатого июня, тоесть сегодня, в двенадцать часов дня. — Прекрасно, — почему-то я даже не удивлена, отец снова забыл. Разворачиваюсь, направляюсь к лестнице. — Эм, вам нужна помощь? — Да, вызовите мне такси, пожалуйста. Я снова не знаю, куда идти. Пытаюсь дозвониться отцу, но у него отключено. Как обычно, в тот момент, когда он мне нужен больше всего. На сборы у меня уходит десять минут, и упаковав все вещи, я просто падаю на кровать, утыкаясь носом в подушку. Сколько еще этот чертов город будет испытывать меня на прочность? Ненавижу его. Дура. Господи, какая же я дура. Это все совсем не стоило того, чтобы отказываться от Лондона, от возможности учится в одном из престижнейших ВУЗов мира. Мое моральное самоуничтожение прерывает стук в дверь. — Такси у входа, — голос администратора звучит почти виновато.Pov. Мирон
Сука. В ней же ни капли святого. Приходит и исчезает тогда, когда самой вздумается. Играет. Но нет, эта хуйня не для меня. Я никогда не был зависим от девушек, и ей не сломать эту систему. Ей не сломать мою крепость. Она почти никто, и ей не подчинить меня, не втащить меня в свою игру. Я стою у самой двери, пока не слышу ее последний шаг. Тогда внутри меня что-то переворачивается. Внутри меня вспыхивает противостояние сердца и разума. И понятно лишь одно — в любом случае проиграю я. Тошно. Руки тянутся к телефону, но в чувства приводит внезапный звонок. Я почти роняю телефон на пол, но быстро реагирую. — Привет, — в трубке звучит томный женский голос. — Это Уля из клуба. Помнишь, перед тем, как обломать мне веселую ночь, ты оставил свой номер? — Если честно, нихуя не помню, — почти смеюсь в ответ, — но ты сейчас очень вовремя, Уля из клуба. Она будто чувствовала, что мне нельзя оставаться одному. Быстро собираюсь, лишь бы сбежать поскорее отсюда, из собственной квартиры, которая напрочь пропахла Алисой. Какого черта я вообще притащил ее сюда? Но этот вопрос остается без ответа, как и десятки других, связанных с этой случайной прохожей. Уля из клуба оказалась вполне сносной заменой. С ней все просто. Пришла, потрахались, исчезла еще до того, как я успел одеться. В ней нет тайн. Ее не нужно разгадывать. Она не головоломка. Простая девушка с простыми приземленными желаниями. Скучная, противная. С ней, сука, не о чем поговорить. Она будто вовсе ничем не интересуется. Вернее, ничем, кроме меня. Только хвалит все время, почти превозносит. Говорит, как нравятся ей то, что я пишу, хоть нихуя не выкупает смысла. Отождествляет себя с героиней моих песен. Девочка-пиздец? Нет, и рядом не стоит. Избыток вкуса убивает вкус. За несколько дней я понимаю, что ее слишком много в моей жизни. И разнообразный секс становится до тошноты однообразным. Сколько я не выходил отсюда, из собственной квартиры, напрочь опошленной взбалмошной девицей из клуба? Мне снова нужна замена. Новое лицо, новое влагалище. Снова звонит. Не беру трубку. Сбрасываю. Отключаю телефон. К черту. Еду в клуб, полон других дам. На входе встречаю друзей, обдолбаных вхлам. Я знал, что встречу их здесь. Теперь понимаю, чего мне не хватает сейчас на самом деле. Чего-то расслабляющего, веселящего, отключающего мозг. Чего-то запретного. Плохо соображаю. Меня накрывает. Какая-та девица тащит за собой в туалет, и я иду. Совсем нет сил сопротивляться. И не хочется. Жадно целую ее в губы. Грубо. Она хочет, чтобы я взял ее прямо здесь, а я просто хочу, чтобы она мне отсосала. Любуюсь ее возмещенным, но покорным выражением лица. Она все еще пытается показать недовольство, хотя давно потекла. Суке нравится быть использованной. Она ждет продолжения, но я ухожу. — Хочешь уйти в самом разгаре? , — Ваня наполняет рюмку водкой и подает ее мне. — Я уже получил все, что хотел, — смеюсь, выпивая горькую жидкость. С трудом поднимаюсь. — Вызвать такси? — Да не, я словлю у входа, — ныряю в толпу пьяных веселых людей, двигающихся в такт музыке, пробираюсь к выходу. Еще пара девиц пытаются меня зацепить, но я игнорирую их. На улице непривычно тепло. Легкий ветер едва касается оголенных частей тела. Совсем не хочется домой. Не ловлю такси, хочу прогуляться, и к дому подхожу только под утро. Жутко заебаный и голодный. По дороге включаю телефон. Первым бросается в глаза сообщение директора питерского шопа Киры. «Мирон Янович, я понимаю, что у тебя есть дела поважнее, но, пожалуйста, отреагируй на это сообщение. Завтра на час дня придет девочка на собеседование, нужно твое одобрение. Приедь без перегара и в чистой одежде, желательно, к двенадцати. Ну или просто приедь хотя бы». Прости, Кира, но без перегара уже не получится. Смотрю на время. Есть еще несколько часов, чтобы поспать. Но судьба явно против. Замечаю у подъезда чей-то силуэт и кучу пакетов рядом. Подхожу ближе. Ступор. Возле нее не просто куча пакетов, это все ее вещи. Почти пустая бутылка виски в руках. Она дрожит. — Алиса, — произношу настолько тихо, что сам еле слышу себя. — А, ты? , — медленно поднимает голову, улыбается. — Что не так с этим ебаным городом? , — ловлю себя на мысли, что ей к лицу алкоголь и маты. Черт возьми, она в любом виде будет смотреться гармонично, казаться самой собой. От того и понять, какая она настоящая, невозможно. — Здесь легко купить алкоголь в полночь без паспорта, но нереально снять жилье или найти работу, — пытается подняться, делает шаг и почти падает. Подхватываю ее. Придерживаю одной рукой за талию, второй — убираю пряди волос с ее влажных от слез щек. — Ты давно тут? — Часа три или четыре, не знаю. Мирон… — смотрит прямо в глаза. Дьявол, что она делает? — Прости, что ушла. — Я думал, ты больше не вернешься. — Я не собиралась… — Но все же пришла. — Прости, — шепчет все тише. Я прижимаю ее к себе все крепче. Мы оба пьяные, но точно знаем, чего хотим. Я уверен, она хочет того же. Прижимается ко мне крепче. Бутылка с грохотом падает на асфальт. Целую ее, но не так, как впервые. Иначе. На этот раз — нежно, едва касаясь ее губ. И она отвечает взаимностью. Теперь не дрожит. Расслабляется, почти виснет на мне. Ее руки, слишком холодные для такой погоды, ползут мне под кофту, касаются моей спины. И я на грани. Она — тоже. С этого момента я не ручаюсь ни за одно свое действие.