Pov. Мирон
Мы спускаемся на перрон, ее рука тут же выскальзывает из моей, и она мчится навстречу светловолосой девушке. Видимо, это и есть та самая Яна, рассказы о которой я слушал всю ночь. Алиса кидается в ее объятия, пищит от радости, будто они не виделись целую вечность. На меня они не обращают внимания совсем. Только какая-то взрослая женщина подходит ко мне с недоверием в глазах. — Я Оля, — старается говорить спокойно, скрывая тревогу в голосе, — подруга ее матери, — кивает в сторону Алисы. Почему-то мне кажется, что сейчас она тоже начнет промывать мне мозг о разнице в возрасте и о том, что мы не подходим друг другу по всем параметрам, но удивляюсь, когда слышу совсем другое. — Я видела, как трепетно вы держали ее за руку, когда выходили из поезда, и видела как вы смотрели на нее и радовались ее счастью. Это дорогого стоит. Она этого заслуживает, — теперь в ее голосе грусть. — Эта девочка много натерпелась в своей жизни. Я знаю о вас не много, но прошу, если вы не уверены, что сможете относиться к ней так всегда, не держите ее. Не ломайте ее еще больше. Я стою все так же молча. Мне нечего ответить. Я не могу дать клятву сейчас, что «мы» — навечно, но я могу приложить все усилия, чтобы так было. Я замечаю, как Яна бросает на меня оценивающий взгляд. Ну классно, только этого мне не хватало. Надеюсь, она не из таких подруг, которые, чуть что, отговариваю встречаться с тем или иным парнем. Боюсь, Алиса доверится ее мнению. Но тут же молнией в голову врезаются ее слова, произнесенные перед отъездом. «Я люблю тебя». — Я тебя — тоже, — повторяю шепотом, так, чтобы никто не услышал, потому что мне страшно произносить это фразу вслух. Я обжигался ею не раз. Раны все еще ноют, и мне не хочется терзать свое сердце снова. — Привет, я Яна, — тараторит блондинка, когда они подходят к нам. — Можно я скажу правду? , — она обращается ко мне на пол тона тише, пока Алиса разговаривает с Олей. — Ты мне не нравишься. И… твоя музыка тоже, уж прости. Поэтому если ты обидишь ее, — кидает взгляд на подругу, — тебе придется иметь дело со мной, — в ее взгляде сарказм с примесью ненависти и скептицизма. Гремучая смесь для двадцатилетней девушки. — Но если честно, — она добавляет почти шепотом, — я несколько лет ее уже не видела такой счастливой. Так что пока живи. Я не буду промывать ей мозг, — смеется, по-доброму. Меня это успокаивает, хоть и не понимаю, как они — такие разные — могут быть лучшими подругами. — Алисочка, я очень рада, что ты вернулась, — Ольга приобнимает ее за плечи одной рукой, а второй — поднимает бокал. — Конечно, с большим опозданием, но мы поздравляем тебя с совершеннолетием. Я хочу, чтобы ты помнила, что мы с Яной тебя очень любим и всегда будем тебе рады. Ну, и твоему ухажору тоже, — они смеются, а меня уносит куда-то далеко от реальности, когда я вижу ямочки на ее щеках. Дежавю. Я переживал это уже и переживаю снова. Тону в ее смехе, меня завораживает ее улыбка, глаза. Будто накрывает волной ее счастье. Так было каждый раз, и я хочу, чтобы это повторялось постоянно. Об этом Оля говорила на вокзале — прекрасно, когда ты способен наслаждаться радостью близкого человека. — Малая, хоть ты уже давно такая взрослая, — девушка, делая глоток вина, обращает на себя внимание, — ты все равно малая, — смеется. — Да, я не умею придумывать душевные речи, — замечает мою ухмылку. — Короче, я тебя люблю. И как только узнала, что приедешь, купила тебе подарок. Тащить его на вокзал было неудобно, но зато дома тебя ждет метровая плюшевая альпака! , — она заходится хохотом. — Метровая кто? , — детский сад какой-то. — Альпака, — Алиса краснеет, — просто Яна знает, что я мечтала о живой альпаке на балконе, — она опускает глаза в стол, стесняет. Черт, как ей удается после всего оставаться такой наивной, невинной? — Ну вот мы и дома, — она с трудом открывает дверь, медлит, будто боится входить в эту квартиру. — Все хорошо, я с тобой, — беру ее за руку. Мы входим в квартиру, и на пороге нас действительно встречает метровая игрушка. Как по мне, смесь коня с овцой, но Алиса рада ей. Безумно. Обнимает эту альпаку, смеется, словно маленький ребенок. Фотографируется с ней и отправляет подруге отчет. — Кхм, не хочу тебя отрывать от этого чуда, но, если ты всю ночь будешь сидеть с ней в обнимку, я лучше переночую в отеле. — Нет, — подходит на носочках, обвивает руками мою шею, тянется за поцелуем. — Я намерена провести эту ночь в твоих объятиях. Голос медом разливается вокруг. Сладкий. Ее губы сладкие, почти приторные. Мне не хочется от них отрываться. — На самом деле, у меня есть тоже подарок для тебя, — почти стону сквозь поцелуй. — Твой стояк? , — черт, я прижимаю ее слишком близко, мне становится неловко. — На самом деле, нет, — отпускаю ее, прошу закрыть глаза. Подвожу к огромному зеркалу, тянусь рукой в задний карман. Ее цепочка. Подарок банальный, но, уверен, она ему должна обрадоваться. — Можешь смотреть. — Это… — в ее глазах недоумение, и слезы стекают по щекам. — Ты не представляешь, насколько мне дорога эта вещь. Спасибо, спасибо, спасибо! , — кидается на меня снова, почти душит в объятиях. — Я думала, что потеряла ее. — Так и есть, ты потеряла ее в моей ванной, а я нашел, — поправляю выбившуюся прядь шелковистых волос. Ее квартира небольшая, в ней давно не делался ремонт, но здесь уютно, по-настоящему домашняя, теплая обстановка. Старая мебель и ковры, фотографии на стенах. Ей к лицу эта обстановка. Алиса так гармонично смотрится здесь, особенно, когда остается в одной растянутой толстовке, которая на нее просто огромная. Маленькая кухонька залита желтым светом лампочки, кипит чайник. Она хозяйничает здесь, наливает чай, а я любуюсь ею, представляя, что это наш дом, и что никуда не нужно спешить. Мы будто тысячу лет вместе. — К черту чай, — подхватываю ее и усаживаю на небольшой столик, закидываю ее ноги себе на пояс. Хочу быть ближе. Мои пальцы зарываются в мокрые после душа волосы, а губы жадно касаются ее губ. Мягких, вкусных. — Я хочу тебя, — нет, не просто говорю, требую, но тут же подавляю напор свой, как только чувствую легкую дрожь в ее теле. — Если ты все еще этого хочешь, — закрывает глаза, судорожно выдыхает, накрепко вцепляется в мою спину. Кажется, ее когти сейчас порвут плотную ткань моей футболки. — Ну же, чего ты хочешь? — Тебя, — она смотрит мне прямо в глаза, ее невинный взгляд заставляет меня напрячься еще больше. Она словно сдается в плен. — Ты помнишь, на чем мы остановились? , — Алиса прикусывает губу, и мне не нужно слышать от нее ответ. Конечно, помнит. И хочет продолжения, даже если боится. Я укладываю ее на кровать, по ходу стягивая ужасную мешковатую толстовку, которая прячет прекрасное тело. Она здесь лишняя. На ней нет ничего, кроме плотно обтягивающих ее попку кружевных трусиков и цепочки с подвеской. Но я хочу, чтобы осталось только последнее. Едва сдерживаю себя. Поднимаю ее руки к изголовью кровати, держу их крепко, целую в губы. Хочется сразу опуститься ниже, но с ней так нельзя. Медлю. Ласкаю каждый сантиметр нежной кожи. Она выгибается, будто каждый поцелуй — электрический разряд. Стонет. Ее стоны звонкой музыкой разливаются по комнате, наполняют ее. Она наполняет собой все пространство. Ее запах, тепло, голос. Ее сумасшедшая энергия. Пошлость вперемешку с невинностью. Алиса обхватывает ногами мой торс, прижимается ко мне, но одновременно стесняется, краснее. Она боится не своих желаний. Она боится того, что я могу о ней подумать. — Ты готова испытать что-то новое? , — переворачиваю ее на живот, наклоняюсь к ее уху, кусаю за мочку. — Ну же, скажи так, как есть на самом деле. Я же чувствую, что ты хочешь, — опускаю руку, проводу пальцами между ног. Кружевная ткань не просто влажная, она давно уже промокла насквозь. Алиса все еще молчит, и тогда я аккуратно собираю ее волосы в кулак и слегка тяну за них, заставляя ее поднять голову. — Мне остановиться? , — дразнюсь, и это срабатывает. — Нет, продолжай, — покорно отвечает, приподнимаясь на локтях. — Что продолжать? — Все, что хочешь. Все, на что способно твоя фантазия. Я давно готова, — она выпаливает на одном дыхании, и замолчав на секунду, добавляет, — потому что верю тебе, люблю тебя и хочу тебя. Да, это я, черт возьми, и хотел услышать. Глажу ее плечи, целую спину, каждый шрам на ней, опускаюсь вдоль позвоночника. Дойдя до самого интересно отстраняюсь и рывком стягиваю трусики, отбрасывая их вслед за кофтой. Мну ее попу, пока она рефлекторно не начинает двигать бедрами в ответ. — А теперь то, на чем нас прервали, — снова укладываю ее на спину и опускаюсь вниз, оказываясь между ее ног. — Здесь так тепло. Отрываюсь на несколько секунд, чтобы стянусь с себя футболку и расстегнуть пояс на джинсах. Возвращаюсь к ней. Наконец, провожу языком по идеальной мягкой коже ее губ, проникаю между ними, касаюсь клитора. Она, явно, не понимает, как реагировать, но поддается инстинктам. Приподнимает бедра, помогает мне. Ей мало этого. Ее телу мало этого. Но я не спешу — хочу заставить ее хотеть еще сильнее, хочу, чтобы она получила максимум удовольствия. Набираю темпы, каждое новое прикосновение моего языка все грубее. Она готова кончить, а значит, пора остановиться. Недовольно морщится, вздыхает, выгибается. Хочет. И я хочу. Стягиваю джинсы вместе с трусами, притягиваю ее ближе. Давно окаменевшим членом упираюсь в нее. Тепло мурашками рассыпается по коже. — Не бойся, — от приближающегося момента ее начинает трясти. — Главное, не бойся. Я вхожу в нее аккуратно, но резко. Отпускаю ее ноги и нависаю над ней, опираясь на руки. Медленно начинаю двигаться. — Тебе больно? , — шепчу, целуя ее в щеку. — Нет, — ее резкость говорит за нее. Дурак, конечно, ей больно. — Мне выйти? , — останавливаюсь в ожидании ответа. — Нет! , — ее ладони касаются моих щек. Алиса смотрит мне прямо в глаза и начинает плакать. — Я просто никогда не думала, что от этого может быть настолько хорошо. — Глупая, — облегченной выдыхаю, вытираю ее слезы. Ускоряюсь. Двигаюсь резко, стараясь войти как можно глубже. — Ты такая тугая и влажная, что я не смогу долго сдерживаться, — сжимаю зубы. Но мне и не придется. Пара толчков, и она начинает дрожать. Закатывает глаза, приподнимает бедра, прижимается ко мне. Внутри нее все сжимается еще сильнее. Она плотно охватывает мой член. Я чувствую ее легкую дрожь, и это становится последней каплей. Молнией выхожу из нее и кончаю прямо на живот. — Теплая, — Алиса шепчет, едва переводя дыхание. В ее глазах непонимание, счастье, нежность. Иду в ванную за полотенцем, а когда возвращаюсь и вытираю ее, замечаю, как краснеет, отводит глаза в сторону. Неужели… Блять, даже после всего, что только что произошло, она продолжает стесняться. — Ты чего? — Не знаю, мне… стыдно, — с трудом подбирает слово. — За что? — Мне понравилось, — шепчет едва слышно и утыкается носом в подушку, стеснительно хохоча. — Мне тоже понравилось, — выключаю свет и ложусь рядом с ней, накрывая нас шелковым покрывалом. Но ее кожа куда нежнее. Обнимаю, глажу ее волосы, аккуратно целую в лоб. Не могу уснуть, хоть это и был ужасно долгий и насыщенный день. — Спишь?, — тихим шепотом нарушаю тишину. — Нет. Не спится рядом с тобой. Все снова так хорошо, и я боюсь, что завтра случится что-то страшное, — кладет голову мне на грудь, прижимается крепко-крепко. — Не думай об этом, мы справимся, даже если вокруг нас будут рушится целые миры. — Один уже рушится, — ее голос звучит грустно и виновато, — твой. Я разрушаю его. Твой старый идеальный мир. В котором все просто и понятно. Привычно. Легко. — Малышка, — провожу рукой по ее спине, едва касаясь, заставляя покрыться мурашками, — поверь, в этом мире хорошего было немного. Если он рухнет к чертям, я создам новый. Мы создадим. Наш мир. Общий. Она больше ничего не говорит. Я — тоже. Слова лишние, когда два тела переплетаются, и когда в этом есть что-то большее, чем просто желание. — Я тоже тебя люблю, — говорю чуть увереннее, чем на вокзале, но только убедившись, что она уже не слышит.Pov. Алиса
Я просыпаюсь от настырной вибрации телефона. Тянусь за ним к прикроватной тумбочке. Высвечивается номер Яны, и я нехотя отвечаю на звонок. — Только девять утра, — сонно бормочу почти себе под нос, чтобы не разбудить Мирона. — Нехер трахаться допоздна, — я понимаю, что она шутит и даже не догадывается, что именно этим мы и занимались, но меня бросает в жар, снова становится стыдно, но я с улыбкой смотрю на спящего рядом мужчину, осознавая, насколько я счастлива. — О, мы в следующий раз распланируем все так, чтобы лечь спать не позже десяти, — смеюсь. — Подруга, ты помнишь, что сегодня вечером мы идем в клуб? Ее напоминание — гром среди ясного неба. Конечно же, я забыла. И как сказать Мирону, что я оставлю его одного, а сама пойду гулять с Яной в клуб на всю ночь. — Черт, я… — жутко нервничаю, — а это нельзя перенести? Просто понимаешь, я боюсь, что он не отпустит меня в клуб. — Нельзя! Куда он денется. Просто пойдем, пожалуйста. Я не тащу тебя блядовать, я просто хочу оторваться под вкусные алкогольные коктейли и драйвовую музыку. Малая, ты обещала, — ее голос с сердитого превращается в молящий. Она буквально начинает выть. — А если Мирон все-таки будет против? — Не будет, — я слышу сонный голос мужчины за спиной. — Окей, я позже перезвоню, можешь выбирать наряд, — скорее заканчиваю разговор и разворачиваюсь к нему. — Яна… — Зовет тебя в клуб, а ты переживаешь, что я буду против, — перебивает меня. — Тебе стоит сделать тише динамик, — смеется в ответ на мой немой вопрос. — Ты точно не против? — Да, — выдыхает и двигается ближе ко мне, кладет голову мне на колени, пронизывает хитрым взглядом. — Я не сомневаюсь в тебе. У меня есть только два условия, которые полностью успокоят мое волнение. — Какие? — Ты пообещаешь вернуться на своих ногах, и после двенадцати наберешь меня пару раз, чтобы я знал, что ты все еще в состоянии говорить., и что ты все еще меня помнишь, — смеется, берет мою руку, целует. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — правда, у меня болит внизу живота, но я не хочу его пугать и расстраивать. — Тогда хорошо, — поднимается и целует меня в губы. — Я в душ. — Ты все еще не хочешь принять его вместе со мной? , — но я не отвечаю, только хитро смотрю на него и исчезаю из комнаты. — Лиса. День пролетает ужасно быстро, и вот я стою на пороге квартиры в полной боевой готовности. — Знаешь, — Мирон притягивает меня к себе, крепко обняв за талию, — я уже жалею, что так просто отпустил тебя. — Почему? — Ты слишком сексуальна в этом наряде, — он еще раз осматривает мои джинсовые шорты и ярко-красную майку на тоненьких бретельках. — Могу только представить, как десятки коршунов будут смотреть на тебя и облизываться. — Пусть облизываются, — чмокаю его в щеку, оставляя след красной помады. — Вернусь-то я к тебе. — Главное, чтобы по дороге куда-то еще не заскочила, — он старается перевести все в шутку, но я узнаю тревогу в его словах. — Ты же сказал, что доверяешь мне, — закатываю глаза. — Не сомневайся, пожалуйста. Я никому не доверюсь так, как тебе. Это и не нужно, потому что я нашла в тебя абсолютно все. Заботу, нежность, тепло, понимание. Любовь. Ты самый идеальный. Последний раз смотрю на себя в зеркало, поправляю волосы и выхожу в подъезд. Яна уже нетерпеливо звонит раз пятый, и я, наконец, беру трубку. — Спускаюсь, — закатываю глаза. — Неужели! Он что, не пускал тебя? Как ты вырвалась? Он применял силу к тебе? , — тараторит без умолку, успевает вынести мне мозг, пока я плыву по лестничным пролетам. — Применял. Грубую силу. Связал веревками, приковал к батареи. С трудом вырвалась, — я понимаю, что она шокирована, и начинаю смеятся. — Слушай, держи свои извращенные фантазии при себе, обижается. В клубе, как обычно, много народа. Последний раз я была здесь почти два месяца назад, но совсем ничего не изменилось. Даже официанты все те же. — На бар или за столик? — На бар, — стараюсь перекричать музыку. — Значит, накидаемся и пойдем танцевать, — Яна смеется и за руку тащит меня к барной стойке. — Две текилы, — решает все за мне, но я не сопротивляюсь, хоть и обещала Мирону не напиваться. Алкоголь разливается теплом по организму. Расслабляет тело и голову. Хочется еще. После третьей порции я понимаю, что мне хватит, и иду в толпу танцующих людей. Музыка взрывается. Начинаю двигаться в такт ей. Как хорошо, что я обула кеды, иначе переломала бы обе ноги. На ходу выпиваю еще пару коктейлей, которые приносит Яна. А через пару минут чувствую, что голова начинает кружится. Почти ничего не понимаю. Только продолжаю подчинятся быстрому ритму. Воздух становится горячим. Душно. Почти нечем дышать. — Я себя нехорошо чувствую, — сообщаю подруге, и она выводит меня на улицу. — Стареешь, — смеется, подавая мне захваченный на баре стакан с водой. Делаю пару глотков, мне становится легче. Вспоминаю, что должна была набрать Мирона, но не получается. А уже почти два часа ночи. — Какие цыпы, — недалеко слышится голос, я поворачиваюсь и вижу перекачанных парней. Только этого не хватало. — Яна, — проговариваю почти бесшумно, но четко, надеясь, что она прочтет по губам. — Бей в пах и беги быстро, — оставляю стакан на ступеньках и уже готовлюсь осуществлять план в действие, когда амбалы подходят к нам, но в одном из них узнаю своего бывшего одноклассника. — Ярик? , — таращусь на него в недоумении. — Какого хуя? Алиска! , — он почти пищит от радости и обнимает меня. — Ебать ты поменялась. — Ты тоже, я смотрю, время зря не терял, — на секундочку, мы были лучшими соседями по парте пять лет подряд, и мне безумно стыдно, что я не узнала его. — Ты когда накачаться так успел? — Бросил экономический и прописался в спортзале? , — смеется, все еще обнимая. — А ты когда успела приучится к полуголой попке и красной помаде? , — мне становится неловко из-за его замечаний. — Ладно, забей. Познакомишь нас? , — поворачивается к моей подруге, и я только сейчас замечаю, что она смотрит на него, как настоящая хищница. Господи, эта женщина реально положила глаз на восемнадцатилетнего пацана? — Ох, это Яна, блондинка до самого ядра головного мозга. Яна, это Ярик, как видишь, спортсмен, — смеюсь, но тут же чувствую себя лишней. Друг Ярика, кстати, тоже. — Я Илюха, — подмигивает мне, и я вежливо улыбаюсь в ответ. Когда момент влечения моих друзей отходит на задний план, мы берем бутылку коньяка и отправляемся в парк. По дороге я вспоминаю, что так и не позвонила Мирону, и хватаюсь за телефон. К удивлению, нет пропущенных, но трубку он берет моментально. — Прости, я затанцевалась, — говорю спокойны, вполне уверенным голосом. — Хорошо, — выдыхает, — спасибо, что вспомнила. Ладно, иди гуляй, а то твоя Яна меня возненавидит. Надеюсь, ты вернешься до рассвета. Я остаюсь позади веселой мини-компании. Мне вдруг становится не по себе, хочу уйти домой, но подруга убеждает остаться еще ненадолго, не оставлять ее одну с двумя парнями. Ведусь. Но напряжение вырастает, когда они с Яриком, поддавшись алкоголю и страсти, сливаются в поцелуе, а Илья пытается подкатить ко мне. — Прости, я уже занята, — мне не нравятся его попытки подсесть ко мне, поэтому вскакиваю с лавочки и отхожу на несколько шагов. — Ну и че ты ломаешься? Все ж нормально шло, — его напор пугает. — Видимо, тебе показалось, — пресекаю его попытку прикоснуться ко мне ударом в пах и выбегаю из парка на дорогу. Ловлю такси. В квартире тихо. На часах почти пять. Разуваюсь, захожу в комнату. Мирон не спит. Сидит при тусклом свете настольной лампы в наушниках и что-то читает. Мой секретный дневник. Улыбаюсь. Подхожу ближе к нему, кладу руки на его плечи. Успокаиваюсь. Все случившееся вылетает из головы. Целую его в щеку. — Знаешь, чего я больше всего хочу? , — аккуратно достаю наушник. — Чтобы в нашем новом мире мы каждую ночь проводили вместе. Только ты и я. Мне больше никто не нужен.