Pov. Алиса
— Это другое. Я не любил их, — слова эхом остаются в моей голове. Дни проносятся быстро. Работа в Оксишопе выматывает. Я выкладываюсь на тысячу процентов, стараясь все понять и запомнить, но все равно время от времени лажаю. Хоть Кира и говорит, что все это нормально, все равно нервничаю. Почему мне так страшно общаться с людьми? Всего боюсь. Не так сказать, не то сделать. В кабинет входит Мирон, и я выдыхаю, расплываюсь в улыбке, бросаюсь ему на шею. — Я скучала, — мы не виделись с самого утра. Когда он уехал к Ване и Илье, я еще спала, а потом даже не успела позвонить. — Я тоже, — целует меня в макушку, обнимает крепко. Становится тепло и приятно, но хочется большего. Мы уже неделю в Питере, а секса у нас так и не было. С момента, как он прочел мой дневник, будто заново ко мне привыкает. Как бы я не старалась вывести его на чистую воду, уходит от ответа, молчит. — Какие у нас планы на вечер? , — это странно, и с любым другим мужчиной я бы не вела себя так. Но теперь вызывающе касаюсь кончиком языка его шеи, шепчу на ухо. — Ужин, приставка, кино. Ты приготовишь что-то, или сходим куда-то? , — хитро улыбается и проводит кончиками пальцев по моей щеке. — Приготовлю, — психую, вырываюсь из его объятий, возвращаюсь на свое рабочее место. — Ты чего? , — но я молчу в ответ. Смысл объяснять, если он не понимает. Или делает вид, что не понимает. — Рассказывай, — мой ноутбук захлопывается и вижу его заинтересованные глаза перед собой. — Ты не обращаешь на меня внимания, — дую губы, словно маленький обиженный ребенок. — В смысле? — Не в том, — выдыхаю тяжело, набираясь смелости, чтобы сказать все прямо. — Я хочу секса с тобой, — тараторю на одном дыхании. — Тот единственный раз был прекрасным, хоть и не идеальным. Я хочу еще. Но ты игнорируешь все мои попытки подтолкнуть тебя к этому. Из-за чего это? Сам говорил, что тебе сложно сдерживаться рядом со мной. Или это уже не так? Я тебя больше не возбуждаю? , — я выпаливаю все, словно из пулемета расстреливаю его словами, но в ответ он просто улыбается. — Глупая, — я люблю его улыбку, но все еще сержусь. — Как у тебя это получается? — Что? — Говорить о сексе с лицом маленького ребенка, — он почти смеется и тянется ко мне, чтобы поцеловать, но я его останавливаю. — Сначала ответь на мои вопросы. — Прости, Лисенок, мне, правда, трудно сдерживаться. И только поэтому я засыпая, стараюсь не прижиматься к тебе слишком близко, — бросает на меня хитрый взгляд. — Твоя попка не оставляет других вариантов. А вообще, я ждал, пока ты заговоришь об этом. Пойми, мне сложно читать твои мысли и угадывать по выражению лица, ты не так проста, как хочешь казаться. Зато теперь я точно, что мои желания взаимны, и что мои попытки подтолкнуть тебя к этому не будут сочтены за принуждение, — снова тянется, чтобы поцеловать, и на этот раз я сдаюсь. — Так чего именно ты хочешь? , — теперь его томный шепот заставляет меня краснеть. — Повторить пройденный материал? Или сразу перейти к новой главе. — Я хочу просто довериться тебе, — стараюсь не робеть. — Тогда на ужин готовь что-то легкое, тебе понадобятся силы на ночь, — он снова целует меня, когда в кабинет заходит Кира. — О, ты вовремя, — он быстро реагирует на ее неловкое покашливание, — а то у тебя тут сотрудники отвлекаются от работы. — Между прочим, Мирон Янович, сотрудники прекрасно со всем справлялись, пока ты не пришел, — она смеется, проходя мимо него к своему рабочему месту. — Заебала, хватит меня так называть, иначе тебе урежут зарплату, и в отпуск пойдешь за свой счет, — язвит ей в ответ. — Да ты что? Я официально оформлена, у меня полный соц. пакет и поддержка профкома. А ты мой босс, так что я имею право называть тебя, как хочу, и мне… — А я имею… — Ты имеешь только Алису, — то, как они переглядываются и шутят между собой, заставляет меня напрячься. То ли меня смущает, что они так спокойно обсуждают нашу с ним личную жизнь, то ли я ревную… Ревную. Да. И это ненормально, я знаю. Но продолжаю подавлять в себе это неоправданное чувство. — Ладно, я пошел, — сдается, знает, что Киру не переспорить. — Кстати, папа в субботу приглашал нас на ужин, — я совсем забыла об этом. — А не отравы ли он мне собирается подсыпать? , — Мирон морщится недовольно. Я тоже не хочу идти, но я пообещала дать ему еще один шанс. Я пообещала себе последний шанс отыскать в отце отца. — Ладно, пойдем, я понимаю, что для тебя это важно, — ровно настолько, насколько важно его понимание.Pov. Мирон
Я привык приходить домой, зная, что меня здесь ждет прекрасная девушка и вкусный ужин. Я привык приходить домой, зная, что меня здесь ждут. Необычное чувство после стольких лет скитаний и одиночества. Взрослый мужик, который робеет от прикосновений теплых рук — явление весьма необычное. Я же рэпер. Всю свою жизнь. Но куда пропадает брутальность и злость рядом с ней? Она делает меня обычным человеком. Она делает меня человеком. Ранимым, испытывающим страх и боль, счастье, желание. Все дело в ней. Она действительно рушит мой мир, создавая новый. А если уйдет, новый мир станет пустым и холодным. И почему Алиса думает, что я уйду от нее? Я захожу в свою… нашу квартиру. Теплую, уютную. До меня долетают звуки музыки и запах запеченного мяса. Я же сказал приготовить что-то легкое. В прочем, у нее хватает сил на все. Откуда только берутся? Откуда берется вдохновение и желание? Моя сумасшедшая. Моя безумная. Моя. Захожу на кухню, она встречает меня в фартуке с теплой улыбкой, снова стеснением отвечает на комплименты, отводит глаза, краснеет. Я никогда не привыкну к этому. Она, наверное, никогда не перестанет так делать. Целую. Упиваюсь ее сладкими губами. Мне мало. Я скучал по ней весь день, я хотел ее всю неделю. Едва сдерживался, но ждал, пока она сама решится. Я точно знаю, что поступил правильно. Для нее это важно, даже если не скажет об этом. Она хочет, чтобы ее мнение учитывали и чтобы ее интересы не ущемляли. Но ей пора учиться простым вещам — называть все своими именами, говорить о своих желаниях, перестать стесняться меня. — Ужин еще теплый, — голос хриплый, но нежный. — Пахнет вкусно, но… — стону, не отрываясь от нее, — ты не против, если я буду только душ, шампанское и тебя? Не против. Молчит, но пламя в ее глазах все выдает. Ей и самой нахер не сдался ужин. Она голодна. И голод ее не утолить мясом и овощами. Черт, как же приятно осознавать, что я смог исправить ее впечатления о сексе. Вода теплая стекает по телу. Смываю с себя усталость дня, который подходит к концу. Прихожу в чувства. Она ждет меня в комнате. Она знает, что я буду делать с ней, и даже не пытается сбежать. Черт, как же приятно, что она позволяет себя подчинить. На мне из одежды ничего, только свисающее на бедрах полотенце прикрывает член. Почти бесшумно захожу в комнату. Внутри все сжимается. Приглушенный свет. На ней черное кружевное белье, оголяющее все изгибы прекрасного тела, и чулки с подтяжками — один из комплектов, которые я ей подарил. Знал, что пригодятся в итоге. На ней набор смотрится чертовски привлекательно. Куда шикарнее, чем в каталогах или на манекене. Едва влажные после душа волосы туго стянуты в хвост на затылке. В ее руке бокал шампанского, переливающегося в тусклых лучах лампочек. Игристое. Игривая. Безумная. Моя. Передо мной больше не маленькая запуганная девушка Алиса, передо мной — взрослая женщина, влюбленная, готовая ко всему разврату, который только может прийти мне в голову. — Лиса, — делаю шаг навстречу. Только бы не потерять грань между образом и настоящей Алисой. Только бы не переборщить. — Ты прекрасна, — стараюсь говорить уверенно, но аккуратности и переживаний в моем голосе намного больше. — Я доверяю тебе. Во всем, — хитро улыбается, отпивая глоток шампанского. — Поверь и ты мне. Я не сбегу. Ты хотел, чтобы я научилась говорить с тобой обо всем? Я просто дам знать, если что-то причинит мне дискомфорт. — Обещаешь? , — она меняется в одну секунду. Ничего не отвечает. Молча разворачивается спиной ко мне, подходит к подоконнику, оставляет бокал. Я в миг оказываюсь возле нее. Не разворачивая лицом к себе, обнимаю. Руки скользят по ее животу и бедрам. Грубо. Я уверен, почти больно. Целую ее шею, ключицы, плечи. Прижимаю к себе. Я хочу ее. В самых откровенных позах, в самых извращенных фантазиях. Сейчас. Здесь. Ее тело податливое, покорное. Она тяжелыми выдохами реагирует на каждое горячее прикосновение моих губ. Выгибается, словно кошка. — Можешь стонать, я же знаю, что тебе хочется, — не хочу, чтобы она сдерживалась в чем-то. Пусть стонет, кричит, пищит. Пусть кусается и царапается. Только пусть проявляет эмоции. — Чего ты хочешь еще? , — ослабляю хватку, даю ей свободу. Алиса тут же поворачивается ко мне, кладет руки на бедра. — Осторожно, оно едва держится, — предупреждаю ее о полотенце, которое тут же летит на пол. Она следом за ним становится на колени. Рисковая. Упрямая. Неопытная. Аккуратно касается члена моего рукой, и я помогаю ей, плотно сжимая ее ладонь вокруг него. Улыбается неуверенно. Проводит по нему. Берет в рот. Черт. Она собирается отсосать мне с лицом невинного ангела. Язык скользит по всей длине. Губы заключают член в плотное теплое кольцо. Сумасшедшая. Упорно сосет. Порно не сравнится с этой картиной. Смотрит мне прямо в глаза. Снизу вверх, но будто это она меня подчинила. Наматываю хвост ее на руку. Останавливаю. Отстраняю, заставив запрокинуть голову выше. — Что-то не так? , — к смеси эмоций в ее глазах добавляет переживание. — Это прекрасно, просто я хочу большего, — большим пальцем другой руки провожу по ее губам, проникаю в рот, придавливаю язык. Она даже не пытается сопротивляться. Стонет. — Но я должен знать, хочешь ли ты, — я понимаю, что взгляд мой становится строгим, но ничего не могу с этим сделать. — Д-да, — теперь ее голос звучит неуверенно. Но она выравнивает спину, пытаясь скрыть это. — Прекрасно, — за волосы подтягиваю ее обратно к своему члену. Слегка придавливаю скулы, заставляя открыть рот шире. — Главное, дыши носом, — вгоняю член ей в рот до упора и застываю. Хочу проверить, на сколько ее хватит. Слегка начинаю двигаться. Слезы стекают по ее щекам, но она даже не дергается. У нее прекрасная выдержка. Рывком выхожу. Кашляет, вытирает слюни, проводит рукой по шее. — Мне нравится отсутствие у тебя рвотного рефлекса, — помогаю подняться. Снова разворачиваю спиной к себе, подвожу к кровати, заставляю опуститься на колени, раздвинуть ноги шире. Так куда удобней добраться до самых интересных точек ее тела. Срываю лифчик. Ласкаю руками мягкую грудь. Сначала слегка пощипываю соски, наращивая силу. Оттягиваю их, кручу. — Больно, — жадно втягивает в себя воздух, и я торможу. На минуту совсем убираю руки. — Ты в порядке? — Да. Подталкиваю ее, заставляя рухнуть на живот. Движусь руками вдоль черных чулков, спешу к поясу, обвивающему ее. Хватаю ее за талию под ним, тяну на себя, приподнимая ее попу. — Ты не сильно расстроишься, если я избавлюсь от них более быстрым способом? , — но не дожидаюсь ответа. Тонкое кружево ее трусиков рвется слишком легко. Кусаю ее мягкую попку, шлепаю. Она вздрагивает, но ей это нравится. Касаюсь языком ее клитора. Мокрая. Жаждущая. Заставляю расслабиться окончательно под напором моего языка, пальцами играюсь с ее дырочкой. Даю кончить, но не даю перевести дыхание, и тут же вхожу в нее без предупреждение. Алиса выгибается и стонет, сжимая в кулак простынь. — Да, Лиса, вот так, — прерывисто выдыхаю. — Тебе нравится? , — аккуратно беру за волосы, поднимая ее голову, выгибая спину. Ускоряюсь. Углубляюсь. Мои движения становятся жесткими. — Я хочу, чтобы ты снова кончила, — и мне не приходится долго ждать. Ее тело будто хватает судорога. Она дрожит и почти воет. Отпускаю ее волосы. Зарывается лицом в подушку, буквально кричит, а я ускоряюсь до максимума, пока не чувствую, как теплая волна поднимается по моему телу. Резко выхожу. Кончаю ей на спину.Pov. Алиса
Я не знаю, сколько проходит времени. Лежу, почти не двигаюсь. Мирон аккуратно гладит мои волосы, целует в щеку, шепчет всякие нежности на ухо. Я понимаю, что нужно вставать и идти в душ, но мне не хочется. Приятными ощущениями захлебываюсь. Мне нравится ощущать себя рядом с ним слабой и беззащитной. Мне нравится его превосходство, сила, грубость. Мне нравится, что он слышит меня и учитывает мои пожелания. Мне важно это. — Хочешь, помогу тебе принять ванную? , — его голос врезается в нависшую тишину и разливается эхом по комнате. — Хочу, — почти мурлычу в ответ, покрываясь мурашками. Он хватает меня на руки и несет в ванную, как в то утро, когда я впервые проснулась в его постели. Картина повторяется, но чувства совсем другие. Нет ни страха, ни боли. Спокойствие и расслабленность. Мне нравится, как он раздевает меня, как любуется моим телом, аккуратно ласкает пальцами каждый шрам на моей коже. — Я хочу тату, — аккуратно провожу ладонью по набитым на его руке рисункам. — Вот здесь, — указываю рукой на место под самой ключицей, где едва выделяется белый шрам. — Откуда он у тебя? , — нежно целует то самое место. — Как и большинство других, — замолкаю, съеживаюсь. Не хочу говорить. Отворачиваюсь, пытаясь скрыть слезы. Он больше ничего не спрашивает. Молча относит меня в кровать, накрывает одеялом. Я робею, стесняюсь. Мне становится слишком неловко. Утыкаюсь носом в его плечо, прижимаюсь к его голому телу. Пытаюсь раствориться в нем. — Он бил меня проводом, от этого появились шрамы на спине и бедре, — голос дрожит, я почти начинаю плакать, прикусываю губу. — А этот… — провожу рукой по ключице, — он толкнул меня, и я напоролась на гвоздь. Рана долго не заживала, болела, гноилась… — Не продолжай, — поцелуем заставляет меня замолчать. — Не вспоминай. Все в прошлом. Теперь у тебя есть я, и я никому не дам тебя в обиду. Мы стоим на пороге квартиры отца и все еще не решаемся постучать в дверь. Еще не поздно сбежать. Но я выдыхаю, набираюсь смелости. Взглядом говорю Мирону, что готова, и он звонит. — Вы вовремя, — нас с улыбкой встречает Маша, — папа только что звонил, уже подъезжает. Проходите в гостиную. — М, сестренка, привет-привет, — в комнате нас ждет Лиза. Бесит. Я начинаю злиться, и Мирон, чувствуя это, крепко сжимает мою руку. — Не думала, что ты трепло, кстати, — переводит взгляд на моего мужчину. — Но, если Алиса надоест, я все еще не передумала. — Какая же ты тварь, — успеваю проговорить раньше, чем она успевает выбежать в коридор на хлопок входной двери. — Папочка, у нас уже гости, — меня тошнит от ее наигранно слащавого писка, — мы успели поболтать с сестренкой о Киеве. Ты свозишь меня туда этим летом? — Потом поговорим, — отмахивается от нее, заходит к нам. Его лицо искривляется в удивлении. — Рад вас видеть. Как дела? , — пожимает руку Мирону, а я боюсь, что они попытаются переломать друг другу пальцы. — Неплохо, — он смотрит на отца с ухмылкой. — Живем, работаем. — Вместе живете? — Ну да, теперь это наша общая квартира. В ней стало так тепло и уютно. Алиса превратила ее в маленький рай. — Не тесно вдвоем на такой маленькой жилплощади? , — язвит. — Да нет, знаешь, спасть стало теплее, — черт, Мирон, прекрати! Закатываю глаза, ухожу на кухню, оставляя их наедине. Маша уже заканчивает готовить ужин. Помогаю ей, но почти молчу все время. Ничего не рассказываю, не отвечаю ни на какие вопросы. Скорее всего, она меня ненавидит за то, что я рассказала отцу правду о их дочери. Но с другой стороны, мне плевать. Ей всего четырнадцать, и она даже не представляет, во что лезет. Ужин тянется медленно. Неловко. Даже страшно. Мы обсуждаем погоду, политику, экономику. Ни черта в этом не понимаю. Мирону явно скучно. Маша смущается, отец психует. Атмосферу разряжает Лиза. Сначала она просто пытается обратить на себя внимание: то соль просит, то хлеб. Потом же, под стать отцу, пытается уколоть нас. — Алиса, ну как тебе новая жизнь? , — язвительно смотрит мне прямо в глаза. Насмехается. — Ты о чем? — Ну раньше у тебя совсем отца не было, а теперь целых два, — смеется. Сука. — Да, Мирон, тебя не смущает, что отец твоей дочери — твой ровесник? , — папа подхватывает эту мысль, я напрягаюсь еще сильнее. — Да нет, мы как-то на ровесников не тянем, мне тридцать три всего, — с такими темпами я скоро закачу глаза так, что смогу увидеть свой мозг. И зачем только притащилась сюда, да еще и с Мироном. — Всего лишь? Вас разница в пятнадцать лет не смущает? , — Маша. Зачем она лезет в это? Бросаю на нее злостный взгляд, но она совсем не реагирует. За столом вспыхивает словесная война. Лиза поддакивает отцу, Маша пытается просто объяснить, что наши отношения неправильные, Мирон отбивается от всех, не замечая, что его защита переходит в наступление. Молчу. Выдыхаю. Надеюсь на то, что это скоро закончится, но зря. Спор только набирает обороты. Какого черта? Я не за этим сюда пришла. — Может, хватит? , — пытаюсь вклиниться в перепалку, но меня абсолютно никто не слышит. Кажется, обо мне вовсе забыли. — Понятно, — произношу чуть тише, встаю из-за стола и так же спокойно покидаю квартиру. Я не хочу ни оставаться в квартире отца, ни возвращаться домой к Мирону. К Оксимирону. Сейчас он вел себя точно так, как его описывает пресса. Напыщенный, самовлюбленный. Он ведь не меня защищал. Ему важно было одержать победу в споре. А жаль. На улице прохладно. Поднимается сильный ветер. На асфальт падают капли дождя. Тело пробирает дрожь. Почти одиннадцать. Я достаю телефон из сумки, смахиваю все пропущенные. Звоню Кире. К счастью, она берет трубку почти сразу и даже рада то, что я приду к ней. А вот я совсем не радуюсь, когда дверь мне открывает Рудбой. — Ваня? , — в моем голосе одно удивление, а вот он, видимо, знал, что я приду. — Понятно, Мирон уже здесь или скоро будет? — Да нет, вообще-то, — хмыкает, впускает меня в квартиру. — А почему он должен быть здесь? , — спрашивает на пути к кухне, где меня теплой улыбкой встречает Кира. — Я думала, вы уже позвонили ему. Тем более, ты его друг. — Да, друг. Но я не собираюсь лезть в ваши дела. Вы поссорились? , — обнимает девушку, которая сидит напротив меня и делает глоток пива. — Да… Пофиг! Вы что, мутите? , — его жест вызывает во мне еще большее удивление. Они не отвечают, только смеются в ответ. Ничего не понимаю. Только вспоминаю девушку из клуба и удивляюсь тому, как быстро все меняется. В голову закрадываются мысли о том, что Мирон способен поступить так же, но отгоняю их. Соглашаюсь выпить с Ваней и Кирой в надежде, что это поможет абстрагироваться от произошедшего. Помогает. Мне становится легче, веселее. Вино из заначек новоиспеченной подруги сменяется водкой с соком, но сок быстро заканчивается, а идти в магазин никто не хочет. После очередного звонка отключаю телефон. — Ребята, — я едва соображаю, что происходит, но сегодня мне больше никто не испортит настроение! , — смеюсь. Делаю музыку громче. Подпеваю. Заглушаю обиду. Веселюсь. Я знаю, что наутро мне будет плохо, но сейчас я хочу заставить Мирона с отцом нервничать. Может, хоть это их сблизит.