Take off your mask

*** Сокджин еще вчера написал Чимину, что сегодня до полудня — точно, кафе на нем, и со спокойной душой отключил телефон. Просыпаться в постели Намджуна оказалось верхом прекрасного, Джун все еще спал, крепко обнимая его и прижимая к горячей груди, умиротворенное лицо казалось еще более красивым, и Сокджин чуть слышно хихикнул, прижимаясь и зарываясь носом в изгиб его шеи, вдыхая запах своей истинной пары. Ночью, когда они впервые поддались откровениям, признавшись во всем еще по дороге домой к Намджуну, идя чуть ли неотрывно соприкасаясь плечами и переплетая пальцы, они много смеялись и не могли смотреть ни на что другое, кроме друг друга. В тот момент, когда они раскрыли глаза, неохотно отрываясь от желанных губ, Джун первым открыл глаза, тяжело вдохнув воздух когда увидел Джина. Настолько прекрасный, будто неземной, и просто невероятно красивый. Сколько бы парней на своей скудной трассе жизни не поведал Намджун, никто не мог сравниться красотой с Сокджином, что сейчас предстал перед ним, вот только на все его опросы по поводу того, как же он выглядит, Нам отвечал лишь то, что парень сам должен это увидеть, и не давал ни трогать лицо, ни брать телефон, чтобы открыть камеру. В итоге Сокджин смог увидеть свой истинный лик лишь у них дома. Подойти к зеркалу и смотреть туда на протяжении десяти минут безотрывно, без каких-либо эмоций. А потом его пронзила истерика, счастливая, но истерика. В ту ночь, Джун успокаивал его около получаса, усаживая истинного на колени, нашептывая нежности, счастливо улыбаясь, и посыпая поцелуями раскрасневшееся от слез личико, уповая тем моментом, утопая в любви и в благоговении к столько милостивой к ним Судьбе. Сейчас, в первом часу дня, они все еще нежились в постели. Джун забавно сопел, а Сокджин не хотел прерывать его сон, так что наслаждался тишиной витающей в его квартире. Здесь было невероятно хорошо, возможно от того, что она была просто насквозь пропитана старшим, или из-за того, что их вкусы в понятии «красиво» и «уютно» полностью совпадали. Солнце заливало всю комнату, и это не могло не радовать, потому что оно не посещало Сеул уже долгие дни и будто благословляло их двоих, не скупясь сейчас своим светом. Джин тихонько касается пухлыми губами чужой шеи, чувствуя, как хватка рук под намджуновой его футболкой усиливается, и места под чужими пальцами приятно начинают печь от горячих прикосновений. Он поднимает взгляд и не может сдержать счастливой улыбки, когда на него смотрит осоловелыми и немного припухшими глазами Намджун, и Джин тут же тянется за ленивым поцелуем, томно смакуя чужие губы, все еще лениво, но так желанно. — Доброе утро, — улыбчиво тянет Сокджин. — Теперь и в правду доброе, любимый, — с улыбкой хмыкает Джун, оставляя поцелуй на лобике младшего и переворачиваясь на спину, — как спалось? — Хорошо, — улыбается Джин, перемещая голову на плечо мужчины и чувствуя, как он перебирает его волосы той же рукой, на которой лежит сам парень, — слушай, Джунни, у меня сегодня сеанс у Хосока. Намджун вопросительно выгибает бровь, и выжидающе смотрит на истинного. — Продолжишь к нему ходить в качестве клиента? — мельком интересуется Джун, поскольку прекрасно знал о причинах, по которым Джин посещал Хосока уже долгие годы, почти с самого начала его работы в сфере психотерапии. — Этот будет последний мой поход к нему в этом плане, — с тоскливой усмешкой произносит Ким, — Знаешь, я подумал, и… Давай ему первому расскажем? Он многое сделал для нас обоих, и с этим не поспоришь. Думаю, будет гуманно рассказать, что его старания и потраченные нервы не умерли даром. — Твоя правда. Вот правда ему, по-моему, нервничать уже нечем, Бона ему весь мозг выела, — кивает собственным мыслям Джун, слушая скрипичный смех Джина на его плече, который уютно потирался щекой о его обнаженную, горячую со сна, кожу, и именно в эти секунды кажется, что счастье выглядит именно так, — а ведь все нормально было, она вообще крутая баба на самом деле, но вот на месяце третьем ее как подменили. — Хах, я знаю ее столько же, сколько и Хосока, мы частенько пересекались на сеансах, она даже первые пару месяцев думала, что я его любовница, с которой он уходит ночами разговаривать на балкон. У меня тогда действительно тяжелое время было, а голос… Ну да. — Джун сдавливает смешок, пока Джин окидывает его суровым взглядом. Они провалялись до двух часов после полудня, когда Сокджин уже просто встал в постели под жалобные возгласы Намджуна о том, чтобы он остался еще хоть на чуть-чуть, и причитаниями о том, что у него редко бывают вот такие самовольные выходные, на что Джин лишь одернул длинную футболку на ягодицах, и безжалостно ушел в душ. Джун присоединился к нему чуть позже уже на кухне. Столь часто Джин тут гостил и готовил, что уже знал расположение всех продуктов лучше самого хозяина квартиры, ведь бывали ситуации, когда Нам мог легко позвонить и спросить где находиться имбирь или что-то из того, что он не часто использует, так что выйдя из душа, Джин тут же начал соображать завтрак. Решив, что быстрее рамена ничего не выйдет, начал нарезать курицу, которая еще с прошлого визита парня оставалась в холодильнике, и поставил воду на плиту. Пока он утопал в привычных хлопотах готовки, Намджун вышел из душа. Вода все еще каплями стекала по его телу и волосам, несмотря на то, что на его шее висело полотенце; он опирался на дверной проем и смотрел на Джина, что так гармонично вписался в это пространство. Как ни странно, эти мысли всегда были при нем, но лишь сейчас он их может озвучить и вообще давать проскальзывать в голове. Так что сейчас, не противясь желаниям и возможностям, он подходит к Сокджину со спины, ласково обвивая его за талию и укладывая голову на широкие плечи, которые Джин так и не утерял. — Айщ! Джунни! Ты мокрый! — морщиться Сокджин, хлопая того по сырой макушке только что изъятым из холодильника огурцом, отчего тот смеется, целуя его в шею, как бы замаливая погрешность. — Ты тут так хорошо смотришься, — вдыхая чужой запах смешанный с его любимым гелем для душа, проговаривает Намджун, — я хочу видеть тебя здесь каждое утро до моего последнего дня. — Приглашаешь меня переехать? — хмыкает Джин. — Настойчиво рекомендую. — Принимаю Ваши рекомендации, господин директор, — ехидничает Сокджин, поворачиваясь и легко целуя Джуна в губы. *** — Я хорошо выгляжу? — Ты не представляешь насколько ты красивый, малыш. Сокджин думал зайти домой и переодеться по-человечески. Выбрать нормальные вещи, которые бы подходили под сегодняшнюю ситуацию, или хотя бы забрать свой любимый парфюм, которым пользовался уже лет пять, но из-за того, что Джун после еды просто защекотал его и повалил на диван, заключая в медвежьи объятья, после чего они проговорили почти два часа, а потом еще и фильм посмотрели, который включил Намджун воспользовавшись тем, что Джин потерял бдительность и забылся, им пришлось пренебречь сладким парфюмом и двинуться прямиком к офису Хосока. Что-то внутри Сокджина сильно трепетало, он понял, что получит нагоняй от мамы, потому что она не первая, кто узнает сие счастливую новость, возможно (хотя он почти в этом уверен), он получит крупную обиду от Тэхена, и, если не повезет, от Чимина тоже, но все же Хосок был именно тем человеком, который искренне их поддерживал и подталкивал на этот шаг, и в большей мере, если бы не он, они бы так и не встретились после той беседы в книжном. Дверь лифта открылась, и Джин нажал кнопку пятнадцатого этажа; Намджун чувствовал волнение своей пары, так что умиротворенно улыбнувшись. Он подошел, вплотную обнимая его и нежно целуя в шею, оставляя там тягучее, как горячая карамель, приятное жжение. — Волнуешься? — прошептал Джун в район шеи, прикрывая глаза. — Немного, — кивает Сокджин. Дверь открылась со звоночком, типичным для подобных зданий и лифтам здесь, и они вышли, идя совсем рядышком. Сокджин уже увидел секретаря Хосока, мисс Ким. Миловидная девушка, с большими глазами, тонким ореолом губ и теплым характером. Она была действительно приятной на общение и очень нравилась Джину как человек. — Добрый вечер, Енсан-ним, — здоровается Сокджин, тепло улыбаясь, и девушка, стоящая к нему спиной и достающая папки, которые многовероятно нужны Хосоку, с верхней полки, при этом стоя на своих каблучках на небольшой лесенке специально до этого, вздрогнула от неожиданности, но из-за того, что она была малость занята, а с парнем была в хороших отношениях, ответила продолжая свое дело. — Добрый, Сокджин-щи, Вы сегодня рано, еще пяти нет, — проговаривает она, когда разворачивается с двумя массивными папками, и замирает, когда видит улыбку незнакомого ей человека, — Ой. — Давайте я помогу Вам, все равно сейчас зайдем к Хосоку, я отдам, — кивает он, а после из-за спины показывается и Намджун, до этого что-то печатающий на телефоне, — Он в своем кабинете? — Сокджин-щи! Простите, но я не могу не сказать, как я за Вас рада! Я работаю с господином Чоном четыре года и за все это время очень прониклась! Я так рада! — она буквально взвизгивала от счастья, и Джин не мог сдержать счастливой улыбки, — Он у себя. Думаю, он будет рад вас видеть. Джин улыбается, подзывая Намджуна, и стучит в дверь кабинета Хосока, тут же не дожидаясь ответа проходит внутрь, и застаёт Хо за подготовкой к сеансу. Пока он перебирал какие-то документы, но лишь услышал, что дверь открылась, тут же поднял глаза. — Здрав.ствуйте? Простите, Вы записывались на прием? — изгибает бровь Чон. В след за Сокджином в помещение заходит и Намджун, улыбаясь до ямочек, и прикрывая за собой дверь. — Да, — кивает головой Джин, — Впервые записался шесть лет назад в сентябре, и сейчас прихожу на последний сеанс у лучшего психотерапевта, который у меня только был. Глаза Хосока в миг расширяются, и он ничего не может произнести. Перед ним стоит невероятно красивый парень с аккуратным лицом, пухлыми графичными губами, имеющими плавные и замысловатые изгибы, большие глаза, обрамленные длинными ресницами смотрят тепло, так же как и раньше, разве что теперь, его взгляд был схож с глазами нимф, светло каштановые пряди, что были аккуратно уложены лишь подчеркивали красоту его лица, прямой носик, прекрасно вписывающийся в картину, более красиво сложенное тело, и все те же широкие плечи, вот только теперь гордо разведенные и держащие прямую осанку; все это был невероятно красивый образ, но его голос, манера говорить. Это все еще был тот самый Сокджин, который впервые пришел сюда лишь для того, чтобы жить. Не натворить глупостей, оборвав свое существование, которое казалось парню адом, а продолжать бороться. Сейчас, именно в этот день, от того парнишки, что заявился шесть лет и восемь месяцев назад, не осталось ничего. Лишь новая страница в его жизни, чистая, с новыми чернилами. Пребывая в шоке от вида Сокджина, Хосок не сразу примечает уже присевшего на кресло рядом Намджуна, которого он не признал бы, если бы не две вещи, которые заставили его взвизгнуть от понимания. Первая — то, как он сел, вот так, смотря как истинный босс компании исподлобья, как было из его знакомых присуще смотреть лишь Джуну, когда он ставил локти на разведенные колени, и лишь одной рукой подпирал лицо так, что указательный палец прикрывает глаз упираясь о переносицу. Вторая — его дурная привычка лезть в телефон каждый раз, когда приходит оповещение, и идиотская наклейка кумамона на чехле, которую когда-то прилепил Юнги. — Серьезно? — лишь тихо выдыхает Хосок, падая на кресло и недоумевая смотрит прямо на парней, что улыбчиво смотрят на него, — Два года… ДВА ГОДА МОИХ СТРАДАНИЙ, ЧТОБЫ ВЫ, БЛЯТЬ, ОКАЗАЛИСЬ ЕБУЧИМИ СОУЛМЕЙТАМИ! ДВА, СУКА, ГОДА! ДА ЛАДНО?! А РАНЬШЕ ПОСОСАТЬСЯ ПО ПЬЯНИ НЕ МОГЛИ?! Блядство, за это время тысячу раз уже засоулмейтиться можно было, но вы ж блять кота за яйца тянуть любите, оба! Судорожно выдыхает Чон, потирая морщинку, пролегшую меж бровей, пока слышит смешок от Намджуна, и Хосок тут же поднимает на него испепеляющий взгляд. — Нихуя не смешно, Намджун. Вообще нет. Вы мне оба мозг ебали, — качая головой и не мигая произносит Хосок, доставая из стола фляжку с коньяком. — Так с ходу понятно что это я? — хмыкает Джун. — Ты Юнги сотку должен. Даже выпивший он все грехи помнит, — качает головой психотерапевт, — Джин, сядь и не маячь, бесишь. Расскажите? Ой, нет. Вы мне расскажете! Джин засмеялся, рассказывая историю их вчерашней прогулки и слушая подробности со стороны Джуна. Они смеялись, Хосоку даже удалось расслабиться и немного перестать сердиться на оболтусов друзей, которые так хорошо и гармонично теперь смотрелись вместе. Час пролетел незаметно, и, когда стрелки часов начали переваливать за шесть вечера, Джин ойкнул. — Джунни, — позвал он, глядя на своего парня как потерянный котенок, — Нам еще ко мне домой зайти нужно, и я хочу успеть до того, как Чимин с Тэ-Тэ уйдут домой, а то они потом на меня такую обиду кинут, что я буду перед ними распинаться месяца два. — Погодите-ка, так вы еще младшим ничего не сказали? — поднимает бровь Хосок. — Нет. Джинни хотел, чтобы ты узнал обо всем первым, мы даже родителям не говорили, — пожимает плечами Намджун. — Я бы все-таки начал воротиться от того, что вы друг друга стали так называть, но оставлю, пожалуй, это Юнги, — с усмешкой говорит Чон, — я очень рад, что вы помните старину Хосока, который свои нервы на вас положил, а вообще, я действительно рад за вас. Намджун с Сокджином попрощались с Хосоком, и со счастливыми улыбками отправились в кафе, где все еще были Чимин с Тэхеном. Чим писал, волнуясь, спрашивал где хен и все ли в порядке, на что Джин смеялся, и лишь говорил, что скоро будет дома. *** Пол седьмого вечера, кафе закрыто, Чимин намывал стаканы, оставляя их на свои места. Тэхен рядом кружился с веником, подвывая песни из старого магнитофона, который каким-то неведанным чудом, друг Тэ с третьего курса смог перепаять и вставить туда блютуз систему, а парнишка учился даже не на инженерном, а был с художественного факультета живописи и академ.рисунка. Закатное солнце врезалось сквозь большое панорамное окно длиной во всю стену. Все было очень спокойно. Чимин позволил себе задуматься, прикрыть глаза и лишь войти в ритм музыки, как что-то с грохотом треснуло. Послышался шум и взвизг Тэхена, что заставил Пака изумленно раскрыть глаза. — Что происхо...дит? — говорит Чим, притихая на конце слов. На порог залетели два мужчины, предположительно на склоне двадцати лет, хотя одному из них, что на манер невесты был подхвачен более высоким и солидным мужчиной, нельзя было дать больше двадцати пяти-двадцати трех лет. Они выглядели счастливыми, чрезмерно оголтелыми, и Чимин просто пребывал в шоке, когда шатен с нереально красивыми чертами лица, слез со своего спутника, и уверено двинулся в чиминову сторону. — П-простите, мы закрыты, — кое-как произнес Пак, но тот лишь закатил глаза. — Пф, — послышалось от парня, что подошел к светловолосому парнишке и потрепал его по волосам, — Не разнесли тут ничего без меня? Чимин завис, слыша голос хена, но не видя его самого. Тэхен на заднем плане тяжело вдохнул воздух, а Чимин лишь попытался скоординировать дальнейшие действия и понять суть происходящего в своей голове. — Х-хен? — Агась, и я съезжаю, детки, — резво, и даже певуче протянул Сокджин, вытанцовывая к двери на второй этаж. В зале повисла мертвая тишина. Чимин переваривал полученную информацию, Тэхен, кажется, вовсе сломался только что, так как прижимал метелку близко к груди и смотрел лишь в одном направлении, пронзая воздух и смотря сквозь. Намджун усмехнулся, оседая на кресло, и тут Пак наконец-то вспомнил о том, что хен влетел сюда не один, а его буквально внесли, и судорожно перевел взгляд на мужчину, который смотрел на него, тепло улыбаясь. Чим обвел его лицо взглядом, внимательно изучая и пытаясь понять, кто же стал истинным их Джин-хена, и вот, отходя от раскосых глаз, Чимин взглядом спускается на губы, а затем его взор ловит щеки парня и он взвизгивает, живенько прикрывая рот рукой, и этим самым «будя» подвисшего Тэхена, отчего тот вздрагивает и тоже смотрит на парня за спиной, изучая. — Я узнаю эти ямочки где угодно! — визжит Пак, — Ким Намджун! С ума сойти, они даже трансформацию пережили! — Как жизнь, ребятки? — хмыкает Джун и смотрит на Тэхена, ранее с ним не знакомого, — Намджун. Думаю, ты Тэхен верно? — кивает он в сторону Кима младшего, и тот мерно пытается вступить суть дела. — Да, я, — немного сбивчато отвечает Тэ, — тоже о Вас слышал… — будто спрашивает Тэхен, на что старший широко улыбается и тепло смотрит, от некого малого смущения тупя глаза в пол на секунды. — Можешь звать меня хеном, так будет удобнее, — лишь кивает Джун, а потом слышит недовольный хрип со стороны Пака. — Когда? Как? При каких обстоятельствах? И вообще, почему? — наваливает Чимин, сложа руки полочкой, недовольно супя вздернутый носик и дуя пухлые губы, и если верить слуху, то кажется, он стучит ножкой об пол. — Не все сразу, Чим. Я уверен, Сокджин сам вам двоим все расскажет, когда подостынет его волевой дух, — с задором произносит Намджун, когда ко всему шуму сверху еще и что-то смачно падает, и Тэхен явно впадает в еще больший шок. Резкое затишье после шума смутило всех находящихся, и Намджун с Чимином уже хотели было встать и пойти спрашивать Джина, не убился ли он там, но после из коридора лестниц послышались красивые напевы голосом хена, и он открыл дверь с чемоданом, и счастливо посмотрел на кафе, оглядывая всех находящихся там парней. Он смотрит прямо на Намджуна, и понимает, как расплывается в еще более широкой улыбке, и летит к нему на руки, почти прыгая на него обратно, но воздерживается, целуя в щеку, и смотрит на парней. — Чим, прости что наваливаю на тебя сегодня так много, но закроешь тут? — смотря виновато. Его глаза сейчас выглядят как щенячьи, невероятно красиво блестят и Пак не может ничего сказать уходящей к выходу парочке, как выкрикнуть: — Не вопрос, но ты мне все расскажешь! Я выпытаю это у тебя! *** Не проходит и недели, как Сокджин потихоньку начинает привыкать к новому раскладу жизни. Привыкает просыпаться в другом доме, который уже стал родным лишь благодаря одному конкретному человеку. Спозаранку, готовить завтрак на двоих, варить кофе, чувствуя чужие ленивые объятья на своей талии, и тягучие поцелуи в шею, а потом вместе собираться на работу. Ему нравиться так быстро входить во вкус этих отношений, наконец-то воплощая в реалии все, что томилось глубоко под ребрами долгие два года, и безумно счастлив, что Намджун так же быстро и нетерпеливо наверстывает и свои потраченные дни. Сегодня сладкая нега сна в крепких и даже властных объятьях продолжается весьма долго, позволяя Сокджину отдохнуть, наслаждаясь Намджуном, в чью сильную обнаженную грудь он утыкается, вдыхая чужой аромат, который уже до одури сроднился и уже кажется оседает на него в ровной степени, как и его собственный отдается отдушкой на Намджуне, помечая, становясь одинаковым. Часы на тумбе с его стороны мерно показывают половину одиннадцатого, когда он поворачивается, едва открывая один глаз, смотря из-под густых ресниц и сладко зевая, отворачиваясь обратно, дыша куда-то Джуну в шею, когда чувствует, как чужие руки поднимаются выше по спине, и Намджун едва ощутимо целует в макушку. Уже так привычно, что невольно заставляет улыбаться. — Доброе утро, любимый, — ласково тянет Намджун, и Джину уже кажется, что это его «любимый» впилось в подкорку его сознания его неотъемлемой счастья, без которой он не протянет и часа. — Доброе, — и легкий поцелуй как довершение фразы. — Пойдешь в душ? — мягко спрашивает мужчина, спускаясь ниже, и обнимает нежно, утыкаясь в острые ключицы, пока Сокджин едва хихикая притягивает его за шею, перебирая темно каштановые волосы. — Если только ты донесешь, — хихикает парень, ойкая, когда его реально подхватывают на руки, что он едва успевает прижаться, окольцевав чужую шею, и уносят в сторону ванной комнаты. Утро проходит плавно, в своем ритме, таком приятном и размеренном, что мурчать охота, и вот, спешные стрелки часов уже перевалили за два часа после полудня, как Намджуну пришло оповещение на телефон. Он с неохотой встает с дивана, на котором они с Сокджином до этого лежали, смотря какой-то мультик. Они даже особо не знали что включили, просто по факту наслаждались присутствием друг друга, что-то просто играло шумом на фоне. Намджун разминает затекшую спину (Сокджин лежал на нем около часа) и берет телефон с кухонного стола, снимая блокировку и видя сообщение от Юнги: «Перезвони мне», и с выдохом набирает заученный номер друга. Гудки долго не идут, и Мин почти сразу поднимает трубку. — Ого, а я и не надеялся, что ты мне раньше понедельника ответишь, — слышится хриплая усмешка по ту сторону провода, — все же смог оторваться от своего Сокджина? Юнги не упускает момента подшутить и пустить свою порцию сарказма, на что Намджун так же хмыкает. — И тебе привет, — легко улыбается Намджун, — сомневаюсь, что ты звонишь мне в это время от безделья, — и знает ведь, что прав. — Именно. Мне нужно, чтобы ты кое-какие записи послушал, и сразу отредачили вместе. Это касается твоего микстейпа, так что я могу заглянуть к тебе или это может подождать до рабочих будней? — спрашивает Мин, но Джун в принципе знает, что выбора у него нет, так как на работе Юнги загружен по горло и на подобное времени не будет, а сегодня друг, как бы то странно ни было, в достаточно хорошем расположении духа. — Хорошо, ты еще дома? — спрашивает Джун. — Да, сейчас собираюсь, через час примерно буду,— и Ким буквально ощущает кивок друга, после чего тот отключается. В его стиле. Намджун выдыхает, вновь кладя телефон на столешницу и чувствует, как чужие руки нежно обнимают со спины, и мягкий подбородок опускается на плечо, явно понимая, что Сокджин встал ради этого на цыпочки, и позволяет себе насладиться этим моментом, не сразу разворачиваясь и обнимая уже так привычно — за талию и ласково целуя в кончик носика. — Кто звонил? — интересуется уверенно и не боясь, смотрит на Нама слишком красивыми глазами. Тот не может сдержать порыв и не убрать волосы, что спали на его красивое личико. — Юнги, — кивает Намджун, — Он зайдет к нам скоро, нужно кое-что решить с микстейпами, а пока у нас есть час. — Час на что? — не односложно спрашивает Джин, прищуривая глаза и облизывая пересохшие полные губы сложенные в ухмылке. И Намджун наклоняется впиваясь в них, на этот раз жадно, снимая, и проходясь своим языком, внедряясь в рот его мальчика и получая сладостный тонкий и краткий стон, когда Джин прикрывает глаза, отдаваясь и отвечая, напором соединяя языки в пьяном танце, проходясь по чужому ряду зубов и прикусывая нижнюю губу истинного со складочкой по центру, прижимаясь близко, уничтожая всякое пространство меж ними, а руки Джуна уже давно блуждают под его рубашкой. А когда поцелуй нежеланно разрывается в нехватке кислорода, Намджун подхватывает Сокджина под бедра, заставляя обхватить его талию своими длинными и тонкими ногами, шепчет опаляюще, прямо в губы: «На это». *** Юнги, заходя в квартиру предсказуемо закатывает глаза, видя несколько багряных пятен на шее Сокджина, который мило лепечет на кухне, и царапины на плечах Намджуна, которые прекрасно видно сквозь его футболку с большим горлом, но «говорит» по этому поводу лишь взглядом, сразу проходя в студию в намджуновой квартире. Джин готовит им кофе, и, зайдя в студию, оставляет чашки на столике и оседает на плечи Намджуна, смотря на то, как они работают. Юнги сразу же хватает одну из кружек. Выглядит он достаточно устало и тут Сокджин понимает, что больше, чем месяц назад Юн встретил соулмейта, который пропал в клубе, и за все это время они виделись не больше пяти раз на достаточно коротких перебежках. И сейчас Джин наконец-то может разглядеть его лицо: Юнги приятный внешне. Очень бледная кожа, алые на ее фоне губы, которые аккуратной тонкой линией изогнуты чуть вверх у внешнего края. Носик-кнопочка и почти как у Намджуна, темная, смолянистая челка, и глаза… Узкие, смотрящие остро и сосредоточенно. И тут в голову Джина врезаются чужие слова:

«Глаза. Лисьи. Раскосые. Узкие. И черные как ночь.»

И тут механизм внутри сокджиновой головы начинает работать, и он лишь вспоминает обстоятельства, которые ему случилось застать: Юнги вбежал в подсобку в том клубе, в котором они были с Чимином, и Пак встретил свою Судьбу там же, на утро не удосужившись ничего вспомнить. Сокджин занимел, лишь вспоминая то, как Мин носился и искал его, и самое гложущее душу Кима было то, что Юнги помнит лицо своего соулмейта. И именно в этот момент ему пришла гениальная мысль, пока парни отвлеклись от своей работы: — Слушайте, а давайте завтра у нас соберемся, и все познакомимся? *** Юнги явно уже бесит Тэхен, слишком громкий, слишком импульсивный, слишком живой, для него, этот парень просто слишком, и его это раздражает, но вот уважением к Чонгуку — его другу, который неведомой магией попал сюда, на это мероприятие, он проникается с геометрической прогрессией. Тот пассивно успокаивает местного инопланетного придурка, буквально с рыком заставляя сесть, после пары минут мирных уговоров.        Вообще Чон оказался красивым, очень. И Юнги даже думал, что тот уже встретил соула, но малой лишь пожимает плечами, мол — нет, у него немного резкие очертания лица квадратной формы с четкой линией скул, прямые глаза смотрящие строго, полные губки бантиком, чуть вздернутый тонкий нос и все лицо в родинках. Сокджин лепечет над всеми, кружит на кухне вместе со смеющейся Боной, которая пребывала на редкость в хорошем расположении духа. Хосок явно не хотел сидеть и резать салатики, но его принудили, а Намджун четно пытается помогать, на что младший целует его в нос, и тот возвращается в зал, почти сразу отвлекаясь на телефонный разговор. — Намджун-хе-ен, — тянет Тэ, болтая ножками с подлокотника кресла, на который его уронил Чонгук, — Это Чимин? — Да. Он спросил, не надо ли чего купить, и сказал, что скоро будет, — отзывается Ким, и садиться на диван, — сейчас он придет и можно будет открывать выпивку, а без него Джин трячек поддаст. Все посмеиваются, пока Сокджин просит Намджуна вместе с Хосоком вынести стол в гостинку, что тот тут же исполнительно и делает, а Юнги тяжело выдыхает, понимая, что на сегодня тут слишком шумно, и встает с насиженного места, смотря как радостно скачет мимо него Тэхен, резко оборачиваясь, видя, как парень надевает на себя толстовку, скинутую им при входе, и влезает в свои кеды. — Хен, а ты куда? — хлопает густыми ресничками, и смотрит внимательно Тэхен. — Покурить, — бросает он, показывая пачку мятных сигарет парнишке, и, как только открывает дверь и отходит от нее чуть поодаль, то впадает в оцепенение: Он буквально сталкивается взглядом с омутом теплой карамели, что удивленно хлопают густыми ресницами, шокированный взгляд глаз, которые преследовали его всюду в отражениях стекла витрин, пухлые губы, чей вкус сладкой и даже приторной ванили все еще пьянил выпитым парнишкой в тот вечер алкоголем, маленький носик, щечки и эти веснушки. Юнги нашел. Прошло тридцать семь дней. ***