Take off your mask

*** «…Прости меня, Чиминни. Ты такой добрый и настоящий, пожалуйста, оставайся таким…» Написано родным ровным почерком, и руки начинают бешено трястить, почти не давая прочитать текст дальше, потому что глаза тут же наполнились слезами, и он побежал вверх по лестнице. Он не верил. — ЕНХИ! Истошный крик вырывается из самого горла, сердце замирает, когда глаза цепляются взглядом где-то в центре комнаты. Ноги совсем не держат, и он падает на пол, полностью залитый чужой кровью. — Енхи… Зачем… Ен… *** — Ахха! Чимин подрывается посреди ночи, тяжело дыша и еле втягивая воздух в легкие. Он тут же приподнялся на кровати, охватывая себя за плечи и унимая дрожь во всем теле. Чимин глубоко вдыхает и выдыхает носом, осматриваясь по сторонам — он все еще в своей комнате. Дома тихо, даже слишком, за окном едва за полночь и ни единого шороха ветвей или порыва ветра. Все томиться в безмятежности. Прошло восемь лет, а он все еще помнит и хранит тот день в памяти, хотя так хотелось забыть… Откидывая от себя все мысли, Чимин едва приподнимается на постели, все еще чувствуя дрожь в коленях, и идет на кухню. Ему нужно выпить успокоительное и снотворное, потому что сам он вновь навряд ли сможет уснуть. Проверенная ступенька. И Чимин это слишком хорошо знает, как и то, что завтра важный день в университете, куда ему нужно заявиться выспавшимся и красивым. Последние зачетки, и он может уйти на свой заслуженный покой на пару недель, чтобы потом уверенно защитить уже готовый диплом и годок так отдохнуть, хотя Намджун как-то давно шутил, что заберет «талантливого ребенка» к себе в агентство, а поскольку они сейчас стали паранормально часто пересекаться, несомненно из-за их близости с Сокджином, его вопросов об универе и намереньях на будущее, то по всей видимости не совсем он и шутил… Чимин бы сам и не против, вот только там есть один раздражитель — Мин, ладно, ты не такое уж и говно как я думал, Юнги, который хоть и появляется на работе раз через раз, но появляется же. Тяжелый вдох прошелся обжигающей болью по ребрам, а свет, который был включен на кухне, заставил сильно пожмуриться. Чайник кипел медленно, и Чимин просто сидел на стуле, поджав ноги ближе к себе, сейчас тишина казалась спасительной, в ней не было ничего. Ни воспоминаний, ни чувств, ничего, что могло было потревожить сейчас Пака. Взгляд с пола почему-то переходил на руку, что свисала невольно, и блондин подносит ее ближе к лицу. Прошла пара недель, как Юнги задал тот вопрос вновь, и как Чимин судорожно от него отмахнулся, вот правда от своего соулмейта отмахнуться можно, а от самого себя — навряд ли. Тогда было тяжело, гормоны, юношество и столь тяжелый удар по парнишке явно не прошел мимо, так что порезы начали появляться стремительно. Они будто снимали вину, были наказанием, наказанием за чужую смерть, хотя по факту никто не был виноват, почти никто. По крайней мере Чимина эта вина не касалась, вот только он сам так не думал. Все эти годы он винил себя, мать и ту суку, о которой он абсолютно ничего не знает и не желает знать. Старые, давно зажившие раны были почти на самых запястьях, они не были глубокими настолько, что это бы угрожало его жизни, нет, они не для того там появлялись, у них была другая задача, и пара новых, когда Ен в последний раз приходил во снах. Чайник вскипел быстро, заварка с травяным чаем падает в стеклянную кружку, расходясь каштановыми разводами по дну, а в голове одного Пак Чимина окончательно все пустеет. Думать не хочется от слова «совсем». Быстро выпив пустой чай, он заглатывает почти в сухую капсулы со снотворным и успокоительным, и снова, выключив свет, покидает кухню и падает на кровать. Тени от деревьев на потолке играют мельком, иногда их тревожат фары проезжающих мимо автомобилей, а сон под действием препаратов находит медленно, но верно. Где-то на грани сна и реальности, к глазам подступают слезы, совершенно пустые, но за ними приходят воспоминания, и из губ совершенно неосознанно вырывается это тихое: — И в правду, зачем, Ен… *** — Выглядишь очень паршиво, — замечает Тэхен, валяясь на чиминовой кровати в ожидании пока тот собирается. — Да ладно, а я не знал, — закатывает глаза Чимин, натягивая на себя желтое худи, которое было раза в два больше самого парня. — Не видел его у тебя раньше, — говорит Ким, выпрямляясь, — купил и мне не сказал? — Оно не мое, — кратко поясняет Чимин, зевая и смотря на то, как ущербно смотрятся его синяки под глазами в прекрасном аккомпанементе с мешками, — Юнги отдал мне его недели две назад. Сказать это выходит легко, поскольку после помывки Гиги, которая никак не давалась воде, но зато когда высохла, оказалось, что она аж трехцветная, мягкая и очень плюшевая, вот только вся одежда Чимина пострадала, и Юнги, смеясь над ним, выдал свое худи, которое по его словам он почти не носил, ибо оно ярче, чем его душа, и куплена была на эмоциях, так что Чимин не считал нужным возвращать его хозяину. А вот Тэхен красноречиво выгнул бровь и смотрел в упор, явно ожидая объяснений. — В смысле Юнги? — Помнишь я его материл, когда писал тебе? — спрашивает Пак. — Допустим ты часто его материшь когда пишешь мне, буквально каждый день. — закатывает глаза Тэхен, и Чимин шикает. — Не важно. Ну так вот, мы в тот день нашли кошку, и Юнги согласился ее оставить себе, а пока мы ее мыли у него дома, я промок почти весь, и Юнги отдал мне ее. — Ого, — выдает Тэ, — он ведь старше тебя, ты его так и называешь просто «Юнги», без хен? — Не заслужил, — фыркает Пак, вспоминая целую анкету на Юнги, которую ему без просьбы составили Намджун с Сокджином. — Так и не собираешься давать ему шанс? — Спустя несколько минут спрашивает Тэхен, запрыгивая в свои сандалии, и смотря в упор на Чимина — Нет. — Он же вроде хороший парень, почему нет-то, Чим? — доканывается Ким. — Потому что это наше семейное проклятье, и потому что я все еще вижу идиота Енхи во снах, — шикает Чимин, резко затягивая шнуровку конверсов, и шипит от неприятных ощущений перетянутого шнурка. — Он опять приходил? — спрашивает как бы риторически Тэхен, и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Может он ждет того, что ты будешь счастлив, и только тогда сможет успокоиться и наконец-то оставить тебя? — Я не знаю, Тэхен, и знать об этом не хочу. Сам знаешь, я все еще считаю поступок Ена эгоистичным и глупым, так что и думать об этом не хочу. Тэхен тяжело вздыхает, качая головой от непроходимости друга, и продолжали они идти уже в тишине. Дорога до кофейни Сокджина была недолгой и имела все шансы стать очень напряженной, не будь они знакомы почти десять лет и не привыкли бы уже к друг другу целиком и полностью, так что весь остаток пути был просто пустым. Кофейня показалась уже совсем скоро, и улыбка на лице Чимина выросла как цветочки под летним дождиком, расползаясь по лицу так, что Тэ не удержался и закатил глаза, но тоже улыбнулся. Детство в жопе играть никогда не переставало, так что они начали бежать на перегонки, забегая в кофейню со звонким ребячьим смехом. Колокольчик был почти не слышан, и когда они, распихивая друг дружку, ввалились в помещение, их завсегдатаи так же улыбнулись. — Опять вы детсад разводите! — возмутилась девушка за стойкой. Девушка невысокого роста стояла оперевшись локтем на барную стойку и тепло улыбалась. Ей всего двадцать, она студентка первого курса, с того же факультета, что и Чимин, симпатичная, даже очень красивая, девушка, уже встретившая свою Судьбу. У нее было каре по линию челюсти пастельно розового цвета, от которого млел Сокджин, раскосые глаза с мягкой линией века, аккуратный носик-кнопочка, едва пухлые губки и сдержанный, но приятный характер. Сейчас ее короткие волосы были собраны в небольшую шишку и заколоты сзади, хоть передние пряди и спадали на лицо, а одета местная малышка была в свободную белую рубашку и кофейные брюки с завышенной талией. — О! Рюджин-а! — сквозь смех выкрикнул Тэхен, — Сегодня ты на смене? — Конечно я, — пожимает плечами девушка, — А у вас разве сегодня не зачеты? Не знаю как ты Тэ-оппа, но вот у Чимин-оппы точно сегодня, я помню. — Да, у нас последние зачетки! — на радостях так же неуемно выпалил Чимин, — А где Джин-хен? — Сокджин-сомбэ у себя в кабинете, они зашли туда с Намджуном-щи, — пожала плечами девушка, также тепло улыбаясь, — Намджун-щи тоже что-то говорил о тебе, оппа, — улыбнулась она. — Блин, Рю, не называй меня так, — кривит носик Чимин, — это стремно звучит, я же просил вроде бы? — Ага, просил, но банальное уважение из меня ты просто так не выбросишь, — пожимает плечами Шин, и разворачивается к кофемашине, — Вам приготовить кофе с собой? — О! Будет неплохо! — сказал Тэхен, — Спасибо Рю-Рю! — А вот так я тебя просила не называть меня. Едва успела она сказать, как парни опять на перегонки понеслись ко входу в кабинет Сокджина. Дверь открылась легко, и вот они опять вваливаются в кабинет. Все в своем привычном распорядке: светлые стены, шкафы, забитые бумажками, открытое окно, но все еще зашторенное жалюзи, сквозь которые прорываются горизонтальные полосы света, на своем рабочем месте восседает сам Сокджин, а рядом на кресле сидит улыбающийся Намджун. — Распугиваете мне клиентов! — сквозь улыбку проворчал Сокджин. — Вас даже здесь слышно было, — улыбается Намджун. — Ой, да ладно вам, — закатывает глаза Чимин, — Мы не так сильно шумели, да и к нам уже сто процентов все привыкли. — Ну, это еще как посмотреть, — пожимает плечами Сокджин, — вы перед зачетами ко мне заглянули? — Ага! — улыбается Чимин, — Я хотел увидеть тебя Джин-хен, мне так спокойнее. Чимин выглядел совсем как маленький котенок, он буквально подскочил к сокджинову месту, и тот встал, смешивая смех с кряхтением о том, что уже не так молод для всего этого, отчего получил сдавленный смешок от своего мужчины. Он нежно обнял Чимина, зарываясь в его макушку, и получил такие же теплые объятья; к ним тут же подоспел и Тэхен, которого рукой подозвал старший, и они простояли так около трех минут, когда Джин наконец-то отстранился от них с теплой улыбкой и посмотрел на парней. — Вы так выросли, — вздыхает, — еще чуть чуть и совсем взрослые будете! — Кстати о взрослых, — говорит Намджун, все же вставая с насиженного места, — Чимин, как сам, надеюсь, понимаешь, я не шутил тогда. Моему агентству нужны такие, как ты, — Пак смотрит на него снизу вверх, круглыми глазками, — Так что подумай, если что, я возьму тебя на работу не думая. У нас хорошие сомбэ, так что все будет хорошо. Подумай, ладно? — Хорошо, хен, — с легкой задержкой выдает Чимин. — Ладно, мальчишки, вам пора! Они вышли из кофейни, попрощаясь с хенами и забирая у Рюджин стаканчики кофе, выбегая и спеша к остановке. Автобус пришел быстро, и парни тут же запрыгнули в него, ожидая того, как скоро перед ними появиться университет. Чимин смотрит на Тэхена в упор. В его глазах что-то не то с самого утра, а с каждой секундой, к моменту, когда автобус завернет за поворот и явит их взору главный корпус их университета, донельзя прищуренные глаза животрепещуще выжидали чего-то, и Ким прожигал дорогу взглядом, будто надеясь, что от этого транспорт начнет ехать быстрее, а губы были сжаты в очень тонкую линию. Его стройная фигура с неказисто широкими и острыми плечами сидела в пол оборота к окну, и Тэхен опирался щекой о свою руку, на которой было четыре красивых золотых колечка. Пак смотрел на него с неким вопросом, все не решаясь спросить у друга что же не так, поэтому аккуратно тыкнул его в острую скулу, и тот вздрогнул, снимая один наушник и смотря на самого блондина. — Что? — хлопая ресничками, сказал Тэ. — Земля вызывает инопланетянина с планеты лунных кроликов, — Чимин щелкает пальцами рядышком и смотрит в упор, — Ты в облаках витаешь. — А, да? — все еще пребывая в абстракции, проговаривает Тэхен, — Волнуюсь. Отмахнуться от Чимина не так легко, особенно если ты Ким Тэхен, который говорит «Волнуюсь» при том расположении дел, когда у тебя зачет принимает твой же куратор, от которого он забирает тебя, потому что после пар вы сидите в учительской, пьете чаек с его домашними постряпушками и ржоте с тупых шуток. Только хотел Чимин начать докапываться и уже готов был высказать все, что думает, вот только автобус остановился. Тэ сказал немногословное «пошли», и, как только вышел, стал выглядеть еще более нервным и почти дерганым, а когда они завернули за угол, то Чимин не удержался, закатил глаза и выдохнул со стоном, в то время как сам Ким взвизгнул и помчал быстрее пули. Около входа в универ стоял парень, выше Тэхена на пару сантиметров, а Пака на пол головы. Смолянистые темно каштановые волосы спадали на тонкие глаза, пухлые губы были поджаты и на фоне всеобщего соцветья начала лета выглядел он, откровенно, как одна знакомая Чимину хмурая поганка — черным пятном. Высокие берцы с тяжелой шнуровкой, черные джинсы, темносерая футболка выглядывала из-под достаточно массивной куртки, и, хоть сегодня и было немного прохладно и облачно, но не до такой степени, вон, рядом с этим черным пятнышком только что девчонка в шортах прошла. «Ах, точно, Чонгук… Ну, а как же…» — проноситься в голове у Чимина, и он понимает причину вожделения Тэ, что прямо сейчас налетел на Чона, который до этого просто тихо-мирно сидел в телефоне. — Чонгук-а-а-а! — вопит Тэхен своим баритоном, и Гуг тут же расплывается в улыбке, подхватывая окольцевавшего его всеми конечностями парня под бедра. — Я так рад тебя видеть! — Мы не виделись буквально пять дней, — посмеивается Чонгук. — Пять дней это много! — бурчит Ким, и у Чимина уже сил не остается. — Поцелуйтесь уже, а? — просит Пак, наблюдая, как лицо Тэхена багровеет, а сам Чон хитро улыбается. — Привет, Чонгук. Как поездка на танцевальный конкурс? — О, привет, Чимин-хен, — здороваться Чон, начиная идти в корпус все еще держа Тэ на руках — привык за три года, — Хорошо! Я порвал всех, еще и к родне заехать успел. — Я и не сомневался. Хихикает Чимин, довольно смотря на Чонгука. Парнишка учился на курс младше самих парней, и Чимин раньше с ним пресекался, но вот с недавнего времени, — а точнее, с того момента, когда Тэхен погряз в своей одержимости младшим, — у них появились даже дружеские отношение с Гуком. Они разошлись по разные корпуса, пожелав друг другу удачи, и договариваясь встретиться в главном холле после сдачи. Волнение в крови кипело в предвкушении грядущей жизни после университета и мысли о том, что ещё одна ступень ими будет пройдена и опять вместе. *** Музыка била буквально из стен, все переливалось красочными софитами, вокруг витали запахи спиртного, тучи чужих духов и разврата. Люди отрывались, провожая пятницу и вливая в себя клубный алкоголь. Тэхен рядом танцевал как в последний раз в жизни, а у Чимина дежавю. Пак нервно смеется, ведь последний раз был в клубе два месяца назад, и эти же два месяца назад он обзавелся одной бледной поганкой, которая сейчас еще и подозрительно всегда и везде в нужное время в нужном месте, и вот тут Чимин уже перестает доверять единственному родному человеку — Сокджину. «-ЧИМИН, Я ВСЕ СДАЛ, НАМ НУЖНО НАЖРАТЬСЯ!» — проноситься в голове тэхеновым голосом и Чимин ума не приложит, почему согласился с полным энтузиазмом согласия там же. И они поехали в клуб. Причем в тот же клуб, в котором он нажрался и полез ко всяким стремным мужикам целоваться. Вот правда ума не приложит ровно до первого шота, когда на душе веселеет, начинает в полной мере чувствоваться счастье за скорое окончание универа, а бармен вообще мужик радушный, так что Чимина уже очень скоро выносит окончательно. Нет, он себе уже не раз напоминал, что пить он не умеет и нельзя переусердствовать с этим, но нахуй надо, девочки, гуляем! Танец втягивает в себя своими большими руками, оседая на талии и прижимая своим пахом к чиминовой заднице. А может это и не танец, а просто очередной, который подошел потанцевать с очень красивым парнем, танцующим на уровне бог прямо в центре танцпола. Чужой шаловливый язычок уже давно бродил по смуглой шее, оставляя там еще и поцелуи-уксы, слабые, которые сойдут через пару часов, алкоголь в жилах Чимина играл теми же красками, что и неоновая подсветка, и светомузыка у самой сцены, где пару месяцев назад еще один шальной язычок доводил своей читкой до оргазма ушей. Сейчас Чимин совершенно не против, алкоголь тупит то жжение внутри, которое вопит всеми силами о неправильности и резко успокаивается, когда где-то на фоне раздается что-то похожее на рык, слышится хриплое ругательство, и вот уже новые, холодные руки вырывают его из чужих объятий, прижимая к своей груди крепко. Алкоголь штука прикольная, особенно когда ты даже своего соулмейта рад видеть и расплываешься в улыбке, потому что сейчас ты тупо всех рад видеть и совсем не против, если тебя разложит тут же у стеночки этого же клуба, и тебе вообще плевать кто, что и чем, только всепоглощающая эйфория. Но сейчас, он чувствует, как на душе спокойно и как просто хочется утонуть именно в этих руках. *** Юнги готов проклинать всех сейчас. Он не спал последние двое суток, поэтому только кончив работу, которая располагала к себе очень маленький срок до дедлайна, он завалился спать, на самом закате. Звук пиано разошелся по квартире набатом, и Юнги утробно зарычал, с ненавистью привставая на локтях, и, с едва открывающимися глазами, нашарил телефон, чей экран прямо сейчас светил тусклым светом. Мин честно не знал, кто там такой смелый, потому что обычно он вообще отключает телефон когда ложиться спать, но в этот раз, по всей видимости, он устал сильнее, чем казалось на первый взгляд. Подняв дивайз и приблизив его к лицу, он честно пытался вглядеться в ряд из цифр, но четно, и Юнги почти решил пойти по пути меньшего сопротивления и просто не брать трубку, ибо номер незнакомый, а время перевалило за час ночи, но что-то внутри долбит и монотонно повторяет «Просто возьми.», и с удушенным стоном, падая обратно на подушку лицом, Юнги все же принимает вызов. — Да? — спрашивает он. — Юнги-хен?, — из трубки раздается очень мягкий и знакомый голос, — Это же твой номер? — Мин напрягает память и в голове всплывает образ парнишки с того вечера. — Чонгук? Ты? — сонно мямлит Юнги, почему-то резко просыпаясь и принимая сидячее положение. На заднем плане шумно, очень шумно, и он вроде даже слышит вопли одного полоумного кретина, которого Сокджин ласково называл «Тэхенни». — Что случилось? — Хен, прости что звоню так поздно, но ты не мог бы приехать в клуб «Trouble»? — говорит громче Чон, а потом что-то гаркает в сторону рядом. — Что случилось, Чонгук, объясни мне. — просит Юнги и не знает почему, но тут же начинает собираться и натягивает на себя джинсы. На том конце провода сложиться тяжелый вдох, а потом малец продолжает: — Тэхен и Чимин сегодня сдавали последние зачеты, и кто-то из этих двух идиотов решил, что будет круто пойти нажраться, — выдает Чон, — Тэхена я уже выловил и отвезу его домой, а вот Чимина я даже найти не могу. Он же твой соулмейт? Я все правильно понял, да? — в его голове слышится что-то поистине детское, и Юнги стонет, понимая, что от Чимина проблем море, если не весь Тихий океан. — Да, — выдыхает Юнги, — Этот засранец мой, — выходит по-собственнически и Юнги хмыкает себе. Ему это нравится, чертовски нравится. — Я скоро буду. Спасибо Чонгук, шкет у тебя в долгу. — Брось, хен, он мой друг, я должен был это сделать, — заканчивает Чон, а потом связь прерывается с отборными матом Гука, и по всей видимости пьяный Тэхен еще более несносный, чем трезвый. Память благодарно подкидывает в голову воспоминания пьяного Чимина, и картинка перед глазами складывается не очень утешительная. Юнги уже давно не пользовался машиной, предпочитая носиться пешком, и последний раз ездил на ней в том месяце по поручению Намджуна в другую компанию. Так что выгнать ее из гаража и выехать по небольшим и узким улочкам составляет ряд своих неудобств, но вот сейчас он уже мчит к тому клубу. Волнение сменяет собой гнев, и гнев волнение поочередно. Чимин злил и бесил, но больше Мина бесил он сам, который был не в состоянии злиться на этого мальчишку больше двух минут, и он вообще был в шоке, когда вспоминал, что после их первой встречи он бычил на Пака целых две недели, а тут за почти такой же срок привязался к нему, как и к Гиги, которая живет у него дома от силы две неполных недели, а уже на одном уровне с Юнги питается из его тарелки, спит на второй подушке, и пьет из его кружки кофе сразу же после него самого. Пока он ехал, уверенность в том, что он набрал штрафов пять за превышение скорости вырастает до уровня «Нормально, каждый день так гоняю, сто процентов понабрал», зато результат на лицо — он у клуба уже через десять минут, вместо получаса обычной езды по правилам. Залетает он в помещение без лишних прелюдий, бугаи на охране признают его издалека, и, как только он врывается внутрь, найти светлую макушку получается как-то само собой в самом центре танцпола. Юнги выдыхает, понимая, что Чимина он уже фактически нашел, но потом приглядывается и замечает еще один явно ненужный аспект рядом с его Чимином — какого-то мужлана, который совсем прижат к Паку всем телом, его руки уже гуляют под чиминовой футболкой, а губы шляются по тонкой шее. Что-то внутри Юнги в эту секунду ломается, и вспыхивает волной гнева, он не помнит как оказался около Чимина за считанные секунды, как выхватил его из чужой хватки, и как Пак повис в его руках совсем размягченным телом, прижимаясь к его, тяжело вздымающейся от злости, груди. Поездка до дома тоже проходит в тумане, потому что Чимин вырубается сразу же как только сильные руки опускают его на пассажирское сидение спереди, и «включается» Мин только когда он уже заезжает в ограду, и паркует машину у дома. Он тяжело выдыхает, сглатывая в себе остатки гнева, и смотрит на дремлющего Чимина: у него растрепаны волосы, футболка с очень глубоким вырезом, обтягивающие черные джинсы с прорезями на коленях и цепочкой у талии, что катается по бедру, но его лицо все такое же нежное и мягкое, даже не взирая на легкий темный макияж глаз. Брюнет качает головой отчищая ее от ненужных мыслей, а потом выходит из машины, берет Чимина на руки и идет домой. Как только дверь открывается, а прихожка впускает в себя свежий ночной воздух, Юнги входит с Паком на руках, Гиги тут же, приветственно мурлыча, входит в коридор. Юнги кое-как снимает с них с Чимином обувь, и идет на второй этаж. Чимин, на удивление, оказался совсем легким, и труда поднять и перенести его не составило. Дверь в спальне открывается медленно с ноги, первой в помещение шмыгает кошка, а потом заходит и сам парень. Чимин в руках совсем не ворочается, лишь сопит и иногда ведет носом, что умиляет и заставляет последние частицы злости уйти прочь. Холодная ткань постельного встречает его разгоряченное алкоголем тело, и парнишка морщится сквозь сон, прижимая ноги ближе к торсу. Юнги смеряет его взглядом, а потом идет к своему шкафу, доставая из него свободную футболку и пижамные шорты, быстренько переодевая Чимина. У Пака очень мягкая кожа, Юнги проходиться по ней легкими касаниями, немного задерживаясь на чиминовых руках: этого почти не видно, но они истерзаны по локоть неглубокими шрамами, которые почти слились с цветом его собственной кожи, и Юнги качает головой. Он не знает что произошло с Чимином в прошлом, но с каждым прожитым днем хочет знать все больше. Чимин запал в душу за это время. Вот уже какой раз, когда он появляется в поле зрения, что-то внутри ломается, и когда они идут гулять вечером, что уже стало своеобразной привычкой. Что-то внутри Юнги начало питать очень теплые чувства к этому мальчишке, и он даже не собирался отнекиваться от них, он хотел добиться расположения Чимина, и решил для себя, что неважно сколько на это уйдет, он положит на это себя. С этими теплыми мыслями, Юнги улыбнулся, укрывая Пака одеялом, и смотря, как он тут же прячется носиком под серое постельное. Юнги уже почти засыпал в своей студии на диване. Гиги кинула его, оставаясь спать с Чимином, как он услышал шум из коридора и тут же поднялся на ноги. Выйдя за дверь, он увидел сонного Чимина, который слепыми глазами шел опираясь на стенку. — Чимин? — тут же позвал его Мин, — Все хорошо? Как ты? Чимин на него посмотрел все так же пьяно, и улыбнулся. — О! Юнги-я, — выдал он сладко, — Почему ты тут? Я думал ты будешь со мной. Пролепетал Пак, и Юнги подвис. Чимин продолжал идти к нему, пошатываясь, и, одумавшись и придя в себя, Юнги пошел ему навстречу, подхватывая под руки, едва смещая руки на талию. — Чимин, ты, как я посмотрю, много выпил, так что давай спатьки, хорошо? — говорит Юнги, но Чимин тут же дует пухлые губки и становиться похож на плюшевую щекастую уточку. — М, — мычит он, пододвигаясь совсем вплотную, и буквально впивается в него, окольцовывая руками шею, — А я хочу тебя, Юнги-я. Ты ведь тоже меня хочешь? Вопрос вылетает так неожиданно, что Юнги чертыхается, и кажется давиться собственной слюной от такой резкой смены настроения Чимина. В его глазах все та же игривость, алкоголь и похоть, что смотрят прямо, а Мин и сам себе признаться все еще не может, отрицая это, и закапывает глубже в памяти. Мокрые сны с Чимином это уже как порядок нормы, они ему снились даже тогда, когда он еще только искал Чимина, так что тут бал за находчивость уходит Пак Чимину. Юнги выпрямляется, становясь так же близко. Чимин пьян, он это понимает, но тогда почему в этих туманных глазах ни грамма лжи? Юнги решает оставить все на самотек, и выдает совершенное честное и спокойное: — Хочу, — говорит он, чуть склонив голову в бок, — Но ты пьян, и я не могу с тобой так поступить, малыш, я хочу услышать от тебя эти слова когда ты будешь трезвым. Чимин супит носик, поднимаясь на носочки и сравнивая их ростом, а потом отдается эмоциям, начиная медленно приближать свое лицо. Юнги чувствует чужое дыхание на своих губах, между ними жалкие миллиметры, но Чимин останавливается и смотрит, смотрит с вызовом и пьяным обожанием. — Тогда поцелуй меня. И Юнги целует, не сдерживая чувств внутри и утопая в сладком, таком желанном поцелуе, срывая пухлые губы, которые так хотелось ощутить с самого того дня вновь. Юнги ждал два месяца, и сейчас все внутри него растворяется в чувствах. Мин Юнги полюбил, а Пак Чимин выпил не так уж и много. ***