Take off your mask

*** У Чимина явно сильно болит голова. И он даже думать не хочет, что его ждет, когда он откроет глаза, потому что его воспоминания на данный момент жизни обрываются на втором шоте текилы, а судя по ощущениям в нем не только текила, но и еще много всякой другой хуйни, и по сушняку, еще и цветной. Чим вновь прислушивается к телу и понимает, что он лежит в мягкой постели, но она не такая, как его собственная, значит он не у себя дома. Глаза не улавливают свет, это как минимум странно, а сам он в одежде, и, по всей видимости, в футболке, которая больше той, в которой он пошел в клуб, и домашних мягких штанах. Пак все еще лежит с закрытыми глазами и просто думает, думает до тех пор, пока не чувствует резкую точечную боль в области бедра и не вскрикивает, тут же подлетая и принимая сидячее положение. В глазах сначала идет рябь цветных пятен, а когда он открывает глаза, понимает, что он в спальне… Юнги, а на его ноге просто лежала Гиги, которая решила покогтиться, и сейчас довольно зевала, смотря на него как на последнюю сволочь, которая не дала ей нормально лечь баюшки. Чимин моргает очень много, силясь вспомнить по каким таким ахуенно веселым обстоятельствам он у Юнги дома, так еще и в его кровати. Но сколько бы парень не кумекал, память в отместку за бурную жизнь показывает ему фак и уходит в темный угол, в далекую недосягаемость. Тяжело выдохнув, Чимин переводит взгляд на часы и понимает, что уже почти двенадцать и как бы да, пора бы уже встать и пойти умыться. Ему в доме Юнги, на удивление, совершенно спокойно, он не чувствует никакого напряжения, неудобств или смущения, нет ничего такого, наоборот, тут уютно, и Чимину доводилось тут бывать раз шесть за все это время, и Сокджин успел посмеяться с него, потому что Пак сюда зачастил и причем три из всех этих его посещений были просто: «Юнги, привет, знаешь, мне негде просиживать свои штаны, потому что у меня нет сегодня работы и пар в универе.» Чем Чимин будет оправдываться? Да почти ничем, ему просто реально прикольно тут, почитать во дворике или посидеть с этой угрюмой поганкой и посмотреть фильмы, один раз Юнги готовил очень вкусную лазанью, даже позволил Чимину нарезать помидорки, хоть Пак и ворчал, что у Мина к нему никакого доверия нет. На самом деле, за это время Юнги вырос в глазах Чимина, и тот его уже даже начал считать не таким уж и говном, как казалось на первый взгляд, и Чимина это напрягало. Чимин встает с постели далеко не сразу, пролежав минут пять, тупо разговаривая с кошкой о наболевшем и гладя ее по мягкой шёрстке. Уже привычный коридор, привычная винтовая лестница, и. Солнечный свет. Наверное, в комнате Юнги всегда зашторены окна, потому что распахнутыми он их ни разу не видел, а вот на первом этаже ситуация обстоит наоборот, они там открыты, а утро чрезмерно солнечное, так что парень щуриться. Перед ним на кухонной части гостинной стоит Юнги спиной, что-то колдуя у плиты, и Чимин вздыхает, решая обозначить свое присутствие. — Доброе утро, — выходит неожиданно мягко для человека, который прошлой ночью без малого бухал по-черному, похвально Пак Чимин. — Все-таки решил проснуться, — спрашивает Юнги, подтрунивая беззлобно, — Доброе утро, ты вчера был в говнище. — Знаешь, ты меня не удивил. — сказал Чимин по дороге в ванную. — Если ты будешь так часто пить до степени бессознательности — я от тебя откажусь, — выкрикивает Мин уже ему вслед. — Да пожалуйста, отказывайся! — паясничает Чимин, захлопывая дверь и скидывая с себя одежду, чтобы принять душ. Чимин ловит себя на улыбке и тут же снимает предательницу с лица, заглушая ее матами на Юнги, и смотрит на себя в зеркало. Под глазами залегли тяжелые синие тени синяков, а на голове пшеничное гнездо. Парень качает головой, оценивая масштаб вчерашней попойки, а потом, уже поворачиваясь, чтобы зайти в душевую кабину, видит то, отчего так и застывает. — Это, блять, что.? — чуть ли не заикается Чимин, всматриваясь в алые пятна по шее. Вдоль ключиц и по шее разошлись алые соцветья засосов и Чимин как был, уже обнажённый, тут же вылетел из ванны в залу. — Мин, ты ж блядский, Юнги!!! Юнги стоял с кружкой кофе, готовый пойти и осесть на одно из кресел, но вышедший Чимин явно сменил его планы. Он вздернул бровью, оперевшись на барную стойку спиной, и посмотрел на самого Пака, который нервно дышал и выглядел крайне раздражённым. — То, что я «блядский», с твоих слов я уже прекрасно понял, — говорит Юнги, отпивая горячий кофе, — И за какие же грехи я «блядский» на этот раз? Могло бы повиснуть смущение, но его не было от слова «совсем». Юнги лишь оглянул тело Чимина, посмотрел в красные от гневности глаза и то, как блондин начал стремительно идти к нему. — Вот это, блять, случилось! — гневно выдал он, нагибая голову и показывая россыпь засосов, — Что это? — Это результат твоих попоек, которые я настоятельное прошу тебя прекратить, — спокойно выдает Юнги, смотря ровно Чимину в глаза, оставляя кружку на стойку за собой, и сокращает с ним расстояние до минимума, — и, к сожалению, это не мои старания, а какого-то ублюдка, который активно танцевал с тобой в клубе, когда я за тобой приехал. Но если хочешь, можем исправить положение, и я тоже оставлю свой след в этой истории, или же, — он делает паузу и проходиться своей холодной рукой от чиминова уха к подбородку, — ты хочешь повторить вчерашнее? — задает Юнги вопрос, заведомо зная, что Чимин не вспомнит, и искренне наслаждается его реакцией. Чимин хлопает глазками, смотря в упор. Ему кажется совершенно плевать на то, что он стоит обнаженный вплотную к Юнги, буквально прижимаясь к его груди, а рука Мина на его лице почти задевает губы большим изящным пальцем. Плевать, потому что у Юнги взгляд не читается, потому что в нем кроме как подъеба и откровенного злорадства ничего нет, ни похоти, ничего такого, а мозг Чимина будет подкидывать хоть какие-то воспоминания только через несколько дней, и это и то, если повезет и с учетом того, сколько сам Чимин выпил. Так что сейчас он тупо пялит на Мина, у которого ад в глазах, и не может понять ничего. — Прости, а повторить что? — наивно интересуется Чим чуть тише, прислушиваясь к собственному телу. Когда он встал с кровати, она была пуста, но перекрестясь на вторую сторону, он почувствовал, что она едва тепла, да и то, что он проснулся в кровати Мина, тоже не есть ободряющий фактор. Но тело молчало, может это из-за того, что накануне у Чимина случился маленький стрессочок, и тут, как говориться, расслабляйся как хочешь, и он растягивал себя, а может и из-за того, что кто-то умелый, но в это верить тупо не хотелось. Юнги же наклоняется все ближе к его лицу, и тело почему-то замирает, будто погружаясь в ожидание. Губы машинально приоткрылись, и он почти прижмурил глаза, вот только Юнги наклонился к его уху, и тихо прошептал: — А вот это я тебе не скажу, — и Чимин чувствует его улыбку, — Будет мотивация меньше пить. Тело тут же отмирает, ком недовольства и потраченного впустую ожидания нарастает, и Чимин с громким цоком разворачивается на пятках, уходя обратно в душ, и кромко хлопает дверью ванной, пока Юнги подавляет в себе порыв смеха. Мин бы мог побеспокоиться о том, что Чимин в душе был полчаса, и не утопился ли он часом, но, как говориться, вообще поебать. Чимин вышел уже не такой злой, одетый и казался даже больше озадаченным и надутым как маленький ребенок, что вызвало у Юнги улыбку. Пак смотрел на его спину нечитаемым, но очень пронзительным взглядом, пока сам Мин раскладывал рис по мисочкам, складывая туда же обжаренные овощи, и пыхтел как паровозик. — Чимин, я знаю, что моя спина красивая, но не до такой же степени, — стебется Мин, разворачиваясь и ставя еду перед самим мальчишкой, смотря на него с издевательской улыбкой. — Не льсти себе, — сквозь зубы цедит Пак, сразу начиная кушать, — Спасибо. — О, ты знаешь такие интересные слова? — выгибает бровь Юнги, даже переставая пережёвывать, но в него тут же летит мандаринка. — Я бы кинул в тебя гранат, если бы ты, паскуда, не умел так вкусно готовить, — со злостью сказал Чимин, пассивно-агрессивно пережевывая рис. Юнги посмеялся, а потом посмотрел на недовольно дующего губки Пака и усмехнулся. У Чимина все еще мокрые волосы, он такой светлый и красивый, россыпь хаотичных веснушек по едва пышным щечкам, и красивые губки, такие розовые и мягкие. Парнишка увел взгляд в окно, за которым играли лучи дневного солнца, а около губок у него было несколько рисинок, отчего Юнги не смог удержать улыбку. — Ребенок, — хмыкает Юнги, протягивая руку к лицу напротив и нежно убирая рис с мягкой кожи щеки. — у тебя там рис был. У Чимина от этих холодных бодрящих прикосновений все внутри свело, что-то внутри екнуло, разбиваясь на тысячу осколков, и он не мог убрать взгляд от тонких губ, изящно сложенных в легкой улыбке. — А, да, спасибо. — лишь едва проговаривает Чимин, убирая взгляд с чужого лица, и заменяет руку Юнги своей, еще раз, как бы контрольно проверяя едва порозовевшую щеку на наличие на ней еды. — Мм, Пак Чимин, кто-то тает? — поиграл бровями Мин, тут же получил вторую мандаринку. Чимин тут же серьезнеет и супиться, гневно смотря на своего соулмейта. — Кстати, — начинает Пак, дабы перевести тему, — ты сказал, что приехал за мной. При каких обстоятельствах это вообще произошло? — А, — начинает Юнги, вставая с места и доставая из холодильника апельсиновый сок, — Мне позвонил Чонгук в половине второго и сказал, что его вызвонил Тэхен, его он забрал, но не смог найти тебя и попросил меня найти тебя по понятным причинам, — пожимает плечами Мин, а сам Чимин стал задумчивым, — Что-то не так? — Мы никогда не разговаривали о соулмейтах, — пожал плечами Чимин, — для Тэхена это больная тема, так что даже если мы тусили втроем, то об этом мы не говорили, даже когда Чонгук впервые увидел меня после встречи с тобой, — Пак произносит это спокойно, перенимая из рук Юнги сок, кажется смирение находит на него медленно, но верно, — Либо ему Тэхен рассказал о том, что именно ты мой соулмейт, либо сам понял в тот вечер у хенов дома, он парень умный, так что не удивлюсь даже, если это и в правду так. Вот только где он достал твой номер… — Чонгук звонил мне со своего номера, я даже контакт успел добавить, — пожимает плечами Мин, почему-то спокойно выдыхая — Чимин принимает этот факт, это не может не радовать. Чимин долго сидел задумчиво, поджав одну ногу к себе, и медленно пережёвывая остатки завтрака, а потом резко замычал, вздрагивая брови в резком осознании. — Юнги, у меня же вчера не было с собой телефона? — спросил Чимин. — Нет, я вчера тебя так забрал, твои вещи, если тебе конечно вообще интересно, в комнате на столе стопкой лежат, в карманах ничего не было, — пожимает плечами Мин. — Я вчера отдал все Тэхену, — выдыхает он, — Тэ если и пьет, то совсем мало, а я себя знаю, так что заведомо все отдал ему. — Умно, — качает головой Юнги, забирая тарелки и скидывая их в посудомойку, — Кстати, мне к двум надо явиться в компанию, могу подвезти тебя до Тэхена. — У тебя есть машина? — тут же хлопает глазками Чим, ловя на колени пришедшую Гиги. — Нет, я тебя вчера на автобусе домой привез, — закатывает глаза Юнги, а Чимин фыркает, — Я редко езжу, так что неудивительно, что ты не знал. Вообще это по большей части из-за того, что у нас уебанская парковка у компании. — Вау, Юнги, ты меня поражаешь, — наигранно удивляется Пак, — Я буду не против, но вот только меня не к Тэхену, а к Чонгуку закинуть надо будет, потому что навряд ли Чонгук повез бы Тэхена домой через весь город, ему было легче его к себе забрать. — Он где-то недалеко живет? — спрашивает Юнги. — Через пару кварталов. — Хорошо, подброшу. *** У Юнги даже в машине приятно. Само авто большое, с черной обивкой салона и глянцевым покрытием, в нем пахнет кофе и Чимин почему-то уверен, что здесь был пролит не один стаканчик. Из колонок играет достаточно приятная музыка, которую Чимин заслушивается и впадает в легкое «ахуеть» только от того факта, что это легкие треки написанные самим Юнги и некоторые из них принадлежали Намджуну. До дома Чонгука они доезжают быстро, Чимин благодарит Юнги, для себя еще раз отмечая, что он не такое уж и говно. Ему повезло и подъездную дверь открывает какой-то сосед, и Чимин залетает внутрь попутно говоря ему спасибо, сразу шныряя к лифту, и, как только дверь открывается, то он тут же тыкает своим маленьким пальчиком по кнопке седьмого этажа. Кабина лифта едет медленно, и Чимин полностью расслабляется, опираясь на зеркало на одной из стенок. На нем приятная клетчатая рубашка или еще одна вещь из гардероба Юнги, которая навряд ли вернется к нему в шкаф, и Чимина это забавляло, ведь Мин просто сказал, чтобы Пак не извращался и надел что-то на свои полуголые плечи. Дверь, ведущая в квартиру Чонгука, находиться в самом конце пролета, и Чимин резво подходит к ней, стуча в дверь. Ожидание не проходит долгим, у Чимина на удивление хорошие настроение и полный энтузиазм. Пока они сидели у Юнги, и тот уже начал переодеваться, Чимин сидел на кровати, играя с Гиги, уже переодетый и в кофте Юна, и откровенно залипал на белую спину своего соулмейта. Кажется, ему уже далеко плевать на то, как реагирует его тело на Юнги, еще с того момента, как он пришёл к нему впервые во снах. В тот момент, конечно, было смятение, но для этого у него есть Тэ, который всегда выслушает, поржет и скажет, что все ок. Кстати о нем. Чимин уверен, что Ким все еще просиживает жопу именно у Чонгука, потому что влюблен в него уже год, наверное. Вообще, Пак давно понял это, гораздо раньше, чем об этом узнал и сам Тэ, полгода отрицая в себе все эти позывы. И как только принял — начал урывать от жизни все, и был рядом с Чоном столько, сколько это только возможно. Так что и сейчас не удивляется, когда за дверью, хоть и очень глухо, слышит басистый голос друга. Дверь открывается после совершенно недолгого ожидания, но на пороге Чимина встречает совершенно незнакомый ему парень. Там стоит заспанный, очень растрепанный парнишка с прямыми каштановыми волосами, чуть припухшими большими глазами, тонкой линией губ, которые были растянуты в небольшой, но приветливой улыбке. На нем были лишь домашние штаны, которые держались на честном слове и почти ни на чем больше, и его торс открывал прекрасные виды на алеющие пятна засосов. Чимин был в явном ступоре и совершенно легко выдал, даже не успев подумать: — Эм, привет? — Привет, — голос у парня был с хрипцой, но чувствовалось, что мягкий и приятный. — Тэхен в душе, подожди его малек. Проговаривает парнишка и впускает Чимина внутрь, сам же блондин ничего более не спрашивает, соглашается, но пребывает в глубоком шоке. Только он снимает свои кеды, как незнакомец чешет затылок, зевает и уже более чисто произносит: — Чай будешь? — Да. Можно, — пожимает плечами Чимин и заходит в глубь квартиры. Из ванной доносится шум воды, и Чимин удостоверяется в том, что друг в душе. Парнишка ничего не говорит, только сонно смотрит в пол, иногда начиная глупо улыбаться, и попивает холодный кофе в кружке. Чимин мало с кем из чоновых друзей знаком, мало кто это из них может быть, так что просит себя не переживать. Как-то он уже помнил случай, когда тоже зашел к Чонгуку, а там был какой-то его друг, которого он бросил у себя дома, пока сам ушел по делам, и не видел поводов для беспокойства, вот только внешний вид парня добивал, хотя тот и был очень красивым, Чимин свободный, подметить может. Тэхен вышел из душа через минут десять натяжного молчания, и парень, что все это время стоял у кухонного гарнитура, пропадая в мыслях, стал еще более глупо улыбаться, и Чимину это вовсе не понравилось. — Тэ, Чимин пришел, — в это раз речь парня стала совсем ясной, мягкой и чистой, и тут Чимин немного завис. — Чим? О, точно, у меня же его телефон и бумажник, — говорил тэхенов голос из глубины квартиры, и Чимин начал складывать два плюс два. Честно, получалось это у него куда хуже чем у Сокджина. — Гукки, я возьму твою футболку? Прозвучало опять из дали, и Чимин все еще думает. «Гукки, значит.» — податливо отзывается мозг, добавляя зычное «Ну неплохо-неплохо», а потом до Чимина наконец-то доходит кого тут именно Гукки назвали, когда парень рядом чуть громче произнес совершенно знакомым голосом: — Можешь брать оттуда все, что захочешь, детка. И тут Чимин начал соображать чуть активнее, особенно когда счастливый визг Тэхена начал приближаться к кухне, и в проход влетел парень с кудряшками, безумно красивым лицом, футболку на нем Чимин признает без особых усилий, разом вешаясь на второго парнишку, которого мозг все же выдает за Чонгука, и нервно хмыкает. — Ага… — хмыкает Чимин, — Ага. Аг. Так простите. ТАК, СТОП, В СМЫСЛЕ?! Чонгук заливается смехом вместе с Тэхеном. Ким звонко чмокает парня, на котором восседает, сжав бедрами талию, и поворачивается к шокированному Чимину. — Это произошло утром, не смотри на меня как на предателя! — хохочет Тэхен, — Мы с Гукки содержательно поговорили, и потом все закрутилось, мы признались, и из этого вытекло вот. Теперь мы встречаемся! — Так вы все-таки пососались, — выдает Чимин, и что-то внутри смачно фейспамит, — и как я погляжу, не только. — Хах, Чим, у тебя лицо смешное, — гогочет Тэхен, но в него летит конфетка со стола, и Чимин уже думает, что ему можно пойти на стрельбу, — Ой, да ладно тебе! — Он полчаса стоял у зеркала и рыдал, — посмеялся Чонгук, поддерживая Тэ под бедра, — Юнги-хен тебя быстро нашел? — когда он это сказал, глаза Тэхена округлились и тут же уставились на своего парня, а потом тут же и на Чимина. — А ты сам как думаешь? — ведет плечами Чим, — конечно быстро, он буквально влетел и вылетел, все ж, этот клуб он как пять своих пальцев знает. — Что? — тут же вертит головой Тэхен. Тэхен кажется сейчас таким красивым и счастливым. Так непривычно видеть его сейчас, но так радостно. — Во-первых, — Юнги в этом клубе выступает, и мы там, если так вообще можно сказать, познакомились, — смеясь внутри, говорит Чимин, — а во-вторых, — Чонгук ему позвонил, и попросил меня забрать. Я был у него. Кстати, спасибо тебе за это. — сказал уже Чонгуку Чимин. — Ну, ты мой друг как никак, — пожимает плечами Чон, оседая на кресло и все еще оставляя Тэ на коленях, — Я бы не смог уснуть спокойно, зная, что забрал Тэ, но не зная, в порядке ли ты сам, — говорит он, целуя Тэхена в висок, — а так, я передал тебя в руки к твоему соулмейту, а он тебе точно ничего плохого не сделает. — Как вообще до этого дошло? — спрашивает Чимин, поджимая ноги к себе на стуле, многозначно кивая на парня на чоновых коленях. — Ну если говорить информативнее, то сегодня утром я изливал душу, высказывался и за тебя, и за все прочее, но мне не дали договорить, — закатывая глаза говорит Тэхен, — ну, а вот это вот, — парень проводит рукой в воздухе в районе их шей, — Это уже было позднее, буквально за полтора часа до твоего прихода, мы даже поспать успели. — Так вот почему ты сразу в душ сиганул, — кивает себе Чимин, а потом его передергивает всеми конечностями. — Я, кстати, на балкон выходил как проснулся, ты выбежал из хорошей машины, это машина Юнги-хена? — вздергивает бровь Чон. — А, да. Я и сам не знал, что у него есть машина, пока он сегодня не предложил меня довезти до вас, — кивает Чимин, — Мы с ним с утра посидели недолго, а потом ему на работу надо было. Чимин пожимает плечами, утыкаясь головой в стенку, и немного супит губки. — Ты сейчас говоришь о нем так, словно не материшь его за каждое слово, — кидает Чонгук. — Вот именно, Чимин! У вас, как я посмотрю, сдвиги? Нет? — повышает голос Тэхен. — Ты о чем? — О твоих засосах и хеновой рубашке! — А, — Чимин о них вообще забыл, машинально закрывая рукой места на шее, — Это не он, хотя фиг его знает, но он сказал так, а мне нет смысла ему не верить, правда вчера все же что-то произошло, и он мне не хочет говорить, по-любому какая-то наитупейшая ситуация произошла, и когда я вспомню, он будет припоминать мне это до конца моих дней и издеваться. — Что-то произошло? И он не сказал? — мигает глазками Тэхен. — Да вы страшная парочка, один стерва, второй интриган. Ужас! — Мы не парочка! — А могли бы быть, если бы ты не бычил! — возмущается Тэхен, подскакивая на чоновых коленях, — Чимин, вот в чем проблема-то? Ты каждый день по вечерам гуляешь с ним, он провожает тебя до дома, хотя ему нихера не по пути и ты это знаешь, ходишь к нему домой, и не надо мне тут отпираться кошкой, таскаешь его одежду! Все ж хорошо, Чимин, так какого хуя ты выебываешься, извини меня за выражение?! Чимин молчит, долго и упорно делая вид, что не слышал всего того, что только что выпалил, как на духу, друг. Нет, Юнги безусловно хороший, вот только сам Пак говно, так что портить жизнь человеку своими моральными застоями в душе как-то не особо хочется. Но Мин сам отцепляться не хочет, то с кафе цепляет и провожает, то у университета пару раз поджидал, то просто так приходил к нему домой и звал прогуляться. Такого, как Чимин, еще вытерпеть нужно, а в их случае, — когда то один, то второй пытаются показать характер и обматерить взглядом друг друга, — это вообще комбо посерьезнее беременной Боны, которая как-то раз захаживала в кафе, вела себя крайне мило и Хосока, на которого она орала как на сутулого пса, и тот не отставал, говоря, что эта женщина вообще с катушек полетела. Между прочим, Бо скоро родит, а Хосок все еще с ней в браке, уже вот как десятый год, кстати говоря. — Тэхен, ты хочешь от меня честный ответ? — наконец-то, после минутного молчания, выдает Чимин и смотрит в чужие глаза. — Да, и, поскольку я его многовероятно знаю, я встану и ударю тебя, чтобы ты собрался, тряпка! — супиться Ким, и Чимин подмечает, что уверенности в нем больше стало. — Ну, а что я сделаю? Да, я действительно боюсь! Боюсь, что все пойдет по той же пизде как и у мамы, бабушки, да и Ена в конце-то-концов! — выдает Чимин, — На моей семье ебаное проклятье, и я его прямой наследник! Все, все хорошо? Тебе хватит этого разъяснения? — Погоди, Чим, что за проклятье? — внедряется в перепалку Чонгук, покрепче стискивая Тэхена в руках, чтобы он не рыпнулся. — В моей семье соулмейты — дохлый номер. — отрезает блондин, — Абсолютно все те, кому «посчастливилось» встретиться, оказывались одни, потому что их пары оказывались ненадежными и скотовскими рожами. Мой отец бросил нашу семью, ушел к своей молодой секретарше, когда мне было всего два, и дед точно так же. — А что за Ен. Аппхп, — не успевает он договорить, как ему закрывают рот рукой, с громким шлепком. — Молчи, дорогой, — шипит ему в ухо Тэ, а сам блондин закатывает глаза, смотря на эту картину. — Пак Енхи, мой старший брат, — пожимает плечами Пак и уводит взгляд в окно, — Эгоистичный придурок. — У тебя есть брат? — тут же спрашивает Чон и получает сильный подзатыльник, от которого шипит и щипает Тэхена за ляжку, отчего тот взвизгивает. — Был. Но у него явно не было достаточно мозга. — лишь отрезает он. — Оу, прости, я не. — Чонгуку вообще сегодня никто договаривать не даст. — Не стоит. — отмахивается Пак, а потом за спиной слышит звон и видит, как Чонгук оставляет насупившегося Тэхена на кресло, а сам встает. — Телефон. — поясняет Чонгук, — Если это Югем, то я уйду на час примерно, надо обсудить некоторые детали выступления. — То, которое будет на окончании года? — спросил Чимин. — Да, оно, — кивает Чонгук. — Удачи, дорогой, — ласково лепечет Тэхен. — Не скучайте. — закончил он, быстренько поцеловав Тэхена в губы. Чонгук вышел из кухни, начиная собираться, и все это время на кухне царила тишина. Тэхен тоскливо смотрел на дверной проем, пока там носился его парень, периодически появляясь то в одних джинсах, то в разных рубашках, а в итоге все ровно пошел в белой футболке, так еще и панамку с ветровкой нацепил. Чимин думает, что Чон точно так запариться когда-нибудь. Как только дверь в прихожке громко хлопает, закрываясь, Тэхен вновь посмотрел на Чимина, заново заводясь. — Чим, та баба реально была сукой, а Юнги-хен-то хороший, — почти ласково проговаривает Тэ, продолжая каторгу. — Она тоже сначала хорошей была! — рявкает Пак, — Ладно. Все. Я не хочу говорить о Ене и той бабени. — Чимин, ну серьезно. — все еще не унимается Ким, — Юнги-хен же реально к тебе со всем сердцем, он старается, терпит тебя, а ты не хочешь даже попробовать. Может все же стоит дать ему шанс? Иначе тут уже хен решит, что у него проклятая Судьба на соулов, а он слишком хороший и мне честно нравиться. Вот скажи мне, если бы ему было плевать на тебя, примчался бы он через весь город, только ради того, чтобы забрать тебя в зюзю пьяного к себе домой, хотя прекрасно знает, где живешь ты, и вообще мог бы выкинуть тебя у подъезда? — Тэхен, — со вздохом начинает Пак, — Он, может быть и реально прекрасный, но давай обозначим то, что я не готов принять это. Я жил с шестнадцати лет подготавливая себя к тому, что мой соул окажется мудаком, а мой мудак оказался простым кретином, который хорошо готовит, очень трепетный и заботливый, хотя за месяц меня уже можно было давно послать. К такому я просто не был готов. — Готов ты или нет, ты сам себе внутри барьеры ставишь, — возмущается Тэ, — Так что закрой в себе воспоминания о Енхи и позволь себе же жить! Как бы это больно не было, Енхи уже нет… Я сомневаюсь, что Енхи бы хотел, чтобы ты отказывался от того, кому ты дорог. Енхи любил тебя и желал тебе всего лучшего. Чимин молчал. Ему и в правду было некомфортно сейчас, но черт, Тэхен был прав, причем настолько, что все внутри Чимина замерло, и сказало тихое: «Давай, Чимин», — звучавшее, почему-то, голосом Енхи. ***