Take off your mask

*** Утро началось относительно хорошо. Хорошо — потому что Гиги ласково терлась мордочкой о шею, а относительно — потому что работы было столько, что можно было повеситься. Юнги поднимается на кровати, остервенело смотря на телефон, который орал тяжелыми битами и начинался как выстрел револьвера. Гиги давно привыкла к такому, поэтому спокойно мылась на еще теплой от юнгеевой головы подушке, хотя раньше телефона пугалась как пылесоса. Рука лениво проводит пальцем по экрану, и Юнги берет его в руку, снимая блокировку и смотря на рабочий экран. На нем фото Чимина, растрепанного и спящего на его плече. Мин хмыкает, вспоминая, что он сделал это фото в тот день, когда они сидели вдвоем, последний раз смотря фильм. На чиминовых поджатых коленях сидит Гиги, довольно прикрывая глаза, а реснички Пака опускают тонкие линии теней на щечки, и от одного вида младшего на душе расходиться тепло. Юнги встает с постели, потягиваясь и смотря на открытую оконную раму, понимая, что солнце едва-едва пронизывает своим светом землю, что ожидаемо в половине седьмого утра. Сегодня нужно выглядеть солидно, так что парень тяжело вздыхает, когда с пассивной ненавистью смотрит на выглаженный еще вчера костюм. И все это лишь для того, чтобы сгонять в пару дочерних компаний, дабы заключить пару договоров — буднично. Вот только Юнги не так часто гоняет по таким поручениям, обычно на такие случаи есть какой-нибудь там Джексон или еще кто-нибудь, кто выполняет это с большей охотой и явно не сидит на должности продюсера. Тяжело выдохнув, Мин спускается вниз, идя сначала на кухню, чтобы выпить стакан бодрящей воды, и за ним спешно семенит Гиги, которая явно намекает о том, что за ночь ее желудок опустел и ей нужно хотя бы налить молока, а потом Юн уже им обоим придумает что-то повещественнее. Как-то Чимин ругался, что они даже вместе покупали для нее специальный корм, а Юнги ее со стола кормит, приучая к вредным привычкам, вот только самой Гиги и Юнги было вообще поебать, потому что буквально в этот момент, Юнги ел за барной стойкой рамен, а рядом с ним, на том же столе, сидела сама кошка и жевала отложенную в тарелочку лапшу. Налив Гиги молоко в ее миску, Мин уходит в душ, с фантомным желанием утопиться, но не получается. Отражение зеркала встречает привычными синяками под глазами, за которые, к слову, Чимин тоже ворчал, и вообще в последнее время Чимина в его жизни стало слишком много. Чрезвычайно много. И Юнги это нравится. Ленивый душ, ленивый завтрак, ленивое застегивание пуговиц на рубашке и мучение с галстуком. И вновь выгнанная машина и ненавистная езда по маленьким улочкам. Денек обещает быть насыщенным, и от этого немного смыкает в горле. Иногда Намджун умел скидывать всю работу именно в тот момент, когда просто хотелось откинуться на кровать, позволить Гиги лечь на мерно вздымающуюся от спокойного дыхания грудную клетку, зафиксировать над собой телефон на креплении у изголовья кровати и просто посмотреть фильм. А, ну еще желательно Чимина под боком. Тогда вообще все прекрасно. Но нет, вчера Джун выловил его, дружелюбно улыбаясь, что уже просто равно тому, что ему от Мина что-то надо, и сказал, что Юнги ему нужен и у него есть работа, которую он может скинуть только на него. Юнги фактически ничего более не оставалось, кроме как сказать: «Да, конечно, Джун, без проблем», а в душе смачно и громко простонать от моральной усталости и упасть лицом на что-нибудь, вроде асфальта. Вывернув из череды узких улочек, Юнги наконец-то выезжает на нормальную дорогу, благословляя все, что только можно, что никто не встретился встречно на пути и не прошлось разминаться буквально силой мыслей. Сейчас надо до одной из компаний, которая находится на другой стороне Сеула, если повезет, то до нее ехать минут сорок, может час, так что Мин будет вовремя на все сто. В планах других компаний, Юнги не любит как опаздывать, так и задерживаться более нужного, и не планирует быть там долго. Все это уже злит, но Юнги вспоминает о том, что вечером его ждет встреча с Чимином, и что-то внутри легко отпускает, позволяя расслабиться. *** Выйдя из второй за сегодня компании спустя почти три часа, Юнги готов орать на ближайшее дерево, потому что такими тупыми еще нужно постараться быть. Все было слишком хорошо, заседание, разъяснение плана дальнейших работ в дочерних компаниях и продвижение трейни, составы новых команд. Все прекрасно. Было. А «было», только потому, что у них был очень тупой секретарь и заместитель главного. Все пошло по откровенной пизде в тот момент, когда глава дочерней компании отлучился после звонка, — по семейным проблемам, — и заместо него сел его заместитель. Ким Учен был просто непробиваемым, его удушить хотелось просто за то, что он не мог нормально связать предложения, говоря сложно, много, и без дела. Так что не было чем-то поразительным то, что Юнги был зол на все и вся, с полной готовностью наорать на то, что соизволит подвигаться в его сторону. Выйдя из компании было уже за второй час дня, он дошел до машины, понимая, что до визита в следующую, и слава всем богам — в последнюю компанию на сегодня еще часа четыре, и можно нервно выдохнуть, съездить домой, или даже к Чимину, вот только память услужливо подгоняет напоминание, что только в одну сторону ехать в районе часа, так что ни там, ни там особо спокойно не посидишь. Выдохнув через рот, Мин уже было хотел пойти в какой-нибудь бар или кафе, как вспоминает, что недалеко отсюда живет Хосок. Юнги хмыкает себе, понимая, что из-за деспотичной супруги не видел друга уже недели две, и решает позвонить ему. Гудки идут недолго, а потом они прерываются. — Привет, Хос, — выдает тут же Юнги, но впадает в смятение, слыша истошные вопли на заднем плане, явно принадлежащие его другу. — Молчать, не рыпаться! — приятный тембр мягкого голоса невозможно было не узнать и Юнги сглатывает, понимая, кто именно взял трубку, — Привет, Юнги-я! Давно не слышались, дорогуша. — Привет, Бона, — выдыхает Юнги, осознавая, что Бона вроде даже в духе. — Что ты хотел от моего мужа, дорогой? — тут же интересуется она. — Да так, я тут неподалеку от вас, по работе, думал заскочить проведать, — пожимает плечами Мин, думая, что это больше похоже на русскую рулетку — ебанет, не ебанет. — О! Это замечательно! — не ебануло. — Слушай, я тут как раз пирог готовила. Не мог бы ты заскочить и купить сливки? — А, да, без проблем, — пожимает плечами Юнги, — Через минут двадцать буду. — Славно, дорогуша! — заключает Бона, и пока звонок не прервался, Юнги слышит лишь гневные ругательства на Хосока. А ведь они все еще любят друг друга. Странно правда, но до безумия и искренне. Юнги пожимает плечами и решает, что лезть в дела этой сладкой парочки лучше не стоит. Он знаком с Хосоком и Боной через знакомства с Намджуном, в то время они были еще юны, по крайней мере сам Юнги. Ему было всего девятнадцать, когда Намджун потащил его в клуб, сказав, что хочет познакомить его с классными ребятами. В то время Мин только переехал в Сеул перед поступлением, и Джун не мог сдержать радости от того, что его ненаглядный тонсэн наконец-то рядом с ним, ведь после его собственного отъезда в Сеул за четыре года виделись они всего пару раз, когда хен приезжал навестить родных. Юнги хорошо помнит, что у него были тогда мятные волосы, у Джуна яркое комбо из просто всего, но в клубе они смешивались с общей массой незаметно. Когда они зашли внутрь, то Мин тут же признал эти места достаточно популярного сеульского клуба, в котором часто выступали буквально звезды андеграундной индустрии, и не мог сдержать восхищенного «вау», когда вошел внутрь под выступление репера с нереальной читкой, и кучи вопросов к Джуну, когда он потащил его в комнату для персонала. Тогда-то Юн и познакомился с человеком, которого последние два года называл «вон тот бог, с именем Джей-Хоуп» у которого на голове творилось что-то из разряда «как до этого вообще дошло?» и выглядел он крайне живым, а вместе с ним на его же коленях была девушка. Она была красивой. Серьезно, и сейчас таковой остается, но тогда в ней была какая-то юношеская искорка, которая неумолимо исчезла после начала их с Хо семейной жизни. У Боны были лисьи узкие красивые глаза, длинные реснички, прямой аккуратный носик и пухлые губы, когда Юнги впервые ее увидел, она была одета в хосокову любимую толстовку, в невероятно коротких шортах и массивных ботфортах, если честно, то этот образ с ярко фиолетовыми волосами никак не вязался с тем, что теперь есть. Да Бо оставалась такой же яркой, шумной, безумно доброй и радушной, но вот только ее стиль явно остепенился. Она открыла небольшой цветочный магазинчик, который сейчас стал небольшой сетью по всему Сеулу, стала носить более женственную одежду, но осталась все той же Боной, которую больше чем восемь лет назад встретил Юнги в подсобке клуба, в котором до сих пор выступает по выходным. Небольшой комбини перед въездом в частный сектор открывается взору Юнги через минут пятнадцать поездки и размышлений, и он выходит из машины за сливками. В костюме немного душно, хотя этот день не радует солнцем, но сегодня душно и пасмурно, небо будто собирается пролить на город свои слезы, но все никак не решается, а вот в магазине напротив было даже немного прохладно. Зайдя в отдел с молочной, Юнги немного потупил у процентов сливок, думая, написать ли Боне, или все же нет, но потом решил не брать грех на душу и написал. Помимо сливок он купил еще фруктов уже по просьбе Хосока, и тот аргументировал это тем, что его жена сто процентов закатит по поводу этих фруктов ему истерику вечером, а так они убьют двух зайцев одним выстрелом. У Юнги никогда не было таких отношений, поэтому его всегда поражали эти двое, которые жили во имя друг друга. Они и в правду были идеальны друг для друга, и тут Мин тяжело выдохнул, думая, что возможно, когда-нибудь и они с Чимином могут быть таковыми друг другу. До дома Чон осталось совсем ничего, и вот Юнги паркуется рядом с кованными воротами, выходя через калитку. Открыв дверь, по двору, засаженному газоном, выбегает лохматый ши-тцу Микки, который тоже не любит по каким-то причинам Хосока, и улыбается исключительно его старшей сестре Давон и, собственно, самой Боне. Возможно Микки просто не любит мужчин, но Сокджину же он какого-то хрена тоже лыбиться как не в себя. — Привет, малыш, — здоровается Мин с собакой, потрепав его по лохматым ушам и идет к дому. Не успевает Юнги зайти в дом, как слышит дикий крик, вот только уже не считает это чем-то паранормальным… Совершенно обычная ситуация в семействе Чон, по крайней мере последние семь с половиной месяцев. Юнги закатывает глаза, скидывая с ног ботинки и проходя в глубь дома, заставая супругов в очередном скандале, и пока он не совсем понимает есть ли у него вообще почва. — Всем привет, — кидает Мин, проходя мимо женатиков на кухню, пока те все еще собачатся в гостинной. — Привет, Юнги. Будь добр, поставь сливки в холодильник, — просит Бона, не отрывая взгляд от запыхавшегося Хосока, у которого было какое-то пятно на домашней футболке. — Ага, — спокойно выдает Юнги. Пока он заходит на кухню, раскладывая фрукты в отведенное им место, а сливки закидывает в холодильник, Юн слышит как в гостинке падает что-то очень тяжелое с глухим гомоном. Мин закатывает глаза, загребая в руку орешки и выходит из кухни, идя по небольшому коридорчику и вслушиваясь на резко накатившую тишину. — Кто кого убил? — меланхолично спрашивает Мин, облокачиваясь на дверной косяк. — Пока никто, — с теплой улыбкой отвечает Хосок, нежно проходясь рукой по животику Боны, которая умостилась на его коленях. Удивительно? Нет. Возможно было первые пару месяцев, а сейчас единственное, что удивляет, что они все еще не развелись, хотя в загс хотят стабильно пару раз за месяц. Бона совсем как малый ребенок улыбается, сидя на коленях мужа, опуская голову ему на плечо и что-то щебеча в самое ушко, пока сам Хо улыбается едва сжимая в руках бедра жены. Юнги закидывает все орешки в рот, отряхивая руки и падает на кресло напротив дивана. — Как вы? Давненько не виделись, — говорит Юнги, смотря на эмоции на лице Хосока, которые резко меняются. — Воу! Наш холодный принц Юнги стал интересоваться своими друзьями и выходить из дома?! — смеется Чон, — неужели это наш Минни так на тебя влияет? Где та поганка, которая бесилась только от того, что ее разбудили? — Не преувеличивай, — закатывает глаза Юнги. — Нет, Хосокки прав, ты изменился буквально за пару недель, — кивает Бона, гладя мужа по голове, и, судя по его шипению, она сильно сжимает волосы на его затылке, — Я в последнее время от Тэхенни только и слышу: «Нуна, Чимин меня на своего Юнги променял», — смешно пародирует она голос младшего. — Ага, чтобы мне уже пару дней Чимин мозг проедал со своим: «Нет, Юнги, ну ты представляешь, Тэхен совсем ничего кроме своего Чонгука не видит!» — также пищит Юнги, повторяя голос соулмейта. — Чонгук? Это тот парнишка, который за Тэ следил в тот вечер? — интересуется Хо, пока Бона дует губки и думает. — А! Все вспомнила, Тэхенни мне говорил про него! — довольно хмыкает Бо, — Мой малыш все-таки признался? — Он не выходил на работу последние три дня? — выгибает бровь Юнги от подобного заключения. Он видел Тэхена и Чонгука в кафе у Сокджина, они тогда старика чуть до инфаркта не довели своим появлением, благо Намджун оказался рядом, ловя свою счастливую любовь на руки. Первое впечатление об этой парочке сложилось аховое, потому что Чонгук итак казался очень привлекательным, а стал вообще местной «секс-бомбой» как выразился Чимин, а на Тэхене вообще все слова закончились с его безумно правильными пропорциями лица и невероятными глазами. Но, судя по словам Боны, на работе женщина его давно не видела. — Неа, сегодня суббота, у меня он работал на этой неделе во вторник, а сегодня, если мне память не изменяет, он у Джина. Хлопает глазками девушка, и Юнги, пожимая плечами, достает телефон, выискивая в их с Чимином переписке фото с Тэхеном и Чоном младшим, после протягивая его Чонам. — Что это? — спрашивает Хосок, пока Бона с его рук изучает фото. — Окей, вопрос другой — кто это? — Справа от Чиминни — Тэхен, а слева — Чонгук, — мягко поясняет Юнги и видит, как на него медленно переводит взгляд Бона. — Я на минуточку, мальчики, — улыбается она, поднимаясь с чужих колен, попутно чмокая мужа в щеку, и на выходе из комнаты берет свой телефон с тумбы у входа. Оба мужчин провожают ее взглядом в полной тишине, а спустя минуту, из коридора доноситься звонкое: «Ким, мать твою, Тэхен, какого хуя?!..», а после хлопок двери в спальню, и тишина. — Земля пуховиком Тэхену… — заключает Чон, кивая сам себе, и поджимает губы, — После такого не выживают. — Твоя правда, — соглашается Юнги, смотря в пол, — За последние два года он вам как родной сын стал. — Ага, Бона к нему привязалась, первое время я вообще каждый день выслушивал какой он замечательный и очаровательный. — пожимает плечами Хосок, — И кстати это из-за него я почти год назад услышал это роковое «Хосокки, а давай заведем ребенка! Знаешь как классно будет!» — лепечет Хо, — Нихуя там не было. — Ну, вам совсем недолго осталось, и ты уже будешь папашкой, и все эти нерваки у Боны пройдут, — смеется Мин. — Ага, и начнутся новые, — закатывает глаза Хосок, — и тогда будет «потерпи еще годика три», а потом еще и еще. И в конечном итоге я свихнусь либо от того, что мой сын будет бунтарем, либо от того, что моя доченька пойдет в маму, и от нее придется отгонять всяких юнцов. — Вы все же решили оставить пол ребенка в тайне? — Ага, Бона развела истерику, что не хочет знать этого, и что ей сюрпризов в жизни не хватает. Правда потом это переросло в скандал о том, что я давно уже не тот и не дарю ей ничего, — закатывает глаза Чон, — мне потом пришлось неделю грехи замаливать. — В этом все вы, — хрипло смеется Мин, облокачиваясь локтем на подлокотник. — А у вас как дела? — выгибает бровь Чон, — Я от Джуна с Джином слышал, что у вас там какие-то сдвиги. Сокджин вопил, что это что-то значительное, но Джун лишь сказал, что мало-по-малу, просто мелкие шажки. — Ну, они оба в каком-то роде правы. — пожимает плечами тот, — Со стороны это и в правду незаметно, по факту, Чимин просто перестал орать на меня только за одно мое присутствие, и стал подпускать к себе ближе. Но, как говорил мне Сокджин, у Чимина есть что-то в прошлом, что он не может до сих пор принять и вроде как это связанно с семьей и прошло уже очень много времени. Так что тут и то, и то, все верно. — Воу, — шокируется Чон, — Так наш Мини-Мини не такая уж и кобра какой кажется? — хихикает старший. — Ты вообще видел, как они с Сокджином сюсюкаются? — возмущается Мин. — Ну, он ему как отец или старший братец, — пожимает плечами рыжий, — не знаешь случаем, есть ли у твоей бестии братишка? Может, он всю жизнь хотел брата, а жизнь так карты не сложила? — Мы редко разговариваем на тему семьи, так что даже не знаю, — говорит Юнги, закрывая глаза, а потом в проходе слышаться лязгающие шажки босых ножек. — Бонни, ну я же просил надевать тапки, полы холодные, не дай бог простынешь! — ворчит Хосок, и в проходе появляется мило улыбающаяся Бона. — У Тэхенни сейчас работа, и он не сможет к нам сейчас заскочить, потому что Джинни с Чимини куда-то уехали, и они с Рюджин сейчас за старших, — довольно тянет брюнетка, — но он сердечно обещал сегодня же вечером заскочить на чай. И кстати о чае, ручки мыть! Я уже достала пирог из духовки, осталось взбить сливи, и налить чаек! Парни послушно кивают, и словно дети бегут на перегонки в ванну, пока Бона провожает их теплым взглядом, поглаживая свой животик и тихо говоря: — Твой папочка и оппы такие идиоты, малышка. *** Из последней компании Юнги выходит уже ближе к восьми, солнце потихоньку протискивается сквозь нависшие облака, хотя пока он был в компании, сквозь панорамные окна светило золотистое солнышко. Брелок от машины находиться в карманах быстро, и фары мигают под звучный сигнал открытой машины, и Юнги садится за руль. Мотор заводиться с одного поворота ключа, и Мин выгоняет машину с парковки, выезжая на трассу. Уже довольно поздно, но он обещал заехать к Чимину, так что принимает решения не заезжать домой только ради того, чтобы сменить одежду и неспешно едет напрямик к дому Пака. Все вокруг дышит чрезмерным спокойствием, на дорогах как бы то странно ни казалось, почти нет машин и проезжают последние автобусы, люди неспешно гуляют по тротуарам, поочередно загораются фонари, одиноко освещая дороги. В машине вновь разливается спокойная музыка, тихие женские напевы и Юнги впадает в мысли. Слова Хосока сегодня о родне Чимина подтолкнули его к размышлениям, ведь Джин прямым текстом как-то упомянул, что у Пака с этим проблемы, и хорошо бы об этом поговорить с Чимином, вот только страх испортить только наладившиеся отношения со своим нерадивым соулмейтом брал свое господство. Вроде бы хотелось понять, почему Пак ведет себя подобным образом, а вроде и действительно страшно, мало ли Чимин вновь выпустит свои шипы, и вновь станет недоброжелательной, но такой завораживающей розой, а этого Юнги никак не нужно. Тяжело выдохнув, Юнги смотрит на пустую дорогу, не понимая, почему сегодня так мало машин. Вроде бы суббота, да и время позднее, но обычно если Мин едет в такое время от того же Хосока, то все ровно машины есть, но спустя пару минут решает не предавать этому слишком большого значения, музыка в машине сменяется, заменяя собой спокойный американский рэп девяностых годов, и Юнги неспешно едет дальше. До дома Чимина оставалось буквально порядком десяти минут, как Юнги увидел выезжающие за поворотом фары авто. Он прищурился, всматриваясь в то, как достаточно массивная машина на очень большой скорости несется, виляя то по своей полосе, то по встречке, слепя яркими фарами, и что-то внутри Юнги смыкает. Он в миг понимает, что машина неуправляема, и водитель, скорее всего, мертвецки пьян, так что судорожно переключает рычаг, и пытается вывернуть. — Вот черт! Ругается Юнги, вот только когда ему кажется, что он смог выехать и лихач его не заденет, у машины в метре от него резко меняется направление, и сам Мин не успевает ничего понять, когда все вокруг в миг становиться медленнее в сотни раз и звук пропадает до оглушающе звенящей тишины, а машина врезается в бочину минова авто, прямо в водительское сиденье, отчего Юнги с силой ударяется головой о руль, и после лишь всепоглощающая темнота перед глазами. ***