Take off your mask

*** — Останешься? — звучало тихо и неуверенно, когда дома было полностью убрано и кошка тихо сопела у него на коленях. — Если хочешь, я больше никогда не уйду отсюда без тебя, — последовал звучный ответ. Мягко отзывается Чимин, откладывая в сторону последний помытый стакан, и вытирая руки, подходит в плотную к Мину, и, обнимая его, складывает голову тому на плечо. Прошло три дня после выхода Юнги из комы, и они только сейчас вернулись в их дом, обсудив за время в больнице почти все накопившееся, и отпустив все, просто признав, что должны быть рядом. Дома после уборки царила самая теплая атмосфера из всех, какие когда-либо ощущал Чимин: за окном светил одинокий фонарь, освещая улочки, погрязшие в полумраке сумерек; из колонок по периметру залы разливался легкий джаз с флешки Чимина, который ему туда когда-то скачал Тэхен; Гиги отдыхала на диване, тихо и довольно мурча; теплый, едва яркий свет окружал пространство. Юнги и Чимин тихонько кружились по центру залы, наслаждаясь тишиной и друг другом, совсем недавно ушли все ребята, которые напросились помогать с уборкой, пришла даже Бона, которой рожать день на день, но она уперто заявляла, что в силах хотя бы полежать на диване и покомандовать парнями, которые делали все неправильно, Джин с Хосоком приготовили вкусный ужин, Джун с Чонгуком достали тряпками до столетней пыли, которую Юнги просто не замечал уже несколько лет, потому что не видел, что твориться на верхних шкафах — его это мало интересовало, Гымдже помогал Чимину и Тэхену с мойкой полов и окон, и много ворчал на брата, что тот будто не полторы недели дома не был, а года четыре. Сейчас же, когда из резкого шума все погрузилось в уютную тишину, стало куда более спокойно. — Тогда завтра можем съездить за твоими вещами, котенок, — тихо говорит Юнги, целуя Чимина за ухом, не нарушая этой идиллии. — Угу, — так же тихо отвечает Пак, полностью плавясь в чужих руках. — Давай спать, — кивает Мин, — я жутко устал сегодня. — Я тоже. Кивает ему в плечо Чимин, и, быстро целуя в щеку, удаляется в душ, на что Юнги улыбается, все еще не полностью веря в происходящее. Простояв около пары минут, Мин все же поднимается на второй этаж в спальню. Зайдя в родную комнату, из которой не хочется выходить еще несколько дней так точно, он подходит к балкону, вновь распахивая одну из дверей, чтобы теплые летние порывы проникали в душную от опустошенности комнату, и сам выходит туда же, вдохнуть ночной мягкий воздух. Волосы отросли почти по уровень ниже глаз, и Юнги их рукой отводит обратно, оставляя лоб открытым. Хотелось закурить, но сигарет рядом не было, Седжин просил воздержаться от этого, да и он самолично перед Чимином зарекся, что теперь курить будет только в случае сильной безысходности, поэтому не вариант. Сон находит сильнее, а прохлада приятно ласкает горячую от дневного зноя кожу, но Юнги все же возвращается обратно, падая на свою часть кровати, почти сразу забираясь под одеяло. Постельное серое в более тёмную вертикальную полоску, и тут даже думать не надо, кто именно отрыл это постельное у него в глубинах шкафа, и со счастливым визгом позвал своего недомужа на помощь, чтобы застелить его. Юнги Джина уже вдоль и поперек знал, и сразу после того, как он переехал в квартиру Намджуна, то его привычное белое постельное сменилось на различное полосатое. Женщина в доме — штука страшная, особенно такая, как Сокджин. В принципе, за все это время, Юнги успел очень прикипеть ко всем, кого в его жизнь привел Чимин, даже к Тэхену, которого на дух не переносил только из-за его шумности, привык и к Чонгуку, даже теплыми чувствами проникся к этому пацану, он ему был как младший брат, и был рад, когда выяснилось, что Чимин и Гымдже очень хорошо за это время поладили, и мысль о брате навела его на одну спонтанную мысль, упущенную из того разговора с Паком несколько дней назад. Юнги переворачивается на спину, вспоминая, что Чимин тоже упоминал что-то про брата, но у Юнги в голове была натуральная каша из всей полученной залпом информации, часть из которой Чимин вывалил на него как скороговорку. В эти же моменты, вспоминаются и слова Сокджина, о том, что Чимину есть, что рассказать обо всем, но этому еще нужно время, и сейчас, на свой страх и риск, Юнги готов бросить кости. Пока он раздумывал, в комнату тихо зашел и сам Чимин, опускаясь на кровать за его спиной и тут же обнимая его, на что Мин тут же повернулся, обнимая в ответ и прижимая крепче. Пак еще немного сырой, на волосах чувствуется, что они немного намокли на кончиках, а футболка на его спине горячая и едва влажная. Юнги вдыхает с Чимина свой любимый гель для душа, и на выдохе решает, что вопрос, который он хочет сейчас задать, может либо все сломать на этапе начинания, либо полностью раскрыть дверь к доверию. — Хей, Чимин, — шепчет Юнги, и сам блондин ведет головой. — Да, Юнги-я? — скорее всего, Мин еще просто не привык к нежной форме его имени из этих уст, еще и так ласково. — В тот день, ты что-то говорил про… Брата, — кивает себе Юнги и чувствует шеей, как Чимин раскрывает ресницы, — Джин говорил мне еще тогда, что у тебя были свои причины меня динамить, и что ты должен рассказать мне их сам. Если не хочешь… Чимин вздыхает, и его горячее дыхание опаляет юнгееву шею. — Нет, — качает он головой, — Это давно стоило рассказать тебе, но Джин-хен был прав, это была проблема. — он немного отстраняется, смотря в глаза напротив, — У меня был старший брат, у нас была разница в восемь лет в возрасте, его звали Енхи, и мы с ним хорошо ладили. Он всегда был невероятно веселым, слишком живым и настоящим, но у него всегда было много друзей, он разбирался в людях и видел их насквозь. Ну, и своего соулмейта он тоже относительно быстро нашел. Мне было двенадцать, когда он впервые привел ее в дом, ее зовут Ким Сонхва, если честно, то не знаю что с ней сейчас, да и знать не желаю. У них быстро развивались отношения, и через полгода они пришли с объявлением о том, что соулмейты. Вот честно, Сонхва была очень красивой, была похожа на какую-то актрису или еще что-то в этом роде, идеальные пропорции тела, лица, да и характером она была хорошенькой… Вот только реально была, — Юнги слушает внимательно, поглаживая Чимина по светлым прядям, — Чуть больше, чем через три года их счастливых отношений, она решила, что слишком хороша для Ена, и бросила его, разорвав все связи. Енхи буквально потухал на глазах, и физически, и морально. Но он все еще оставался собой, такой же яркий, вечно веселый, и так далее, вот только теперь не живой и не настоящий. Он ходил к психотерапевту год, но ничего не помогало, и он чах с каждым днем все сильнее и сильнее. Он любил ее, даже после того, как она ушла, любил и не мог оставить, выкинуть из сердца прочь. И через год совершил самоубийство в день их годовщины. Его тело нашел я… Он учился на хирургии, очень красиво рисовал, и хорошо знал анатомию, был любителем всего красивого и эстетичного, при этом хотел помогать людям, спасать их. Он всадил себе клинок отца прямо в сердце. Как сказали врачи, смерть была быстрая и почти не мучительная. Чимин хмыкает, затихая на какое-то время, пока Юнги продолжает его гладить по спине и нежно оставлять поцелуи на макушке и шее. Но спустя эту затяжную минуту, Чимин кивнул сам себе и продолжил. — Первые два года я у него на могиле дежурил, а потом бросил это дело, решив начать новую жизнь. Мне он снился до сих пор, и недавно я навестил его, именно после этого, я решил больше ничего не боятся, — пожимает плечами Чимин, вновь прикрывая глаза и мостясь удобнее на чужом плече, — А до этого у меня был страх, я боялся, что не смогу сам пережить, если ты меня бросишь или что-то такое… — Дурак. Тихо говорит Юнги, поднимая его за подбородок и вплетая в затяжной нежный поцелуй, полный сладости. Чимин тут же отвечает, перебираясь на грудь Юнги. — Я никогда тебя не брошу, слышишь? — проговаривает Мин в самые губы своей пары. — Я знаю, — кивает он, — И знаешь… Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Чимин, и ты не представляешь, как давно я хочу тебе это сказать. В эту ночь обоим удается заснуть спокойно, под ритмичное урчание кошки под боком, и с чувством тепла друг друга. *** Юнги просыпается от света, льющего белым потоком из окна, и он морщиться, готовый поклясться, что вечером шторы точно были плотно зашторены. Он сонно переворачивается на другой бок, рукой пытаясь найти Чимина, но не находит там даже Гиги, которая всегда ждала его пробуждения рядом, и это заставляет его с неохотой открыть глаза. Комната пуста, шторы раскрыты, а дверь закрыта. Юнги со вздохом встает, разминая шею, и натягивает на обнаженный торс футболку и шорты. В голове было пусто, и Мин решает просто спуститься вниз. Как только он открывает дверь, то слышит звук из кухни, который до этого не давало услышать закрытое пространство комнаты, это вызывает улыбку, и Юнги спускаться вниз. Как только он выходит из-за поворота лестничного коридора, то в глаза бросается картина, которую хочется видеть каждое утро желательно лет так сто, Юнги не против такой обыденности: Чимин стоит в одной его футболке, играя в гляделки с туркой, Гиги на столе играет с мандаринкой, а в воздухе витает приятный аромат кофе. Мин тихонько подходит зади Чимина и тихо его обнимает, кольцуя тонкую талию, отчего парень вздрагивает. — Юнги! — вскрикивает Пак, напугано оборачиваясь на своего соула. — И тебе доброе утро, котенок, — смеется Юнги, попутно целуя чужую шею. — Доброе, — выдыхает Чимин уже с улыбкой и возвращается к турке с кофе, — Ты меня ночью чуть не задушил! — Я просто давно хотел тебя обнять, — пожимает плечами брюнет, — напомню, ты был ворчливым гномом до моей отключки. — Кто тут еще ворчливый гном? — ворчит Чимин, но тут же тает, когда его нежно целуют в щеку. Юнги не знает, как его жизнь смогла так поменяться всего за чуть больше, чем за неделю, но определенно рад этому, потому что вот так встречать утро, было лишь в его занебесных фантазиях, но то, что это стало его реальностью, безумно радовало. Чимин ставит кофе на стол, достает из холодильника вчерашний результат усилий Хосока под чутким руководством Сокджина, который держал его в тонусе, пока запеканка не приготовилась идеально, и закидывает ее порционно в микроволновку, по пути целуя Гиги в макушку, от чего та начала довольно мурчать, как маленький трактор. Пока они завтракали за простыми темами, Чимин хмыкнул, привлекая внимания, и проглотив кусочек, состроил уже подозрительную мордашку. — Юнги-я, — начал он, — Давай повременим с моими вещами до завтра. — Почему? — тут же возмутился Мин. — Потому что нам сегодня надо кое-куда съездить, и это займет весь день, а нам это нужно сделать в ближайший время, и желательно на этих выходных, потому что у меня на той неделе много дел, а сегодня уже пятница, так что я хочу сегодня, — хлопает глазками Чимин, а Юнги ничего не понимает. — И куда нам нужно съездить? — А это секрет! — улыбается хитро Чимин, — За нами в час Гымдже-хен заедет, так что нужно быть готовыми. — Что? Гым? А он-то тут причем? — Я хочу познакомиться с парой людей, с которыми ты хорошо знаком. Мы с ними фактически уже встречались, но нам не удалось познакомиться, хен тоже их знает, так что я хочу это исправить сейчас с тобой, — наивно хлопает глазами Чимин, и Юнги просто пожимает плечами, соглашаясь с Чимином, не решаясь с ним спорить и пререкаться. После завтрака, Чимин начал кружить по дому, разбирая вещи, которые захватил из своей квартиры, когда они заезжали туда с Кимами, но в итоге все ровно натягивает чужую футболку, и радостно почти запрыгивает на руки Юнги. Сам же Мин не понимает подобного ажиотажа со стороны младшего, но почему-то искренне радуется, подхватывая Чимина под бедра, и кружиться с ним на руках, попутно целуя в сладкие губы. Хотелось стоять так вечно, но дверь в прихожке открылась, в комнату вошел Гымдже, улыбаясь. Чимин тут же с визгом соскочил с чужих рук, подрываясь к старшему. — Привет, хен! Рад тебя видеть! — улыбается Пак. — Привет женатикам, — машет тот, трепля подошедшего Чимина по светлым только что старательно уложенным волосам. — Прибереги это для Джина с Джуном. — хрипло хмыкает Мин, подходя ближе, — и куда же мы должны поехать? — А вот это для тебя секрет, — подмигивает ему старший, — узнаешь через пару часов, когда приедем. Юнги не успел возмутиться, как Чимин поцеловал Гиги в макушку, впихнул ему в руки портфель и вытолкал из дома, наспех его закрывая, закидывая на заднее сиденье достаточно большой машины Мина старшего, и плюхаясь туда же следом. Гымдже со смехом залез в машину следом, заводя двигатель и выезжая по улочкам. Салон заполнила приятная музыка в духе старика Гыма, который любил достаточно старые песенки корейских и американских исполнителей, пустыми разговорами и заливистым смехом, и в определенный момент, они заехали в одну хорошо знакомую Юнги кондитерскую, откуда Гымдже вышел с тремя стаканчиками кофе с собой и коробкой тортика. Когда город остался позади, а их машина выехала на трассу, Юнги позволил себе прикрыть глаза, устраиваясь на коленях Чимина, который перебирал его темные пряди в руках, заплетая косички и тихо напевая себе под нос песенку. День выдался солнечным, и солнце приятно пригревало сквозь тонировку на стеклах, падая на кресла полосами, окна передних сидений были приоткрыты, и вместе с белым шумом из них проходили потоки мягкого летнего воздуха, и от всего этого сочетания жутко клонило в сон, и не отказывая себе, Юнги провалился в сладкую негу. — Юнги-я, мы почти приехали, просыпайся. Просыпаться от тихого голоса Чимина, и кропотливого поцелуя в лоб оказывается очень приятно, и Мин лениво потягивается, открывая глаза и смотря на Чимина, который ему тепло улыбается. Вставать он не торопиться, слыша, как Гымдже с кем-то треплется по телефону и не придает этому значения. — Который час? — спрашивает Юнги, понимая, что они поехали в другой город, вот только до сих пор не вдупляя к кому и зачем. — Без двух три, — тихо говорит Пак, закапываясь ладошкой в черные волосы и убирая их назад, — Гымдже летает на трассе, я просил его ехать тише, и он ворчал, что мы могли бы уже быть на месте. — Мы ехали почти три часа, считая все про все в Сеуле, то мы ехали два с небольшим, — кивает Мин, внутри выстанывая, понимая где они, — Мы в Тэгу, верно. — Да, дорогой, — кивает Чимин, наклоняясь за поцелуем. — Голуби, готовимся на высадку, — посмеивается Гымдже, смотря на них через стекло заднего вида, — мы скоро будем на месте, и я не знаю, как они вас двоих вообще вынесут. — Мне нужно быть хорошим, — улыбается Чимин, — Это важно. — Я тебя умоляю, — закатывает глаза Гым, пока Юнги переглядывается меж братом и своим парнем, — Они в тебе уже души не чают. Я только и успевал слышать каждый раз, когда они звонили мне: «Ой, а Чиминни все еще там?», «Ох, как жаль, что мы так и не смогли в ним свидеться» и бла-бла-бла… — говорит Гымдже, высовывая язык и рукой хлопая, пародирует чужой рот. — в прочем, выметывайтесь, я буду загоняться. Он это говорит, останавливаясь, и Юнги наконец-то встает с чужих колен. В глазах немного мутнеет, а когда все проясняется, то он моментально немеет, понимая куда именно его привезли, почти добровольно-принудительно, и тут же смотрит на улыбающегося Чимина, который перехватывает его за руку. — Пошли, — говорит он, вытаскивая Мина из машины, пока тот не успел начать ругаться. Юнги осматривает двухэтажный дом, в котором прожил девятнадцать лет своей жизни. В последний раз был тут лет пять назад, если не больше, и то по принудительной мере. Он переводит глаза то на родной дом, то на Чимина, который с теплом на него смотрит, и не может сдержать негодования. — Какого черта, Чимин?! — тут же ругается он, строго смотря на свою пару, а Чимин лишь отводит взгляд, подходя ближе и тепло обнимая его, кольцуя чужую шею. — Во-первых, — я хотел познакомиться с твоими родителями как следует, потому что в больнице, когда они приезжали к тебе, нам не удалось с ними ни поговорить, ни увидеться, потому что я не хотел знакомиться в такой обстановке, но я много спрашивал о них у Гымдже-хена, — кивает Чимин, чувствуя, как миновы руки ложатся на его талию, и выдыхает, тут же расслабляясь, — а во-вторых, — выдыхает он, — Я хочу, чтобы у тебя было все хорошо с родными и ты ни о чем не жалел, когда будет уже слишком поздно, поэтому и попросил Гымдже все это организовать. Они звонили хену каждый день, спрашивали как ты, все ли у тебя хорошо и когда ты проснешься. Они любят тебя Юнги, и сожалеют о том, что когда-то тебе говорили. Прошу, дай им еще один шанс. Чимин отстраняется немного, но не прерывает телесный контакт. В его глазах играет надежда и тысяча искр, которые невозможно было не заметить и сказать таким глазам «нет», так что Юнги остается только мученически выдохнуть, закатить глаза и на выдохе согласиться. — Хорошо… Я подумаю над этим, — закатывает глаза он, а рядом слышится взвизг, и Чимин вешается ему на шею, отстраняясь, обхватывая его лицо своими маленькими ладошками и чмокая в губы. — Спасибо, Юнги-я! — от радости почти вскрикивает он, — Люблю тебя! — И я тебя. Безумно. Хмыкает он, улыбаясь такой детской радости в глазах своего соулмейта и беря его за руку, они идут к дому, когда из-за ворот выглядывает Гымдже, прося поторопиться, и так же улыбается, смотря на счастливого Чимина и даже не злого Юнги. Дома все было по прежнему: множество фоторамок на стенах, которые вешала мать по любому случаю в их жизни. Нагромождение цветов на подоконниках, теплая и уютная обстановка. Все вокруг кишило воспоминаниями о детстве, а в душе поднималась ностальгия, стряхивая со своих плеч пыль времени. В их доме было все абсолютно другим, чем в доме самого Мина. Почти не было свободного места, везде было светло, по кафельному полу кухни все еще бегал уже поживший пудель Холли, которого мать так назвала, долго думав, что он девочка, звонко стуча своими лапками по полу, и сейчас Юнги вдыхал запах готовки матери, которую очень давно не ел. При входе их встречает невысокого роста женщина, очень улыбчивая, и Чимин мгновенно узнает эту улыбку деснами, у нее округлые черты лица и большие глаза приятной формы. Она тут же приветствует парней, обнимая в тиски, и на фоне Юнги, а тем более Гымдже, она кажется совсем маленькой, пышной крестной феей. В гостинной их поджидал отец семейства Мин, он напротив был высоким, с вытянутым лицом, глазами-щелочками, и тонкими губами, которые изогнулись в приветливой улыбке, как только все парни зашли в зал. Вечер проходит под бесконечные семейные разговоры, Чимин быстро влился в семейную обстановку, найдя общее с госпожой Мин, да и ее мужем. В конце всего вечера, когда парни все же соглашаются остаться на ночь в доме Минов, Юнги с Чимином выходят из душа во втором часу ночи, и идут в свою комнату, в которой им уже постелила постель мама Юнги, и мало перекидываются ленивыми фразами. В старой комнате Мина будто другой мир, совершенно иной нежели весь дом. В ней все так, будто они с Юнги вернулись к ним домой, и в спальню вот-вот должна забежать Гиги, отвоевывать свое место на кровати, и Чимину от этого даже как-то не по себе, но это в то же время и смешно. Он осматривается, понимая, что сколько бы лет ни прошло, а Юнги никогда не изменит своему стилю, и всегда останется таким, каким впервые его встретил Чимин три месяца назад. Они проходят в глубь комнаты, тут же заваливаясь на кровать, чувствуя переполняющую их обоих усталость. Чимин сразу перекатывается под бок Юнги, и тот с легким смешком загребает его в свои объятья, переворачиваясь на спину, и умещая Пака у себя на груди, от чего тот почти буквально мурчит. — По-моему, ты понравился моим родителям больше, чем им симпатизирую я, — тепло хмыкает Юнги, зарываясь одной рукой с чиминовы волосы. — Твои родители просто замечательное, — лепечет Чимин, прикрывая глаза, — Я же говорил, что им просто нужно дать второй шанс. — Ты прав, — пожимает плечами он, — спасибо. — Не стоит. Отзывается Чимин, и после крепко засыпает, чувствуя ритмичное дыхание Юнги и полное спокойствие в душе. ***