Take off your mask

*** Чимин чувствовал, как все внутри сворачивается, как улитка в свой надежный домик, и не хочет вылезать. Со всеми этими подготовками к предложению руки и сердца его дорогих хенов, он совсем забыл о том, что у него на носу диплом, к которому он был готов еще сто лет назад, вот правда та хореография, которую он со всей своей чувственностью ставил под любимую песню была также благополучно забыта, так что как только они с Юнги вернулись в Сеул, Чимин тут же пропал в танцевальной студии, попутно захватывая с собой и Чонгука. Воздух покидал легкие, а холодный пол приятно остужал горячее и полностью влажное от пота тело. Чимин лежит уже минут пять, силясь выровнять дыхание после сложной хореографии, которую он в последнюю минуту решил почти кардинально поменять, поэтому сейчас впахивает как не в себя. Огромная черная толстовка, спизженная у Юнги пару дней назад уже полностью промокла, и Чимин ее не отдаст под предлогом: «Она пропахла мной, иди в задницу!» и что-то внутри тут же добавит — «В мою, я заебался ждать, когда ты соизволишь меня трахнуть!» На самом деле это была проблема. Реальная проблема, которая копала его голову день ото дня, и не давала покоя его молодому и вечно перевозбужденному во всех смыслах организму. Они живут вместе около месяца, а их отношения до сих пор не сдвинулись с уровня младшеклассников с первым опытом отношений, когда вы не делаете ничего больше, чем целуетесь, ходите за ручки и лапаете друг друга. Вот и у них с Юнги сейчас также. Чимин даже хорошо помнит тот день, когда у него почти получилось совратить Юнги, но блядский, чтоб его, Ким Тэхен начал названивать даже на выключенный телефон, и весь настрой ушел даже после того, как Чимин его тактично послал нахуй к своему Чонгуку, и вот он почему-то уверен, что друг-то пошел, а сам он уже какую неделю не может. Утопая в подобных мыслях, Чимин продолжал лежать, и его думу прервало лишь то, что вместо уже привычного света ламп, что пробивался сквозь его закрытые веки, над ним повисла тень, и он даже предполагал, как зовут эту тень. — И вот что тебе тут надо? — с явным недовольством спросил Пак, приоткрывая нахмуренные глаза и видя перед собой счастливую морду. — Прошел проведать, не умер ли ты еще тут, — улыбается квадратно Тэхен и продолжает еще до того, как Пак продолжит свою излюбленную реплику, — и нет, сейчас я не пойду к Чонгуку, чтобы потрахаться, и вообще, прекрати язвить своими комплексами — палишься. Кстати о Гукки, он говорил, что вы закончили тренировать вашу хореографию, и ты на последней тренировке выглядел крайне ущербно. Чимин уже было хотел возразить, как понял, что это бесполезно, так что ограничился лишь непристойным жестом руки в сторону друга. Тэхен залился смехом, плюхаясь на жопку рядом с Чимином и смотря, как тот поднимается и садиться рядом, уводя недовольный взгляд. Тело гудело, но это того стоило, ведь за всего пять дней, парень смог оттренить и поменять половину хореографии, которая сейчас ему безумно нравилась. — И что, все настолько плохо? — спросил Тэхен наклоняя голову в бок. — Ну, если под «плохо» считать то, что я уже месяц пытаюсь затащить Юнги в постель, но у меня это до сих пор не вышло, то да, все хреново, — кивает Пак, прикрывая глаза. — Что-то еще? — М-да, чувак, хуевенько, — кивает Тэхен, — а ты пробо. — Да, я пробовал надевать кружевное белье, и да, я пробовал провокационно задевать его и провоцировать стояк, — кивает Чимин, слишком хорошо зная Тэхена, — если ты мне посоветуешь напрямую сказать, то нет, не проканает. — Почему? — Потому что раз, — я не смогу найти беспалевный момент для этого, а два, — я сомневаюсь, что он воспримет это в полный серьез. — он облокачивается щекой о руку и опять прикрывает глаза. — Я только вчера вечером пытался на это намекнуть, так еще и поерзал у него на коленях, но он поцеловал меня в макушку, и сказал, что он пошел менять постельное, а меня оставил одного в зале… Я на него быстрее обижусь такими темпами! — Что тебе не дает это сделать? — выгибает бровь Ким, смотря прямо на блондина перед собой. — Я… Я слишком влюблен в него, чтобы обижаться… Ну камон, он слишком хороший, чтобы такая стерва, как я, взял, и обиделся на него без особой причины. — М, то есть я не хороший, раз ты на меня обижаешься по щелчку пальцев? — Да нет, Тэхен, ты — другое, — отмахивается Чимин, — Ты — мой лучший друг, а не моя Судьба, которую я чуть не потерял, так что иди лесом. — Ну, хотя бы не нахуй, уже прогресс, — выдохнул Тэхен, — и что думаешь с этим делать? — О, я не так просто пропадаю тут почти неделю без продыху и прихожу домой, фактически, только чтобы поспать, — заговорчески улыбается Пак. — Порази меня, мой юный друг, — также на него посмотрел Ким, укладывая острый подбородок на руки, сомкнутые в замок. — О, увидишь на моем выступлении, — поиграл бровями старший, — Юнги там тоже будет, я уже знаю это. … Они проговорили с Тэхеном после этого еще около часа, когда стрелки часов скоропостижно указали девять вечера, и Тэхену позвонил Чонгук с кучей вопросов, которые можно было выделить одним: «Где тебя, черт возьми, носит, ты мне скажи?», и именно в тот момент, Ким тяжко выдохнул, пародируя свою пару, и после, дождавшись пока соберется Чимин, они оба покинули танцевальную студию. На выходе из здания, их встретил Чонгук, который насупленно стоял в обиженной позе и дожидался Тэхена, но как только увидел старшего, тут же размяк. Он предложил Паку подвести его, напрочь игнорируя все то, что щебетал рядом его парень, но Чимин тактично отказал, в желании прогуляться, и сказал, что торопиться ему все ровно некуда сегодня, потому что Юнги был в клубе с друзьями, и навряд ли сейчас был дома, после этих слов, он попрощался с друзьями и направился к дому. Вечер спустился на Сеул давно, оставляя за собой лишь тишину и свет фонарей по обочинам безлюдной дороги. Юнги всегда был против того, чтобы Чимин ходил поздно переулками, но в этом была чиминова слабость, — тишина и покой спальных районов, где время на период ночи оставляет свой ход до наступления рассвета. Звук шаркающей об асфальт подошвы ласкал уши, вместе с ветром, который мягкими, едва теплыми потоками обводил каждый сантиметр открытой кожи и ворошил пушистые, ныне серебряные волосы. Все вокруг будто пышило легкостью, и позволяло Чимину сделать блаженный выдох, и размять затекшую шею, отдаваясь чувству тишины и томного течения времени. Неспешными шагами, он проходил один переулок за другим, проходя вдоль улочек и вдыхая теплый летний воздух. Все мысли сейчас неспешно вились, будто вокруг него самого, мотыльками, позволяя вдоволь надышаться мягким воздухом и побыть с самим собой наедине. Прошло уже достаточно времени с тех пор, как Чимин перевез последнюю вещь из своей квартирки в дом Юнги, и как отдал ключ пожилой хозяйке квартиры, благодаря ее за то, что она сдавала ему квартиру на протяжении четырех лет, и как долго думал, как бы познакомить своего соулмейта с мамой и тетей. Вся его жизнь стала такой размеренной и спокойной, что не хотелось прерывать ее смирный поток, однако, спустя сладкие дни близости, когда они проводили почти все время рядом, Пак лишь потом тихонько начал понимать, что как после выписки Юнги их отношения сделали большой скачек, так они и остановились в мертвой точке, отчего парнишке осталось только выдохнуть, осесть и смиренно ждать, утопая в надежде и вере в себя самого. Высотки очень скоро покинули его, оставаясь вдали, как и редкие машины и компании шумных подростков, которые нарушали идиллию позднего времени. Частный район казался сейчас таким родным и уютным, отчего казалось, что тут даже дышится легче от изобилия фруктовых деревьев, которые щедро садили на своих участках люди. Их дом уже виднеется с подъема, и Чимин достает из портфеля связку ключей заранее. У ворот привычно горит фонарь, а калитка открывается со крипом. Ключ на автомате вращается в скважине трижды, лишь после этого пропуская парня домой. В коридоре, как и в гостинке, непроходимая темнота, разбавляемая лишь двумя огоньками глаз, что бегут на звук пришедшего человека, звонко топая о паркет ножками и едва слышно звеня колокольчиком на ошейнике. — Ты ждала меня, малышка? — тихо спрашивает Чимин, гладя одним пальцем кошку под подбородком, — Прости, что мы сегодня так поздно, милая. Светом из окна, который играет с тенями листьев, что обдувает теплым июньским ветром. Чимин выдыхает, снимая с себя обувь и ставя ее в сторону, рука мягко треплет кошку за ухом, и та начинает мурчать, разрезая объемным звуком полную тишину. Портфель летит на диван, а сам парень семенит в душ. Теплая вода расслабляет уставшие от изнурительных тренировок мышцы, от чего Чимин блаженно выдыхает через рот, веки сами собой закрываются, и он вскоре выходит из душевой кабины, едва проходясь полотенцем по голове, натягивая на себя футболку и боксеры. Лестница едва скрипит на третьей ступеньке, к чему Пак уже давно привык, и Гиги также быстро топает топатушками за ним, залетая в спальню первой. Окно впускает в себя свежий воздух, а вуаль штор развивается, иногда пропуская в себя лунный свет. Чимин выдыхает, отодвигая лишь одну из занавесок, и падает на свою часть постели, потягиваясь и улыбаясь, смотря как кошка лениво когтится между их с Юнги подушек и укладывает свою голову на чиминову, довольно урча. Пак выдыхает, проводя лишь пальчиками по мягкой шорстке Гиги, и зевает, сладко втягивая воздух, и лишь потом ложиться на постель, укутываясь в теплый плед, а за ним накидывая пушистое одеяло. *** — А тебе домой не пора? — выгибает бровь Хосок, видя на часах полтретьего. — Думаю, сейчас это касается нас всех, но меня как раз в меньшей мере, — устало выдыхает Юнги, понимая, что сегодня на него все, он очень хорошо поработал, впервые выступив с песнями, которые впервые увидели большой свет около недели назад. — Почему же? — Как минимум ты теперь папаша, а Намджун почти замужем. — выдыхает Мин. — Ну, у меня последние дни моего свободного жития, а потом Бонни с малышкой выпишут и закончится моя старая жизнь от слова совсем, — сказал Хосок такой интонацией, как будто с широкой улыбкой на глазах Юнги сам себе сейчас намыливает петлю. — А Намджуну Сокджин позволяет, он же тоже субботники устраивает время от времени. Чон расслабленно выдыхает, расплываясь на диванчике. Намджуна не было уже около десяти минут, так как он выступал, в то время как парни сидели в вип-комнате с хорошей звукоизоляцией. Юнги чувствовал себя крайне уставшим не только из-за сегодняшней активности, но и в целостности. — Что не так, чувак? — тут же спросил Хосок, облокачиваясь локтями на колени. — Навыки не пропьешь, да, Хос? — посмеивается Мин, — Дома — психолог, с нами — психолог, на работе — психолог; думаю, ты неплохо выбрал себе работу. — Психологами не становятся, ими рождаются, — посмеивается рыжий, и легко смотрит на друга, — Так что давай не отходи от темы, я ж вижу, что ты тут сейчас откинешься. — Все настолько ущербно? — Ну так, на троечку, — сожалеюще тянет Хосок. — В общем, это связанно с Чимином, — выдыхает Мин, не выдерживая взгляда друга. — Да ты что, — саркастично тянет Чон, но, не успел Юнги отреагировать на это, кивает, — Я так и думал, продолжай, что именно тебя тревожит? В последний раз, когда я видел Чимина без тебя около пары дней назад в кофейне, он выглядел вполне себе довольно. — Я не могу жить с этим мальчишкой нормально уже несколько недель к ряду! — выстанывает Юнги, — То ли у меня не все хорошо с головой, то ли — да. Потому что я неоднократно замечал, как Чимин щеголяет в домашних вещах, а под ними я видел силуэт чего-то вроде кружева, и он постоянно ерзает у меня на коленях. Я скоро умру от спермотоксикоза с ним… — М, прости за такой крайне нескромный вопрос, но у вас был секс? — выгибает бровь Чон, вот только по его лицу никак не скажешь, что его это смущает. — Нет, — качает головой Мин, — Первое, — он меня динамил больше двух месяцев, так что логично, что я боюсь сделать что-то не так; а второе, — ты его видел? Он же невинный клубочек нежности! — с вожделением заканчивает Юнги, с особой эмоциональностью. — Друг мой, Чимин может и невинный, но он юный, — кивает Чон, — Вот ты же в его годы тоже ходил по половине университета и цеплял кого попадя по клубам, так что смею предположить, что и Чимину этого хочется. — кивает сам себе Хосок, смотря серьезным взглядом прямо в черные глаза напротив. — И что ты предлагаешь сделать? — выгибает бровь Юнги, будто ему и в правду невдомек. — Потрахаться с ним я тебе предлагаю, — легко выдает Хосок, вновь отваливаясь на спинку мягкого дивана. — Д-думаешь? — выгибает бровь Мин, сглатывая. — Друг мой, он тебе откровенно намекает на это, ему осталось только прямо тебе об этом сказать, если он уже этого не делал, конечно, вот только ты этого не заметил! — фыркает Чон, — так что иди к своей принцессе, и покажи какой ты горячий в постели. Как психолог я тебе отвечаю, что одной из частей здоровых отношений является здоровый регулярный секс, так что иди, и создавай в вашей семье счастливые здоровые отношения по пунктам. Юнги смеряет друга взглядом, ища в нем хоть намек на подъеб или еще что, но в глазах Хосока лишь прямота и чистая правда, от которой у Юнги все проходиться дрожью меж ребер и по всем позвонкам. Он сглатывает, прикрывая глаза и качая головой, которая уже порядком гудела за сегодня, и встает, идя к вешалкам. Он снимает с крючка свой бомбер, и пока накидывает его на себя, оборачивается на Чона. — Я домой, не сидите долго, — кивает он Чону, который самодовольно улыбается, — И передай Намджуну, что я завтра зайду к нему вечером. — Хорошо, — кивает Чон, — Иди кадри любовь всей своей жизни! — Ага, а ты прежде, чем забирать свою из роддома, не забудь прибраться, прошу, — с усмешкой выдает Юнги, выходя за дверь и сразу же идя к черному выходу. Музыка хоть и недолго, но долбит в уши, но после он выходит за дверь и все стихает. Переулок меж домами тихий и жутко пропахший сигаретным дымом, который легко попадает в легкие Мина, вынуждая вспомнить о забытой пачке сигарет в кармане. Он достал ее, вынимая давно забытые сигары и ищя в карманах свободных джинс зажигалку, которая, на удивление, находиться быстро, и прикуривает, вдыхая легкими никотин. Кеды немного продувает ночной ветер, а ночь только стала по-настоящему темной, и то, всего на пару часов, после чего вновь придет новый рассвет. Все вокруг утопает в безмятежности, и Юнги утопает в этом чувстве, не желая его нарушать мыслями. Сейчас все, что хочется, так это прийти домой, стянуть лишнюю одежду и завалиться в постель, обнимая такого важного человека под боком, к которому так привык. Ну, по крайней мере, он надеется, что сегодня Чимин дома. В последнее время тот стал слишком часто пропадать в танцевальной студии, и ночевать там же, и от этого, Юнги невольно вспоминает те времена, когда и сам жил недели на пролет в студии, не возвращаясь домой. Сейчас же хочется приходить домой, приходить туда, где кажется впервые ждут, и где любят. В их доме стало так уютно после появления там Чимина и Гиги, которые подарили двум этажам его халупки жизнь. От всех этих мыслей становилось теплее, и Юнги с легкой улыбкой выдохнул облако дыма, смотря, как оно растворяется в воздухе. Он уже давно не курил, — повода не было, — но сегодня захотелось, да и он схватил бомбер, который вытащил с чердака Чимин, и хотел его забрать, и Мин, собственно, против не был, ведь эта вещица у него еще с универа валялась, и ему была почти не нужна в повседневке. Табак приятно жег горло и легкие, давно забытым чувством, которое обходило по всему организму некой ностальгией. Дорога до дома заняла порядком часа неспешной ходьбы. Юнги зашел домой, тут же увидев у входа желтые конверсы, и улыбнулся, — Чимин дома. Он радостно выдохнул, проходя в глубь дома, на диване привычно валялся чиминов рюкзак, который Мин подхватил с собой, поднимаясь на второй этаж. Дверь открылась легко, и Юнги тут же увидел Чимина, который зарылся носом в одеяло и повернулся в его сторону, свернутый клубком. Рядом, на своем, считай, законном месте, расположилась Гиги, выглядывающая носом из-под подушек, и тихо посапывала, лишь одним глазком посмотрев, кто пришел, и засыпая обратно. Все внутри так и расплывалось теплом и нежностью по отношению к парню, что был перед ним, заставляя сердце биться, как у подростков с их первой влюбленностью. Юнги выдыхает, скидывая с себя вещи и оставляя около шкафа, обещая себе прибрать утром, и тут же опускается на постель, проминая под собой матрац. Он кропотно обнимает Чимина, стараясь его не разбудить, но тот все ровно сопит и открывает глаза. — Ты пришел? — причмокивая губами, спросил Чимин, на что Юнги не удержался, и, улыбаясь, оставил невесомый поцелуй на карамельных губах. — Да, я дома, котенок, — прошептал Юнги, плотнее прижимая к себе Чимина, — прости, что разбудил. — Нет, все в порядке, — кивает Чимин, тоже улыбаясь, — Я рад, что ты дома. — Я тоже, — кивает Юнги, — Завтра тоже пойдешь в студию? — Не-а, — качает головой почти спящий парень, — у меня защита послезавтра, так что завтра я планировал весь день провести дома. — Я тоже планировал завтра остаться дома, — кивает Юнги, перебирая осветленные волосы в руках, и чувствуя, как доверчиво Пак прижимается к нему, утыкаясь носом в шею. — Правда вечером надо будет к Кимам заехать, я обещал отдать Намджуну флешку с отчетами. — Я с тобой, — причмокивает Чимин, — но сейчас я хочу с тобой спать. Так что спокойной ночи, Юнги-я. Чимин тянет это сладко, поднимая голову и целуя нежно, но едва требовательно, сжимая чужие губы меж своих, и едва проходясь языком по ним. — Доброй ночи, котенок, — выдыхает старший в губы, и видит, как его чудо, улыбаясь, устраивается обратно на его плече. Послезавтра будет тяжелый день для каждого, а пока лишь идиллия и слияние двух душ в чистом образе невинной любви. ***