Take off your mask

*** Прошло больше года с тех пор, как Намджун сделал ему предложение, и как они официально стали супругами. Сокджин помнит каждую деталь того вечера, и помнит все с их свадьбы в Нидерландах спустя три месяца после поездки в Пусан в окружении самых родных и близких, и все эти чувства приятной пылью оседают на памяти прошлых дней. С тех пор хоть и текли дни-недельки, которые своим чередом сменяли друг друга, скапливаясь в приятную череду будней, но всему быту приходит конец. Ветер перемен обдувал щеки, теплым летним ветром, который только сменил весенний. В этот день все станет чуть иным, и именно те чувства переполняют его вновь, напоминая о себе, просясь вновь на поверхность. Они вдвоем думали об этом слишком долго и тщательно, поэтому нет ни грамма страха, лишь вожделение и неизведанное, которое манит изящным пальцем. Приятное волнение. — Готов? — едва ощутимо касаясь носом о шею, спрашивает Намджун, обнимая со спины, и мягко целует, смотря в глаза сквозь пелену в зеркале. — Почти, — кивает Сокджин, оставляя поцелуй на виске мужа, который так необычно окрашен в светло-каштановый цвет, решив сменить привычный джиновому глазу блонд на что-то более спокойное. Сокджин стоит у зеркала, повязывая себе на шее легкий платок в тон к его рубашке и пиджаку. Сегодня первый день их посещения сиротского дома, в котором они хотели взять ребенка. Намджун очень долго искал информацию о домах во всей Корее, которые бы смогли отдать ребенка однополой супружеской паре, и нашел, верхом ко всему, на всеобщее счастье он был недалеко от Сеула, а после была лишь череда сбора бумаг и необходимых документов, которые даже с поддержкой многочисленных знакомых и связей Намджуна заняла без малого пару месяцев. Все внутри с трепетом ждет, когда они наконец-то смогут поехать в «дом малютки», чтобы посмотреть всех их воспитанников. Общаясь вечерами по этому поводу, они решили, что хотели бы взять себе ребенка около трех лет, где-то в этом возрасте, а так же, по наставлению Сокджина, Намджун предложил приходить туда на протяжении недели, и если понадобиться — больше. Намджун был готов поддержать абсолютно все, что предлагал его супруг, и поддерживал, именно поэтому прямо сейчас мягко обнимает, внушая своим видом покой и умиротворение, хоть и у самого внутри ураган эмоций. Они выходят из дома почти спешно, потому что чувства заполоняют собой все пространство в грудной клетке. И у самой машины они, смеясь, запрыгивают на сиденья перебрасываясь нежными взглядами. Казалось, что в этом мире нет никого, кроме их, и их счастья, и все это никак не перекрывал достаточно темный день, увенчанный покровом тучных облаков и надвигающегося дождя. Над головами сгущались тучи, но все внутри трепетало от начала лета. Дождь все же настиг их, но не смог потревожить безмятежной улыбки на лице Сокджина, который облокотился лбом на стекло машины и следил за капельками, что наперегонки стекали вниз, пока они ехали под приятную музыку. Джину безумно нравилась эта песня, даже если это был не оригинал, а едва ли студийная запись, но она так грела душу. За этот год они все восьмером (считать малютку Тэянг — девятером) стали невероятно хорошими друзьями, так что голоса, которые сейчас льются из колонок, кажутся совершенно родными. Голоса Чимина и Чонгука в песне, которую они записали в честь прохода Чонгука собеседования в компанию Намджуна без его же ведома, сливались в плавную нить вместе с музыкой и ласкали слух, заставляя Сокджина улыбнуться. Трасса пустовала, окруженная стеной из деревьев, которые под натугом ветра и сами пели свою мелодию шорохом. Дорога казалось бесконечно длинной, и Сокджин повернулся, смотря на супруга за рулем, мягко кладя свою ладонь на чужое колено и вплетая его в разговор. Они доехали спустя примерно час, и когда меж крон деревьев показался одиноко стоящий дом в три этажа. Они проехали ближе, и, когда подъехали к высокому кованному забору, Намджун что-то написал в телефоне, а из небольшого домика, поодаль от парадного входа, который был скрыт большим кедром, вышел невысокий мужчина. Он открыл им ворота, позволяя заехать на территорию, вымощенную из светлой плитки. Намджун отошел от него, говоря с мужчиной, что впустил их, оставляя Сокджина оглядываться. На вид здание выглядело масштабно и было больше похоже на особняк. Светлые стены, на окнах — решетки, и от этого, Сокджин выдохнул, нервно сжимая руку Намджуна и подходя ближе. Вроде очень простое, нет никаких излишек в виде отголосков романского стиля или готики, нет, — лишь почти нагие белые стены, обросшие плющем. Единственное, что вообще говорило о том, что это детский дом — детский смех, который в общей тишине и сырости после дождя смотрелся не то утешающе, не то жутко. — Прошу, пройдемте, — сказал мужчина, отвлекая Сокджина от мыслей, и он кинвул, тут же подбегая к мужу. Кимы прошли к высокому крыльцу, которое выглядело как балкон, и Сокджин впервые увидел воспитанников, — мимо здания, чуть поодаль от входа, вышла парочка девушек лет пятнадцати, мило щебечущих друг с другом, но когда они увидели супругов, тут же спохватились, и нырнули за угол здания. Дверь перед ними открылась, показывая опрятный, но слишком светлый хол, в котором никого не было, мужичек повел рукой, подзывая их и направился в противоположную сторону от той, откуда доносились хоть какие-то голоса. Они шли в полной тишине, и за весь их путь Сокджин видел от силы пятеро детей разного возраста. И вот, спустя долгие минуты, перед ними открылась достаточно большая дверь. — Госпожа директор там, — кивает мужчина, все также не выражая ни грамма эмоций, и удаляется. — Все будет хорошо, любимый, — Намджун улыбается Сокджину, видя его смятение, и едва целует его в пухлую щечку, вызывая у супруга улыбку, лишь после чего стучит в дверь. За дверью слышится «Войдите!», прозвучавшее приятным женским голосом, и после они вошли в кабинет директора. Все вокруг было выполнено в простом стиле, без излишек, и более, чем приятно. Сокджин приметил и то, что внутри этой комнаты куда более уютно, чем в здании в целом. Второе, после обстановки, что бросилось в глаза, так это пухловатая дама, что восседала за креслом, и с улыбкой на полных губах разбирала какие-то бумаги, коих на столе было около трех внушительных стопок. Она была среднего роста, и это было видно даже с положения сидя, подстрижена под каре с достаточно красивой и аккуратной укладкой; ее лицо светилось, и она выглядела крайне мило, хоть и года явно склоняли ее за средний возраст, — округлые глаза, тонко подведенные, едва ли горбатый нос, и пухлые губы, с красной помадой на них. — Здравствуйте! Вы, верно, семья Ким, не так ли? Хах, я рада вас видеть в нашем «доме малютки»! — высказывается приятная женщина. — Мое имя Ан Чихен, рада нашему с вами личному знакомству. — Взаимно, госпожа Ан, — кивает Намджун, улыбаясь женщине, которая тут же встала. — Прошу, присаживайтесь! — кивает Ан на стулья перед ее столом, и супруги опускаются на них. — Думаю, нам с вами не стоит тянуть птиц за крылья, и сразу обсудить все тонкости прежде чем пойти к деткам, что думаете? — Мы только «за», — кивает Намджун, и Сокджин выдыхает, расслабляясь, рядом с этой женщиной. — Ну, что ж! — она улыбается, проходясь пальцами по стопке папок, и ловко выуживая от туда одну из них, а после поправляет очки на переносице, — Вы — господин Ким Намджун-щи, — она смотрит на Джуна, и тот кивает, а затем и на Джина, — а Вы — Ким Сокджин-щи. И вы у нас хотите взять к себе малыша по понятным причинам. Что ж, я рада, что вы сделали свой выбор на именно наш детский дом, из десяти по всей Корее, которые законно промышляют помощью однополым парам, мы, без доли напыщенности, а только заслуженно, самые лучшие! — Нам рекомендовали Ваш дом, — кивает ей Намджун. — Охохо, рада слышать такое, — улыбается она, возвращаясь к бумагам, — Ну, что ж, перейдем к подробностям! Вы бы хотели усыновить ребеночка до периода перехода, значит, вас интересуют детки до пяти лет, все правильно? — она отрывается, и смотрит на пару. — Да, совершенно верно, — кивает Сокджин, улыбаясь женщине. — Тогда, мы можем идти к деткам в сектор! — она встает с места, и ждет, пока супруги тоже поднимутся в след за ней, а дальше следует к выходу из комнаты. Они обходят несколько коридоров, спускаясь с этажа, и вот, они уже вышли из совершенно тихого сектора, следуя уже в коридорах полных детьми примерно до десяти лет. Вокруг кишили детишки, и уже от этого внутри Сокджина все успокоилось и разошлось теплотой. Чихен перед ними шла без умолку о чем-то говоря, манерно часто перебирая ножками в раскидистой походке. — Наши детки делятся на несколько групп по возрасту, — мягко произносит она, — в целом, наш дом не настолько большой, и в каждой из четырех групп не больше двадцати человек, и группа с детишками до пяти — самая большая. После того, как очередная дверь открылась, и перед ними предстала небольшая комнатка, в которой были небольшие кабиночки выставленные в четыре ряда, и где-то в рядах хлопнула дверца, и послышался топот ног. — Что ж, сейчас детки играют, и у вас есть около пары часов, до того, как они пойдут на обеденный сон, — кивает она, указывая рукой на дверь, ведущую в игровые залы, — Если у вас появятся какие-либо вопросы, то можете подозвать меня, или обраться к двум нянечкам, которые присматривают за детишками. Она проходят в комнату, в которой было очень много детей, примерно с трех до пяти лет, которые бегали и играли с друг другом. — Детки, у нас тут гости, скажите «Здравствуйте» дяденькам! — мило лепечет Ан, и дети поднимают на нее взгляд. — Здравствуйте! — слышится около двадцати детских голосов, и внутри сердца что-то екает. — Молодцы, — хихикает женщина, а потом улыбается, когда видит девушку, которая вышла из спален, — О, а это у нас Ким Ерым-а. К ним подходит девушка невысокого роста, с короткой стрижкой, что сейчас выкрашена в ярко рыжий, и кивает в знак приветствия. — Здравствуйте, — кивает она, — я нянечка этой группы, буду рада вам помочь. — Приятно познакомится, Ерым-щи, — кивает Сокджин, оставляя позади себя Намджуна, который оговаривает последние детали с госпожой Ан. Девушка в ответ улыбается, и кивает, проводя рукой к детям, которые почти неотрывно играются. Кто был помладше, тот не замечал гостей, а вот детки постарше восторженно смотрели на статных мужчин в костюмах. Сокджин ходил по достаточно большой комнате, когда увидел двух девочек, что бегали на перегонки, и одна из них, не смотря вперед, а лишь назад, на свою преследовательницу, в результате врезалась в длинные ноги Сокджина. Сокджин прихватил малютку руками за плечи, а она испуганно подняла на него голову. — Аккуратнее, малютка, — улыбнулся Джин, смотря в каштановые глаза. — И-извините, — алея щечками, сказала девчушка, и тут же убежала. Сокджин улыбнулся, провожая ее взглядом, и откинул голову назад, чувствуя, как руки мужа окольцовывают его талию, а чужой подбородок опускается на его широкие плечи. — Думаю, это будет и сложная, и одновременно очень насыщенная неделя, — кивает Джун, целуя мужа в щеку. — Да, ты прав. *** Прошло около четырех дней с того момента, как они впервые приехали в приют, и сегодня, к сожалению, Сокджину суждено посетить его одному. У Намджуна на кануне появились дела, которые Джин никак не осуждал, более того, его супруг действительно расстроился тому, что пропустит один день, и это отразилось небольшой тоской на самом мужчине. В машине у Хосока непривычно пахнет его духами, и уже успевшим привязаться запахом присутствия маленького ребенка, так же как и креслице на заднем сиденье, но при этом тут все еще уютно. Спустя год после рождения Тэянг, как Хосок, так и Бона стали совершенно спокойными и ласково-щепетильными не только к маленькой и шумной девчушке, но и к остальными своим друзьям. Сейчас, пока они едут, Джин поглядывает на Чона, видя, как его лицо, тоже претерпевшее еле уловимые родительские изменения, смягчилось, а чужие ореховые глаза прямо смотрели в даль на дорогу. — Спасибо, что согласился подвести меня, — кивает ему Сокджин, улыбаясь, — я уже думал Гукки писать. — Да ладно тебе, — посмеивается Хосок, который, к слову, еще стал более улыбчивым, чем был до этого, и казалось, даже недосып никак не сказывался на его счастливом лице. — Мы ж как семья, да и вы с Намджуном почти успели стать крестными для Тэнни. — Тэхен, зараза мелкая, — надувается Джин, вспоминая, как быстро в палату влетел Тэхен, тем самым, наставленный словами Боны, стал первым, кто увидел малышку после родителей, и был назначен крестным. — Он схалтурил! — Ну, если Чонгук, который его внес в палату — это халтура, то да, я не сомневаюсь. — посмеивается Чон, давя на газ и выезжая на трассу. Дорога проходит за приятными разговорами, которые сильно коротают время пути до загородного приюта. Погода наконец-то радовала солнцем на небе, и сегодня Джин надеялся провести время с детками на улице, и, к его счастью, когда они приехали к месту, охранник попросил его пройти на задний двор. Джин простился с Хосоком, что просто мило кинвул его, приобнимая за плечи, и пожелал удачи, лишь после чего уехал домой, а сам мужчина пошел в обход на площадку к детям. Перед ним раскинулась достаточно большая детская площадка, на которой бегали ребятишки разного возраста, и парочка из них, — те, которые уже успели приметить Сокджина, — тут же прибежали к нему, радуясь тому, что он приехал снова навестить их. День проходил в играх с детьми, которые неугомонно таскали старшего по площадке, будучи уже привыкшими к нему за недолгое время их визитов, но спустя час Сокджин понял, что достаточно вымотался на жаре под палящим солнцем и, тяжело выдохнул через улыбку, он отошел к деревьям. Скинув свой пиджак, он упал на него же, закатывая рукава рубашки нежно розового цвета выше, чтобы руки хоть немного подышали и по телу тут же проходится приятная прохлада от теплого верта и тени деревьев. Если говорить честно, то он не знал, в целом, зачем они с Джуном приходят сюда так официально разодетыми каждый раз, но что-то внутри парня очень хотело выглядеть парадно и праздно, и побольше видеть мужа в костюме вне офиса тоже было как маленький подпункт в его маленьком и коварном плане. Пока он рассиживал под деревом в тени, Ким смотрел на деток, которые гоняли мячик, прыгали через скакалку, играли в резиночку, но из всех них он приметил, что в паре метров от него сидел мальчишка: невысокий и очень худенький мальчик читал книжку, сидя у подножья одной из сосен недалеко от него. На нем были шортики, едва прикрывающие середину бедра, и аккуратная белая рубашка, на которой было хорошо видно подтяжки, идущие от кромки шортиков кофейного цвета, от одного беглого взгляда, у Сокджина мгновенно сложилось очень приятное и мягкое впечатление об этом юноше. Приглядываясь к нему по-лучше, Сокджин увидел достаточно пластырей на острых коленях и еще парочку на лице, помимо них, если немного поднапрячь зрение, можно было увидеть небольшие ссадины и синяки, от чего в голове что-то мягко прояснило: «Кто-то либо очень любит подраться, либо очень неуклюжий». После второй беглой мысли, мужчина, почему-то, тут же провел аналогию со своим мужем, который сейчас, верно, скучает и злится на кучу бумажек в своем кабинете. Заинтересовавшись мальцом, Джин поднялся на ноги, чувствуя, как они устало гудят и просят опустить задницу на место, но он все же пошел к мальчику. Когда он подошел, малыш, увлеченный чтением, даже не заметил приблизившегося взрослого, продолжая читать, устремив свой взгляд точно в книжку. Благодаря его заинтересованности, у Сокджина было время рассмотреть его лицо, и углубиться в умиротворенные мягкие черты ребяческого лица. Под скулой красовался синяк, который едва ли скрывал пластырь прикрывающий ссадину, похожая была и под пухлой, но очень острой губой. Раскосые глаза мальчика были совершенно черными и ушедшими в строки книги, и лишь ровный ряд ресничек едва подрагивал каждый раз, когда он смаргивал, вновь ища строчки и бегая по ним взглядом. В профиль хорошо было видно аккуратный маленький носик, что едва-едва смотрел вверх, пухлые губки, на которых блестела слюна и остренький подбородок, аккуратно уходящий в мягкие скулы и еще детские щечки. Джин умостился поудобнее рядышком, приближаясь, кажется, непозволительно близко, и едва осторожно коснулся чужого плеча. — Хей, не против, если я… — мягко спросил Джин, чувствуя, как хрупкое плечо под его рукой резко вздрогнуло. — Прошу, не надо! — тут же выкрикнул мальчик, прикрываясь книжкой, чем самым полностью спрятался от глаз старшего. — …составлю тебе компанию, — лишь автоматом договаривает Сокджин, убирая руку, — Хей, ты чего? Сокджин осторожно наклоняется торсом в сторону, чтобы увидеть лицо юноши, но тот сжился, пряча его за коленками. Кима это очень насторожило, поэтому он откинул свой пиджак, и присел совсем вплотную в позу лотоса для удобства, укладывая руки к ногам. Мальчик лишь открыл свои узковатые глазки, выглядывая из-за книжки, не ощущая последствий прикосновений и осмысливая то, что ему сказали, лишь удивленно смотря на мужчину перед ним. — Прости, я не хотел тебя напугать… — в пол голоса говорит Сокджин, немного тупя виноватый взгляд и разглядывая мальчонку. — Позволишь? — спрашивает разрешение на свое нахождение рядом Джин. — И-извините… — тихо произносит он, кивая в знак согласия, но все еще прижимаясь к себе всем телом и сжимая книжку в худеньких ручках. Джин улыбнулся, более удобно усаживаясь на месте и расслабляясь, надеясь, что спровоцирует на это и юнца перед собой. — Я Ким Сокджин, — улыбается Джин, стараясь быть как можно более приветливым. — Знаю. О Вас и Вашем муже уже успели разойтись слухи по всему детскому дому, — выдыхает мальчик, загибая страничку и откладывая книжку рядом, при этом, поджимая коленки совсем вплотную к себе. — Меня зовут Гихви. Просто Гихви… — Гихви? Как возможность*? — поинтересовался Сокджин, заинтересованно смотря на то, как мальчонка перед ним стесняется и жмется. (* — перевод с корейского) — Угу… Это имя мне дала моя мама, когда я родился, — выдыхает Гихви спокойно, без доли обиды или хоть капли досады, — Но думаю, она прогадала с этим именем для меня. — Оу, а я могу спросить у тебя, почему ты так думаешь? — заинтересованно спрашивает старший, но потом одергивает сам себя, — ой, извини, я, наверное, не имею права такое спрашивать, это грубо с моей стороны, так что если не хочешь, то конечно не говори… — Все в порядке, Джин-щи, — кивает он. — но спасибо, что даете мне выбор. Молчание затянулось чуть более долго, чем предполагал Сокджин, и от него все внутри сжалось в комок. Ги уложил голову на коленки, смотря вперед перед собой, и пытался смотреть куда-то в даль, пока Джин судорожно соображал, что же ему такого сказать, дабы разрядить атмосферу. — Почему ты не играешь с остальными детьми тут? — показывая головой на площадку, спрашивает он. — Они не очень рады меня видеть, — пожимает плечами мальчик, — Сегодня смена Ханы-нуны, я ей тоже не очень нравлюсь, — выдыхает он. — Оу, а я могу спросить «почему?», — осторожно спрашивает Сокджин, давая себе подзатыльник за чрезмерный идиотизм и за то, что говорит он явно быстрее чем соображает. — Мне шесть, — кивает малыш, — но у меня нет соулмейта. — немного тоскливо выдает Гихви, — Наверное. Я так думаю. Не знаю на самом деле точно. — С чего бы тебе думать, что ты совсем один в этом мире? — Ну, я не изменился не на пятилетие, ни до этого, так что… Хана-нуна сказала, что это из-за того, что у человека нет соулмейта. Просто так вышло, думаю именно из-за этого меня тут и недолюбливают. Сокджин хлопает густыми ресницами, пуча глаза. Он слышал, чо такие люди бывают, и что они считаются «ошибками», но никогда не верил в то, что они были одиноки от природы. Джин был просто уверен, что у таких, как Гихви, такие же шансы найти свою пару, как и у обычных людей, просто они сами ничего не поймут для себя, но прекрасно увидят перед собой. Но так же хорошо, как и эту истину, он знал и то, что дети жестоки, особенно те, кто не получает родительское тепло, и те, кто видят исключительного для себя сверстника. Лишь одна та информация, что этот мальчик был не таким, уже делала его исключением и, естественно, апогеем неприятностей на собственную голову. В мире таких детей, ты не имеешь исключительной индивидуальности, ты имеешь фактор несоответствия стандартам, а таких тут и в правду не любят. В один момент сердце сжалось, и ужас заполнил голову Сокджина. Этот дом и в правду славился своими порядками, но как только он вообще раздумал все то, что могло происходить с мальчишкой в этих стенах, ужаснуло его. В одину минуту в голову на крыльях прошлого влетели воспоминания его школьных лет, когда и он подвергался травле со стороны злых и обиженных чем-либо подростков и это заставило ком подойти к горлу. То время было навсегда стерто из его головы, ведь именно тогда его жизнь потеряла смысл, обретенный обратно лишь после его переезда в Сеул и личного знакомства с Чимином. Сокджин был растроган этим мальчонкой, и мягко улыбнулся, трогательно протягивая руку к его волосам и мягко провел по ним рукой, трепля мягкие волосы. — Думаю, я от части понимаю тебя, парень, — выдыхает он, видя удивленные глаза напротив, — Когда-то и меня шпыняли за то, что я был не таким, как многие в моем окружении. — Разве Вас можно за что-то недолюбливать? Вы очень красивы и добры, таких как раз-таки любят. — Ну, ты ведь тоже красивый и хорошенький, однако я насчитал на тебе уже двенадцать пластырей. — немного ворчливо, но с улыбкой произносит Джин, видя, как заливаются краской щечки юноши, а глаза заполняются небольшим смущенным шоком. Сокджин мягко и совершенно искренне улыбается ему, когда слышит чужой торопливый топот, и оборачивается в его сторону, откуда бежит девочка лет четырех на вид. Он улыбается и ей, только немного иначе нежели Гихви до этого, на что она тоже расплывается в улыбке. — Джинни-оппа! — она подбежала к нему, тут же хватая за руку. — За тобой скоро приедут, а я тебе так и не показала те цветочки! — Ох, Сана, — Сокджин по-доброму насмешливо выдохнул, оборачиваясь к мальчишке. — Прости уж, но я должен идти, — он потрепал его по волосам, на что тот посмотрел на старшего из-под челки немного смущенно. — Все в порядке, Сокджин-щи, — он сказал это, впервые растягивая губки в отголоске фантомной улыбки, — Идите. — Еще свидимся с тобой, Гихви. Сокджин лишь улыбнулся, вставая и уходя от дерева в след за девчушкой, которая потянула его за руку, а мальчик прислонен ладошку к макушке, впервые чувствуя такое тепло от кого-то чужого. *** Сокджин вернулся домой явно позже, чем планировал. Пока они с Хосоком ехали обратно, Чон предложил заехать к ним, сообщая, что у них сейчас Чонгук с Тэхеном, и те просили спросить его заехать тоже потому что не видели хена уже около недели. И вот, уже после ужина в гостях у друзей, проведенных в посиделках с младшенькой Чон, Чонгук все же подвозит его домой, снимая с его шеи Тэхена, который еще немного, и удушит вовсе, и прощается, желая удачи в подаче документов на усыновление через пару дней. Весь оставшийся день проходит в мыслях, и вот, когда дверь лифта наконец-то впускает его в подъезд, он буквально вываливается на площадку. Дверь в квартиру открывается с одного оборота, а значит Намджун уже дома, и от этого улыбка буквально сама образовывается на лице Джина, когда он входит в коридор, буквально чувствуя присутствие родного ему человека в родных стенах их общей обители. В квартире горит свет, а на кухне слышится едва громкий лязг посуды. Он снимает обувь, ставя ее аккуратно у стенки, и заходит на кухню, тут же улыбаясь. Сокджин опирается рукой о дверной проем, опуская на нее же и голову. Намджун стоит к нему спиной, и ищет куда спрятать коробку с пирожными, которые так любит его супруг. Он делал это периодически, когда задерживался допоздна несколько дней подряд или уезжал в командировки, и всегда оставлял их в каком-нибудь месте, где Сокджин мог их найти только на следующий день пока собирается на работу, а его самого уже просто нет рядом, тем самым делая приятно тогда, когда он далеко и даря тепло на расстоянии, когда не мог быть материально рядом. Теплые чувства затрепетали в груди, и большая часть внутренней усталости отступила, когда он все же решил подать голос. В этот момент Джун уже уложил коробку аккуратно в шкафчик, где Сокджин всегда брал утром кофе, и довольно улыбался проделанной работе, — Сокджин этого не видел, но был уверен в этом, поскольку Джун самодовольно выпрямился спиной и уложил одну руку на талию. — Можешь не замаливать передо мной так свои грешки, Ким Намджун, — мягко произносит он, посмеиваясь со своего супруга. Намджун вздрогнул, медленно поворачиваясь к Сокджину, и сглатываяет, неловко при этом улыбаясь. — Джин-а? Когда ты успел прийти? — заминаясь спрашивает он, делая шаг на встречу любимому. — Около пяти минут назад, — улыбнулся мякго младший, проходя на кухню, и почти падая в чужие объятья. — Я устал сегодня. Намджун ласково обнял его, укладывая руки на его плечах и массируя их, от чего Джин блаженно выдохнул в полустоне. — Как съездил? — спрашивает он невзначай, и в его голосе слышится все та же обида, как и утром. — А вот об этом тогда, когда я схожу в душ, и буду счастливо валятся брюшком к верху на кроватке. — Понял, принял, пошел наливать ромашковый чай и расстилать кровать. — Спасибо, милый. Улыбается Сокджин нежно целуя Намджуна в губы, едва целомудренно смакуя их и радуясь тому, что может просто так чувствовать это счастье и тепло просто находясь рядом с кем-то. … Намджун уже лежал в постели, читая одну из своих любимых книг, когда спальню заливал приглушенный свет небольшого настенного торшера с обеих сторон их кровати, а из приоткрытой двери было видно, как в ванной Сокджин стоит и чистит зубы, еще не снял резиночку с волос после умываний, из-за чего на его голове образовалась причудливая пальмочка, которую Намджун наблюдал каждый вечер и утро. Джин окончил свое занятие быстро, выключая свет в ванной комнате, и возвращаясь в постель к мужу, тут же заползая под одеяло и умещаясь на чужой груди. Намджун оставил книгу на тумбе, и мягко поцеловал Джина в едва сырую после душа макушку. — А теперь я жду все в подробностях. Что я пропустил сегодня? — в пол голоса спрашивает Намджун, пока Джин трется холодным носом о его шею, забравшись едва выше. — Ммм… Не скажу, что много, но однозначно пропустил, — тянет сквозь прикрытые глаза младший, — Мы сегодня гуляли. — И я пропустил прогулку… В офисе я даже не заметил, что погода хорошая, — надуто и разочарованно протянул Джун, получая на это хихиканье со стороны супруга. — И чего ты смеешься? Мне вообще-то обидно! — А если я кое-что сделаю завтра утром, грустить не будешь? — многозначно и сладко тянет Джин, смотря на него с плеча. — Если так, то не буду, но почему завтра? — Потому сегодня я дрался с Тэхеном за право покатать Тэянг, чтобы она убежала в итоге к «лошадке» и катал ее Чонгук, бегал с детьми, скакал по «классикам» и гонял в футбол. И это только половина того, что я успел сделать за пять часов в детдоме. — посмеивается Ким, — так что все переносится на утро. Намджун хмыкает, ожидая услышать от мужа дальше рассказ о его дне, но тот притих, вдумчиво выводя на джуновой груди узоры едва искривленным пальчиком. Затишье длится около пары минут, когда Сокджин вздыхает и, не смотря в глаза супругу, спрашивает лишь одно: — Джунни, мы можем завтра пойти в другую группу? — он говорит тихо, но в поглощающей их тишине это звучит более, чем достаточно. — Другую? Ты имеешь введу другого возраста? — выгибает бровь Джун и чувствует, как младший кивает. — В группу пяти-десяти лет. Пока я гулял сегодня, я кое с кем познакомился, и хочу чтобы он познакомился и с тобой. — Ты кого-то приметил? — понимая ход мысли супруга спрашивает Намджун, поднимая его лицо. Сокджин едва краснеет, и кивает. — Угу… — он выдыхает, все же смотря в ответ в глаза, — ему шесть, он очаровательный и умный ребенок, думаю, вы поладите в этом. — Ты так думал почти о каждом, но каждый раз говорил свое зычное: «Я не знаю, Джун…», а тут уже что-то другое, — подводит домыслы Намджун, поворачиваясь на бок, и плотнее обнимая Сокджина. — Мне иногда бывает жутко от того, что ты меня так легко читаешь… — пыхтит младший. — Ты моя любимая книга, не сомневайся, — посмеивается Ким, — Так что? — Ну, в общем — да, он немножко особенный, — Джин собирает мысли в кучку, думая, как правильно преподать их мужу, и решает сказать как есть, — у него, возможно, нет соулмейта… *** После вечернего разговора с мужем, Намджун сразу понял, что что-то в этом мальчугане должно быть исключительным, не иначе, но после окончательного вердикта Джина, Намджун был не менее, чем поражен. Он не нашелся в том, что ответить лучше, чем: «В таком случае, я хочу узнать его лучше», и словить приступ бессонницы, что стерегла его до поздней ночи, не давая в мыслях сомкнуть глаз. И вот сейчас, когда утром Сокджин позволил ему поспать чуть дольше нужного, будто чувствуя, что сразу его супруг не встанет, он все же смог даже взбодрится, выпив кружку утреннего кофе и одев на себя одни из любимых брюк, которые Джин по причине их древности явно скоро выбросит и купит под шумок новые, с готовностью выйти из дома. На улице тепло почти так же, как и вчера, и Джун ни в коем роде не жалеет, что откинул пиджак, отдав предпочтение простой рубашке, когда Сокджин вовсе одел светлую футболку, заявив, что вчера в рубашке он спарился. В машине царила своя блаженная тишина. Намджун ровно выруливал по трассе, делая музыку едва тише, поскольку Сокджин рядышком уснул, обнимая подушку, что с некоторого времени начала кататься в его манише на как раз тот случай, если Джинни устанет и соизволит поспать, ну или малышка Тэянг могла спокойно сидеть у мамы на коленках и не натирала себе шейку ремнем, которым судорожно всегда обматывалась Бона. Вокруг спокойно и мир Кима полностью сократился до круга его дорогой семьи из мужа и друзей, которых он безумно любил и благодаря которым стал совершенно спокойным и лояльным к многим стрессам, и этот мир был готов принять в свои распростертые объятья еще одного участника этой пьески, что сыграет одну из главных ролей. Внезапно в голову вновь начали находить мысли о том мальчонке, и в голове складывалась картинка ожидания. Джин говорил ему о том, что мальчишка не такой, как все прочие, и что это очень не нравится ребятам постарше и его ровесникам, так что он в центре всеобщих издевок, и где-то внутри Намджун провел параллель с избранником супруга и им самим, ведь Джин не по наслышке знает, что такое травля со стороны сверстников, и явно хочет помочь несчастному мальчугану. В каком-то роде, Джун уже вовсе не против, ведь доверие к Джину готово самолично закрыть глаза и просто отдаться рукам, которые точно обведут его через невзгоды и помогут выбраться через все это, но и с другой стороны его гложил интерес. Ему было просто интересно, какой этот парнишка, и поладят ли они. Это был явно тот вопрос, который пришел ему на ум крайне трепетно и тревожно, ведь это было привысшей важности прочего. В череде мыслей и незаметно, они подъехали к воротам детского дома, которые начали открываться тут же, как только сторож приметил знакомую машину. Намджун кивает ему с улыбкой, и, как только машина останавливается, Джун мягко гладит Джина по колену, наклоняясь ближе к уху и целуя его в висок. — Мы на месте, просыпаемся. — тихо шепчет он, и Джин супит нос, тихонечко постанывая, съеживаясь. — Приехали? — переспрашивает Ким, приоткрывая осоловелые глаза, и выдыхает, думая, что в дороге не стоит больше спать. Намджун лишь кивает, и оба выходят из машины. Сокджин оглядывается, и тут же хмурит брови, на что Намджун вопросительно смотрит на супруга. — Ты чего? — спрашивает он, беря за руку. — Дети сейчас не гуляют, я их не слышу, — кивает он, — Они, должно быть, в здании сейчас, а я не знаю, где сектор деток постарше. — Тогда зайдем к Чихен-щи. — с улыбкой отвечает старший и легко оставляет поцелуй на щеке мужа, — пошли? — Угу! — еще немного сонно кивает Джин и улыбается. До кабинета они дошли не без вспомогательной помощи, ведь ни один не смог сразу вспомнить дорогу до ее кабинета, а помогла им девочка лет тринадцати, не особо примечательной внешности, но достаточно приветливая и оптимистичная. Они дошли быстро, с учетом того, что терялись пару раз, и Джин постучал в ее кабинет, слыша веселое «Иду, иду!». Ан, что открыла перед ними дверь, все такая же очаровательно жизнерадостная и радушная, улыбнулась широко, и, как только увидела супругов, ярко расцвела всем своим видом, шире открывая дверь и впуская их в помещение. — Вы определились с малышом? — спрашивает он весело, что-то напевая под нос, когда идет к столу что-то ища в бумагах, — Готова поспорить, что это Сана! Очаровательная малышка, вы так чудно с ней общались! Сокджин едва краснеет ушками, улыбаясь, но тут же едва тоскливо выдыхает. — К сожалению, еще пока нет, мы думаем, — кивает Намджун, смоторя на младшего, — А к Вам зашли, чтобы Вы показали нам группу детишек от пяти лет. Она тут же выпрямилась, поворачиваясь к ним лицом, оно было вытянутым и выглядело крайне озадачено, она похлопала глазками, и нахмурилась. — Вы решили взять ребеночка постарше? Решили оставить интригу? — она посмотрела на них с неподдельным интересом, и Джин выдохнул. — Не совсем, вчера я познакомился с одним мальчонкой на прогулке, и хотел, чтобы мой супруг тоже познакомился с ним, мы неплохо поладили, и мне не хватило времени с ним, я бы хотел еще немного побеседовать. — он улыбается, и улыбка проглядывает и на лице директрисы. — О! И кто же это за интересный юноша? — Он не назвал своей фамилии, но сказал, что зовут его Гихви, — мягко произносит Джин, опираясь плечом на супруга, но тут же напрягается. Неуловимо лицо Ан меняется, и из радушного становится более грубым и крайне неодобрительным. — И верно, что у него нет фамилии! Он рожден неизвестно от кого, а его мать была дамой явно не самого высокой социальной ответственности! Мало того, что он и так стал единственным исключением в нашем пансионате, ведь его буквально подкинули нам под двери после его рождения, так что мы были вынуждены забрать мальчика, хоть он и был рожден от кого-то из представителей низшего класса, а в нашем заведении таким места нет, ведь никогда не известно, что из них вырастет, так Гихви еще и рожден обделенный судьбой. Такая реакция директора явно поразила обоих супругов. Сокджин тут же выпрямился, и буквально весь воздух вокруг него пропитало недовольство и негодование, так что Джун только и успел положить свою руку на его плечо, будучи привыкшим к такому халатному поведению от своих сотрудников, но от такой женщины, как Ан Чихен, он явно такого не ожидал, ведь та казалась ему добрейшим человеком. Он прокашлялся, понимая, что еще немного, и Сокджин сорвется с цепи и покусает ее, так что прокашлялся, привлекая к себе внимание, и вновь натягивает улыбку. — Мы все еще в раздумьях, дайте нам и Гихви шанс, — кивает он, — Мое слово в этой ситуации будет решающим, так что, может, мы все еще к послезавтра определимся на варианте с Саной. Чихен кивнула, и, как кажется, крайне одобрительно, а вот Сокджин недовольно сверкнул в его сторону взглядом, на что Джуну оставалось лишь чувственно посмотреть на него, прося не устраивать споры, и поговорить об этом позже. Ан кивнула им на выход и посеменила на своих коротких ножках в сторону противоположного крыла, в какой они ходили до этого. Вроде те же коридоры, но совершенно другой гул и другой детский смех. Не те словечки, которые долетают из уголков, обрывками фраз, и видно, что детки немного, но старше. Ан доводит их до одной из дверей, и открывает ее — это была небольшая комнатушка с всего двумя кроватками, и одна из них была двуспальной, а вот вторая находилась будто в отстранении от всего мира. В целом помещение было светлым, освещенным большим окном, а все вокруг было прибрано, за исключением небольшого квадрата рядом с двуспальный постелью, где валялись какие-то вещицы. На большом подоконнике, что был прикрыт на половину шторки, было видно чужую ногу, полностью заклеенную пластырями и в синяках, и Джин тут же признал в ней ножку мальчишки, улыбнувшись еще более светло. — Гихви, — строго произнесла женщина, и мальчик на подоконнике заметно сжался, его ножка тут же ускользнула к нему, а рука, едва потрясываясь открыла штору, и он спрыгнул, пряча книгу за спину. — Да, госпожа Ан? — как в армии произнес мальчик, но потом широко раскрыл глаза, видя за ее спиной двух мужчин, оба улыбались, а один из них, уже знакомый ему, махал рукой, раскалываясь в невероятно мягкой и сладкой улыбке. — Сокджин-щи?.. — Иди, с тобой хотят поговорить, — выдыхает она, сквозь нескрываемое презрение к ребенку, и Ги кивает, выдыхая и опуская книжку. Он очень сильно не хочет выходить из своей комнаты, ведь там не посмотрят, что Гихви со взрослыми, их просто отвлекут, и снова ударят, со словами, что он «привлекает» слишком много внимание достаточно обеспеченной пары, к которой пытались втереться в доверие и старшие дети. Вчера ему досталось за те пятнадцать минут разговора с Сокджином, ведь он «не достоин» уйти с ними в их семью. Он выдыхает, и тупит взгляд в пол. — Иди же! — чуть грубее говорит женщина, но Джун быстро реабилитирует положение, видя, что Джин уже начинает волноваться по поводу поведения мальчонки. — Идите, мы, верно, Вас отвлекли, тут мы уже сами, госпожа Чихен, — он радушно улыбается, и женщина лишь выдыхает, зло зыркая на мальчика, и кивает ему. — Хорошо. Она разворачивается и уходит, пока Джун подмигивает парню, и лишь тогда, когда женщина полностью скрывается за поворотом, они оба смотрят на мальчика. — Ой, не нравится она мне сегодня, — супится Джин, смотря ей в след, и заходит в комнату, — Здравствуй, Хвинни, как ты? — Здравствуйте, Сокджин-щи, — смущенно кивает ему мальчик, но потом переводит полностью заинтересованный взгляд на второго мужчину. — Ну привет, Гихви, — улыбается Намджун, проходя в комнату, — рад быть знакомым. Он присаживается на корточки рядом с мальчишкой и протягивает ему руку, и мальчик переминается, перебирая книжку за спиной, и протягивая худую ручонку для рукопожатия. Намджун улыбается ему, пожимая ручку, выглядывает ему за спину. — Могу я спросить: что ты читаешь? — Гихви смущенно покраснел ушками, и осторожно вытащил книжку из-за спины. — Экзюпери? Намджун признает в потрепанной обложке одну из любимых книжек своего детства, и Хви кивает ему, показывая книгу уже полноценно. — Насколько я помню, это любимая книжка нашего Гука, — хмыкает Сокджин, вспоминая младшего из их коллектива. — Ага. Читал бы он еще что-то более литературно-углубленное, чем «Маленький принц», и, разве что с Тэхеном по ролям, «Все оттенки синего», которую они с моей полки дома стащили, — закатывает глаза Джун, но потом возвращает свое внимание к мальчику. — Я не представился, прости уж. Я Ким Намджун, хотя думаю, раз ты общался с Джином, тебе об этом известно, — Ги кивает, а после отводит взгляд. Сокджин стоит поодаль от них обоих, и лишь скромно присаживается на пол, наблюдая на этой картиной маслом, когда Джун тоже присел рядом, выглядя все таким же большим на фоне Гихви, не взирая на то, что он все еще стоял. — Почему вы… Пришли ко мне? — спрашивает их Гихви, бегая глазами от одного к другому. — Скажу по секрету, — тихо говорит Джун, из-за чего и Гихви, и Сокджин наклоняются к нему чуть ближе корпусом, но Джин все ровно не очень хорошо слышит его слова, — Сокджин очень много говорил о тебе, и мне очень захотелось познакомится с тобой, раз вчера не мог приехать из-за работы. Он улыбается, подмигивая мелкому, а тот пучит глазенки, переглядываясь от одного мужчины ко второму. — Правда-правда? — совершенно по-детски спрашивает он. — Однозначно! — Так, Ким Намджун, я тебя не услышал, что ты там такого наплел ребенку?! — возмущается Джин, супясь. — А вот, секрет, — смеется Джун, и Джин фыркает. — Эй! Скажи! — Намджун поворачивается к нему так, чтобы Ги не видел того, что он сделает, и утыкается языком в щеку, многозначно играя бровями, и уши Сокджина вспыхивают краской. — Беги, — шипит Джин, вставая с места, когда Джун резко отодвигается в сторону, поднимаясь на ноги и хватает Ги, и, с писком, поднимает его так, что тот быстро оказывается на его шее. — Ну что, пробежимся от злого Джинни-хена? … Они выбежали в общий дворик, куда уже начали собираться дети на прогулку, смеясь, ведь Джин реально побежал за ними, а на шее Намджуна было не так уж и легко вписаться в дверной пролет, при этом не ударившись, но, на удивление и на спасение нервов Сокджина, они все же с успехом преодолели все двери и никто не пострадал, хотя Джин говорил, что-то вроде: «Если, не дай бог, ты ударишь мне ребенка, я от тебя откажусь!». На протяжении пары часов они гуляли, и смеялись, иногда разговаривая с другими детками и играя вместе, и это был, пожалуй, единственный момент, когда Гихви мог спокойно играть с кем-то другим, и это был момент искреннего счастья. Время клонилось к вечеру, и Джин ойкнул, когда понял, что им еще домой около часа ехать, а уже за девять. Они простились с детьми, которые уже были вместе с ними в главном холле и начали собираться домой, как их подозвала одна из нянечек, которую они до этого не видели. Она попросила их пройти в кабинет госпожи Ан Чихен, и те согласно кивнули. Она прошли за девушкой и вскоре оказались в знакомом кабинете, дети расходились по комнатам, и в этой части никого больше не было, кроме уходящего солнечного света и тишины. Дверь открылась, и Ан предстала перед ними такая же, как и всегда, будто и не она вовсе вела себя при них так грудо по отношению к ребенку, который чуть отличается от прочих здесь. Она мило им улыбнулась, и попросила присесть на кресла рядом со своим столом, и они послушно осели. — Что ж, — она это говорит едва прочистив горло, и вновь смотрит на супругов, — я надеюсь, что вы определились, ведь будет лучше если мы подадим документы сегодня! Это так прекрасно, что у вас был весь набор всех нужных документов, так что окончательная не займет и пары дней, и вы сможете забрать вашего ребенка уже в это воскресенье, если мы подпишем их сегодня и завтра, я их дооформлю. И сейчас я вас должна спросить: вы сделали свой выбор? Намджун и Сокджин переглянулись, оба они могли прочитать взгляд друг друга, и оба думали, думали о том, что на кону стоит два ребенка, которые пришли им родными по духу: Гихви и Сана, но из них оба понимали, что выбор пал на одного, и оба знали на кого именно. — Да, мы сделали свой выбор, — кивает Намджун беря в свою руку, руку Джина, который так же согласно кивает женщине и улыбается. — Я надеюсь это был правильный выбор. — она сводит брови к центру, — И я все же настоятельно прошу взять малышку Сану, у нее, по крайней мере, хорошее портфолио, и здоровые родители, в отличии от Гихви, у котого неизвестно что может вылезти. Джин кивнул ей, и уверенно сказал: — Да, мы сделали правильный выбор. *** После того, как Намджун с Сокджином ушли, Гихви пошел в свою комнату, искренне надеясь, что не встретит там своих соседей и выдыхает спокойней, ведь по разбросанным вещам и на его части комнаты, он понимает, что те уже ушли в душевые, и ему осталось только взять все вещи, уйти в дальние душевые, которые находились в корпусе сотрудников и разрешались для пользования только в крайних случаях, а у Ги каждый день как крайний случай. День выдался действительно на редкость счастливым, и наверное, лучшим в его жизни, и всем этим он обязан двум прекрасным людям, о которых он узнал в начале неделе и за которыми он кратко наблюдал все это время. Эта пара казалась такой светлой и влюбленной, что просто не верилось, что такое вообще бывает, они оба буквально светились, смотря на всех с любовью и нежностью и с готовностью отдаться каждому. Гихви наблюдал за ними, и иногда думал, буквально мечтал, какого это, когда на тебя смотрят с тем же обожанием, и такие ли они бы были, если бы общались с ним, и вот, когда Джин заговорил с ним, он хотел убежать, думая, что не может разделить что-то хорошее хоть с кем-то одним из них, но с Сокджином захотелось честным, и он был. А сегодня ему даже выдалась возможность провести время с ними обоими. С крайне приподнятым настроением, мальчишка идет к душевым по пустому коридору, вдруг слыша голоса. Он останавливается, понимая, что стоит возле кабинета их директора, и тут же осознает, что слышит голоса старших. Он прислушивается, и слышит четкий расслабленный голос Намджуна:  — Да, мы сделали свой выбор. — Я надеюсь это был правильный выбор. И я все же настоятельно прошу взять малышку Сану, у нее, по крайней мере, хорошая портфолио, и здоровые родители, в отличии от Гихви, у котого неизвестно что может вылезти. Поле небольшого затишься послышался уверенный, и даже немного приободренный голос Сокджина, в котором Гихви соврет, если скажет, что не слышит улыбку. — Да, мы сделали правильный выбор. Ги столбенеет, обдумывая то, что только что услышал, и убегает в душ. Пока он бежал, он вслушивался в их голоса, и что-то внутри томно шептало: «Думаешь это ты правильный выбор? Ты сын черт знает кого, как ты можешь быть чем-то «правильным»?». Хви прикрыл уши, когда зашел в душ, и упал на пол, надеясь так спрятаться от злых мыслей, но не выходило. В голове неожиданно приходит картинка того, как Намджун улыбался Сане, и как брал ее на руки, как та смаялась с Джином и цепляла ему на голову венок, и все складывалось явно против его, и это сильно печалило. Он выдохнул с грустью, и прикрыл глаза, которые опять наполнялись слезами. Счастье это явно не его. И он это понял. … На следующий день супруги не явились в пансионат, и многие были опечалены этим фактором, гадая, почему же они не пришли, и лишь один Гихви знал точно — они просто сделали свой выбор, свой правильный выбор, и это явно не он. Уже к вечеру дети начали пускать разные слушки, и Гихви лишь устало на них выдыхал, радуясь лишь тому, что дети были заняты обсуждением Кимов, и не трогали его, но это долго не продлится, он уверен в этом, и был явно прав… На утро он уже проснулся, понимая, что чувствует сырость… На него опять вылили что-то, а он даже не проснулся, потому что привык. Он с тяжелым выдохом встает с кровати и идет к шкафу, собирая вещи на сегодня, выбирая то, что не сильно жалко, потому что после перерыва, хулиганы могут и что-то порвать, или чего того похуже выдумать. На удивление утро не несет в себе ничего ужасного, всего лишь шалость с водой утром и подброшенный в завтрак мертвый кузнечик, все вроде даже не страшно, и это, честно, радует, потому что губа, которая уже сильно болела, только зажила и ее явно не хотелось рвать еще раз. Он вновь возвращается в комнату, выслеживая своих обидчиков, который, по счастливому совпадению, живут с ним в одной комнате, и, убедившись, что их поблизости нет, пролизывает в комнату, вновь прячась за шторой на подоконнике. Спустя полчаса своего уединения, он в окно видит, как подъезжает машина Кимов, и грустно выдыхает, понимая, что в последний раз сегодня может повидаться с ними, хотя бы издали, смотря, как они забирают малышку Сану, очаровательную девчушку, которая не пробыла тут и полугода, с тех пор, как ее бабушка — единственный опекун, ведь мать отказалась от нее при рождении, умерла, оставив словечко о переведении внучки сюда. Он откладывает книгу, и выходит из комнаты, идет вниз. Его голова пуста, в ней нет ничего, ведь это лучше чем ворох грусти и тоски, которую там не хочется держать вовсе. Опустив голову, он не сразу слышит чужой выкрик, как кто-то зовет его, а понимает это только тогда, когда его больно оттягивают за волосы. Гихви взвизгивает, и сквозь проступившие от боль слезы смотрит на обидчика, и отворачивается обратно. Там стоит Суквон, и именно он главный организатор «веселой» жизни мальчика. Вместе с ним, как обычно, следующие за ним как тени, еще два мальчика, так же на год постарше, и те тоже гадко улыбаются. — И куда это ты собрался, а, подлиза? — он еще сильнее дергает Ги, и тот скулит под его руками, — Надеялся, что за тобой? Мечтай! Они потащили его в общую игровую комнату, и когда пришли туда, то его больно толкнули в спинку дивана, от чего тот скатился по ней вниз. Это было одно из любимых их мест для того, чтобы его бить, тут мало кто что вообще замечал, за высокой спинкой дивана видно не было, да и среди детского гомона не слышно, но сейчас тут пусто, и это единственный неудобный, но не противоречащий фактор. Суквон сказал своим помощником поднять, как на распятье, бедного мальчишку на руки, чтобы тот стоял, и те это послушно сделали, когда он замахнулся и в первый раз ударил его в скулу, из-за чего губа, что тонко покрылась пленочкой, заживая, опять разорвалась и из нее пошла кровь, оседая на языке металлическим послевкусьем, к которому Ги уже успел привыкнуть. Он пискнул, сажав глаза, когда увидел, как чужой кулак опять пошел в занос, но раньше, чем он почувствовал боль на свой несчастной скуле, он почувствовал большие ладони на своей талии, и резко открыл глаза. — Извините, но это мое, — он не успел увидеть кто это был, когда его ноги поднялись от земли, но услышал голос, который ввел в ступор. Перед ним были удивленные лица его обидчиков, а его самого стремительно подняли на руки и прижали к сильной груди. — И если вы, молодые люди, не возражаете, свое я заберу. — Джун, ты его нашел? — взволнованный голос, что следом залетел в игровую так же разошелся по помещению и Гихви все-таки резко переведя взгляд на улыбающегося Намджуна, что держал его на руках, пока хулиганы, отойдя от такого, быстро начали убегать, но, как только Сокджин увидел лицо мальчика с подтеками крови с губки и новым синяком на скуле, то тут же охнул, — О боже! Что тут произошло? Он бегло посмотрел на мальчишек, что убежали, и зло осветил их взглядом, и прошел в глубь игровой комнаты, тут же подходя к Джуну, что стоял на диване на коленях и держал в руках ребенка. Теперь их ребенка. — Что тут стряслось? — Сокджин взволнованно спрашивает это у мальчика, но тот лишь отворачивается, опуская голову, и чувствует, как его глаза наполнятся слезами. — Кто-то у нас, просто, боец, — подшучивает Джун, чувствуя, как мальчик вытирает ручкой кровь с губы и слезы с глаз, и падает на его плечо, всхлипывая. — Эй, ты чего? Гихви заливается слезами, когда Намджун с Джином садится на тот же диван, на котором до этого стоял Джун. Он удобнее усаживает на своих коленях Гихви, и тот всхлипывает, пытаясь не сильно разрыдаться, но не может остановить слезы. Джун положил свою голову поверх головы мальчишки, и осторожно поглаживал по спине, пока Сокджин бегал глазами от улыбающегося мужа, до плачущего малыша. Спустя пару минут, к ним влетела девушка, которая ранее с ними познакомилась как Ерым, и которая запомнилась Джину своими любезностями и вежливостью к деткам. Она оглядела их, и выдохнула, облокачиваясь на стену. — Так вот вы где… Вас потеряли. — кивает она, а потом примечает, что ребенок плачет, — Что-то случилось? — И «да», и «нет», — кивает Джун, — С одной стороны, мы тут подрались, а с другой, может плачем и не из-за этого. Джин уже так же приложил голову к уголку дивана рядом с головой ребенка, и тихо ему шептал милости, когда мальчик все же, сопя носом, поднял голову, и смотря на старших красными глазами, спросил: — Вы что, выбрали м-меня? — всхлипнул он, и оба увидели, как на его глазках опять копятся слезы, которые Джин тут же тянется убрать. — А кого же еще? — мягко говорит он, — Разве мы могли тебя тут оставить, когда тебя тут не ценят, а ты такой хороший? Гихви бегает по ним взглядом, и не может поверить в их слова, потом обратно падая на плечо Намджуна, одной из ручек притягивая и Сокджина за руку. — С-спасибо, папочки. *** — Да, мы сделали правильный выбор. — Сокджин еще раз посмотрел на Джуна и продолжил: — Мы будем усыновлять Гихви. Она тут же дернулась, смотря с непониманием и призрением. В ее лице явно читалось недовольство ситуацией, и она скривилась. — Что?! Ну почему? Он сын проститутки, простите меня за выражение, так еще и без соулмейта! — она повышает тон от недовольства, — Он буквально ошибочный. — Если он и так один, то какое мы имеем право, имея возможность сделать его счастливым, взять и оставить его ради того, кто и так счастлив? — спрашивает Сокджин, выгибая бровь, и тоже выказывая свое недовольство данной мадам. — То, кто его родители, и то, что у него нет предназначенного человека, не делает его плохим, он очаровательный мальчик, и он будет нашим сыном, и я Вас уверяю, можете не сомневаться в том, что он вырастет достойным мальчиком. Она что-то еще хотела сказать, как Намджун показал жестом, что довольно сегодня слов, и посмотрел на нее, едва хмуря брови: — Давайте без лишних слов, уже достаточно поздно, и до Сеула путь не ближний, так что ближе к делу и к бумагам, без трепа, — кивает он, — Я хочу уже забрать своего сына через день, и быть полным сил, чтобы завтра закончить некоторые приготовления. ***