hollywood undead — black cadillac feat. b-real
Это так странно: после стольких лет постоянных отчётов в рамках безликих кабинетов белого цвета высоких начальников в точно таких же высоких стеклянных зданиях, неожиданно оказаться вот здесь, где бал правит тёмное дерево на контрасте с ядрёной для глаза фуксией. Это так странно: после стольких лет бега по тонкой грани неожиданно выдохнуть и выбрать нужную сторону, почувствовать себя пьяняще свободным, оказаться там, где давно, блять, хотелось быть и ни о чём не жалеть — только если немного ребят, которые ещё не совсем понимают, в какую войну им довелось ввязаться, будучи фигурами, которых по доске расставил кто-то более умный, тот, кто точно знает, как одержать победу в сложной партии, по уровню сложности не уступающей четвертьфиналу турнира. Он обязательно позволит совести себя сожрать, но это будет чуточку позже, когда настанет время жертвовать чем-то ради цели и выгоды: никогда не поздно вспомнить о том, что у каждого есть мысли и чувства, привязанности или эмоции — в отличие от шишек, что проживают на территории зоны, в игнорировании человеческих факторов они ещё не так преуспели, но это, наверное, здорово? Здорово быть человеком там, где их отродясь не водилось. Это так странно: истинный босс не облачён в обезличивающую чёрную форму, на нём нет орденов, но есть что-то получше — белая шуба, массивный чокер из драгоценных камней, штаны, облегающие сильные бёдра кожей белого цвета, и он бос — в своей спальне ему не нужно обувь носить. Обстановка интимная: полумрак, запах благовоний, смешанный с дымом с вишнёвой отдушкой — снова курит, ему предлагает, но получает ровный отказ и манерно пожимает плечами, чтоб усмехнуться невесело и начать задавать самые страшные вопросы. Страшные, потому что правильные, что до пизды — жизнь Королю преподала столько уроков, что в его годы он стал мудрецом, а ещё — полным безумцем, потому что нельзя сохранять здравомыслие, когда сам падок на чувства, но играешь чужими. Поэтому, да, только так — с ухмылками, попытками понять и принять, полумраком и вальяжной позой в розовом кресле с высокой спинкой, где одна нога — на подлокотнике, а с губ медленно неровными кольцами срывается дым, растворяясь в пространстве уже через секунду. Он страшный — действительно страшный, но человек, который сидит напротив него, пугает не меньше: хоть потому, что, рискнув, на кон поставил всё абсолютно — и выиграл. — Ты знаешь всё обо всех. Почему Чон Хосок? — задаёт Чимин первый вопрос, глаза в глаза глядя, не мигая: — Доберман озлоблен на жизнь, на режим, и только он может понять истинность цели, которую он преследует. Он только сейчас на цепи, кажется реально спокойным и немного неловким: ещё не обжился, у него дохуя потрясений, но пусть пока на ней продолжает сидеть до нужного времени — поверь мне, он кусается так, что в живых никого не останется. Я обещаю. — Факт: он чертовски умён. — А ещё очень опытен. Если мы его убедим, то он будет очень сильным союзником. Они, там, наверху, его реально боялись: он не стеснялся говорить то, что думает о том, что всех окружало, а ещё умеет вербовать людей на свою сторону. — Людей. Не мутантов, — замечает Пак, усмехаясь. — Я не разграничиваю, ты же понимаешь. Не прикапывайся к словам, Чимин. — Хорошо. Почему Мин Юнги? Он кажется диким. Не думающим. — Он тоже сидит на цепи, а ещё пока слаб и не осознаёт своей силы так, как осознаю её я: мне больших трудов стоило воспитать его так, чтобы он даже не догадывался, что за всеми его тренировками эти полгода стоял именно я. Чтобы не понимал, что его становление в первую очередь выгодно мне, а не ему. Возможно, он не так умён, как Хосок, но безумно догадлив и умеет проводить причинно-следственные связи, а ещё имеет свою аргументированную точку зрения на многие веские вещи. Убедить его будет сложнее, он очень упёртый, но у него тоже теперь есть обида, и, поверь, если мы придём к успеху с Хосоком, Юнги за ним последует сразу же. Он всегда будет принимать сторону того, кто его подобрал, и нам выгодно, чтобы Чон понимал, что наша позиция — единственно верная. Хорошо, что там будет не так сложно, как я предполагал изначально. — Ким Намджун? — Рассудок и здравый смысл должен быть в каждой команде, несмотря на то, что её цель — это самоубийство. Когда псы сорвутся с цепей, кто-то должен будет их направлять, иначе они натворят кучу дел. А ещё у него есть история боли: он знает цену потерям. Но я вижу, главную сложность ты приберёг напоследок. — Ким Тэхён, да, — Чимин со вздохом садится нормально. — Он будет сильно мешать. — Да. Потому что ему до пизды, что о нём кто подумает. Но мы должны с ним считаться: его так просто не убить, а силу нельзя потерять — он как никто будет полезен в будущем. — И что ты предлагаешь Чимину? Терпеть его? Он легко может устроить анархию. — Я достаточно хорошо его изучил и следил за ним целых полгода: мне удалось даже поставить камеру слежения в их с Намджуном казарме, потому что я не знал, что от него ожидать. Но Тэхён оказался еще большим безумцем, чем ты — и благодаря этому у меня теперь есть рычаг, не считая того, что Мин Юнги ему ближе целого мира. — Что ты имеешь в виду? — Король хмурит брови. — Чонгук, — следует простой ответ сразу за этим. — Нам повезло, потому что он им одержим. Нездорово, без шуток, у него реально маниакальная зависимость от твоего милого пёсика. — Ещё раз назовёшь Чонгук-и милым пёсиком или как-то ещё, и Чимин похерит все твои планы и прострелит тебе голову. Не зарывайся, Сокджин: ты человек, а, значит, преимущество всё же за твоим Королём. И ещё он нужен тебе: согласись, без Чимина и его подданных ты ничто. А, значит, прояви уважение: у Чонгука есть столько мозгов и опыта, сколько тебе, сидящему в своих лабораториях, и не снилось, просто ему нет надобности пока их включать, но когда это случится, ты обосрёшься. — Я тебя понял: извини за такое. Я могу продолжать говорить о Тэхёне? — Вполне. Дай Чимину хоть одну вескую причину, чтобы он его не убрал. — Ум. Острый ум, который не сравнится ни с моим, ни с Чонгука. Он не любит никому подчиняться, но если заставить его загореться идеей, то равных ему точно не будет: нестандартные подходы к делам и нездоровая логика будут нам очень полезны, как и «свой» человек в стане врага. — Ты намекаешь на силу, — тянет Чимин, туша бычок в пепельнице. — Хорошо, и какой у тебя план приручения этого демона? — Без тебя я не справлюсь, — серьёзно и ровно отвечает Сокджин. — Ну, это уже давно аксиома, — морщит нос Пак. — А что-то новое ты всё же расскажешь? — Сейчас будет ещё одна аксиома: ты больной на голову, и именно это делает тебя уникальным. Уникальным, но не единственным: никто, как ты, не сможет Ким Тэхёна понять и манипулировать им, а я знаю, что во втором тебе равных нет. В спальне повисает молчание. Чимин с выражением легкомысленной задумчивости на красивом лице закуривает ещё одну сигарету, со вкусом затягивается. Сокджин едва что не барабанит пальцами по бедру в нетерпении, но понимает — Пак что-то тщательно взвешивает, а ещё открывает все чужие козыри, и док ему это позволяет с охотой. В конце концов, кому, как не Королю? У них общая цель, общее дело, но, да, подходы до ужаса разные. Впрочем, то, что Ким сейчас хочет ему предложить, в принципе, подходит под гибкие рамки мышления психа — он должен оценить по достоинству. И, действительно: когда Чимин говорить начинает, в голосе у него слышится мёд: — Ты хочешь, чтобы Чимин подложил под него Чонгук-и. Или его под Чонгук-и, там как пойдёт, потому что тогда маниакальный интерес перевёртыша станет сильнее и глубже, ведь мальчик Чимина совсем не из тех, кто привык так просто сдаваться и с давлением справится на высшем уровне. Чимин верно разгадал твои мысли? — Я хочу, чтобы Ким Тэхён его полюбил. Он уже, в принципе, но только в тот образ, который выдумал сам, и изощрённо-психовано, а нам нужно именно то глубокое чувство в реально существующую личность, ради которого все умы мира отключаются и идут на безумства. Если это случится, то это будет победа — у нас будет та самая команда, которая сможет перевернуть всё то, чем мир привык жить. — Это легко, — и Чимин наклоняется немного вперёд. — Легко до усрачки, Сокджин, где-то должен быть блядский провал. — Что ты имеешь в виду? — Есть круг из привязанностей. Мин Юнги любит своего добермана, Чон Хосок, в свою очередь, является близким другом Ким Намджуна, который имеет влияние на Ким Тэхёна. Ким Тэхёна, который за Мин Юнги порвёт задницы всем. Зачем в этой цепочке Чонгук? — Если ты думаешь, что иметь один рычаг на Тэхёна достаточно, то ты идиот. Тэхён людьми пожертвует из-за своей цели, не задумываясь, а пока его цель — это Чонгук. Хочешь-не хочешь, но обстоятельства сложились именно так, что его всё равно придётся задействовать. — Он Чимину не нравится, — ровно отвечает Король. — Потому что ты видишь в нём соперника. И, я уверен, именно это твоё чувство станет катализатором вашей охуеннейшей дружбы, и тогда мы все окажемся в полной пизде, — Чимин на это негромко смеётся. — Хорошо. Но если Чонгук-и его не полюбит, что делать? — Тем лучше: одержимость Тэхёна и желание выделиться и подчинить себе его захлестнёт, и тогда мы сможем легко им управлять — лишь потому, что Чонгук тебе предан, как всё та же собака, и принесёт себя в жертву ради твоих интересов. А интерес у нас общий, — и Чимин манерно вздыхает, делает ещё пару затяжек, а потом произносит: — Хорошо: Чимин отправит Чонгука с экскурсией, а перед этим хорошо прополощет ему мозг — должно будет сработать, Чимин так хорошо знает своего малыша, он его не ослушается. А сейчас о насущном: он принёс Чимину диск, который ты передал, а ещё свёл карту катакомб, которые ведут из Города в зону. — И что ты думаешь о том, что там есть? — Чимин не будет распыляться на катакомбы и реакторы одновременно: выбери, что мы будем находить первым. Времени, как Чимину кажется, очень немного: если казнённый Чхве Мун был прав и реакторы реально могут смести всё за щитом, когда придёт время, то их нужно искать в первую очередь. А потом обезвреживать. — Чимин, они старые, особенно «Дельта» и «Бета»: могут ебануть непосредственно при перепрограммировании. — Ну, значит, к ним пойдёт Чимин, блять: разорвёт — склеется обратно. Его не так жалко, — фыркает Пак. — Но сначала их нужно найти. Пространства за четыреста четвёртой достаточно, а у людей есть знания об их местонахождении. Мог бы и нарыть их, чтобы вам с Чимином не пришлось ебать себе мозг. — Извините: Ким Тэхён на психах убил Кан Даниэля чуточку раньше, чем я это предсказывал, — чертыхается док. — Ещё и по-тупому спалился, а я не мог дать ему погибнуть. Ещё пока рано терять тех, кто может оказаться полезен. — Ты такой фанатик, Сокджин. — Неправда. Я просто за высшую цель. — Фанатики говорят именно так, — и Король пожимает плечами. Сокджин, раздражённо сделав вдох-выдох, всё же слегка расслабляется: Чимин решил дать Тэхёну шанс выжить, а это говорит уже очень о многом — Пак не дурак и слепо доверять доку не будет, поэтому в его собственной игре на доске стоят всё те же фигуры, однако расставлены они в порядке совершенно отличном. Пусть. Так, наверное, лучше, когда одна ситуация обыгрывается по-разному с разных сторон. Поэтому Джин снова мажет по мутанту глазами, а затем бровь вскидывает с новым вопросом: — Боюсь спросить, но всё же решусь. Куда ты так вырядился? — Пак негромко смеётся, оглаживая себя по голой груди, а потом широко улыбается, глядя прямо Сокджину в глаза своими страшными безумными серыми: — На поиски... как ты сказал? Ах, да: рассудка и здравого смысла. — Чем он тебя так зацепил? — со смешком интересуется док. — Чимин любит оригинальные приветствия, вот, пожалуй, и всё, — ясно, Сокджин, закрой рот и больше не спрашивай: тебя ебать не должно. — Это всё на сегодня? — Да, пока да. — Тогда ты можешь быть свободен. Пока что. До встречи, мой любимый фанатик, а я пока прикину, как начать поиски реакторов. Сразу после того, как навещу Ким Намджуна, конечно.***
— Я погружён, но не полностью. — Это ты сейчас говоришь о планах на будущее или о заднице Ким Тэхёна, которую ты ещё не объездил? — интересуется Чимин вроде бы ровно, но мыслями находясь явно не в спальне: курит одну за одной, залипая на разных точках пространства и будто не в силах собрать себя в кучу. Что-то случилось, что-то такое, что повелителя выбило из привычного шаткого равновесия, но тот ещё не сорвался, а значит, что помощь пока что не требуется: Чонгук за долгие годы знакомства уже научился распознавать разные стадии тьмы своего Короля: сейчас это только сгустки нависающих сумерек, нужно держать ухо в остро, но не влезать раньше времени. — Кстати, где он? — Встретился с Мин Юнги и Чон Хосоком, насколько я знаю. Ким Намджун, — так, Пак крупно вздрогнул, о причине остаётся только, правда, гадать. — Сейчас вместе с ними. Им действительно нужно многое обсудить, насколько я знаю. — Действительно, — тянет владыка, а потом тушит сигарету в розовой пепельнице. — Как и, в общем-то, нам. Тебе понравилось трахать Тэхёна? Да. Очень да. До иррационального безумия «да», и здесь нет объяснения, поскольку нет связей — просто постоянный дикий и грубый, блять, секс, после которого на шее остаются следы от зубов, а оргазмы такие сильные, яркие, что струёй добивают до самой груди. Чонгук ни с кем раньше так не кончал, даже со своим Королём, когда всё же сдался разок, и это немного пугает — в том самом смысле, что как раз-таки их с Тэхёном не связывает ничто, кроме напряжения, которое генерируется из презрения к личности и жажды до тела, и это становится тем самым наркотиком, из-за которого они встречаются снова и снова: если Чонгук не приходит к Тэхёну, перевёртыш находит его сам — Чон уже разок охуел, открыв дверь своей спальни и увидя за ней Бобби, одного из охранников Чимина, который на его глазах превратился обратно в Тэхёна, который ему подмигнул и сказал: — Соскучился по твоей заднице, милый, вот и решил навестить королевский дом, в котором ты живёшь, как любимый подтиральщик очка. — Ты такой грубый, — ровно ответил ему Чонгук в тот очередной день, полный безумств. — А хочешь покажу, каким грубым я могу быть с тобой? Когда он это сказал, в груди что-то волнительно ёкнуло, но анализ Чон убрал до лучших времён, ведь Ким Тэхён не ждёт никогда: впился губами и в без того истерзанный рот, делая шаг в чужую спальную зону, с ноги врываясь в зону комфорта, и к стене прижал, в запястья чужие вцепившись до боли сильными длинными пальцами. Чонгук был не против: ему, если честно, до безумия нравится ощущение чужого колена между ног разведённых, но не так сильно, как чувство скольжения в заднице этого члена, который задевает простату, заставляя выть от безумного кайфа. — Знаешь, что мне в тебе нравится, милый? — мурлыкнул перевёртыш на ухо громко, за раковину больно кусая: Чонгуку нравится это настолько же сильно, как грубый толчок прямо в него, как пальцы, что запутались в длинных чёрных волосах на затылке, как и трение члена прямо о простынь, влажную от естественной смазки. — Что ты такой бесстыдный и грубый, а ещё упёртый и сильный, — и Тэхён широко лизнул чужую покрасневшую мочку. — Не решился ещё поступиться со своим ёбаным принципом и сделать папе приятно? — А ты не хочешь узнать, каково это — давиться хуём? — вырвалось грубое, хриплое. — Значит, нет. Ну, ничего, придёт моё время и я протараню твой рот. — Твой dirty talk звучит так, будто меня ебёт хуёвый актёр из низкоклассного порно. Закрой рот, Тэхён, и уже заставь меня кончить, иначе к чему это всё? — Бывало и лучше, — отвечает Чонгук Королю здесь и сейчас с постным лицом, засовывая руки в карманы. — А как личность он тебе импонирует? — интересуется Пак, а в груди у его подчинённого опять беспричинно болезненно ёкает: странное чувство, ещё непонятное и незнакомое, но нутром Чон ощущает — его нужно бояться. Не Чимина, конечно, а вот этой гадюки в груди, которая иногда жалит лениво в неподходящий момент. — Потрясающий молодой человек. На досуге обсуждаем искусство и музыку. — Серьёзно? — Чимин аж резко садится на кресле, глядя, блять, с ахуем: кукольное личико от удивления вытянулось, а глаза по размерам напоминают большие круглые шарики. — Блять, нет же: он отбитый на голову. Мы просто ебёмся, потому что у нас схожие кинки. А почему ты так интересуешься, а? — Потому что... — и Король, вздохнув, всё же подходит, кладя ему на плечо свою лёгкую руку: — Ты был прав: в план ты погружён, но не полностью. Пока Чимин ничего не может тебе рассказать, в конце концов, это секрет, но должен сообщить, что тебе предстоит подчиниться приказу. Скажи мне, что ты знаешь о Чхве Муне? — Только то, что он жил лет десять назад и был сумасшедшим учёным, который в исследованиях преступил черту и был прилюдно казнён, а его записи не сохранились. — Верно. А что, если Чимин скажет тебе, что они всё же не были потеряны, просто он успел их передать тому, кого обучал? — Чонгук хлопает глазами, а Король широко улыбается. — Включи мозг, Чонгук-и. Подумай. — Ким Сокджин? Его учеником был Сокджин? — Именно. Сразу после того, как Чхве был казнён, Сокджина взяла в оборот правительственная каста — у него в ней есть определённые связи — и направила его в воинскую часть, где он успешно защитил диплом по теме «Редкие мутации и их проявления» и провёл пару успешных анализов о передаче редких мутагенов: как они формируются и в каком поколении стреляют. За это ему, как и многим учёным, сделали подарок — считай, подарили подопытного кролика, благодаря пусть и дистанционному, но всё-таки изучению которого он мог сделать неоценимый вклад в политику зоны, — Король широко улыбается, глядя Чонгуку прямо в глаза, позволяя хаосу мыслей в голове подчинённого выстроиться в ровный рядок и громко оглушительно щёлкнуть итогом: — Это был ты. Ему подарили тебя, — шепчет Чон, глядя на своего повелителя нечитаемым взглядом. Тот кивает, а потом отходит обратно к столу, чтобы по пути прихватить бокал с красным вином и, сделав глоток, обернуться через плечо: — Что ты знаешь о теории зонных реакторов? — Это же миф, — тянет Чонгук. — Их не существует, — Чимин хмыкает. — Не существует же?.. — Так что ты знаешь о них? — Если честно, почти ничего: мол, что они просто якобы есть, разбросанные по пригороду некогда Сеула, и всё. Зачем они — не имею понятия. — Всего реакторов пять, и называются они «Альфа», «Бета», «Гамма», «Дельта» и «Эпсилон»: старик Чхве сам их разработал, пока был молодым, лет в двадцать пять, а это значит, что сейчас им больше пятидесяти. Разработал, собственно, на благо правительства: каждый из них заряжен такой разрушительной силой, что если они впятером-таки ебанут, то все окрестности четыреста четвёртой будут стёрты. Всё живое, даже под землёй, к слову, просто взлетит к чёртовой матери. Самые опасные из них — это «Альфа», «Дельта» и «Бета»: последние два были созданы раньше других, а первый свой набросок — «Альфу» — Мун создал позже других, и он является самым сильным из всех. Теперь ты понимаешь, почему он был казнён, к слову, сразу же после того, как «Альфу» надёжно спрятали где-то неподалёку от нас? Он знал слишком много. — И теперь ты хочешь, чтобы я их нашёл, — произносит негромко Чонгук. Чимин улыбается, и есть в его улыбке что-то такое, что заставляет его догадаться: — И обезвредил, потому что я смогу это сделать — моих знаний достаточно. Так? — Чимин может доверить это только нескольким людям из всего этого блядского Города, и из постоянных его жителей в этот список входят лишь он сам, да ты, милый. — Так значит, появление здесь Чон Хосока, Мин Юнги, Ким Сокджина, Ким Намджуна и... — он слегка запинается. — Этого — не просто стечение обстоятельств? — И да, и нет, — пожимает плечами Король. — Ким Тэхён не должен был спалить своё последнее убийство так глупо: я не был готов к их появлению так скоро, а Сокджин не успел завершить своё исследование, иначе бы у нас на руках уже было местонахождение этих сучьих реакторов, а задача бы не казалась такой сложной. Но ему пришлось всё уничтожить, и теперь у нас есть только стопроцентное знание того, что реакторы действительно есть, а ещё у них устарела программа обеспечения, и это значит, что каждое перепрограммирование рискует быть последним и для того, кто это делает, и для тех, кто окажется рядом. — Тогда у меня есть вопрос. Ты говорил о том, что Сокджин занимался передачей генов, а также редкими мутациями, — произносит Чонгук достаточно быстро. — Редкие — это сложновыявляемые. Передача — это расчёт. Значит ли это, что правительство зоны, пользуясь его исследованиями, собирается искоренить мутантов как вид, а потом подорвать здесь всё, чтобы обезопасить себя от каких-либо угроз и не заморачиваться над тем, чтобы пытаться как-то направить наши силы в нужное русло? Чимин смотрит на него молча и долго — всё с той же полуулыбкой на полных губах. Делает ещё один пьянящий глоток — хотя тут, скорее, отрезвляющий больное сознание. А потом говорит: — А ведь Чимин говорил Джин-и, что ты чертовски умён. — Что ты хочешь сделать с зоной, Чимин? — незамедлительно давит брюнет. — Там люди. Много людей, которые не хотят гибели и этой вражды — тоже. — Помни, милый: ты погружён в план, но не полностью. Теперь знаешь больше, и этого пока что достаточно — не стоит засорять себе голову иными деталями, они будут тебя отвлекать. А теперь — Чимин говорил тебе — приказ: ты должен убедить Ким Тэхёна отправиться на поиски первого реактора — «Гаммы» — вместе с тобой. По словам Джина, он один из сильнейших программеров нашего времени, вместе вы двое сможете снять его показатели. Но не смейте пытаться наугад лезть в систему: погибнете сразу на месте. — А ты, хитрый говнюк, подложил меня под него вовсе не для того, чтобы обезопасить меня, верно же? — тянет Чонгук с лёгкой насмешкой. — А чтобы его одержимость стала сильнее и им можно было управлять, будто куклой? — Ты слишком хорошо знаешь Чимина, малыш. За это-то он тебя так сильно и любит, — и Пак широко улыбается. — Я позлюсь на тебя чуточку позже... — начинает Чон было, но Король, перебивая, отмахивается: — Не позлишься: он тебе нравится. И трахаться с ним тебе нравится тоже. Плюс, ты стал добрее: сразу видно эффект регулярного секса. — ...пока что скажи мне, как варьируются по силе эти реакторы, — игнорирует выпад Чонгук. — «Альфа», затем «Бета», после — «Дельта», затем «Гамма» и последний — «Эпсилон». А зачем тебе это? — Мне интересно, к какому из них сунешься ты, — и Чимин только вздыхает: — К самому старому — рисков, что он взорвётся при снятии показателей, больше фактически на голову. Если что, это «Бета». — К чему жертвы? — К моей бессмертности, несмотря на мучительные попытки наконец-таки сдохнуть, — пожимает плечами Король. — А теперь иди, Чон Чонгук. Иди — и влюбляй в себя Ким Тэхёна, пока Сокджин займётся обработкой двух инвалидов. — А ты? — А я... — и Чимин широко-широко улыбается. — Поиграю немного кое с кем для начала.