***
Еще с утра Дениза считала себя не несчастной, а благословленной феей-удачей, как их принцесса. Ей повезло, что в родной деревне ее считали слегка чудной, склонной больше мечтать, чем работать, поэтому отец без колебаний отпустил ее в город: может, там быстрее мужа найдет. Повезло, что некогда в город, несмотря на протесты родни, перебрался младший брат матери Денизы. Повезло, что кузина Мари работала не где-нибудь, а в самом замке, и Денизе нашлось место рядом с ней. И что, что судомойкой? Денизу это ничуть ни пугало. Что бы о ней ни говорили, тяжелой работы она не боялась. Вот тут начались настоящие чудеса. На кухне немногословную, но шуструю Денизу заметил дворецкий. В деревне ее не считали красавицей, но говорили, что хорошенькая. Месье Лоран заметил, что у Денизы приятное личико и тонкие ручки, которые скоро испортятся в горячей мыльной воде и жиру, а господ должна окружать красота, будь то вещи или слуги. Денизе предложили место горничной. «Старый развратник еще потребует с тебя плату за такую доброту», — предупредила Мари. Ей удалось напугать кузину, но по ночи размышления Дениза решила не упускать шанс, ведь отказать и отказаться, а потом вернуться домой, она всегда успеет. Между прочим, о Денизе месье Лоран забыл, как только передал ее в распоряжение старшей горничной, мадам Одетте. Та устроила Денизе настоящий экзамен, расспросив в подробностях даже о таких вещах, которые заставляли краснеть невинную девушку. Потом она проверила, как потенциальная горничная справится с работой, а после тщательно белой перчаткой исследовала все уголочки на наличие пыли. Мадам Одетта осталась удовлетворена ее стараниями, а Дениза — новой работой. Все шло настолько счастливой дорожкой, что чуть позже ее назначили убирать даже королевские покои, а потом оказалось, что сбудется главная мечта Денизы: она увидит волшебных созданий. Даже больше! Одним из поручений на этот важный день было время от времени прислуживать женщине, воспитавшей самого принца, мисс Тилли. На самом деле ее звали Матильда, но принц, когда еще был совсем юным, не мог выговорить такое длинное имя, называя няню «Тилли», и как-то само собой это прозвище подхватил весь двор. Старая няня по-матерински относилась к Денизе, что не осталось незамеченным кузиной. «Так ты теперь птица высокого полета. Задрала нос, и куда тебе до бедных родственников». Обвинения были несправедливы. Дениза пыталась поговорить о Мари с мадам Одеттой, но, видимо, Мари действительно не хватало удачи: пробиться выше судомойки, ей так и не удавалось. «Может, это мой единственный шанс обмануть судьбу, — вздыхала Мари. — Говорят, прикосновение к волшебству дает везение». «Или будешь навеки проклята, если что-то пойдет не так», — пыталась отговорить кузину от безумной затеи Дениза, но в конце концов сдалась. Тем более Мари так все хитро придумала, что вреда точно никому не должно было быть. Поскольку для горничных, выполняющих особые поручения, в этот день сложной работы не предвиделось, им велено было одеться в темные праздничные платья, а также фартуки с оборками и чепцы с лентами. Свою будничную форму Дениза отдала кузине. Платье оказалось немного тесным и коротковатым на Мари, но в общей суматохе вряд ли кто заметит такие мелочи — так заверила кузина. На кухне всем было известно, что главный повар, симпатизируя королевской няне, по возможности старался незаметно показать это, посылая ей сладости. Мисс Тилли в этом не видела никакого намека. Что же удивительного, если в честь праздника лакомств окажется настолько больше, что самой Денизе, чтобы донести их одной, не справиться? Помощь Мари и правда оказалась к месту. Все происходящее казалось сном, а от волнения, что сон внезапно может закончиться, даже дрожь пробирала. — Ты поосторожней, — пыталась вернуть кузину на землю Мари. — Чего руки так дрожат? Еще решат, что ты где-то винца украла и хряпнула. Тогда прощай твоя вольготная жизнь. Это всего лишь крикливый ребенок, только с рогами, крыльями и хвостом. Это действительно был ребенок, очень хорошенький, но совсем необычный. Мари оказалась не совсем права: оказалось, рогов у него не было. — Может он ненастоящий? — предположила Мари. Мисс Тилли удивилась такому предположению, но все же разрешила девушкам ближе подойти к волшебному ребенку и рассмотреть его поближе. Он был почти как людской младенец, разве что щечки не пухлые, а скорее впалые, отчего личико выглядело бы старше, если бы не огромные глаза цвета меда, обрамленные длинными пушистыми ресницами. А еще у него были острые ушки. Дениза осторожно попыталась освободить одно из них, отодвинув густые темно-русые локоны, а маленький эльф, вдруг потерся о ее ладонь головой. — Рожки тоже есть, или скоро будут, — сообщила Дениза, почувствовав маленькие бугорки по обе стороны макушки. — А я хвостик нашла. Но он почему-то спереди, — шепнула Мари, а Дениза незаметно наступила ей на ногу. Когда Мари попыталась дотронуться до чудесного ребенка, тот схватил ее за палец. Его ручка была почти как у обычного младенца — пять маленьких пальчиков, только заканчивались они острыми птичьими коготками. Еще у него действительно были крылышки, правда, как у неоперившегося птенца… Очень большого птенца… Дениза могла бы вечно любоваться на это чудо, но Мари внезапно напомнила: — Нам пора. Она была права. Дениза даже боялась представить взгляд скрупулезной мадам Одетты, когда Дениза попадется ей на глаза после такой задержки. Однако во всей дворцовой суете главной горничной было не до маленького нарушения порядка от одной из своих подчиненных. Денизе все так же везло. Пока что… Что-то не давало покоя. Какая-то несуразица, как будто она взглянула на небо, а оно не голубое, а зеленое. Она же смотрит на него, но не может понять, что не так. «Ты должна снова к нему прикоснуться». Затылок как будто клещами сдавили. Дениза не могла объяснить, откуда взялось такое настойчивое желание снова погладить маленького эльфа, но она вдруг так явственно представила его, словно собственными глазами сейчас увидела. А еще она увидела нечто тревожное: нависающую над ним тень, и, кажется, она знала, кому та принадлежит. «Хоть бы это была только моя глупая фантазия. Хоть бы она ничего не натворила», — колотились в голове набатом тревожные мысли. На пару судорожных ударов сердца Дениза замерла перед дверью детской, проговаривая единственное желание: пусть там все будет спокойно. Не сбылось! За высокими стенками кроватки дитя Дениза не увидела, но услышала его сердитое шипение. Зато она увидела то, что никогда бы предпочитала не видеть: неподвижную, как мертвую, мисс Тилли в кресле, и совсем не тень, а вполне живую Мари над детской кроваткой и пузырек в ее руке. Рядом стоял столик, каким обычно развозили главные блюда на большие пиры, а на нем действительно блюдо как на целого ягненка с крышкой-баранчиком. Надо было кричать, но наивная Дениза вдруг решила, что сможет словами убедить кузину не совершать непоправимой глупости. — Что ты де… Договорить она не успела, чья-то крепкая рука зажала рот. — Вливай уже быстрее! Ему и капли хватит. Укусит — заживет, будет с чего полечить! — говорил тот, кто держал Денизу. Она не видела его, но узнала голос: Кристоф. Он привозил еду для кухни. Тот, о ком Мари еще в первый день Денизы предупредила: «Не строй ему глазки. Он мой». «Что же ты натворила, горе-злосчастная Дениза». Сама указала разбойникам путь к кладу. В голове не укладывалось, что Мари способна на такое: отнять ребенка у матери, развязать войну, ведь вряд ли эльфы оставят похищение собственного принца без последствий… Стать убийцей… — Времени нет! — подгонял Кристоф соучастницу, пока Дениза трепыхалась в его руках, безрезультатно пыталась вырваться. Времени действительно не было. Огонь, который вряд ли был вызван случайной искрой, полз по коврам и шторам, постепенно отвоевывая пространство, но Мари колебалась. Дениза еще раз предприняла попытку "решить все мирно", хоть вместо слов выдавала теперь лишь приглушенное мычание. Беспомощное положение кузины не заставило Мари заступиться за родственницу. Напротив, она стала действовать решительнее. Мари вынула маленького эльфа из кроватки, а бутылочка с зельем уже была у его губ. Рука, которая держала Денизу за талию, переместилась к ее горлу. Она ещё успела подумать: «Это конец», и тут внезапно оказалась свободна.***
Когда дверь можно открыть, не обязательно ее с разгону вышибать. Об этом Халкон не подумал. Вот и напоролся сначала на рыцарский доспех, а потом на какого-то человечка. Тот, между прочим, почти придушил Денизу, а значит, вряд ли был другом. Ожог от соприкосновения с железом на несколько мгновений лишил Халкона способности ориентироваться, так что он не мог сообразить, что же происходит. Какая-то женщина с сыном их предводителя на руках, Дениза, которой в короткой потасовке удалось отнять у нее ребенка. И огонь, от которого дышать было трудно. — Оставь его! Уходим! — крикнул тот, что ранее держал Денизу. Разумный совет, если не собираешься погибнуть, потому Халкон тоже собирался ему последовать, схватив в охапку Денизу и ребенка. — Мисс Тилли! — начала сопротивляться упрямая девчонка, обращая его внимание на неподвижную женщину в кресле. — Тилли так Тилли! — заявил Халкон, подхватывая и ее. Самым ближайшим выходом казалось окно. Все бы было отлично, если бы не решетка. Вышибить ее удалось, не так легко как дверь, но опять же, какой ценой. Снова железо! Крыло подвело, и, сделав переворот, Халкон упал на землю, хорошо, что на спину и никто, кроме его самого, не пострадал. Если бы неприятности на этом закончились. Дениза вскрикнула. Оказалось, малыш ее укусил. Подумаешь, какая неженка. Она его выпустила, и он, конечно же, не преминул воспользоваться свободой, уползая проч. И тут послышался собачий лай. Целая свора, откуда только взялась. Дениза сообразила первая. Бросилась вперед, накрывая своим телом ребенка. Халкон, собрав последние силы, накрыл крыльями ее и вторую женщину, которая подала признаки жизни, издав слабый стон. Казалось бы, быть тебе обглоданным до костей, Халкон, но внезапно подоспели свои, разметав собак в мгновение ока. — В порядке, парень? — одним из спасителей оказался Арвен. Он протянул Халкону руку, помогая подняться. — Что-то долго вы, — проворчал Халкон, как будто действительно был в курсе того, что Борра послал кого-то еще, кроме него. Шум, пожар и разбитое стекло уже привлекли внимание пирующих. К ним уже летела Малефисента, и ее яростный вид не предвещал ничего хорошего. — Что здесь происходит? — гневно закричала она, а вокруг ее ладоней змеились зеленоватые молнии. Умница Дениза сразу догадалась, как ну если не совсем утихомирить рассерженную мать, то хотя бы не дать ей разнести все вокруг, передав на руки собственное дитя. Зато другая женщина лучше бы и дальше притворялась мертвой. Она удивленно рассматривалась вокруг, а потом взяла и ляпнула: — Это я виновата. Я пустила девочек посмотреть на крылатое дитя. Им же интересно. И задремала… — неуместно оправдывалась она. — Мой сын какой-то зверек, на которого как на развлечение приходят посмотреть? — вознегодовала Малефисента. — Мы разберемся, что тут произошло, — пыталась успокоить ее принцесса. Но это оказалось совсем непросто. Один долгий взгляд на выгоревшее окно, на выбитую решетку, на убитых и покалеченных собак, а потом на приемную дочь, которая обещала покой и безопасность и не смогла сдержать обещание. — А разве и так не понятно? — чеканя слова, произнесла приговор колдунья. — Это уже не игры, Аврора. Если грош цена твоим обещаниям, если ты думаешь, что материнство — это поиграть с ребенком и отдать его на попечение нянькам, может, рано тебе еще быть и матерью, и королевой? Когда ты последний раз была на Топких Болотах? Девочка наигралась и оставила надоевшую игрушку? На этом разговор был закончен. Малефисента не желала слушать никаких оправданий и улетела прочь, крепко прижимая сына. За нею улетели и другие эльфы. Как бы ни храбрился Халкон, раны оказались серьезнее, чем предполагалось, и ему пришлось позволить старшим товарищам забрать себя. — Решетки, собаки… Мы только говорим о мире, но что сами творим, — возмущению Авроры не было предела. — Но разве я была не права? Как можно доверять этим тварям? Эти двое в саду, и этот в замке? Разве кто-то их приглашал? Прощай спокойный сон! — Эльфы всегда желанные гости в Альстеде, — перебил пылкую речь матери Филипп. Отчасти в произошедшем была и их с отцом вина. У королевы был очень уж неприятный опыт общения с эльфами. Она жаловалась, что не может спать, так как за каждым углом ей мерещатся «крылатые разбойники». Конечно, прошлая политика королевы Ингрит чуть не привела к войне и истреблению всего королевского рода Альстеда и стоила многих жертв, но она все еще оставалась королевой, а Филиппу матерью. Поэтому для ее спокойствия железные решетки на окнах казались вполне невинной блажью. Но королева ни в чем не знала меры. Стоит ли говорить, что она и не скрывала, что лично отдала приказ выпустить собак, но то, что организовала покушение на сына Темной колдуньи, отрицала категорически. Очень скоро нашли и главных виновников. Как бы горько ни звучала правда, поводом для новой войны могла стать простая людская жажда наживы. Маленький эльф, еще не знающий ничего об этом мире, даже не осознающий, кто он, безусловно, был золотым ребенком, для некоторых — в прямом смысле этого слова. Продав его или придумав, как еще использовать, можно было обеспечить себе безбедное существования. Стоило ли благополучие двух людей последующих бедствий двух народов — видимо, такого вопроса даже не стояло. План похитителей был очень прост: найти покои с ребенком, усыпить няню и младенца, устроить пожар, а пока весь двор пытался бы справиться с бедствием, потихоньку покинуть замок. Поскольку почти никто не пострадал, а преступление так и не был доведено до конца, закон Альстеда был милосерден к двум главным обвиняемым. Их клеймили и изгнали за границы королевства. Оставалось разобраться с другими причастными. Никто бы не стал обвинять в соучастии няню принца, тем более что преступники сами признались, что пирожные были обрызганы сонным зельем, а мисс Тилли сама ушла и отказалась от должности. Зато с горничной по имени Дениза дело оказалось сложнее: хоть тяжкой вины за нею не было, она, хоть и ненамеренно, но привела воров к ребенку, однако она же пыталась им помешать. Неожиданно судить девушку взялась принцесса Аврора, и решение ее было внезапным для всех, особенно для Денизы. — Мы все можем ошибаться. И часто ошибки, совершенные по неведению или наивности слишком дорого стоят. Я надеюсь, ты сделала выводы. Что касается тебя, мне нужна верная помощница с открытым сердцем. Можешь считать это и наказанием, и наградой. Можешь принять, можешь отказаться. Дениза замешкалась с ответом не потому, что сомневалась, как раз решение далось ей гораздо легче, чем стать горничной. Просто она залюбовалась своей принцессой. Неправду говорила ее крестная. Принцесса рассуждала мудро и справедливо. Она бы была хорошей королевой, и дело касалось совсем не судьбы Денизы, а судьбы Альстеда и другой волшебной страны. Кто бы отказался быть причастным к истории? А может, когда-то Дениза может исправить и историю заблудшей Мари. Было, правда, еще кое-что, в чем девушка даже боялась признаться, то, о чем мечтала Дениза больше всего, и вдруг это случилось. Случилось внезапно и как-то неправильно. Любовь… Он знал ее имя, а она о нем почти ничего, лишь то, что у него крылья, рога и золотые глаза, и то, что он улетел в свой край, но нагло овладел ее снами, оставив лишь капельку надежды увидеться снова. Денизе было бы больно узнать, что Халкон если и вспоминал ее, то только как приключение. Хотелось бы рассказать, что в убежище эльфов с возвращением делегации воцарился мир и покой, однако, в одной отдаленной пещере вот-вот грозила разразиться настоящая война.